Take my hand and never be afraid again

Всю ночь я просто перекладывал его вещи, начиная от трусов и носков и заканчивая складыванием его толстовки, пытаясь сделать все как можно более аккуратнее, но мне каждый раз не нравилось. Я расправлял и снова заправлял кровать Фрэнка раз пятнадцать, точно не меньше. Я протирал все поверхности в нашей палате несколько раз подряд. Я начистил кран раковины до блеска, так, что даже мог видеть своё отражение. Мне хотелось, чтобы все было идеально, но всё становилось только уродливее с каждой следующей моей попыткой. Мне просто нужно было занять себя чем-то, пока не выйдет солнце. Пока не наступит вечер. Пока Фрэнк не придёт в себя. Кажется, я чуть ли не лез на стену. Я пытался ускорить время, но реальность только замедлялась. Эффект достигался обратный. Это вряд ли можно назвать чем-то особенным, но я чувствовал себя, как муравей, попавший в янтарную каплю. Будто бы я смотрел на мир, не имея возможности сдвинуться с места и как-то повлиять на него. Я застрял в своей палате, совершенно один, не зная куда себя приткнуть, перекладывая стопки вещей с пола на полки и обратно. Мне было настолько страшно, что к тому моменту, как всех разбудили к завтраку, я был потный и взмокший до такой степени, что все мышцы дрожали. Просто мне казалось, что я чего-то не успеваю. Я тратил время на бесполезные занятия сейчас, и это угнетало. Но я не мог занять себя ничем, пока не увижу Фрэнка. Пока не буду уверен, что всё в порядке. Я сходил на завтрак, выпив только стакан апельсинового сока и съев пару печений. И всё это время я думал о том, кормили ли Фрэнка эти два дня в больнице, если уж он никак не реагировал ни на кого. Должно быть, он голодный сейчас. И если он проснется только вечером, то в любом случае не попадёт на ужин. После завтрака я пошёл в душ, чтобы хотя бы ненадолго избавиться от этого противного, липкого чувства. Если вдруг вы никогда не знали страха и волнения, то чувство примерно такое, будто вам о голову разбили несколько сырых яиц, которые стекли вниз, по волосам, ушам, шее, продолжая свой путь по спине, прилепляя к коже ткань вашей футболки, так и засыхая. Вот что я чувствовал весь день. В душе мне стало спокойнее. Даже несмотря на то, что из-за всей своей нервозности я не мог адекватно отрегулировать температуру воды, и меня то обдавало кипятком, то замораживало до такой степени, что пальцы не разгибались. Но даже такая встряска пошла мне на пользу. Как минимум потому, что это отняло у меня ещё несколько часов. Я простоял пару часов в душе, намывшись на всю оставшуюся неделю. Мне хотелось, чтобы весь я был идеально чист, чтобы все вокруг было идеально чисто. Я просто понял, что хочу сделать всё абсолютно стерильным, и это было ненормально. Поэтому я должен был позволить себе оставить почти закончившееся мыло в покое и выйти наружу. Было уже семь вечера, когда я высушил голову и окончательно запретил себе создавать суету вокруг. Мне пришлось сидеть на кровати, вырисовывая взглядом на пустой стене невидимые узоры. Сейчас я действительно чувствовал себя сумасшедшим, и это было впервые. Если и есть в этом мире что-то, что может свести вас с ума в прямом смысле, так это ожидание. Но ожидание худшее, что может случиться с вами только тогда, когда оно бесполезно. В моём случае это не было бесполезностью. Я просто не знал, сколько ещё мне нужно мучиться. И я могу видеть твоё пробуждение когда угодно, в моей голове. В восемь часов, сразу после ужина, я уже ошивался у больничного крыла, намереваясь зайти, но сильно при этом волнуясь. Я постучал в матовое стекло двери, за которым ничего не было видно, и мне снова открыл санитар. — Снова ты, — удивленно спросил он. — Ты к Айеро? — Да, можно мне? — Ага… А что там на ужин дают? — Как и обычно по четвергам. Что-то соевое с овощами и яблочный сок, — задумался я, вспоминая. — Ты посмотришь за ним, я с утра ничего не ел. — Ладно. Санитар ушёл, оставляя меня один на один с закрытой дверью, которую я мог открыть в любой момент, что я и сделал немедленно. На кровати в самом углу комнаты сидел Фрэнк, протирая глаза тыльной стороной ладони и пытаясь попасть ногами в тонкие больничные тапочки. И я очень быстро оказался там, рядом с ним, кажется, как будто всего в несколько шагов, и сел на соседнюю койку, наблюдая за ним. — Фрэнк, — произнёс я осторожно, очень тихо из-за того, что даже горло першило от волнения. — Ты в порядке? Как ты себя чувствуешь? Он поднял голову, поправив растрепанные, смятые на затылке волосы. Они уже достаточно отросли за то время, пока мы находились здесь. — На самом деле вчера у меня просто снова был… Приступ или, в общем, ты понял, — пробубнил он. — Я так волновался, Фрэнк. Боже, ты бы знал и… — Так это поэтому ты меня сюда сплавил, да? — он наконец поднял на меня глаза, и я мог увидеть, как они блестели. — Фрэнк… Ты не… — Чёрт возьми, Джерард! — чуть ли не взвизгнул он, заставляя меня снова проглотить все это, подавиться словами, которые он не хотел от меня слышать. — Да я даже не понял, что происходит. Мне казалось, что меня раздирают на куски! Столько людей. Они просто прижали меня к кровати, даже не давали пошевелиться. Мне было слишком больно слушать все это. Слишком больно видеть его таким. Снова чувствовать то же самое. Как когда Фрэнк узнал о моей болезни. Но тогда я хотя бы не был виноват, а сейчас? Это тоже не было моей виной. Фрэнк был в бессознательном состоянии. Я просто не мог помочь ему, хотя и пытался. И лечение сделало свое дело, даже если он этого не понимал. Сейчас Фрэнк хотя бы мог злиться на меня, потому что еще вчера он не мог ничего. Все падают. После всего. — Я не хотел, а потом… Да я даже понимал, что происходит, когда они вжимали меня так, что я не мог пошевелиться. Я не мог понять, что им от меня нужно. Я звал тебя. Его голос дрогнул на последнем слове, и я просто не мог оставаться так далеко от него. Он на самом деле совсем ещё ребёнок. Не знаю, просто мне хочется, чтобы я никогда не видел Фрэнка таким разбитым. И я обнял его, так сильно, что переживал, могу ли вообще позволить себе нечто подобное. — Эй, эй, — я пытался тихо успокоить его, поглаживая Фрэнка по спине. — Прости меня, я правда думал, что тебе будет лучше, если рядом будут врачи. Но я был с тобой, каждый день и всю ночь сидел. — Я видел. Всё видел. Мне не хотелось напоминать ему, но я чувствовал, что должен был. Даже если мне не хотелось. — Ты помнишь всё? О маме тоже? Я почувствовал, как его пальцы сжали мою футболку спереди, в области груди. Фрэнк ничего не сказал, но я все понял. И прижал его ещё сильнее. Услышав лишь шмыганье носом и тихий всхлип. Я чувствовал, как он дышит, как от его дыхания, нагревается моя кожа. И мне казалось, у него была температура, но я просто не мог отпустить его ещё какое-то время. Всего около минуты, наверное. И после я отпустил. И мне очень хотелось его накормить. — Думаю, если мы пойдём в столовую сейчас, то ты ещё успеешь отхватить себе что-нибудь вкусное, — улыбнулся я, наблюдая как Фрэнк вытирает глаза, промакивая их рукавом больничной рубашки. — Ты похудел за эти три дня. — Я не успел заметить. А пудинг был сегодня? — Был. И вот мы просто сидим в столовой, подгоняемые стрелкой часов, которые отсчитывают нам только десять минут. Я что-то жую, а Фрэнк пытается съесть всё, чего не мог за эти несколько дней, немного морщась с каждым кусочком. — Когда несколько дней не ешь, потом немного больно начинать, — объясняет он с набитым ртом. — Горло жжёт. За последние пару минут он как раз успевает доесть свой любимый пудинг. И я бы мог пошутить, что настоящие мужики любят шоколадный, а не ванильный, но мне почему-то совсем не хочется. — Тут слишком чисто, — сразу же замечает Фрэнк, как только мы возвращаемся в нашу палату. — И… Джерард, ты снова трогал мои вещи. Я только смеюсь в ответ, и Фрэнк, кажется, тоже улыбается. — Ты же знаешь, что я так знакомлюсь, — припоминаю я ему нашу первую встречу. — Но так мы уже знакомы, мистер Уэй. Я знакомлюсь поближе. — Да просто ты опять всё раскидал. — Я вообще-то всё складывал, но… Ладно. Фрэнк возвращается к своей кровати, не забыв отметить и то, что он «так педантично точно бы не заправил». Что ж, посчитаю за комплимент. Мы уже лежим в кроватях, в темноте, но я снова не могу заснуть. — И спасибо, Джерард. Просто, я рад, что… Что ты у меня есть, — произносит Фрэнк совсем тихо. И я не знаю, что я должен ответить. — Джерард. — Да. — Можно я полежу с тобой? У меня еще остались конфеты, если хочешь. — Только не говори, что ты не наелся в столовой, — смеюсь я над ним. — Можно. И после всего этого мы будем лгать на другой день? Мы уже лежим в кровати, в темноте, и мне очень тепло. — Спокойной ночи, Джерард. — Спокойной ночи, Фрэнки. И пройдя через всё это, мы найдём другой способ продолжать. Я просто хочу, чтобы у него всегда всё было хорошо.