Оранжевая шляпа (Я сдаюсь)

— Приступайте, — произнес Малфой и со вздохом расправил на коленях салфетку, усаживаясь за столом. — Простите? — К вашим вопросам или чему там ещё? Давайте сразу разделаемся с этим. — Я не собиралась… — Да бросьте, удивительно, что вы не начали свой психоанализ, когда услышали мои шаги на лестнице. — Когда-нибудь пробовали начинать диалог не с агрессии? — Я спокоен, где вы углядели агрессию? — В каждом вашем слове сейчас, — её обиженный тон было уже не скрыть. — Я всего-навсего хочу поскорее покончить со вступительной частью, — он с трудом признался себе, что нервничает. — Идите к чёрту, — Гермиона остервенело резала яичницу, в кухне раздавался неприятный, сводящий зубы скрип ножа о керамическую тарелку. — И это вы меня называете агрессивным? — Могли начать с «доброго утра»? Нет? Очевидно, нет. Зачем? — Что бы изменилось? — Вы. Вы бы изменились. Хоть немного такта от вас можно ожидать после вчерашнего? Или теперь к вашей необъяснимой неприязни добавится еще и отношение ко мне, как к вашим эскортницам? — Вы полагаете, что прошлая ночь имела бы место, если бы у меня была настолько яркая неприязнь к вам? — Малфой искренне постарался взять себя в руки. — Если бы не было неприязни, вы бы со мной не разговаривали, как… — Как? — он беззвучно положил на тарелку приборы, налил себе кофе и, кажется, впервые за это время взглянул ей в глаза. — Вот… — Гермиона растерялась. — Вот так, верно. Так же, как я и всегда общаюсь, мисс Грейнджер. Я иногда веду себя как подонок, но это не означает, что мои чувства тоже, как у подонка. — Чувства? — Эмоции, если хотите, — Люциус в душе очень грубо выругал себя за предыдущее слово, — вы здесь не одна, кто пребывает в некоем замешательстве после вчерашней ночи. Не только для вас это непривычно, и не только вам трудно собраться с мыслями и понять, с чего начать разговор. Я даже «доброе утро» счёл совершенно идиотским началом. — То есть вы размышляли о том, с чего начать, — Гермиона заметно смягчилась. — Очевидно, выводы вы уже сделали, раз я не услышал вопросительной интонации.       В кухне повисла тишина. Солнце поднималось всё выше, заливая комнату золотым светом сквозь пыльное окно. С минуту они сидели в молчании, делая вид, что увлечены содержимым своих тарелок. Затем с тихим хлопком появилась эльфийка. — Сэр… — Не сейчас! — в один голос произнесли гости, неловко встретившись взглядами; малышка, поджав уши испарилась. — Мистер Малфой, — решилась начать девушка. — Прошу, — сдержанно махнул рукой с вилкой, показывая, что он готов ее слушать. — Знаете, каков первый шаг в лечении болезни? — непринуждённо спросила Гермиона, прожевывая бекон. — Признать наличие болезни, — отрезал мужчина и удрученно поднял взгляд вверх, вздохнув в потолок. — Избавьте меня от ваших метафор, умоляю. Я вижу, куда вы ведёте. — Вы серьезно планируете вести себя так, словно ничего и не было прошлой ночью? — Но и вести себя так, словно Мерлин воскрес, я тоже не планирую. Вы довольны прошлой ночью? — Я… — от неожиданного вопроса Гермиона растерялась. — Что вы хотите услышать? — Ответ, — с каменным спокойствием он посмотрел ей в глаза. — Скорее да, чем нет, — невнятно произнесла она и потупила взгляд. — Ясно, — он наигранно и с ухмылкой поджал губы. — Знаете что? А если я использую легилименцию, в вашей голове я увижу такой же ответ? — Не смейте! — она чуть не подавилась, и изо рта нелепо выпал кусочек хлебца. — Лестно, — Малфой уже не сдерживал смех. Гермиона, закрыв ладонью рот, заозиралась по сторонам, в поисках бумажных салфеток. Они стояли возле Люциуса, и он элегантно, указательным и средним пальцами выдернул пару и передал их собеседнице. Та молчаливо кивнула, совсем по-детски смутившись. — Мисс… — он пытался подавить неуёмную ухмылку, — Грейнджер, я пожалею о своих словах, вероятно, но, кхм, мне тоже свойственно чувство смущения. И все мы боремся с этим по-разному. В моём случае я начал диалог, как вам показалось, агрессивно, именно по этой причине. — Трудно было? — Простите? — Трудно было сразу признаться? Ваши эти слова могли сразу лишить все наши препирания смысла. Умеете же. Вы не замечали, что каждый раз, когда вы говорите о сожалении по поводу сказанного, вы произносите что-то по-настоящему искреннее и хорошее? — Как вам завтрак? — неожиданно отстранённо спросил Малфой. — Э-эм… Чудесный? А к чему вы это… «Эти руки…» Гермиона пристально наблюдала за ножом в длинных, тонких пальцах собеседника, и эпизоды прошлой ночи без приглашения всплывали в памяти. «Простите, не удержался», — прозвучал в голове его голос, а затем искренний смех. Малфой с напускным интересом начал разглядывать свою ладонь. — Да идите вы к чёрту! — она скомкала салфетку, швырнула её на стол перед ним и выскочила из кухни.       Девушка подошла к окну в гостиной и нервно прижала ладонь ко лбу, пытаясь справиться с пульсирующим румянцем, предательски залившим всё лицо. «Сукин сын!» Скрипнув старыми петлями, оконная рама наконец поддалась, в лицо ударила живительная осенняя прохлада. Пейзаж за окном был достоин обложки любого журнала о природе и действовал лучше успокоительного зелья. Безмолвные горы и зеркальное озеро — словно фотообои — ни единого движения, никакой тревоги, а из обитателей — только счастливые коровы на далёких, пологих лугах. Успокоив дыхание, Гермиона убедилась, что щёки не горят и собиралась уже вернуться в кухню, чтобы наговорить этому мерзавцу еще гадостей, как вдруг ощутила прохладные ладони на своих плечах. — Простите, мисс Грейнджер, — тихо прозвучало над ухом, — это было низко, я даю вам своё слово, что без явной необходимости и обоюдного согласия я не буду больше применять к вам легилименцию. — Спасибо, — ей все ещё очень хотелось наговорить ему гадостей, но теперь это было сложно, потому как звучал он действительно искренне и сказал нужные сейчас слова, а воспитание не позволяло ей грубить в такой ситуации.       Внезапно комнату озарил зелёный свет, раздался приглушенный шум, и под шорох мантии из камина вышел Снейп. Беглецы резко отстранились друг от друга и взглянули на гостя. На несколько секунд повисла тишина, все втроём подозрительно переглядывались. Снейпа если и смутила поза, в которой он застал присутствующих, заострять на этом внимание он не стал, а решил сразу перейти к делу. — Вы совсем из ума выжили?! — с этими словами он бросил на журнальный стол немецкое магическое издание какой-то местечковой газеты, невольные виновники передовицы тут же узнали на ней фото двоих из нападавших из супермаркета. — «Пропали». Я так понимаю, что найти их уже не удастся, так, Люц? — Ты знаешь Селвина, не велика потеря, — равнодушно протянул тот. — Да плевать мне на этих деревенщин! Вы додумались выйти куда-то без Оборотного зелья?! Так вы поняли мою фразу «не брезгуйте максимальной осторожностью»? Люциус, ладно ты, твоя излишняя самоуверенность не раз тебя подставляла, но вы, Грейнджер?! Гермиона вновь покраснела и мысленно закатила глаза. Но отрицать удовольствия от того, что профессор ожидал от неё большего, чем от своего друга, не стала. — Простите, сэр. — Да что «простите, сэр»?! Вы уже не в школе, а ведете себя, как… — он перевёл дух, но тон понизить не вышло, — Какая-то Матильда растрепала всем, что вы ещё и особо опасны! Агния уже в курсе, пытается выбить из министерства официальное разрешение на твой арест, Люц. Хочет убедить их, что ты взял девчонку в заложницы. Все рехнулись! Медленно вдохнув несколько раз, Снейп упал на бывший диван, вчера ставший небольшой софой. Беглецы переглянулись, безмолвно ощутив один флэшбэк на двоих. Малфой небрежно провел рукой по щетине, пытаясь выбросить из памяти вчерашнее и сосредоточиться на происходящем. — Тисс, — произнес он. — Да, сэр. — Виски и три бокала. — Да, сэр. — Да-а-а вы шутите, — протянула Гермиона и уже не мысленно закатила глаза, — с вами возможно решать вопросы без алкоголя? — Вас никто не заставляет. — Спаиваешь девушек, Люц? — Снейп попытался пошутить, будто стараясь расслабиться, вышло странно и нервозно; выглядел он не очень: бледнее обычного, на вид сбросил не меньше десяти фунтов, взгляд озадаченный и уставший, но при этом возбужденный, словно он питался одним перцовым зельем. — Мне тут даже стараться не надо, — усмехнулся Малфой. — Прекратите! Профессор, если к делу, то какие ещё новости? — Я вам привез парочку свежих «Пророков», про Англию сами почитаете, но там пока тихо. И пару десятков ампул с оборотным, — с нажимом произнес он и вновь одарил присутствующих негодующим взглядом. Затем сделал щедрый глоток виски, — а! И еще кое-что, — он выудил из кармана, очевидно увеличенного магией, крупный куб размером с музыкальную шкатулку, на вид туда могла бы поместиться пара яблок. — Und was ist das? — Ох, Люц, ты, как всегда неотразим, — саркастично брякнув, профессор пустился в объяснения, — помните Исчезающий шкаф? Так вот, здесь тот же механизм действия, а второй куб — у меня. Сообщения и письма тут лучше не передавать. Но я смогу оставлять здесь зелья, ингредиенты, деньги или ещё что-то небольшое, по необходимости. А если уж письма, то только защищённые и под шифрами. Люциус, — он коротко кивнул другу, — ты знаешь. — Мне это не нравится только по одной причине, — Малфой обеспокоенно посмотрел на гостя, затем на Гермиону, — звучит, будто мы надолго застряли здесь. — Так уж и не нравится? — Снейп произнес это бесстрастным тоном, и об эмоциях зельевара сложно было бы догадаться, если бы не едва заметный прищур темных глаз, резко мелькнувших на Гермиону и обратно на Люциуса.       Малфой одарил его самым тяжёлым своим взглядом, в надежде, что этого хватит для выражения негодования от услышанного намёка. Да, его руки на плечах Грейнджер незамеченными не остались. На лице Снейпа промелькнуло хитрое самодовольство, и Люциус решил, что если он будет парировать жёстче, то услышит ещё больше неуместных комментариев, потому просто выдохнул. Зрительное противостояние их так затянулось, что Гермионе пришлось покашлять, чтобы отвлечь их: — Мальчики! — Что за панибратство?! — театрально возмутился Малфой. — Грейнджер! — поддержал Снейп, но продолжил, — да, застряли, может, и надолго. Нас против них мало, нет громких убийств и преступлений. А наше министерство закрывает глаза, если правонарушения случаются против магов с плохой репутацией и темным прошлым. Скоро будет больше, но пока сидите здесь. И ещё важный момент. Ваши мобильные? — В мэноре, — ответил Люциус, — что значит «будет больше»? — Хорошо. Мисс? — Северус проигнорировал вопрос друга. — Мой здесь, а в чем дело? — Они наняли людей, которые будут искать вас и магловскими методами, так что избавьтесь от него поскорее. — Я его даже не включала, разумно догадываться, что они работают всеми методами. Что значит — нас будет больше? — Избавьтесь от телефона. И ещё совет: когда выходите куда-то, ведите себя, как туристы. Привлекайте к себе внимание, общайтесь, не ведите себя, как… вы. И, — глоток виски, — и только, мать его, под Оборотным! Мне в прошлую войну хватило нянчиться с Поттером и Альбусом, чтобы сейчас ещё и с вами столько же проблем было. — Сев, черт подери! — не выдержал Люциус, — кто ещё? Северус глубоко вздохнул и ответил: — Не говори «гоп», пока не перепрыгнешь, сперва хочу найти людей, потом об этом говорить. Персонал Хогвартса, конечно, и ещё пара знакомых. А! И я наконец достучался до Кингсли, кажется, — тяжело произнес гость, — ещё рано ожидать «армии». Министр говорит, что у них нет никаких правомерных поводов для ареста самой Оукби, тем более она, цитирую — «человек с такой уверенной репутацией», но в мэнор они обещали наведаться, только по срокам Кингсли не уточнил. На словах политика и основные идеи Агнии звучат очень сладко, поэтому поверят скорее ей, чем людям, уверяющим, что она сумасшедшая или «новый Лорд». Я пока только пытаюсь нарисовать им полную картину и прощупываю почву, — Снейп передохнул, и продолжил уже иным, философским тоном, — Весь магический мир идет по стопам магловского — толерантность обретает неразумно крайние формы. Так что, сейчас неизвестно, кто может быть уже завербован ими. «Бедные эльфы», «несчастные сквибы», «забытые кентавры», «унижение магических меньшинств»… Кто им сказал всё это? Один слабоумный представитель каждого вида с разбитой судьбой? Эльфы не знают другой жизни, им комфортно такое существование! А если некомфортно, они уже говорят об этом и выбирают другую жизнь для себя! Сквибы? Да если сквиб вырос в здоровой и адекватной семье, он будет счастливым представителем сообщества, довольным жизнью. Воспитание — единственный ключ к адекватному и по природе толерантному обществу. А кентавры, кстати, вообще всегда мечтали, чтобы их в покое оставили, — Снейп сделал глоток виски и продолжил, — Я, быть может, разошёлся в своих размышлениях, но эта ситуация не оставляет меня, я уже устал засыпать и просыпаться с этими мыслями. Я думаю, что даже если истоки идей этой ненормальной были направлены на то, чтобы сделать «как лучше», то итог будет явно «как хуже». Притягивает к себе обиженных и несчастных и собирает из них армию. Армию страшную, из забитых и униженных, кого когда-то оскорбил один волшебник, а теперь они хотят отомстить всем до единого. Скажите, вот почему разумные создания так любят быть жертвами напоказ, помогать этим громким жертвам? — вопрос был явно риторическим, и ответа Снейп не ждал, — Первые — крайне редко бывают действительно пострадавшими, а эти «помощники» — лицемеры, желающие покрасоваться своим лживым альтруизмом. И увы, и тех и других в мире хватает с избытком. — Ты говоришь с одним из таких, — Малфой наигранно улыбнулся и поднял бокал, кивнув другу. — Ты уже давно не тот, брось прибедняться, словно мы не знакомы. Да и альтруизм свой ты всегда только под давлением выставлял, — отмахнулся гость, — точнее, отыгрывал. Я забыл, что ты вообще не владеешь этим качеством. — Зато владею таким состоянием, — парировал Малфой. — И как тебе помогает твоё богатство сейчас? — хрипло усмехнулся бывший профессор, оглядев гостиную. — Туше, — поражение было принято с гордостью, — Послушав твой рассказ, ещё раз убеждаюсь, двойной агент — твоё призвание. — Согласна, — робко добавила Гермиона, которая всё это время увлечённо следила за диалогом бывших пожирателей, — Профессор, не знаю, как мистера Малфоя, но меня рано или поздно начнут искать друзья. У вас будет возможность увидеться хоть с кем-то из них и передать, что всё в порядке и я всё потом объясню? — Будет у него возможность, — странно ухмыльнулся Люциус. — Да что с вами двумя происходит?! — не выдержала девушка. — Всё в порядке. Да, мисс, я передам эту информацию кому-то из них. А ты за сына не переживаешь, Люц? У парня тоже вопросы скоро появятся. — Я успел сообщить ему ещё до всего этого, — Люциус неопределённо сделал движение ладонью в воздухе, — сказал не искать меня и не пытаться связаться какое-то время. — Ладно, тогда мне нужно отправляться. Пароль от камина я сменю, чтобы вы вдруг не додумались им воспользоваться. — Сэр, вы говорили про волшебную деревню где-то неподалёку. — Ах, да! — Сев, ты вообще спишь? — Люциус, ты с каких пор начал за людей переживать? Иногда сплю. Деревня, да… — он достал пустой лист пергамента из внутреннего кармана и разложил его на столе, после чего с закрытыми глазами произнес над ним неведомое Гермионе заклинание, сопровождаемое сложными движениями палочкой, и на бумаге вырисовалась очень подробная карта. — Обещайте, что научите, — в девушке будто проснулась студентка первого курса Хогвартса. — Возможно. Теперь мне точно пора, только, Люц, на пару слов. Простите, Грейнджер. Мужчины удалились на кухню, но всё ещё оставались в поле зрения Гермионы. Малфой поставил заглушающее заклинание, и они бурно что-то обсуждали не дольше минуты. После этого все попрощались, и Снейп исчез в камине. — Полагаю, мы можем вернуться к завтраку, — в никуда произнес Малфой. — После бокала виски в десять утра, да, вам-то самое время. Нам ещё в город ехать. — Хотя… Пожалуй, пойду переоденусь и выпью Оборотное. И вам советую, — с этими словами он вышел из кухни. Гермиона удивилась тому, как заторопился Малфой, но тоже решила отправиться к себе, собираться. Прошло не меньше часа, как они готовые стояли у входной двери с флаконами оборотного зелья в руках. — У вас есть материал для обращения? — поинтересовался Малфой. — Да. Полумна Лавгуд. — Не подумали, что это странно? Мир крайне мал, чтобы даже за тысячи километров от Англии вы, при нынешнем положении дел, расхаживали в образе подруги Гермионы Грейнджер. — А вы сейчас предложите мне альтернативу, так? — Держите, — он достал из небольшого футляра с зельями крохотный пучок русых волос. — Это кто? — Очень толковый молодой человек. Мой антиквар Энтони. — Ну разумеется, — девушка развела руками, но отказываться не стала, — в этом случае, мне будет нужно переодеться. — Трансфигурируем. Пейте, — в молчаливом тосте он поднял флакон со своим зельем, проследил, как собеседница бросила пучок волос в свой, и оба выпили.       Спустя минуту неприятного процесса обращения, в гостиной Станции Тень стояли двое вполне привлекательных мужчин. Малфой обратился в худого, плечистого брюнета с налётом свежего загара и идеальной однодневной щетиной. Глянцевые, будто влажные, кудри чуть выше плеч на макушке были зализаны гелем. «Странно, неужели этот человек всегда выглядит так или это новый рецепт оборотного, сразу с укладкой?» — подумала Гермиона. На вид ему — чуть меньше сорока, а единственное, что выбивалось из идеального образа холёного и манерного богача-интеллектуала, так это тяжелый взгляд, будто этот человек пережил не меньше, чем сам Малфой. — Это кто? — спросила девушка непривычным баритоном, отчего сразу прокашлялась, — раз, раз. — Какая разница? Вот мой антиквар выглядит куда эффектней в узких джинсах и на каблуках, — усмехнулся «новый» Люциус глубоким голосом, не таким хриплым и низким, как оригинал, но не менее маскулинно звучащим. — Ладно, — отмахнулся теперь уже Энтони.       Гермиона произнесла заклинание над своей одеждой. Сапоги она сняла и магией увеличила другую пару — рыжие ботинки-вездеходы с толстыми шнурками. И будучи уже облаченной в серые джинсы, черную футболку по размеру и растянутый длинный кардиган, взглянула в зеркало. Оттуда на неё смотрел классический европеец среднего класса, довольно стильный, в хорошей физической форме, с большими, от природы грустными серыми глазами, на пол фута выше самой Грейнджер, но всё ещё ниже даже теперешнего Малфоя. А со зрением у него явно были проблемы, чтобы четко себя рассмотреть приходилось щуриться. Его русые волосы тоже оказались до плеч, выбрит он был гладко. — У вас какой-то фетиш на длинные волосы? — Гермиона сняла с запястья резинку и завязала тонкий пучок на затылке, заметив, что по бокам и сзади волосы сбриты; Малфой в ответ только ухмыльнулся: она проигнорировала его, — очки в комплекте идут? Когда она отвернулась от зеркала, Люциус уже протягивал их ей. — Так-то лучше, — глаза пришли в себя, — вас как зовут? Вот этого… — Чарльз, — Малфой таинственно улыбался своим новым лицом, осматривая «Энтони» с ног до головы, затем себя в зеркале. — Что смешного? — Они выглядят, — он взял её за плечи и повернул к зеркалу так, что они оба отразились в нём, — они выглядят, как пара. — Есть такое, — Гермиона сжала губы и лениво покивала, — пойдемте.       Она взяла с вешалки свою осеннюю куртку, которой не требовалось увеличение, потому что та и так была на два размера больше. Они отправились в гараж. Было решено сменить цвет машины, этим занялся Малфой-Чарльз. Из старого, где-то ржавого, желтого Фольксвагена Поло, он сделал винтажный, чистенький и чёрный Поло, заодно применив и очищающее заклинание на салон. Оказалось, что чехлы там были не бежевые, а серые.       Навигатором выступал Люциус, то и дело вращая в руках карту, нарисованную Снейпом. Доехали они быстро, минут через двадцать уже виднелась вывеска «Дальше дороги нет. Разворачивайтесь», но стоило открыть окно и безо всяких заклинаний направить на неё палочку, как она превратилась в надпись «Крастен. Заубердорф». По инструкции Снейпа, палочки должны были использовать все маги, пересекающие границу деревни, поэтому Гермиона тоже высунула свою из окна, и стоило проехать указатель, как перед ними из ниоткуда появились домики, послышались голоса; в паре сотен метров от них кто-то пронёсся на метле с двумя увесистыми тюками, висевшими на древке, словно на гружёном осле. Путники переглянулись. Машину было решено оставить на въезде в город, на обочине дороги, выложенной здесь повсюду черной, потёртой брусчаткой. Гермиона взяла свою куртку с заднего сидения — несмотря на то, что стояла середина сентября, в горах этот период больше походил на ноябрь. На автомобиль наложили скрывающие и защитные чары и отправились в путь. Малфой по дороге достал из кармана крохотный фотоаппарат и вернул ему нормальный размер, а на вопросительный взгляд Гермионы ответил: — Что? Это колдокамера. Мы играем в туристов, нужно соблюдать все правила. — Передайте Чарльзу, что он жутко манерный, — «Энтони» рассмеялся совершенно непривычным сиплым смехом. — Куда мы в первую очередь? — путники после десяти минут пешего хода остановились перед небольшой, видимо, главной и единственной площадью города.       Часы на красной башне с белыми балками показывали четверть первого. Для обеденного времени пятницы людей на улице было, как в Косом переулке перед учебным годом. Туда-сюда шныряли торговцы уличной едой с парящими деревянными подносами, в конце площади раскинулась небольшая ярмарка, и на новичков в этом городе никто не обращал внимания. Здания здесь выглядели, словно пряничные домики, старинные железные вывески на них поскрипывали от ветра; где-то звенели дверные колокольчики, а из заведения с названием, понятным на любом языке — «Пиво и Хлеб», доносилась веселая музыка и счастливые возгласы довольных посетителей. На лице «Чарльза» читалась странная брезгливость, но удовольствие, когда он обводил взглядом местность. «Энтони» оглядывался в поисках вывески, указывающей на аптеку. Безуспешно. — Нужно в аптеку или в лавку зелий, я не знаю, у них тут это — одно и то же или нет. Нужны ингредиенты для лингвистического — перья болтрушайки, аконит и златоглазки, потому что я всё на Оборотное потратила. — Не хочу выступать в роли гения, но не проще купить готовое зелье? — Мистер… Чарльз, — поправила себя Гермиона, когда вокруг стало слишком людно, — во-первых, оно неоправданно дорогое даже в Англии, просто неразумно дорогое; а во-вторых… — она запнулась, не сумев привести больше доводов. — Если это единственная причина, то неразумно будет отвергать мою идею. Намного подозрительнее будут выглядеть двое туристов, которые приобретают ингредиенты, будучи в отпуске, чем двое туристов, покупающих зелье, чтобы общаться в этой стране. Я угощу вас зельем, не переживайте о финансах. — Как благородно, — скривился «Энтони», — кстати, сегодня зелье я не пила, потому вам придется коммуницировать. — И почему, позвольте узнать? — Если я с вами, а ваш немецкий хорош, то зачем мне тратить зелье? — А если со мной что-то случится? — Например? — Например, мою маскировку раскусят и убьют меня в какой-нибудь подворотне, — наигранно трагичным шёпотом произнес «Чарльз». — Ах, если бы избавиться от вас было так просто, — равнодушно прозвучало в ответ, — пойдёмте, ищите аптеку или лавку зельевара. — Дорогой Энтони, лавка прямо перед нами, — он вскинул руку, указывая на заведение без вывески с зелеными ставнями, где лишь на на стекле был приклеен значок с котлом и ампулой. — Я смотрю, вы прямо-таки вжились в роль? — А вы нет. Хватит поправлять джинсы, — ехидный смешок, который никак нельзя было услышать от реального Малфоя, сейчас заставил «Энтони» покраснеть и отдёрнуть руку от ширинки штанов. — Неудобно же, — простонал жалобный голос. — С вами впервые это? Обращение в… — Я была Поттером, но там было не до мыслей про комфорт, — они пересекали площадь, то и дело уворачиваясь или уступая дорогу торопливым прохожим. — Ха-х! Я передам Энтони ваши комплименты, — Малфой не удержался от громкого смеха. — Да прекратите! — дойдя до магазинчика, Гермиона движением бровей указала на вход, мол, вперед, и «Чарльз» торжественно открыл дверь и вошёл первым.       Местный запах тут же ударил в нос — смесь бергамота, хвои и розового масла, по крайней мере, было похоже на это. В английских лавках зелий пахнет намного острее и неприятнее, отметила про себя Гермиона. А вот освещение такое же тусклое и приглушенное. Царящий аромат окутывал и странно успокаивал. За стойкой никого не было, лишь тихо булькал медленно кипящий котёл на волшебном огне. Рядом с ним стоял небольшой колокольчик, «Чарльз» без раздумий в него позвонил. Ответа не последовало. Путники огляделись. Длинные деревянные стеллажи, лет сорок назад выкрашенные в синий цвет, сейчас нельзя было назвать даже винтажными, они выглядели почти антично. Пронумерованные полки с рядами колб и коробочек. Из некоторых бутылок на них смотрели чьи-то глаза, в глубоких стеклянных чашах покоились высушенные насекомые, а через весь магазинчик были протянуты веревки, на которых сушились пучки трав. Гермиона подошла к котлу на стойке и будто впала в гипноз, ещё четче начиная различать запахи. — Бергамот… — начала бормотать она, — сандал и… — прикрыв глаза, она почти уловила третий компонент, пока Малфой с ухмылкой наблюдал за ней. — Ох, здрасьте! Так, простите! — к ним вдруг подбежал пухлый румяный старичок, и громко забормотал, — Ох-ох, Амортенция! — и быстро закрыл котелок, — простите-простите, забыл прикрыть.       Лицо «Энтони» залилось краской, когда Гермиона осознала, что сейчас произошло. Чертово любовное зелье с его ароматами. Почему она теперь чувствует иные запахи? — Вы говорите по-английски? — начал «Чарльз». — Ох, да, ребятки! Родной же! — старичок выглядел добродушнее самого Хагрида, но в размерах уступал раз в шесть. — Я сюда перебрался-то пару годков назад только. Я с Ливерпуля сам. И всё на англицком здороваюсь по привычке. Хотелось малясь поспокойнее местечко найти, вот и обосновался тут за любимым делом. Путешествуете? — Да, — стараясь звучать приветливо и радостно, ответил пришедший наконец в себя «Энтони», — решили всю Баварию посмотреть с моим… — но вновь запнулся, — с моим… — Партнёром, — либо Малфой наслаждается всей ситуацией, с момента выхода из дома, либо это у «Чарльза» такое лицо — вечно эта хитрая ухмылка. — С моим партнёром, да, — Гермиона мысленно поёжилась. — Тут есть что поглядеть, энто вы верно приехали! Ну-с, ребятки, чем могу услужить? Только не Амортенцию, — старик опасливо заозирался, — она тут запрещена, кхм, это я так, для экспериментов. — Ага, — на этот раз улыбались оба гостя. — Нам бы Лингвистического зелья. — Так-с, сколько? — мужчина закопошился в ящичках позади стойки, — смотрите, двух унций хватает на час максимум. У меня флакончики по одной, так-то оно экономнее будет. — Давайте пятнадцать, — декларировал «Чарльз». — Ух, надолго же вы сюды, ребятки! Куда ж вам столько? — К нам скоро ещё друзья приедут, — солгал «Энтони». — Тогда понятно! Вот, — он начал складывать крохотные ампулы в бумажный пакетик, — три, четыре, пять, шесть… — Нам что-то ещё нужно? — спросил «Чарльз» у друга. — А что посоветуете из успокоительных? — обратился «Энтони» к хозяину лавки. — …! — старичок поднял вверх указательный палец, продолжая считать ампулы, — четырнадцать, пятнадцать! Так, успокоительные… та-ак-с, — он отправился в глубь магазина и пропал из виду, что-то невнятно бормоча себе под нос, но через мгновение высунулся с хитрым прищуром из-за стеллажа так резко, что гости вздрогнули. — Так! Ребятки вы вроде хорошие… Есть одна вещица, не из меню, так сказать, кхе-хе-хе, — с таким смехом он походил на персонажа детской книжки, уж очень колоритным и приятным человеком казался, да и скорее всего таковым и был. — Уже интересно, — с неподдельной улыбкой промолвил «Чарльз». — Вот, — в руках он держал крупный стеклянный флакон бледно голубого цвета, — это не то, что успокаивает, это умиротворяет и тело, и душу, и рассудок. «Энтони» закатил глаза, но так, чтобы хозяин магазина не видел этого, и посмотрел на друга. — Это ваш проклятый морфий, как вы думаете? — прошептал он, а Малфой тихо рассмеялся. — Давайте весь флакон! — крикнул он старичку через весь магазин и добавил на ухо «Энтони», — как раз перед выходом выпил. Не думаю, правда, что это точная копия, но догадываюсь, что основной ингредиент тот же. — Неужто так нервничаете сильно? — заволновался торговец, — иль работенка такая? — Именно она, — грустно констатировал «Энтони». — Итак, друзья, это всё? — Да, пожалуй, сколько с нас? — Мы же не поменяли деньги, — Гермиона только что опомнилась. — Я умею договариваться, — прошептал Малфой, пока старик проводил подсчёты. — Итак, три шатца и два мунце. — Простите, мы не поменяли деньги, — «Чарльз» был настолько мил и вежлив сейчас, что Малфой за всю свою жизнь таким ни разу не был. — Да не беда, ребятишки! Тут не Англия, обменник в каждой лавке и в каждом баре! Нам — комиссия, туристам — удобство. Банк-то у нас на отшибе, не с руки туды всем кататься. — Прекрасно! — Сколько меняете? — Расскажите про курс к английским деньгам. — У нас, ох, уже у вас, я-то местный теперече! Е-хе-хе! У вас кнат, сикль, галлеон. Здесь — пен, мунце и шатц. Они почти равны, но немецкая деньга чуть поменьше английской, разница в несколько кнатов только. Скажите, сколько меняете, я вам посчитаю. — Если сотня? — прищурился «Чарльз», — найдётся у вас столько при себе? — Сиклей? — глаза старика расширились, а брови поползли вверх. — Галлеонов. Сотню галлеонов на ваши поменять можно? — Найти-то найдется, дружище, но что ж у вас за планы такие?! — Отдыхать! — наигранно радостно воскликнул «Энтони». — Именно, мы в отпуске вообще впервые. — Да вы что, мальчики?! — Именно! Как ваше имя, кстати? — Кх-кх, — старичок засиял гордостью и величаво поправил забавного вида подтяжки под мантией, — мистер Слагхорн, Питер Слагхорн! У гостей прокатилась волна мурашек от такого совпадения. Путники переглянулись и улыбки с лиц смылись. Разумеется, страшного ничего не случилось, и Гораций славный человек, хоть порой и бывает «скользким» типом, но совершенно безобидным. Он всегда был на стороне адекватности и добра, только вот ситуация, в которой оказались Малфой и Грейнджер, заставляла искать подвох везде. — Очень рады знакомству, мистер Слагхорн! Я — Энтони, это — Чарльз, — волнение в голосе уже было сложно скрывать. — И я, мои английские друзья! У меня, кстати, вся семья зельями занимается, представляете, дело жизни, так сказать! Брат в Хогвартсе учит! А у меня и в Ливерпуле магазин был, самый популярный в городе! Вы приходите, если что, всегда рад землякам! Итак, за сто галлеонов я вам дам по курсу и с со своей комиссией сто восемь шатцев, четыре мунце и семь пенов. — Прекрасно, берем! Вычтите, сколько мы должны за зелья, не забудьте, — «Энтони» медленно, но нервно расхаживал по магазину. Спустя несколько секунд, Слагхорн вручил им увесистый тканевый мешочек монет и не менее увесистый пакет с зельями. Все распрощались, и гости вышли на улицу. — Оборотное! — громко прошептал «Чарльз», заметив, как голова спутника кое-где поменяла цвет на каштановый. Они зашли в проулок рядом с магазином, и оба отпили несколько глотков из своих ампул. — Как такое возможно? — громко зашептал «Энтони». — Не знаю, совпадения случаются, не придавайте значения, мисс Грейнджер. Давайте найдем продуктовый, хочу привычной еды и огневиски. Хотя, — опять странная ухмылка, — подождите меня здесь буквально минуту. Он ретировался прочь от неё и вернулся к зельевару. — Забыл что, сынок? — вновь улыбался хозяин. — Слушайте, — «Чарльз» облокотился на стойку и заговорил очень тихо, — раз вы тут Амортенцию варили, да ещё и успокоительное нам отличное предложили, хотел узнать, что у вас ещё «не из меню» можно найти? — Так-с, — старичок посерьёзнел, но не слишком, игривость хитреца в глазах так и сидела, видимо, это семейное, — а что интересует тебя? — Сыворотка правды, — он не стал ходить вокруг да около. — Да что ты, — старик прищурился, — ну, рассказывай? — Один друг проиграл спор и согласился со мной поговорить под её действием, — Малфой придумал ложь на ходу, но на деле у него были иные планы на зелье. — Даже если враньё это, то красивое. Да и человек ты неплохой, вижу я, всегда такое вижу, не станешь гадостей делать… — мужчина задумчиво закусил пухлую губу и махнул рукой, — ладно. Будет тебе сыворотка. Слагхорн достал ключ из кармана мантии и открыл ящик под кассой, покопавшись с минуту, выудил оттуда стекляшку, размером с большой палец и вручил покупателю. — За эту малютку тебе придётся галлеон выложить. Сам понимаешь, парень, редкая штука. — Понимаю. Сверху даю ещё один, если накапаете мне унцию Амортенции и столько же противоядия. — Хитрец каков, — рассмеялся мужичок, — но я не мошенник какой, Амортенция столько не стоит даже из-под полы, — крайне яркое отличие в характере братьев Слагхорн, Гораций взял бы ещё втридорога. — Тоже понимаю. Вы очень добры к незнакомцам, это должно быть вознаграждено. — Говорю же, неплохой ты человек, — засиял Слагхорн и пошёл в подсобку, куда уже определил котёл со свежим зельем. — А ещё подскажите, Питер, где здесь можно разжиться хорошим огневиски? — Вот… — старик осторожно сложил все три ампулы в небольшой бархатный мешочек, — выходишь отсюдова, значит, и сразу направо, пройдешь четыре дома, бакалею, и вот опосля неё ещё направо, и упрёшься в лавку, там деревянная вывеска здоровенная, Вунш Крафт. Хозяйка, Клаудия, в бутылки просто чудеса закупоривает! На любой вкус и настроение найдёшь себе напиток. — Премного благодарен вам, мистер Слагхорн! — Малфой достал три местных аналога галлеона, положил их перед хозяином и забрал мешочек с товаром. — Да сынок! Куда три-то?! — смутился, но рассмеялся разрумянившийся старик. — Всего доброго! — улыбнулся «Чарльз» и отправился к выходу. — Постой! — Да? — он обернулся. — Передай привет Джулии от старика! — Кому, простите? — Ну вы же в гостинице местной остановились, у Джул? Тут на всю округу одно место с международным камином. — Мы на магловском транспорте, сэр! Прибыли в Мюнхен, а потом поехали сюда, — солгал гость. — Эн оно как, ну тогда счастливо! Рад буду, если вдруг свидимся! «Энтони» достал из кармана куртки сигарету и закурил. — Почему так долго?! Что вы там делали? — Мисс Грейнджер, давайте теперь сосредоточимся на приятном, побудем туристами. Пойдемте. — Вы действительно свой морфий перед выходом выпили? — озираясь на прохожих Гермиона громко шептала напарнику, едва поспевая за его широким шагом. — Да, а что-то не так? — Вы отвратительно жизнерадостный сегодня. — Это не я, это Чарльз всегда такое впечатление производит. Здесь нам направо.       Лавочник не солгал, они уперлись в красивое старое здание с вывеской «Вунш Крафт». Зеленый деревянный фасад был украшен рисунками бутылок разной формы, которые хаотично передвигались вокруг окна с золотистыми ставнями. С крыши свисало длинное вьющееся растение, временем года раскрашенное в желто-красные оттенки, оно закрывало окно чердака и почти касалось высокой входной двери, которую «Чарльз» уже дёрнул на себя, на этот раз пропуская «Энтони» вперёд. — Guten Tag! — донеслось из глубины магазина. — Выпейте зелье уже, — прошептал Малфой и протянул желтую ампулу, и Гермиона сдалась и послушно выпила. — И вам доброго дня! — громко и добродушно ответил «Чарльз». — Клаудия, если не ошибаюсь? — Всё верно, — очень высокая худая женщина в годах заметно напряглась, — а вы? — Мистер Слагхорн нам сообщил, что у вас можно приобрести лучшие напитки в округе. — А-ах! Старый пройдоха, — она просияла и улыбнулась, шутливо пригрозив пальцем, — что желаете, молодые люди? — Что у вас самое лучшее? — манерно поинтересовался гость. — Жаль не всегда мне Питер отправляет таких туристов, — красотой эта женщина не сказать, что обладала, но, как и у Слагхорна, лицо её светилось каким-то неописуемым удовольствием от жизни, глаза блестели, а улыбка не была заискивающей, как у многих торговцев в той же Англии, например. — Мой лучший фоертрэнк, — она достала красивой формы бутылку без этикетки с верхней полки стеллажа позади кассы, — по вашему акценту осмелюсь догадаться, что вы с туманного Альбиона, друзья? — Именно оттуда, — решил вступить в разговор «Энтони» и проверить действие зелья. — Ох, а вы под зельем, — дама забавно рассмеялась. — А как вы поняли? — «Энтони» не стал скрывать удивление. — Да бросьте, туристов тут много. И сперва язык, как чужой, да? У вас губы не в такт словам шевелятся, только что приняли? Ну, ничего, скоро пройдет. А вот друг ваш язык знает, да? Ну, конечно, акцент же можно услыхать! — она не дожидалась ответа ни на один из своих вопросов. — Так вот, фоертрэнк — это аналог вашего огневиски. Только у нас вкуснее, — она смешно подмигнула гостям. — И это лучшая бутылка? — Однозначно. Выдержка двадцать лет, у меня их осталось всего пара дюжин, местные его редко берут, не всем по карману, а вот туристы деньги не считают. — Оставляйте две, — отрезал Малфой, — что ещё предложите? — Сливочное пиво — оно везде сливочное пиво. Но у меня… — Клаудия игриво закатила глаза, приготовившись хвастаться, — с мадагаскарской ванилью, цедрой апельсина и карамелью. «Энтони» стоял столбом, слушая всё это, и невольно сглотнул слюну. — Давайте, тоже берём, — он пытался звучать спокойно, — две бутылки. Три. Нет, две, — не получилось спокойно. — Ну-ну, — тихо произнес «Чарльз», с ухмылкой глядя на друга. — Прекрасно. Ещё есть шикарная настойка на травах, немного слабее, чем фоертрэнк. Это местный напиток, не только я его тут варю. Ходят легенды, что раньше в него добавляли зелье Жидкой Удачи. — А сейчас? — Никто не раскрывает рецепт. — Так, вы же его варите. — Так и я не раскрываю, — женщина хитро улыбнулась, ей было приятно флиртовать с двумя красивыми, да ещё и явно щедрыми покупателями. — Берём, — заявил «Чарльз». — Итак, два виски, два пива и две «Жидкие Удачи»? — Всё верно, фрау Клаудия, — галантно ответил Малфой, на что «Энтони» закатил глаза. — Чудесно, — она смущенно захихикала, — я всё упакую. Смотрите, наша собственная разработка, — она убрала все бутылки в один красивый деревянный футляр, накапала жидкого воска на крышку и произнесла над ним заклинание; коробка уменьшилась до размеров одной бутылки, а не шести, затем хозяйка прижала к воску фирменную печать и небольшой тряпичный ярлычок с первыми буквами названия магазина. — Вот, теперь вам останется сорвать печать и ваши покупки вернутся в натуральный размер. Итак, три шатца и восемь мунцев. — Пожалуйста, — «Чарльз» отдал ей четыре большие монеты, и забрал коробку, — не ищите сдачу. Всего доброго! — Туристы и впрямь не считают денег, — Клаудия вновь подмигнула гостям и помахала им рукой, когда те выходили. — Вы ужасно расточительны, да еще и кичитесь этим! — шёпотом возмутилась Гермиона, — прямо отвратительно! — Мисс… Кхм, — Малфой прервался, когда мимо прошла большая компания, — во-первых, я могу себе позволить; во-вторых, я не «кичусь», я стараюсь вести себя, как турист; в-третьих, наслаждайтесь ситуацией, расслабьтесь.       Гермиона промолчала и огляделась. Улица встретила путников запахами еды, от чего желудки их сжались. Они снова выпили Оборотного и отправились искать источник запаха. Нашёлся он в недрах главной площади. На узкой улочке, вроде бы и неподалёку от шума, но в совершенно спокойном месте расположился скромный ресторанчик. Спутники зашли в дверь, над которой висела табличка с вилкой и ложкой. Внутри не оказалось помещения. То есть, от здания был только фасад. Зайдя внутрь, они всё ещё были на улице, на самом краю деревни — каменный настил с семью столиками, открытая кухня, и вид на горы. В воздухе между столами парили голубые шары, свет которых походил на свет Патронуса, но действовали они, как обогреватели. Заведение не было заполнено и наполовину. Беглецы устроились за самым дальним столом, и уже через полминуты к ним подошёл пузатый повар, который поздоровался с ними ещё на входе и со стороны наблюдал за их удивлением от оформления ресторана. — Ещё раз приветствую вас на Обрыве. Меня зовут Кристоф. ***       Плотно отобедав и пару раз глотнув Оборотного в процессе, путники не представляли, как сейчас добираться до автомобиля. Было слишком хорошо здесь и сейчас. За приемом пищи разговоры они вели только о еде, будто вчерашней ночи действительно не было, будто они взаправду стали Энтони и Чарльзом — простыми туристами.       Домой беглецы вернулись, когда закат уже вступал в свои права, потому что пару раз ошиблись поворотом. Оставив все покупки на кухонном столе, каждый отправился к себе. Спать, благодаря утренним перцовому и бодрящему зельям, всё ещё не хотелось, но физическая усталость требовала, как минимум, горячего душа и полежать.       В десять вечера Гермиона спустилась на кухню ради неугомонного интереса к сливочному пиву. Малфоя она застала в гостиной, в той же позе, что и вчера, только на этот раз в чёрной пижаме и халате. Он лежал на тахте в компании приобретенной сегодня бутылки странного травяного настоя, бокалом на столе и свежими дровами в камине, отчего тот горел намного ярче, чем прошлым вечером. В комнате стоял приятный древесный запах. На вошедшую Гермиону он не обернулся — был с головой увлечен чтением свежего «Пророка». Она зашла на кухню, откупорила бутылку, налила себе карамельную пенистую субстанцию в высокий стеклянный бокал и решила присоединиться к Малфою.