Оранжевая шляпа (Я сдаюсь)

— Мисс, простите, мисс! — раздался тоненький голосок над ухом, — мисс, проснитесь! Мисс, извините… — Ч-что происходит? Тисс? — хриплым спросонья голосом спросила Гермиона. — Хозяин хочет вас видеть, мисс. В лаборатории, мисс. Это очень срочно, пожалуйста… — Да, конечно, — закрывая ладонью глаза от яркого света, она взглянула в окно. — Который сейчас час? — Почти одиннадцать, мисс, — именно этот ответ и был нужен. — О, Мерлин! — она с силой потерла лицо и выбралась из-под одеяла. — Что там произошло? — Хозяин лишь велел вас привести. Очень срочно, мисс, пожалуйста… — Да-да, конечно. Не переживай… — девушка накинула халат поверх пижамы, собрала недлинные волосы в маленький пучок на затылке и протянула руку эльфу. — Мисс Грейнджер, — Малфой стоял перед входом в лабораторию в своем обычном домашнем одеянии. — И вам утра. Что здесь… — Не могу сказать, что обеспокоен тем, что потревожил ваш почти полуденный сон… — Извинения приняты, — кутаясь в халат, пробормотала Гермиона. — Я… — он недовольно вздернул бровь. — Я бы насладился ситуацией, будь причина иной… Не сказать, что я хорошо знаком с вашей психикой, так что просто скажу — заходите аккуратно… — он медленно отворил дверь. — О, боже, — она сделала всего шаг внутрь, перед глазами поплыло. Девушка резко развернулась, неуклюже врезавшись головой Малфою в грудь. Не придав этой нелепой секунде ни малейшего внимания, Гермиона, тяжело дыша, вернулась в коридор и сползла по стене на пол. Желудок, казалось, сжался изнутри, ком в горле вырос с Юпитер, а на сердце повесили гирю. — Ч-что это? — она уставилась в стену невидящим взглядом. — Я смотрю, ваша смелость, мисс Грейнджер, распространяется только на общение со мной. — Что. Это. Такое? — со злостью повторила она. — Мы выясняем. Общаться все равно придется в лаборатории. Так что я наложу дезиллюминационные. Вставайте, — отрезал он и следом сделал то, что на секунду отключило Гермиону от ужаса увиденного, — протянул ей руку. В ступоре девушка уставилась на его ладонь, затем медленно подняла глаза к лицу Малфоя. — Да… — потерянно произнесла она. — Что да, мисс Грейнджер? Так и будете сидеть? — голос Люциуса выбил её из оцепенения. Гермиона неуверенно взяла его за руку и поднялась, затем медленно направилась в лабораторию вслед за хозяином дома. Ладонь рефлекторно хотелось потереть, словно её пальцы только что касались руки не человека, а какого-то вымышленного создания, словно лишь сейчас Малфой стал для неё настоящим, в каком-то смысле живым. Его ладонь не была холодной или грубой, хотя, не осознавая этого, Грейнджер отчего-то ожидала именно неприятных ощущений. Еще пара шагов и обстановка лаборатории вернула её в реальность: — Он мёртв? — она оглядывала пустое место, где минуту назад увидела тело. — Мёртв. — Ваши люди в порядке? — она говорила совсем тихо. — Это и был один из моих людей, — по тону Люциуса казалось, он ничуть не обеспокоен происходящим. Если только немного недоволен. — О… — слезы были совсем близко, но животный страх начал отступать. Ему на смену приходили непонимание и отчаяние. — А только что мы прошли двух ваших… — он коротко кивнул на ещё одно пустое место на полу рядом с высоким стулом. Гермиона пошатнулась в противоположную сторону. Она пустыми глазами осматривала иллюзорно пустое помещение. Лаборатория находилась в подвале, но была очень ярко освещена. Почти все поверхности были завалены горами пергамента, книгами, свитками, в воздухе парили огромные лупы. На каждом столе имелась копия Гримуара, а оригинал покоился в широкой витрине в углу комнаты, но теперь же верхнее стекло было поднято. Они остановились перед дверью, которая, как оказалась, вела из лаборатории в небольшой кабинет, где их поприветствовали пожилой маг и трое ученых. — Ну, здравствуйте, мисс! — неуместно добродушно начал старик. — Да. Кто вы? — мрачно произнесла девушка, все ещё обнимая себя за локти. — Меня зовут Гровис. Доктор Аллистон Гровис. Я колдомедик, только что прибыл, — даже в этом крохотном кабинете был камин, около которого стоял Малфой, сильно превозмогая желание побыстрее разделаться с этим разговором и позволяя Грейнджер задать её вопросы. — Что с ними со всеми? — Гермиона спросила так, будто бедный волшебник был во всём виноват. — Я-я пока не видел тела, мы… — Так, а что мы тут расселись?! — сил повышать голос у нее было, но всё читалось по глазам. Будто в дурном сне, девушка не хотела верить в происходящее. — Присядьте, мисс Грейнджер, — ледяной голос привел её в себя. — Я не… — Садитесь! — Малфой рявкнул так, что Гермиона, казалось, впервые осознала, с кем имеет дело. Она тут же опустилась на ближайший стул. — Итак, господа… дама. В Аврорат я ещё ничего не сообщал. Уверен, что смысла в этом нет. В лабораторию никто не проникал, как сообщил мистер Малфой, охранные системы в порядке, убийств не было. — Откуда у вас такая уверенность, вдруг… — По этой причине, — Люциус проигнорировал высокого худощавого профессора, — по этой причине, я хочу чтобы дальше этого дома не утекла никакая информация. Гровис, вам я доверяю, вы знаете. Вы оформите случившееся, как смерти по неосторожности. Вас, господа, — он повернулся к ученым, — я бы попросил не трогать больше оригинал. Работать только с копиями. К счастью, у профессора Миртакиса есть вполне обоснованные догадки о случившемся. А вы, мисс… — на этом слове он чуть заметно скривился, — выпейте фиал, что перед вами. Залпом. И пройдемте с нами. Мы сами разберёмся с произошедшим и министерство втягивать не стоит. Все направились обратно в лабораторию. Гермиона, секунду помешкав, осушила ампулу и присоединилась к волшебникам. — Вы в порядке, милочка? — аккуратно поинтересовался Гровис. — Я… — выпитое зелье будто цемент разливало внутри её тела, это было не просто успокоение нервов. Все эмоции перепутались, вся злость и отчаяние ушли куда-то совсем глубоко. Осталось лишь спокойствие. Каменное, холодное спокойствие. — Да, я в порядке. — Вы уверены, надеюсь, — старик достал палочку и снял дезиллюминационные чары. Первыми перед ее взором предстали тела ученых, которых она нанимала сама. Узнать их было невозможно. Гермиона только что осознала, откуда в коридоре стоит запах жаренного мяса. Толстые слои кожи, как поджаренный бекон, ошметками сворачивались на алых мышцах рук, а на лице не осталось ничего. Кожа, волосы, всё отвратительным месивом растеклось вокруг головы. Одежда была будто прожжена, а кровь пропитала всё. Пожилой немец, которого нанимал Малфой — профессор Дэрин Кауфман - выглядел точно так же. Все о чём-то говорили, спорили, жестикулировали… Колдомедик водил палочкой над телами, делал какие-то записи. Гермиона стояла неподвижно. Находясь как в вакууме, она не слышала ничего и никого. Казалось, она даже не моргала. В голове было пусто. Но в какую-то секунду её накрыло лавиной всех эмоций, с которыми так тщательно боролось зелье. Комок подступил к горлу, её затошнило, но слёзы все ещё держались. Громко глотнув воздуха, она выскочила из помещения, чуть не сбив Нолриджа, худощавого лингвиста. Малфой обратился к доктору и кинул взгляд в сторону девушки в молчаливом приказе последовать за ней. — Повторюсь, единственное, что вам пока нужно запомнить, — обратился Люциус к оставшимся ученым, — не трогайте книгу. Судя по предсмертным записям одного из покойных, которые вы, Манолис, обнаружили, одна из страниц не желает быть переведённой. Вашим коллегам стоило задуматься, когда она не отобразилась в копии, а не кидаться на амбразуру. И мне ещё необходимо с вами поговорить о том, как некое заклятие из Гримура могло повредить им троим, если исследованиями вы должны были заниматься совершенно обособленно друг от друга. — Мы и занимались обособленно, сэр. Я предполагаю, мистер Малфой, что они пытались помочь Кауфману, когда заклятие того уже настигло. Я делаю вывод из следов повсюду и расположения тел. По моим догадкам, они попытались применить якобы отменяющее заклятие с той же страницы, но безуспешно… очевидно, — объяснил Миртакис. — Она в порядке… Будет, — запыхавшись, произнес Гровис, — девочка, конечно, закаленная войной, но не думаю, что сталкивалась с чем-либо… таким вот. Но она очень сильная, это почти физически ощущается рядом с ней, так что, она поправится. Итак… Что ж, господа, до того, как я отлучился, я начинал описывать причины… Заклятие, очевидно, было крайне тёмное или тёмное только в данном конкретном случае. Заметны следы того, что их внутренняя магия была нестабильна, такое крайне редко случается и может возникнуть лишь вкупе с букетом других болезней… Но подобный недуг не вызвал бы такого… Здесь магия кипела и изливалась наружу таким способом, которого я ещё не видел ни разу за свою практику. А мне уже сто девяносто восемь, мальчики. Фактически, она прожигала путь наружу через кожу, затем улетучивалась. Настоятельно рекомендую вам не использовать в этом помещении сильные заклинания хотя бы сутки, воздух слишком заряжен. Я много наслышан про Абрамелина, мистер Малфой… Я могу выказать некоторые подозрения по поводу сути проклятья… Но это может оказаться лишь нелепыми догадками… Тем более, если книга переводится сейчас впервые… Ни один собеседник не проронил ни слова. Люциус взглянул на доктора, чуть дернув брови, с молчаливым «и?» — Да-да, — спохватился тот, — ну, я полагаю, что книга ваша разумна. Она могла самостоятельно активировать изложенное на той странице заклинание. Понимаете, очень высока вероятность того, что поведение книги зависит от качеств человека, который с ней обращается. Опять же, боюсь ошибиться по поводу конкретно этой ситуации, но мировая история знает несколько случаев, когда убийцы или иные маги с истинно темной душой расплачивались жизнью за желание применить, или хотя бы понять колдовство в некоторых глубоко древних записях. Если проанализировать прошлое погибших, это может дать хоть какую-то подсказку. — С этого момента вы на постоянной основе работаете на меня, Аллистон, — обратился Малфой к Гровису. — Разберитесь с телами. И отнеситесь к ним с уважением, хочу надеяться, у вас получится привести их в более менее человеческий вид. — Не уверен… — Сделайте все возможное, — с нажимом произнес Люциус. — А вы… — он поморщился. — Профессор Леттерсон, сэр, — представился маг. На вид ему было не больше сорока. Он держался уверенно, а выправку его можно было сравнить лишь с магловской военной. — Профессор Леттерсон, жаль ваших коллег. На время, пока мы разбираемся с произошедшим, я полагаю, вы можете работать с Миртакисом и Нолриджом, — прохладно закончил Малфой, покидая помещение. — Да, сэр. ***       Виски и большое кресло у открытого окна. Гермиона сидела так час… Два… Больше? Солнце катилось за острые крыши соседнего графства. Мысли катились в прошлое. В дверь постучали. Она не отреагировала. Она не слышала стук, не слышала птиц в саду. Она не видела закатного розового неба за окном. Она видела войну. Воспоминания того года, как слайды, сменялись перед глазами. Убийства, погибшие, бездыханные тела, кровь. Но среди них не было ни одного, которое можно было хотя бы сравнить с тем, что она видела сегодня утром. В бокале растаял последний кубик льда. Холодный голос вернул её к реальности. — Казалось, вы занятой человек, мисс Грейнджер. Не думал, что умеете просиживать весь день без дела. — Казалось, мистер Малфой, необходимо стучать, перед тем, как входить, — безо всяких эмоций произнесла Гермиона. — Я нахожусь в своем доме. — Это избавляет вас от необходимости соблюдать какой-либо этикет? — оборачиваться на гостя она не собиралась. — Это дает мне привилегию иногда его нарушать. Но не сейчас. Вы вероятно слишком глубоко увязли в размышлениях, чтобы услышать хоть что-то. Удивлён, что на мой голос вы отреагировали. — На ваш голос сложно не отреагировать. Вы что-то хотели? — Полагал, — Малфой подошёл к ней и забрал бокал из рук, — это вам должны быть интересны подробности сегодняшнего инцидента. Джеминио, — без палочки, тихо произнес он. На столе появился ещё один бокал. Наполнив оба, мужчина подошёл к окну и обратил взгляд к горизонту, где начинали загораться первые звезды. — Инцидента? Три человека погибли. — Если бы я сказал «трагедия», вы бы все ещё нашли к чему придраться? — Люциус не спеша сделал глоток, — Мерлин! Что за пойло?! — прохрипел он. — Прошу прощения, да. Виски не года моего рождения, так уж вышло. Да ещё и магловский, так что ополаскиватель для рта вы найдете в ванной, — совершенно сухо ответила девушка. Она по-прежнему смотрела в никуда стеклянным взором. — Да даже если бы… — фразу про маглов он проигнорировал, — вы слишком молоды. Виски вашего возраста — ничего необычного. Вот вино… — М-да, с высоты ваших-то лет, и следуя вашей логике, вы бы стали отличным виски. Вообще, я вас не заставляю пить это. — Да нет, если привыкнуть, не так уж гадко. С высоты моих лет… Хм, — у него вырвался тихий смешок. Только сейчас она подняла глаза на гостя. Присмотревшись, она осознала, что таким его ещё никогда не видела. Он был в тёмной тонкой пижаме и тяжёлом халате. И выглядел измотанно. Первой мыслью было, с чего сам хозяин поместья появился перед ней в столь фривольном виде. Малфой стоял мрачным силуэтом на фоне окна. Когда он к ней обращался, он поворачивал голову, и в эти мгновения последние лучи закатного солнца очерчивали его грубый профиль — высокий лоб, большой прямой нос с незаметной горбинкой, косые впадины на скулах, на которых сегодня была чуть заметная седоватая щетина. Гермиона настолько внимательно его рассматривала, что, казалось, такой взгляд невозможно не почувствовать. — Вас чем-то позабавили мои слова? — равнодушно спросила она, все ещё не отрывая взгляда от его спины. — Вовсе нет. Но виски года моего рождения определенно хорош. — Не сомневаюсь… Что вы мне можете рассказать по поводу сегодняшнего «инцидента»? — Мне жаль ваших учёных… — выдавил он. — Жаль?! — эмоции начали просыпаться. — Вам жаль, а в моей квартире, уверена, сегодня совятню можно будет устроить! У каждого из них дом и семья. Объяснять им всё придется мне. Хотя нет, как же, не объяснять, а сочинять. Мы же всё держим в тайне, мистер Малфой, так?! — Следите за интонациями, мисс Грейнджер! — теперь она заметила тени, которые залегли в морщинках на его лбу. — Не собираюсь. Я даже в войну такого не видела! Там могла оказаться и я! А что дальше? Сколько ещё человек должны погибнуть, чтобы вы и мой треклятый музей удовлетворили свои желания в выяснении содержимого этой книги?! Я несколько лет посвятила этому Гримуару, его поиску. Для чего? Чтобы сейчас три трупа лежали в лаборатории?! Боже, да скажите хоть что-то, кроме «мне жаль»! Ваше хладнокровие выводит из себя. — Мое хладнокровие позволяет со здравым смыслом подходить к решению проблемы. А не как в вашем случае — винить первого, кто попадется под руку! — с этими словами Люциус обернулся к ней. — Я вас НЕ обвиняла. Вы… — Да? А я вижу всё именно так. Запираетесь, упиваясь жалостью ко всем и вся. Не устали жалеть несчастных? Нет желания подумать, что делать дальше? Ещё этот ваш обиженный и обвиняющий тон. Срываться на первом встречном сильно не в духе взрослых людей. Ведете себя как ребёнок. — Кажется, вы меня им и считаете. — Именно так. — Что ж, тогда мне вас жаль. Вы проводите вечер, потребляя отвратный виски со мной. — Пытаюсь в последнее время разнообразить досуг, знаете ли, — с иронией произнёс он и затем добавил в сторону, — Тисс, принеси графин из кабинета. — Хм, значит я — ваше новое развлечение? — с истерической натянутой улыбкой девушка наблюдала, как он уже наполняет бокалы своим бренди, — не такой уж и гадкий мой виски, говорите? — Я ошибся. А по поводу развлечения… Так бы я вас точно не назвал. А хотя, да. Да. Пусть так. Самый экстремальный аттракцион, — он протянул ей стакан. — Вы слишком добры ко мне, — прозвучало совершенно неожиданно для самой Грейнджер, она глубоко вздохнула, а истерика внезапно отступила. Казалось, слова звучали не по её воле, хоть и ноту сарказма Гермионе сохранить удалось. Но, признаться, она действительно так думала. Их словесные перепалки всегда отвлекали её, сбивали с более важных мыслей. Сейчас это как раз и было нужно. Хотя логику Малфоя она проследить не могла. Зачем ему идти на контакт по собственной воле, если вчера он ясно попросил не попадаться ему на глаза? Зачем он пришёл вот так? Что он вообще хотел? — Наконец-то вы это поняли, — хмыкнул мужчина. — То есть, вы не отрицаете? — она встала и, размяв спину, подошла к тумбе около кровати. — Что именно? — он вздернул бровь. Впрочем, такое выражение его лица уже стало обычным при общении с Гермионой. — То, что вы можете быть «добр», — девушка достала сигареты из ящика, вернулась к окну и закурила. — По-вашему, во мне начисто отсутствуют любые эмоции, помимо отрицательных? — Нет, я так вовсе не считаю. Но ваше прошлое… — Смените пластинку, мисс Грейнджер! — повысив голос, перебил Малфой. Он одним глотком осушил бокал и стремительно направился к выходу. — Доброй ночи. — Извините… — неловко кинула она вслед, — Всего доброго… Последнюю фразу она произнесла уже в одиночестве.