***
Тёплый золотистый свет окутал своими нежными лучами всё необъятное помещение Большого Зала, даря чарующее ощущение уюта. Студенты самых разных возрастов уже давно собрались здесь, весело смеясь и громко переговариваясь на самые разные темы. Впереди были несколько утомительных дней, в ходе которых им всем предстояло приложить побольше усилий, чтобы получить новые знания, и мысль о том, что уже наступила середина недели и выходные уже совсем близко, внушала детям ещё больше усталости. Вне всякого сомнения, что понедельник – это самый трудный день. Но ещё труднее было пережить среду, когда мысли большинства ребят направлены не на учёбу, а на приближающиеся выходные и самые разные весёлые развлечения. И так каждую неделю. Элизабет оглядела Большой Зал скучающим взглядом, стараясь найти хоть какой-нибудь предмет, на котором можно было бы сосредоточить всё своё внимание, чтобы отвлечься от омерзительного и гнетущего ощущения, что совсем скоро произойдёт тяжкая беда. Это удручающее чувство стало преследовать девушку ещё с того момента, как сон лёгкой пташкой вспорхнул с дрогнувших ресниц, а ледяной озноб объял всё её утомлённое тело. Леншерр-младшая повела плечами, стараясь отогнать удушающие воспоминания о тяжёлом пробуждении и о последовавших за ним пугающих мыслях об отце и его новом устрашающем изобретении. Мир на грани войны. Лёгкий шелест птичьих крыльев оповестил завтракающих студентов о том, что пришло время получать почту, и вот, перед Элиз опускается уже хорошо знакомый ей тёмный филин, к ноге которого был привязан конверт. Волшебница торопливо отвязала желтоватый пергамент от лапки птицы, и сова немедленно улетела. Настороженным взглядом девушка изучила выведенные торопливым почерком слова «Для Элизабет Хелены Леншерр», и что-то незримое дрогнуло в её душе, а по всему телу стало разливаться чувство всепоглощающего страха. Достаточно было обладать хорошей интуицией, а не сверхъестественными способностями, чтобы догадаться, что никаких добрых новостей это послание нести с собой не может. Угнетающее чувство дискомфорта противными ядовитыми щупальцами стало окутывать всё тело, заставляя юную волшебницу невольно напрячься и насторожиться. Вот уже несколько дней подряд её преследовало ощущение, что за ней кто-то непрестанно следит, не упускает из виду ни одного её действия, стоило ей оказаться в толпе. За такой короткий срок мисс Леншерр стала превращаться в настоящего параноика, вздрагивая от любого шороха и чуть ли не шарахаясь от собственной тени. Вот и сейчас девушка воровато огляделась, напоминая своим видом преступника, который боится быть уличенным в содеянном, и торопливо запрятала конверт с письмом в карман мантии. Она никогда не имела обыкновения читать утреннюю почту прямо в большом зале, когда вокруг было столько пар глаз. А теперь и подавно не сделала бы этого. Торопливо поднявшись со своего места, Элизабет быстрым шагом покинула Большой Зал, чувствуя, что выше её сил будет провести в этом помещении ещё хотя бы несколько минут.***
Праведный гнев, страх, который почти не поддаётся контролю и убивающее чувство досады разбушевались в душе юной колдуньи, словно бесконтрольный гигантский гребень цунами, стремившийся разрушить вдребезги всё, что только могло попасться на его пути. Девушке хотелось кричать так, чтобы до крови разорвать голосовые связки, но вопль отчаяния застревал в груди. Ей хотелось что есть сил ударить саму себя, но руки даже не дрогнули в тот момент, когда мозг непрестанно приказывал им сделать это. Внутри всё оборвалось, но на лице красовалась уже приросшая маска бесстрастного равнодушия, и вряд ли бы кто догадался, что достаточно всего одной крошечной искры, чтобы спровоцировать неукротимый взрыв всех с таким усердием скрытых эмоций. Элизабет искренне надеялась, что на её пути не попадётся ни одна личность, которой вздумается докучать ей. Предчувствие снова не обмануло Леншерр-младшую: беда случилась, причём исключительно из-за её врождённого невезения и природной глупости. Сколько дурацких поступков совершила она за свою жизнь? Элизабет обречённо вздыхала, понимая, что их слишком уж много для одного человека. Чего стоила хотя бы та бездумная выходка с факультетским галстуком, который она носила в маггловском мире. Хотя, стоило, конечно же, отметить, что именно благодаря этому сейчас Картер отправлял ей письма в Хогвартс. «Что толку, что он мне отправил это письмо, раз я, как последняя остолопка, умудрилась его посеять неизвестно где?!» Подобные мысли не покидали волшебницу последние несколько часов, с того самого момента, когда она обнаружила, что в кармане мантии больше нет никакого письма. Мысленно ругаясь на чём свет стоит, Элиз обошла все места, которые посещала после завтрака, с отчаянным усердием ища пропавший конверт, но, конечно же, найти его уже не представлялось для неё возможным. Девушке хотелось рвать на себе волосы оттого, что она даже не ознакомилась с содержимым письма. Сердце подсказывало, что это послание было крайне важным, и Леншерр ненавидела себя за то, что имела в своём характере такую отвратительную черту, как совершать огромное количество глупостей, пусть даже неосознанно. Теперь список её неразумных поступков пополнился ещё одним. Элизабет торопливо шагала по коридору, стремясь скорее добраться до башни своего факультета. Возможно, там она смогла бы спокойнее обдумать варианты, где и как можно было бы найти пропажу. - Мисс Леншерр! - Хорошо знакомый баритон прозвучал довольно тихо в общем калейдоскопе звуков, но это не помешало Элиз сразу же узнать его обладателя. Девушка мгновенно замерла от удивления, ибо искренне недоумевала, что такого сделала на сей раз, чтобы профессор Снейп окликнул её прямо в коридоре. Учитывая тот факт, что в холле было предостаточно свидетелей, волшебница не исключала, что преподаватель не упустит возможности снова её публично унизить. Медленно развернувшись на каблуках, студентка посмотрела недовольным взглядом на стоявшего в нескольких метрах от неё декана Слизерина. - Что-то не так, профессор? – спросила она, стараясь повторить его же надменный тон, с которым преподаватель Зельеварения обычно к ней обращался. Самодовольная ухмылка появилась на лице мужчины, и это заставило волшебницу горделиво задрать подбородок и приподнять одну бровь. Медленными и неторопливыми движениями учитель достал из кармана изрядно потрёпанный и измятый листок, и окинул его слегка насмешливым взглядом. Элизабет в душу закралась неприятнейшая догадка о том, что же за клочок пергамента держал в руках профессор, посему и без того бушующий в ней гневный ураган только усилился, а нижнюю челюсть свела болезненная судорога, отчего девушке пришлось до неприятного скрипа стиснуть зубы. - Это я сегодня отобрал у некоторых студентов, - с той же надменной усмешкой снова заговорил мужчина. – Подозреваю, что оно предназначалось вам, но вы, из-за своей врождённой невнимательности, умудрились потерять его. Впредь будьте внимательнее со своими вещами. – Сделав один небольшой шаг в сторону ученицы, Снейп протянул ей то, что ещё несколько часов назад было письмом в конверте, а сейчас являлось потрёпанным листом, на котором явно практиковали разнообразные портящие заклятия. Быстрым движением Элиз буквально вырвала бумажку из цепких пальцев мужчины и молниеносно отступила на несколько шагов назад. Профессор беззвучно хмыкнул, наблюдая за ней. И без того неестественно голубые глаза юной колдуньи сейчас выглядели ещё более неживыми, ибо взгляд её был непомерно холодным. Ещё сильнее задрав подбородок, волшебница негромко фыркнула, стараясь максимально точно скопировать ухмылку стоящего сейчас перед ней человека. - Великодушно благодарю за проявленное благородство. Жаль, что у вас это бывает редко. - Элиз не удержалась от соблазна бросить ответную шпильку угрюмому профессору. – Непременно возьму на заметку ваш бесценный совет. - Снова развернувшись на каблуках, девушка твёрдым шагом направилась в противоположенную от зельевара сторону. – Поганый слизеринский мерзавец, небось составил своим прихвостням хорошую компанию в порче чужого имущества! - Слова змеиным шипением вырвались у неё сквозь крепко стиснутые зубы. Видят Высшие, она спокойно добралась бы до факультетской башни и непременно забыла бы неосторожно брошенную фразу. Но… - А вы остры на язык, Леншерр! – В голосе декана Слизерина ярко мерцали нотки раздражения. Фамилию девушки он произнёс с нескрываемой издёвкой. Услышав профессора всего в нескольких шагах от себя, волшебница застыла в немом ступоре, а по всему телу пробежался целый табун мурашек, словно её окатили ушатом ледяной воды. Но, она всё же нашла в себе силы медленно развернуться в его сторону и вложить в свой взгляд всё презрение, на которое только была способна. – Должно быть, ваш невменяемый отец, фанатик-мутант, настолько занят делами своих собратьев, что напрочь забыл про свои прямые отцовские обязанности – воспитывать дочь. На лице мужчины заиграла его фирменная противная ухмылка, он явно был чрезмерно доволен тем, что наблюдал сейчас: фальшивая маска равнодушия на лице выскочки дала трещину, а потом и вовсе окончательно рассыпалась, открывая миру реальные её эмоции. Услышав слова, которые были сказаны о родителе, Элизабет почувствовала, словно весь мир рухнул ей на голову. Нечто незримое было затронуто в её душе, до предела натянутая струна с громким противным треском окончательно оборвалась даже от этого не столь значительного прикосновения к ней. Пусть никогда Элиз не была в хороших отношениях с Леншерром-старшим, прежняя ненависть к нему со временем окончательно улетучилась, оставив после себя лишь неприятный горький осадок детской обиды. Но это не меняло того, что Эрик Леншерр был ей родным отцом. Лицо девушки мгновенно стало пунцовым от гнева, а неуправляемая ярость разгорелась в душе смертоносным пожаром. - Что вы сказали? – Смело смотря прямо в тёмные глаза преподавателя, Элиз неосознанно сделала несколько быстрых шагов в его сторону, словно собиралась ударить мужчину, но тот и не думал отступать хоть на один крошечный шаг. Тем временем, у словесной перепалки учителя и студентки стали появляться заинтересованные происходящим зрители. – “Невменяемый фанатик”, значит? – прошипела волшебница и, выпрямившись как струна, снова горделиво вскинула подбородок, а в глазах заиграло уже привычное презрение. – Кто дал вам право выражаться в подобном тоне о человеке, который даже вам в отцы годится? – ядовито ухмыляясь, отчеканила она, видя, что её слова возымели некий эффект: Снейп нахмурился, явно удивляясь, что на сей раз студентка смело даёт ему отпор. – Вы, как я полагаю, хотели оскорбить меня тем, что кровные узы связывают меня с Эриком Леншерром? Разочарую вас – я горжусь этим! Горжусь тем, что мой отец – обладатель гениального разума, я горжусь тем, что он мутант и горжусь тем, что он борется за наши права! И если есть на всём белом свете люди, которые могут осуждать его взгляды и приоритеты, то эти люди только мы – его дети! – студентка сделала ещё один шаг к профессору и ядовитая улыбка (больше похожая на оскал какого-нибудь кровожадного существа) искривила её уста, а в неестественных лазурных глазах полыхало настоящее безумие. – А сыну пьяницы-прохиндея никто прав на такие слова не давал. Элизабет быстро отступила на несколько шагов, самодовольно ухмыляясь. Особой реакции со стороны профессора на всю тираду ученицы не было, но ровно до того момента, когда его слуха коснулась последняя фраза, произнесённая таким наглым тоном. Кажется, миллион вопросов пронеслись в голове Грозы Подземелий, но больше всего волновали его только два из всех: откуда эта невыносимая выскочка узнала такие факты из его биографии, а главное – сколько ещё знает? Привычная каменная маска дала трещину на сей раз у Северуса Снейпа. Молниеносно подлетев к девушке, профессор еле удержался от соблазна выхватить палочку и бросить в наглую особу хоть каким-нибудь заклятием, но выработанная за годы железная выдержка заставляла его сохранить хотя бы относительное самообладание. - Ты о себе слишком многое возомнила, Леншерр! – прошипел мужчина, глядя прямо в глаза ученице. – Думаешь, всё так просто сойдёт тебе с рук и на этот раз? Ну уж нет, теперь я лично добьюсь того, чтобы тебя в ближайшее время исключили из Хогвартса и с позором выгнали! И если будет необходимость, я дойду и до Министра, можешь не сомневаться, мерзкое двуликое существо! - Непроницаемая маска быстро вернулась на своё законное место, а привычная гадкая ухмылка выглядела ещё более ядовито. – Минус пятьдесят баллов с Рэйвенкло и две недели отработок, начиная с сегодняшнего дня. – Резко развернувшись в противоположенную от волшебницы сторону, декан Слизерина быстрым шагом отдалился. Элизабет осталась стоять на месте, растерянно глядя вслед удаляющейся фигуре преподавателя. Чёткое осознание всего произошедшего, кажется, только сейчас начало к ней приходить, отчего противный ледяной озноб сотряс всё её тело. Что она натворила? Зачем вообще ввязалась в этот спор и, самое главное, почему вдруг так яро стала защищать своего отца, если слова профессора Зельеварения были относительно правдивы? Она понимала, что не на шутку разозлила Снейпа, ибо это был первый раз, когда он обратился к ней без официального тона. Беспомощно оглядевшись по сторонам, девушка пришла в ужас от того, что целая толпа учеников остановилась поглазеть на конфликт преподавателя и студентки. И самым ужасным было то, что большинство были студентами Рэйвенкло и Слизерина. Первые не скрываясь бросали на свою сокурсницу ненавидящие взгляды, а вторые нагло ухмылялись. - Scheiße*! – гневно прошипела студентка, продолжив шествие к покоям своего факультета.***
Находящиеся в общей гостиной студенты ещё не знали, какие «подвиги» совершила их сокурсница, поэтому довольно приветливо поздоровались с ней, даже не подозревая, что за урон она в очередной раз нанесла своему факультету. Леншерр-младшая пролетела словно ветер мимо удивлённых ребят, даже не взглянув в их сторону, и ушла в женскую спальню. Ей просто было стыдно смотреть этим людям в глаза. Забравшись на свою кровать, девушка стала нервно теребить клочок пергамента, который ей вернул декан Слизерина. Юная колдунья злилась на саму себя, злилась на Грозу Подземелий и на прихотливую Госпожу Удачу, что так не вовремя отвернулась от неё. Теперь Элиз нисколько не ставила под сомнение то, что на этот раз в полной мере ответит за свои слова. Болезненный спазм невыносимо сильно сжал желудок своими острыми когтями, принося нестерпимую боль. Тихо взвыв, волшебница попыталась растянуться на кровати и расслабиться, но это положение принесло с собой ещё больше страданий. Внезапно, взгляд девушки привлёк Перстень, что она носила на указательном пальце левой руки: тёмно-синий камень мерцал слабыми сапфировыми лучами, дар Учителя предупреждал свою обладательницу о надвигающемся ведении. В душу мисс Леншерр мерзкой химерой закралась паника от осознания того, что все обстоятельства в этот день сложились против неё. Ведение непременно принесёт с собой припадок, так было всегда, а это значит, что и сейчас всё будет проходить по привычному сценарию. Вся беда заключалась в том, что совсем скоро ей надо было идти на отработку в подземелья, и вероятность того, что земля уйдёт из-под ног прямо во время отработки, была крайне велика. Вспомнив про пергамент в своей руке, Элизабет торопливо приняла сидячее положение, чуть сморщившись от нахлынувшей головной боли. Проведя ладонью над измятым и исковерканным листом, колдунья одними губами произнесла знакомое заклинание, которому её научил наставник. В следующий же миг письмо приняло свой первоначальный вид:«Среда, 18 сентября 1991 год, Нью-Йорк
Дорогая Элиз, На сей раз моё послание тебе будет коротким. Очень рад был узнать, что у тебя всё хорошо, искренне надеюсь, что и на момент, когда ты будешь читать это письмо, всё будет так же прекрасно. Что касается дел на этой стороне – всё очень плохо. Раз за разом наши попытки предугадать, куда Эрик Леншерр спрячет (либо уже спрятал) свою смертоносную машину, терпят крах. Нам так и не удалось связаться с Братством, чтобы попытаться уладить назревший конфликт дипломатическим путём, а это значит, что мы уже в состоянии войны. Открытие саммита ООН состоится в четверг, 19-го сентября, около Статуи Свободы. Я знаю, что то, о чём я собираюсь тебя попросить – полнейшее безумие, и я пойму и не стану осуждать тебя, даже если ты не явишься… Но, Элизабет, ты нужна нам здесь. Я знаю, что ты одна из лучших учениц в Хогвартсе, возможно, тебе помогут. Хотя, я и сам не очень верю в собственные слова, я всё-таки настоятельно прошу тебя поговорить с руководством Школы, можешь показать директору Дамблдору мои письма. Чем быстрее нам станет ясна твоя позиция, тем лучше для нас всех. Уповаю на твоё согласие и очень надеюсь увидеть тебя в скором времени рядом с нами, ибо вместе мы сильней.Твой искренний друг,
Джеймс Картер»
Леншерр-младшая обречённо вздохнула и невидящим взглядом уставилась куда-то в пустоту. Ещё одна проблема навалилась на её многострадальную голову, и на сей раз всё было куда хуже, чем могло показаться на первый взгляд. Присылать Джиму письмо с отказом или просто проигнорировать этот зов помощи было бы настоящим предательством, и не важно, какие тому были бы оправдания, поэтому эту идею Элиз даже рассматривать не стала. Она должна была быть там, вместе с друзьями перед лицом опасности, и эта мысль не дала бы ей покоя ни на минуту. Но, после всего произошедшего было бы в десятки раз труднее добиться хотя бы разрешения покинуть Хогвартс на неопределённый срок. Позабыв про плохое самочувствие, девушка резко вскочила с кровати, выхватила из-под подушки первое письмо от Картера и, спрятав оба пергамента в карман мантии, ринулась к выходу из женской спальни. Она немедленно должна была пойти к Дамблдору, потому что времени больше не осталось. Но, вспомнив про время, волшебница со стоном отчаяния стукнула кулаком в косяк двери: ей уже надо было идти на отработку. Нагло не явиться в подземелья мисс Леншерр теперь боялась.