Эмпат

Ёнджэ устало вздохнул, подгибая ноги под себя и забираясь с ними на диван. Весь сегодняшний день прошел медленно и в суматохе. Он устал. А теперь еще и наелся до отвала и устал еще больше. Рядом через несколько минут приземлился Дэхен, хватая в руку пульт и включая телевизор. Глубоко вздохнул, принимаясь щелкать каналы и искать что-нибудь интересное на вечер. Спать как-то не хотелось еще, несмотря на тяжелый день, проведенный в беготне по больнице. Да и у него был гость, имеющий за своей спиной кучу секретов. Дэхен был очень любопытен. А присущая ему подозрительность и вовсе подпитывала любопытство еще сильней. Ёнджэ рассматривал его профиль, вбирая взглядом каждую черту. Довольно мягкие и нетипичные для англичан. Не острый кончик носа, а чуть закругленный, совсем немного. Невероятно пухлые и мягкие на вид губы, которые тот то и дело облизывал. Похоже, это было одной из его вредных привычек. Но когда кончик языка любовно проходился по розоватым губам, они становились влажными и едва заметно краснели, когда он их чуть прикусывал, о чем-то задумавшись. Ёнджэ совсем не замечал, что вот уже минут пять просто пялится на него, не в силах отвести взгляда. Его визави был необычайно красив. Насколько мог судить Ёнджэ. Его образ был приятен глазу. И сердце вторило, ускоряясь, говоря «красив». Но таки поймав себя за разглядыванием, Ёнджэ отвернулся, уставившись в телевизор. Там шло какое-то шоу, играла музыка, заводная и ритмичная. Неплохо, подумал он. Развеет скуку и не даст заснуть после хорошего ужина, приготовленного чьими-то заботливыми, он был уверен, что таковыми, руками. Элис. Странная и неискренняя. Ёнджэ чувствовал ее эмоции на расстоянии достаточном, чтобы не ошибиться. Эти цвета не перепутать ни с чем. — Расскажешь мне? — прервав тишину, Дэхен развернулся корпусом к Ёнджэ, так же подложив под себя одну ногу, согнутую в колене. Прислонился боком к спинке дивана и закинул на нее руку. Взгляд вперился в чужие глаза, выискивая на их дне толику правды. — Я ведь обещал, — ответил Джэ спокойно, голос не дрогнул и не сбился. Он волновался, но... Рядом с этим мужчиной становилось спокойней. Дэхен был отчего-то совершенно спокоен, что не могло не передаться Ёнджэ. И он нагло этим пользовался, перенимая всё до остатка и успокаивая шалящие нервишки. — Тогда я слушаю, — Чон не сводил с него взгляда, ожидая рассказа. Правдив он будет или же нет, Дэхен не узнает, но все же это хоть что-то, что, возможно, окажется более правдивым, чем его изначальная версия. У этого парня было много секретов. И весь он был... таким странным со своей этой фобией. — Только... — Ёнджэ смутился, замолкнув и не решаясь выставить условия. Все-таки было как-то нечестно. Но он должен был узнать и о нем хоть что-то из того, чего нет в досье Джима, — …как-то это нечестно. Я расскажу всё о себе, а ты... останешься загадкой. — Ты хочешь узнать что-нибудь обо мне? — чуть удивившись, переспросил Дэхен, задумчиво разглядывая своего собеседника на сегодняшний вечер. — Да. Хочу, — согласился Ёнджэ, тут же кивая. Дэхен задумчиво покосился куда-то в сторону. Огляделся вокруг. Что-то придумав, по-видимому, наклонился к столику, откладывая пульт, который все это время был у него в руке. — У меня есть идея, — выдал Дэхен, вставая с дивана и скрываясь на кухне. Через пару минут он вернулся с бокалом в руках и бутылкой вина. Во второй руке он держал упакованный набор стаканов, из которого Ёнджэ часом ранее доставал себе один. Поставил перед ним коробку, присел на край дивана, ставя на столик и свой бокал, и бутылку. — Правда или ложь, — проговорил Чон, попутно вскрывая бутылку. — Правда или ложь? — Ёнджэ удивленно повторился, не понимая, что тот имеет в виду, но тем не менее достал из коробки стакан. — Да, — донеслось до него сбоку, и через секунду послышался глухой звук. По стеклянному столу покатилась небольшая пробка, а в воздухе разлился терпковатый запах вина. — Прости, новых бокалов у меня больше нет, — опустив взгляд на стакан в руке парня, Дэхен приблизил к нему бутылку, намекая на предложение испробовать напиток. — Ничего страшного. Только в чем твой план? — Тебе, надеюсь, можно пить? — замерев с наклоненной к горлышку его стакана бутылкой, спросил Дэхен, чему-то ухмыляясь вдобавок. — Я не маленький, — нахмурившись, Ёнджэ взглянул на него, заставляя Дэхена еще шире ухмыльнуться. — А тебе? Можно пить? — Даже у самого успешного хирурга есть личная жизнь. Главное, — он склонил бутылку, наполняя его стакан бордовой жидкостью почти до середины, — чтобы она не выходила за рамки дозволенности. — Хочешь споить меня? — сделав акцент именно на себе, Ёнджэ прищурился, смотря ему в глаза. Стакан был наполнен вином, которое Ёнджэ никогда в жизни даже не пробовал. И его бокал тоже постепенно наполнился наполовину. Дэхен промолчал, загадочно выдерживая паузу, из-за которой Ёнджэ уже начинал терять контроль над чужими эмоциями, и его волнение поднималось из нутра, сковывая тело и разум. Если он опьянеет слишком быстро и сильно, он грозится сболтнуть много лишнего. Что задумал Дэхен? — Правда или ложь — это игра, — начал Дэхен, вновь поворачиваясь корпусом к Ёнджэ и подгибая ногу под себя. Сейчас Дэхен казался таким другим. Совсем не похожим на того Дэхена, с которым Джэ столкнулся в супермаркете и в больнице. С которым Джэ обедал в кафе за углом, недалеко от Манхеттена. Сейчас он вел себя так, словно был хозяином выгодной для себя ситуации. Он наслаждался этим. И он был прав. Ёнджэ был в его доме и на его условиях. Грех было не воспользоваться. Но он еще и получал от этого удовольствие. Его упоенность моментом растекалась по венам Ёнджэ, словно он уже осушил этот стакан до дна. — Я задаю тебе вопрос — ты отвечаешь. Только правду. — Причем тут ложь тогда? — Ёнджэ с интересом слушал Чона, сжимая в руке свой стакан. Тот задумчиво, но уверенно ответил: — Я немного изменил правила. Если я поверю в твой ответ, ты сможешь задать вопрос мне. Если не поверю, — Дэхен приподнял бокал, показывая его Ёнджэ и намекая на действия в случае лжи, — это будет платой за ложь. — Я должен полагаться на твою веру? — Нет. Я буду полагаться на твою честность, — парировал Дэхен в ответ, вместе с тем мысленно смакуя свой первый вопрос. — И о чем ты хочешь спросить в первую очередь? — Ёнджэ выжидающе уставился на него, готовясь к самому худшему. Что, если ему таки придется рассказать об эмпатии? Где он встретит утро завтрашнего дня — в психушке или в ФБР? — Ты следил за мной? — Да, — Ёнджэ кивнул, выжидая, пока Дэхен скажет что-нибудь в ответ. Но тот лишь, кивнув, склонил голову набок, давая понять, что теперь его, Ёнджэ, очередь. — Ты холост? — Ёнджэ решил начать с самого простого, узнав наверняка, соврет ли Дэхен. — Да, — Чон покосился на телевизор, на мгновение задумавшись. — Зачем ты следил за мной? — Хотел кое-что проверить. — Что именно? — А это уже второй вопрос, — Ёнджэ предупредительно покачал головой, отчего Дэхен усмехнулся, кивая. — Почему ты стал врачом? — Почему я стал врачом? — переспросил Дэхен, удивляясь такому вопросу. Но увидев, что Джэ кивнул, задумался. — Мне нравится помогать людям в том, в чем я силен. Если я могу спасти чью-то жизнь, я непременно это сделаю. — И всего лишь? Простое желание помогать людям? — удивленный ответом, вдогонку спросил Ёнджэ, но увидел ухмылку на полных губах Дэхена. Усмехнулся и сам, понимая, что задал уже два вопроса. — Что именно? — снова повторил Дэхен свой вопрос. — Могу ли я тебе доверять. На минуту между ними возникла тишина. Оба смотрели в глаза друг другу, пытаясь вычитать в них правду. — Что ты сделаешь, если мне будет нужна твоя помощь? — задал встречный вопрос Ёнджэ. — Помогу, — ответ простой и вполне ожидаемый. Дэхен уже предлагал ему свою помощь. И наверняка предложил бы еще раз, если бы это потребовалось. Но Джэ ясно дал понять, что она ему не нужна. — От кого ты бежишь? — От своего прошлого, — Ёнджэ отвечал загадками, еще большими, чем до этого. Для всей правды слишком рано, а это — не ложь. Лишь немного скрытая под пеленой загадки правда. — Ты отвечаешь загадками, Ёнджэ, — недовольно покачав головой, Дэхен воззрился на него, своим бокалом указывая на стакан в руке парня. — Жульничество наказывается как ложь. Ёнджэ выдохнул через рот, прикусывая зубами кончик языка. Смухлевал — придется выпить. Но по-другому было никак. Пока никак. Поднеся горлышко стакана к губам, он сделал маленький глоток, морщась от вкуса. Дэхен усмехнулся, видя его реакцию. Вероятно, догадался, что он впервые пробует что-то подобное. — Теперь я имею право задать тебе два вопроса, — дождавшись, пока Ёнджэ переварит новый для себя вкус, проговорил Дэхен. — Что? Два? Это не по правилам, — Ёнджэ встрепенулся, едва не подскочив с места. У Дэхена было к нему не так много вопросов. И если он задаст сразу два вопроса подряд, Джэ придется что-то придумывать гораздо быстрее. — Я изменил правила, — твердо проговорил Дэхен, стоя на своем. Его дом — его правила. — Мой дом — мои правила. — Ты жульничаешь, — бросил в противовес Ёнджэ, отставляя в сторону стакан. Вино терпкой смесью запахов давило на обоняние, притупляя его сообразительность. С ним он не чувствовал себя под контролем. Да и о каком контроле идет речь? Едва он коснется чего-либо в этом доме, упадет в припадке и тут же раскроется, потому что узнает слишком много. Но может, стоило попробовать. Всего лишь коснуться чего-нибудь на долю секунды... — Даже не думал, — взмахнув рукой, в которой держал бокал, Дэхен пресек сопротивление, задавая-таки вопрос: — Твоя мизофобия не выдумка? — Нет, это правда, — соврал Ёнджэ, даже не думая брать стакан в руки. — Ты следил за мной потому, что я могу тебе помочь с фобией? — Да, — в этот раз не соврав, ответил Ёнджэ, тут же перенимая расспрос на себя. — Теперь мой черед. Почему ты предложил мне помощь, когда мы виделись в последний раз? Дэхен на мгновение задумался, опустив взгляд в бокал с бордовым напитком. — Ты выглядишь таким... чистым, — начал Чон, но, заметив непонимание на лице Ёнджэ, продолжил: — Ну, знаешь, как чистая тетрадь, в которой любой может оставить записи. И от того, какими будут эти записи, зависит, что станет с тетрадью — станет ли она личным дневником с секретами, недоступными большому брату, или же потертой временем обложкой с оборванными страницами внутри. Да даже и тут вариантов уйма. — Да, вариантов у меня уйма, — тихо проговорил себе под нос Ёнджэ, все-таки беря стакан и делая глоток. — Это значит, что ты соврал? — заметив его движение, поинтересовался Дэхен. — Это значит, что ты залез мне в душу. Взгляд карих глаз столкнулся с таким же, чуть темнее. Прямым и задумчивым. Дэхен о чем-то раздумывал, подбирая слова для своего вопроса. — Я смогу тебе помочь? — спросил он наконец, не сводя взгляда. Ёнджэ ответил через несколько секунд. Не соврав ни на долю. — Я не знаю. Но я хочу узнать, — Ёнджэ поставил стакан на диван, зажав его ногами. Стянул с одной руки перчатку, немного размяв пальцы, затекшие от долгого держания прохладного стакана с вином. — Я могу тебе доверять? — Если могу я, — короткий ответ Дэхена в какой-то степени разложил последние его сомнения по нужным полочкам. Пока он может ему доверять, а потом Ёнджэ расскажет. Чуть позже. Он взял в голую руку стакан, отпивая глоток и видя, как Дэхен, удивленно проводив взглядом его манипуляции, сделал то же самое, примкнув к бокалу губами. — Ты должен будешь мне рассказать всё, Ёнджэ. Но сейчас, — сделав короткую паузу, Дэхен со всем своим вниманием обратился к Ёнджэ, замечая, что эти несколько глотков сделали своё дело — парень охмелел, и его взгляд уже выглядел не таким ясным, как прежде, — мы пойдем спать. Ёнджэ кивнул. Молча отставил стакан, позволяя Дэхену забрать его и отнести их посредника в переговорах обратно на кухню. Вино в холодильник, бокалы в раковину. Дэхен вернулся в гостиную, останавливаясь у дивана и смотря на парня. — Я постелю тебе здесь. Будет плохой идеей позволить тебе спать в моей постели. — Почему? — выпалил Ёнджэ, тут же осекаясь. Диван — тоже неплохо. Если учесть, что в своей квартирке он спит на матраце. На этом диване явно удобней и мягче. А вопрос о постели был ужасно глупым. Сама мысль, что Ёнджэ может провести ночь не в одиночестве, пугала его. Он не может. Даже если он не коснется белья и Дэхена, он может сделать это во сне, и тогда... Ёнджэ боялся даже представить. — Мне и вправду стоит отвечать? — удивленно отозвался Дэхен, смотря на парня сверху вниз. — Спасибо за помощь, — проигнорировав его вопрос, Ёнджэ отвел взгляд, смотря в сторону кухни. На Дэхена смотреть было неловко. Совсем. — Не стоит, — ответил Чон. — А Элис мне и так уже надоела. Вызвав удивление в глазах Ёнджэ, Дэхен усмехнулся, пройдя вглубь комнаты и достав из шкафа чистое белье. Вернулся к дивану, принимаясь его раскладывать, жестом попросив Джэ встать. — Я не знаю, как ты сможешь спать. Но белье чистое. Не знаю, поможет ли тебе это, — проговорил он, заправляя диван. — Справлюсь, — Ёнджэ проследил за его манипуляциями, дождавшись, когда он всё сделает и отойдет в сторону. Присел на диван, опуская на белье руки, на которых были надеты перчатки. Дэхен, уставив руки в бока, глубоко и шумно вздохнул, оглядывая результат. Он искренне не знал, сможет ли Ёнджэ нормально спать этой ночью, но старался сделать для этого всё возможное. Да и сам Ёнджэ слабо понимал, как пройдет его сегодняшняя ночь. — Тогда я пойду к себе. Если что... зови, — запнувшись на последнем слове, Дэхен растерянно потоптался на месте, все же оставляя Джэ одного. Зашел в свою спальню, прикрывая дверь не до конца, оставляя небольшую щелочку, чтобы на случай чего услышать его голос. Присел на постель, устало переводя взгляд на часы. Времени было около полуночи. Проговорили они не очень долго. Но этот разговор дался ему нелегко. Словно на минном поле. Одно слово — и всему конец. Половина пути пройдена, дело осталось за малым — дойти до безопасной точки, из которой можно будет полюбоваться на результат своих трудов — обезвреженное поле, полностью очищенное от всех опасностей. А сейчас был необходим сон. Ёнджэ осторожно осмотрелся в комнате, подмечая незамеченные ранее детали обстановки. Здесь было так уютно. Он никогда не был в подобных местах. Всё, что у него было, — это маленькая комната, не шибко обставленная, и его теперешнее укрытие, если не считать пятиминутное пребывание в доме Джима полтора года назад. Он поднял руки, снимая с них перчатки. Размял пальцы, потер ладони друг о друга. Сухая кожа раздражала, ее словно стянуло, отчего он с еще большим усердием принялся потирать руками, сминая пальцы и массажируя ладони. Встав с насиженного места, Ёнджэ подошел к выключателю, вырубая свет и оставаясь в темноте. Сквозь широкие окна, от потолка уходящие в пол, просвечивалась яркая луна, добавляя всей этой картине уюта еще больше апофеозности. Привыкнув к темноте, он вернулся на свое место, забираясь на него с ногами. Аккуратно натянул на голову капюшон, застегнул толстовку до самой шеи, практически прячась полностью под этой тканью. Положил перчатки на колени, замирая. Глубоко вздохнул, насыщая легкие кислородом. И резко опустил ладони на диван, касаясь белья кожей. В глазах заиграли разноцветные огни, нутро начало медленный отсчет, отбиваясь пульсом в ушах. Эта ночь будет для него самой долгой в его жизни. И хотелось бы — не последней.

***

Резко раскрыв глаза и шумно вдохнув, Ёнджэ подскочил на месте, едва не снеся головой чужую. — Эй-эй, тише, — вскинув руки в защитном жесте, успокаивающе прошептал Дэхен, присаживаясь на край дивана и отчего-то улыбаясь. — Я не думал, что напугаю тебя, прости. Ёнджэ же расширенными глазами вылупился на него, шумно втягивая воздух и пытаясь отдышаться. По своему самочувствию он мог бы смело сказать, что не дышал если не всю ночь, то минут пять как минимум. Конечности слабо подрагивали, даже не пытаясь удержать на себе вес тела. Он, как был, рухнул обратно на диван, приложив ладонь ко лбу и смахнув пальцами мокрую челку. Сердце в груди уже привычно пробегало марафон, не преминув пренебречь медленным шагом. — Ты в порядке? — спросил Дэхен, странно смотря на Ёнджэ. — Ты весь мокрый. Было жарко? Нужно было позвать меня, я бы убавил температуру на термостате, — но не замечая какой-либо реакции со стороны Джэ, добавил: — Просто я люблю тепло. — Тепло? — Ёнджэ заметно оживился, услышав про тепло. Когда он касался занавесок, ему всегда было тепло. Очень тепло. Теперь это, возможно, объясняло причину такого чувства. Дэхен всегда был в тепле. Его кожа всегда из-за этого была теплой, а во всем остальном... он так и излучал это самое тепло. Он был весь им окружен. — Да, — вновь улыбнувшись, коротко ответил Дэхен, так и не сводя с него взгляда. Вновь попытавшись подняться, Ёнджэ поморщился от слабости в теле, тут же дергаясь, словно от огня. Руки опалило теплом, исходящим от простыни, а перед глазами замелькали цвета. Присев и одернув руки от белья, Ёнджэ уставился на свои ладони, удивляясь, что на них нет перчаток. Оглянувшись, он увидел их валяющимися на полу. Дэхен проследил за его взглядом, наклоняясь и замирая в сантиметре от них, видимо понимая, что снова чуть не облажался. — Можно? — спросил он, глянув на Ёнджэ. Тот встрепенулся, слезая с дивана и падая на пол на колени. — Нет, я сам, — сказал Джэ в ответ, хватая перчатки и поднимая голову. Шумно вдохнул, сталкиваясь со взглядом Дэхена. Всего лишь в нескольких сантиметрах. Его странный взгляд, со смешинкой в глазах, смотрящий прямо на него; пухлые и красноватые губы, приоткрытые; а с них срывались выдохи, которые Ёнджэ чувствовал с такого маленького расстояния своей кожей; его прямой нос, так гармонирующий со всеми чертами лица; и встрепанные черные волосы. Теперь он начинал замечать, насколько знакомыми ему казались эти черты лица. Но не понимал, откуда. Моментально опомнившись и одернув себя от разглядывания, Ёнджэ натянул перчатки и подскочил на ноги, видя, как Дэхен поднимается следом. — Видимо, ты уснул сразу же, как лег, — проговорил Дэхен гораздо громче, чем заставил Ёнджэ встрепенуться в небольшом испуге. Сердце вновь заколотилось, выдавая волнение. — Наверное, — ответил Ёнджэ, припоминая свою ночь. Он помнил то, как коснулся простыни, как эмоции охватили его, но... что было дальше? Всё как под тонкой мутной пеленой. Вроде видно, но ничего не понятно. Одни силуэты и очертания. Вроде он помнил, но ничего не понимал. Понимал лишь одно — вероятно, он просто вырубился за пятнадцать секунд. И это пугало его еще больше, чем то, что он вообще проснулся этим утром. — Тебе не нужно на работу сегодня? — Ёнджэ заинтересованно глянул на Дэхена, который в этот момент остановился у холодильника на кухне, доставая оттуда какие-то продукты. Ёнджэ присел на стул, немного придвинувшись к столу. — Нет, — коротко ответил Дэхен. В следующее мгновение перед Ёнджэ со стуком был поставлен стакан с соком, а после и тарелка, но уже пустая. Джэ машинально схватил стакан, делая из него глоток, но поперхнувшись, выплюнул сок, разбрызгав каплями по столу перед собой. Сердце ухнуло куда-то вниз, сорвав с губ выдох и опустошив легкие от кислорода. Дэхен обернулся на звук, тут же бросаясь к парню. — Прости, это всё неосознанно, — прохрипел Ёнджэ, ставя бокал на стол и в страхе смотря в такие же испуганные глаза Дэхена. — Прекрати, я всё уберу, — пресекая все его извинения, Дэхен схватил с раковины полотенце, принимаясь вытирать со стола сладкий сок. — Я... — ...будет правильным, думаю, если ты сам приготовишь себе завтрак. Вся посуда там, — прервал Дэхен новый поток извинений от Ёнджэ и указал тому на шкафчики, висящие на стене: — Продукты в холодильнике. Запасная сковорода в ящике внизу. Сможешь поджарить яичницу? — Да, думаю, я смогу. Наверное, — просипел Джэ, отойдя от испуга и вставая со стула, подходя к гарнитуру. — Я покажу. Только подожди меня минуту, — Дэхен кинулся к раковине, ополоснув полотенце и еще раз вытерев стол от сладкой липкости. Взял сухое, протерев насухо. Ёнджэ тем временем нашел всю посуду, поставив необходимое на стол, а сковороду — на плиту. Что нужно было делать дальше, он понимал смутно. Ему никогда не приходилось даже включать плиту, не то что уж что-то жарить или варить. Да что там, у него и плиты-то дома не было. И холодильника. А здесь... было так уютно. Здесь было всё. И чувствовал он себя вполне комфортно. Он даже выспался впервые за довольно долгое время. Обычно он всегда просыпался с рассветом и принимался за свои тренировки, пока не приходил Джим, и потом они вместе тренировались над его способностями. А сейчас он чувствовал себя хоть чуточку, но свободней и беззаботней. Только вот всё это временное и мнимое. За дверями подъезда его, возможно, уже ждали агенты. И что было делать, как найти выход, он еще не придумал. Но и задерживаться здесь он не мог. Пользоваться его излишним гостеприимством было крайне ошибочным решением. Дэхен подошел к нему, стараясь не дотрагиваться до парня. Раскрыл холодильник, привлекая внимание Ёнджэ. — Вот яйца. Там бекон, — он указал на полки и дал понять Ёнджэ, что нужно взять всё необходимое. Ёнджэ быстро достал упаковку с беконом, открыл контейнер с яйцами и достал три штуки. Перевел взгляд на Дэхена, безмолвно спрашивая, хватит ли этого. Дэхен свел брови, немного удивленно косясь в ответ, держа одной рукой дверцу раскрытой. Их разделяло не так много расстояния, едва ли больше, чем тогда на полу, у белоснежных перчаток. — Ты очень странный, Ёнджэ. Ты ведь знаешь об этом? — проговорил он внезапно, слегка прищуриваясь. — Что ты имеешь в виду? — Джэ вздохнул, облизав губы в волнении. — Я хочу узнать о тебе больше, — уверенно ответив так, Дэхен указал ему на контейнер, жестом показывая, что он может взять еще. Ёнджэ взял оттуда еще два яйца, спешно отворачиваясь от пронзительного взгляда Дэхена и стараясь не думать о том, насколько он близко и насколько сильно его взгляд прожигает спину. Он хоть и добр, но чересчур подозрителен. И это не в пользу Ёнджэ. — Что ты хочешь узнать? — тем не менее попытался уточнить Ёнджэ. — Как ты живешь? — Дэхен подошел ближе, вставая сбоку от него и, взяв в руки яйцо, которое он достал ранее для себя, демонстративно стукнул им о край сковороды, расколов скорлупу надвое и вылив содержимое на ее дно. Ёнджэ проделал то же самое, только в свою сковороду, уже со всеми остальными яйцами. — Я живу в соседнем доме. Один. У меня никого нет, — начал Ёнджэ. Это так или иначе Дэхен должен знать, иначе он начнет интересоваться, и тогда о Ёнджэ узнают те, кому не надо. — Кроме психиатра Джима, — добавил Дэхен, вспомнив, видимо, вчерашний звонок от него. — Да, кроме Джима, — согласился Ёнджэ, тут же отступая чуть в сторону, когда Дэхен потянулся к плите, чтобы усилить огонь, едва не задев его рукой, но успев опалить его шею дыханием и заставить поежиться от проникшего в самое нутро бархатного голоса. — Он помогает мне. — Где твои родители? — Я их не знал никогда, — Джэ внимательно уставился на шваркающее на дне сковороды масло, перемешивающееся с яйцами и беконом. — Тогда как ты жил всё это время? — Приют, — тихо проговорил в ответ Ёнджэ, беспокойно выдыхая. — С самого детства в системе, — Дэхен сочувствующе поджал губы, поворачиваясь к нему боком и смотря на его профиль. — И тебя ни разу не усыновляли? — Нет, — Ёнджэ поднял голову, заглядывая Дэхену в глаза. — По правде, я не совсем помню. Точнее, я не помню, что со мной было до десяти лет. — Совсем? — Дэхен удивленно приподнял брови, переспрашивая. — Будто проснулся в один миг — и всё закрутилось. И эти... способности. То есть, фобия... Она, — Ёнджэ нахмурился, вновь отворачиваясь и задумчиво разглядывая мелкие бытовые приспособления, стоящие на столешнице у плиты. — Ау! Дернувшись и отвлекшись от рассказа, Ёнджэ схватился за предплечье, прижимая руку к себе. Дэхен дернулся вместе с ним, довольно резко одергивая его от плиты, вцепившись в его толстовку. — Это масло. Такое бывает, когда жаришь бекон. Подставь место ожога под теплую воду, —оперативно скомандовал Дэхен, тут же включив воду и пальцами проверив температуру. Отошел от раковины, освобождая место для Ёнджэ. — На что ты живешь, Ёнджэ? — вдруг спросил Дэхен, уже выключив плиту. Повернулся к нему, озадаченно сверля взглядом спину. Ёнджэ промолчал, ничего не сказав в ответ. Лишь повернулся к нему, безмолвно уставившись в лицо. Дэхен с минуту молчал, после чего вздохнул, покачав головой. — Знаешь, что, — проговорил он, — оставайся у меня. — Что? — изумленно вылупившись на него, переспросил Ёнджэ. — Оставайся у меня. Я не беден. Смогу прокормить нас обоих. Мы купим для тебя всё новое. Я попробую помочь тебе избавиться от этой фобии. А потом, — взмахнул руками, — ты сможешь делать всё, что захочешь. Джэ удивленно, едва не на грани с шоком, слушал его речь, пребывая во всё большей растерянности. Это было плохой идеей. Очень плохой. И после всего этого Ёнджэ чувствовал себя очень странно. Он не мог себе позволить воспользоваться этим предложением. Он чувствовал себя... жалким. Словно он брошенный на произвол котенок, которого хотят пригреть на своей груди, пока он не оклемается от всех кошачьих болезней, чтобы смочь продолжить жить на улице дальше. Он мог утрировать. Но чувства редко его подводили. Он знал их грани слишком хорошо, для того чтобы суметь принять решение, основываясь лишь на них. — Нет, — коротко и довольно четко заключил Ёнджэ в ответ, обходя Дэхена и направляясь к выходу. — Почему нет? — воскликнул Дэхен, взмахнув руками и идя вслед за ним, останавливаясь у двери. Ёнджэ быстро обулся, выпрямляясь, и, кинув последний взгляд на Дэхена, сказал: — Спасибо за завтрак. Чон обреченно выдохнул, опуская руки и провожая взглядом скрывшуюся за его дверью фигуру. Перегнул палку. Дэхен приставил руки к бокам, поворачивая голову вбок и снова вздыхая. Одной рукой потер переносицу, после снова возвращая ее на талию. Своей добротой он полез туда, куда не следовало. Он задел его гордость. Ёнджэ взволнованно замер посреди коридора, не решаясь сдвинуться с места. Вдруг внизу его ждут? Назад он не вернется. Слишком сильно он был задет его стремлением помочь. Джэ может сам о себе позаботиться. Сам. Как-нибудь. Два года мог, сможет еще. Подойдя к лифту, он занес руку над панелью, но, подумав немного, сжал ладонь в кулак, опуская руку. На лифте он мог сразу же попасть в их руки. А если он спустится по лестнице, у него будет какое-никакое преимущество. Выйдя на лестничную клетку, он шагнул на ступеньки, спускаясь по ним вниз. Десять этажей, десять пролетов, двадцать лестниц, по пятнадцать ступенек на каждой, три минуты до холла. Преодолев осторожно все пролеты, он замер у двери, ведущей в холл, прислушиваясь к звукам. Было довольно тихо, если не считать шума жильцов, которые направлялись по своим делам. Тем не менее лестницей не пользовался никто, предпочитая ей лифт. Он быстро снял перчатки, пряча их в карман, чтобы не привлекать к себе излишнее внимание. Глубоко вздохнул, касаясь ручки двери и дергая ее от себя, выходя в холл. Выдохнул, быстро миновав холл и немногочисленных жильцов, толкнул плечом дверь подъезда, выглядывая наружу, прежде чем выходить. Снаружи, неподалеку от дома, стоял небольшой фургончик, похожий на те, что обычно используют ФБР для слежки за преступниками. Они даже не потрудились спрятаться как следует. Видимо, не предполагали, что Ёнджэ был в свое время слишком любопытным и способным, а агент Элис — слишком беспечной. Спрятавшись обратно в подъезд, Ёнджэ огляделся по сторонам. Нервно постучал пальцами по бедру, пытаясь придумать, как улизнуть хотя бы за угол. Оттуда он уже сможет уйти незамеченным и попасть домой. Если, конечно, его и там никто не поджидал. Все-таки Ёнджэ представлял, по их мнению, угрозу для общества. Он не понимал только одного: почему его не нашли раньше. Либо у них есть какой-то план, либо они просто не смогли. В последнем Ёнджэ сомневался больше всего. Он, конечно, постарался, чтобы скрыться, но он не гений конспирации. Он и яичницы-то пожарить не в состоянии. Стукнув пальцем еще раз, Ёнджэ вскинул брови, замирая. Сунул руку в карман, доставая телефон. Набрал с него короткий номер, нажимая на вызов и прижимая телефон к уху. Огляделся, не привлекает ли он к себе внимание. — Полиция? У дома номер 118 по Уотэр-стрит, 55 стоит подозрительный фургон уже несколько дней. Я боюсь, что это может оказаться какой-нибудь преступник. Я не могу отправить мою сестричку в школу одну. Приедьте, пожалуйста. Скинув звонок, Ёнджэ спрятал телефон обратно в карман брюк, нервно ожидая, когда полиция среагирует. Они смогут отвлечь их от слежки, и у Ёнджэ будет небольшая возможность удрать прочь. Простояв несколько минут и проводив взглядом нескольких вошедших и вышедших жильцов, Ёнджэ снова выглянул из-за двери, замечая, что к фургону наконец-то подъехала полицейская машина. Мужчина в форме офицера вышел из нее, тут же постучавшись в дверь фургона. Отлично. У него есть несколько секунд, прежде чем они выяснят все подробности. Ёнджэ осторожно выплыл из-за двери, тут же смешиваясь с прохожими и направляясь к углу дома. Достал из кармана телефон, наскоро удаляя номер Джима и все звонки от него. Завернул за угол дома, оглядываясь по сторонам и незаметно выбрасывая телефон в урну. Перешел дорогу, миновав проезжающие автомобили, и скрылся за соседним домом. Надежда, что за ним не следили, теплилась внутри, прибавляя уверенности в своих действиях. Поиски телефона займут какое-то время, а к тому моменту, как они отыщут его, он уже скроется отсюда куда-нибудь подальше. Осталось дело за малым — забрать вещи со старой квартиры. Сейчас для него было главным найти безопасное место. А потом он подумает обо всем. В том числе и о поразительной странности своего утреннего визави. А подумать было о чем. Ёнджэ пересек улицу с противоположной стороны от дома Дэхена, спешно направляясь к своему и то и дело оглядываясь по сторонам. Мысли о прошлой ночи ярким пятном держались перед глазами, беспокоя всё больше. Но всё потом. Сначала его жизнь. Спрятавшись за дверью своего скромного укрытия, Ёнджэ как можно быстрей собрал все свои вещи. Всё это было самым необходимым. Только одежда и средства гигиены, лекарства и тетрадь, ручка, еда. Больше эта квартирка не являлась его укрытием. Скоро ее найдут, как и его самого, если он не уберется отсюда. Собрав всё в сумку, он осмотрелся в последний раз. В этом месте он провел больше всего времени за эти два года. Балкон с фальшивыми венецианскими завитушками. Шторы. Эти шторы. Бросив сумку на пол, Ёнджэ застыл у балконных дверей, разглядывая белоснежную ткань. Он должен забрать их с собой. Сделав несколько глубоких вздохов, он метнулся к столу, хватая в руки стул. Поставил его перед этими занавесками. Забрался на него, выпрямляясь во весь рост. Пальцы, дрожа, коснулись ткани. Резкими и отрывистыми движениями он снимал ткань с петель. Белоснежно-прозрачной легкостью она падала к ножкам стула, облегчая его страдания. Сграбастав ткань в сумку, он застегнул молнию, наконец облегченно выдыхая. Вся комната в его глазах сверкала радугой, как залитая солнцем поляна после дождя. Все еще подрагивая, он осторожно поднялся на ноги, спешно выметаясь из квартиры, по пути накинув на голову капюшон, а на руки надев перчатки. Только в этот момент, когда лицо обдало душным летним воздухом, в его голову ворвалась мысль, тут же пропавшая. Он даже не вспомнил о перчатках, снимая шторы с гардины. Ёнджэ подправил лямку сумки на плече, в это же время оглядываясь по сторонам, чтобы перейти дорогу. До перекрестка или ближайшего светофора идти было опасно. Его могли поджидать где угодно. Даже здесь. Дождавшись, пока появится возможность прошмыгнуть, он пересек дорогу, огибая квартал и устремляясь в сторону Манхэттена. Уж где его будут искать меньше всего, так это возле здания ФБР. Где самое удачное укрытие, как не под носом у преследователя? Нужно лишь только не попадаться на глаза тем, кто знает его в лицо. Ну и камеры. Камеры в этой чертовой стране были на каждом шагу, нагло вторгаясь в личную жизнь граждан. Пожалуй, единственный минус проживания здесь. Но Ёнджэ как-то не думал о том, чтобы пересечь границы страны и удрать куда подальше. Ему нравился Нью-Йорк. Большой и современный. Суетливый и шумный. Здесь кипела жизнь. Здесь было много людей. Здесь был центр его системы. Отсюда всё пошло, здесь всё закончится. Если он когда-либо сможет получить шанс на нормальную жизнь, он останется здесь, определенно. А если нет... То и умрет здесь. В большом мегаполисе среди жадных до власти часовщиков. Куда ему было идти, он особо не знал. На случай обнаружения они с Джимом не готовили подробного плана, но у него был примерный. Основаться на Манхэттене, спрятавшись под носом у федералов. Здесь сейчас они будут искать его меньше всего. Значит, у него будет шанс найти квартиру и успеть укрыться в ней, запасшись продуктами на неделю вперед. Оглянувшись назад, Ёнджэ скрылся за парадной дверью одной из старых многоэтажек, довольно резво взбираясь по лестнице. В этом доме не работал даже лифт. С одной стороны, это было к лучшему, с другой же — на один путь отступления меньше в случае опасности. Заранее разузнав, где и по какой цене сдается жилье в центре, Ёнджэ направился по первому же адресу. Телефона у него не было, тот пришлось выкинуть. Ведь рано или поздно они бы отыскали его. Ведь даже предоплаченные телефоны могли отследить, хоть и с большим трудом. Так думал Ёнджэ. И предпочитал не менять свое мнение, как бы ни убеждал его Джим, что это невозможно. Лучше быть осторожным. Жил как-то без телефона, проживет еще немного. А потом... сам найдет Джима. Или найдет Дэхена. Дэхен... Ёнджэ так ни разу и не обдумал прошлую ночь, игнорируя мысленные красные огни перед глазами, так и намекающие на то, что просто должен подумать об этом. Но сейчас было не до него. И красные предупреждающие огоньки подсознания загорались еще ярче, вопя лишь одно имя. Он поднялся на восьмой этаж, растерянно обводя взглядом несколько дверей. Достал из заднего кармана джинс бумажку с адресами, посмотрел номер квартиры, тут же подходя к двери. Постучал разок негромко. Через несколько минут дверь открыла немолодая женщина, чуть полноватая и со смешным хвостом на макушке. — Простите, эта квартира еще сдается? Ёнджэ выжидательно уставился на нее. Женщина оглядела его с ног до головы, чуть задерживаясь взглядом на его руках, кивая и впуская его внутрь. Не теряя времени, он вошел, осматриваясь. Скромно, но вполне сносно. Не лучше, но и не хуже его предыдущей квартиры. А учитывая, что это еще и центр города, цена очень даже приемлема. Тем более, ему было важно не внутреннее обустройство, а надежность этого укрытия. Будут ли его здесь искать. Наверняка будут. Но не сразу. Обменявшись несколькими важными фразами с хозяйкой квартиры, Ёнджэ заплатил за два месяца вперед, не решаясь платить больше. В его жизни не было такого постоянства, как жилье. Сегодня он здесь, завтра там. Но что было удивительно. В предыдущей квартире он прожил полтора года, прежде чем вот так глупо спалился, попавшись кому-то из агентов на глаза. Видимо, его встретили в больнице. Другого подходящего места на ум не приходило. Договорившись, что вселится уже сегодня, он ушел, взяв себе запасной комплект ключей. Здесь не было ни электронных замков, ни других признаков технологий. Обыкновенный старый дом, коих еще так много осталось в развитом мегаполисе. Даже дверь не закрывалась домофоном. Это, конечно, было минусом к надежности, но зато его фамилия не будет сверкать на панели у подъезда с кнопочкой звонка рядом. А фальшивых документов у него не было. Он был все тем же Ёнджэ, который сбежал из-под крыла ФБР два года назад. К счастью, ему не приходилось пользоваться своим именем. Ведь если бы пришлось... он бы потерпел крах. Убегая, он не смог взять лишь одного — своих документов. И сомневался порой, что они у него вообще были. Ведь фамилии своей он все-таки не знал. Выйдя из дома, Ёнджэ настороженно осмотрелся по сторонам. Накинул на голову капюшон, скрывший почти всё его лицо от внешнего мира. Сумку оставил внутри. Красть оттуда особо было нечего. Разве что лишь его шторы или ту уйму лекарств, от которых зависела величина его шанса на возможности. Куда направляться, он не представлял. Ему нужно было проторчать где-нибудь часа два, пока его квартира освободится. Но он не мог пойти к Джиму. Как и не мог пойти к Дэхену. Там за ним следили, а Джима уже тоже наверняка предупредили и будут следить и там. Вариантов было немного. Решив-таки, что нужно хотя бы позвонить Джиму, он направился вниз по улице, готовясь к тому, что за эти два часа ему придется преодолеть не меньше пяти кварталов до автомата. Найдя автомат, Ёнджэ сунул монетку, снял трубку. Набрал номер, дожидаясь ответа. Трубку сняли не сразу, но все же сняли. — Джим, это я, — проговорил Ёнджэ, тут же слыша, как спокойный голос становится взволнованным. — Где ты? Тебя всё ФБР ищет по городу! — Я сменил квартиру и выбросил телефон. Через пару дней куплю новый, — ответил он, одновременно рассматривая прохожих вокруг себя и выискивая взглядом темных костюмчиков и любых других подозрительных личностей. — Мне не звони больше. Ко мне пришли в первую очередь. И назад не возвращайся, там засада. Будь в этой квартире, не покидай ее ни в коем случае, пока всё не уляжется хоть немного. — Хорошо, доктор, — протянул в ответ Ёнджэ, вешая трубку прежде, чем прошло тридцать секунд разговора, надеясь, что звонки не отслеживают. Все же автомат по номеру искать придется дольше, чем отслеженный звонок. Так у него будет время вернуться в квартиру и не быть пойманным. За всё это время он многому научился у агентов, у Джима. Он не сказал бы, что способен уйти от преследования, как настоящий профессионал — один из тех, кого он читал с самого детства, — но вполне способен отвести от себя слежку хоть на время. Чем он и займется в ближайшие пару дней. Заляжет на дно, усмиряя нюх людей в костюмах. Вернувшись в квартиру, он немного обосновался, разложив свои вещи, которые успел забрать с прошлого адреса. Шторы, постельное белье, одежда. Привычная тетрадь и еще парочка уже исписанных. Лекарства, немного продуктов. Там пришлось оставить лишь мебель. Но здесь было немного. Самое основное. Даже плита была и небольшой старенький холодильник, еще работающий, как сказала хозяйка. Стол, пара стульев на кухне. Диван, вполне удобный. Придется лишь всё это застелить своим бельем, чтобы он мог хотя бы здесь чувствовать себя в безопасности. Что он и сделал по возвращении, оставшись один. Был единственный минус. А может и плюс. Здесь не было балкона. Такого же, как там — с витыми решетками и прекрасным видом на парк. Здесь вид был не менее прекрасен — на центр — но всё же... Балкона не было. Обычное окно, которое теперь украшали эти шторы. Шторы, которые он развешивал с болью, едва не падая со стула всякий раз, когда ткань проскальзывала по лицу. Но что в этом было самое примечательное, так это то, что они обжигали. Чрезмерным теплом забираясь под кожу и обжигая, к счастью, не оставляя следов в виде ожогов. Это было невообразимо приятно. Словно он касался не ткани, а самого солнца. Перед глазами снова загорелись предупреждающие красные огни, заставляя его таки нахмуриться, бросив все дела и усевшись на пол перед окном. Он помнил ночь. Ровно до того момента, как сознание его покинуло, и он просто-напросто вырубился до самого утра. И то, что он помнил, внушало в него не просто страх. Не только любопытство и желание узнать всю суть, докопаться до дна. Он был также и растерян, насколько это вообще было возможно. Он не понимал. Не понимал, почему не заметил этого раньше и почему не смог почувствовать. Дэхен не просто человек. Не просто хозяин его занавесок. Дэхен такой же, как и он сам. Как Ёнджэ. Он эмпат. Чувствовать что-то подобное было всегда странно. И он был искренне рад, что ему не приходилось испытывать это часто. Всего пару раз, которые намертво отпечатались в его памяти. Тот мальчик, которого он коснулся совершенно случайно, проходя мимо однажды утром, ведомый Элис Бёрк, словно охраняемый преступник. Погода была на диво солнечной и теплой для такого раннего утра. И только теперь он понимал, откуда взялось то тепло. Когда рука задела чужое хрупкое плечо, его пронзило это тепло, исходящее от него. Пронзило настолько, что обожгло, оставив в памяти это ощущение как самое чистое и невинное, что он чувствовал когда-либо. И знал бы он тогда, что это означало, ни за что бы не одернул в изумлении руку, уставившись в эти глубокие и по-детски наивные зеленые глаза. Ёнджэ и сам был ребенком. Ему было пятнадцать. Второй случай произошел немногим позже, когда Ёнджэ впервые попытался сбежать. Первая, обернувшаяся неудачей попытка привела его к ней. Он бы с радостью хотел забыть, да не может. Ужасная неудачная попытка, оставшаяся теперь в памяти. И этот жар ее кожи, и эти пронзительные холодные глаза в тот момент, когда она надевала на его запястья наручники. Бракованная деталь, работающая на систему. Как и он сам. С одной лишь разницей — он этого не хотел и согласия своего не давал. Но с Дэхеном всё было иначе. Он не почувствовал его раньше. Ни в супермаркете, столкнувшись с ним впервые, ни после этого. Даже шторы... Он уже не понимал, стоит ли их так беречь. Или это всего лишь обманка, маленькая тряпичная иллюзия, отвлекающая его от сути. И ведь действительно отвлекла. Он ничего не понял, не имея возможности подобраться ближе, выйдя за границы иллюзии. Что-то здесь было иным, не таким, каким должно было быть. Он не казался ему человеком со схожими способностями. Он не был сильным. Да и его профессия… Разве можно было вот так касаться людей? При этом выполняя сложные манипуляции с человеческими органами, не убивая. Быть среди них, прикасаться, обнимать, целовать... Ёнджэ припомнил увиденную им вчера картину. Эта Элис... Даже имя было гадким. Как у Элис Бёрк. Эта девушка показалась Ёнджэ противной. До безобразия. И дело не в зависти, что она так легко проникла в жизнь его визави, нет. Было тут что-то другое, по его мнению. Она. Гнилая и поверхностная. Ее эмоции он читал как раскрытую книгу, даже не касаясь ее кожи. И они не приносили ему тепла. В отличие от эмоций Дэхена. Невероятное тепло. И вечно большая цифра на табло термостата не была этому причиной. Он был уверен. Это чувство он не спутает ни с чем. Он такой же. Теперь оставалось понять только одно. Как? Почему? Как ему это удавалось? И почему Ёнджэ так связан с ним? Если Дэхен и правда мог помочь ему... К слову, теперь это объясняло то, почему Дэхен так жаждал ему помочь. Сопереживание, сочувствие и желание помочь, избавить от боли, которой Ёнджэ переполнен до кончиков каждого нерва в организме. Даже самого тонкого и незримого. Дэхен просто читал его чувства. Видел его эмоции насквозь. И снова вставал вопрос: как? Ёнджэ стянул с рук перчатки, оттягивая край шторы на себя. Снова тепло, так же, как и всегда было. Теперь он не чувствовал того, что увидел, коснувшись его вещей в квартире. Возможно, это было потому, что он купил шторы у кого-то другого по прошествии времени. Кто-то был их хозяином до Дэхена. Но он не чувствовал... Того человека не было на карте его чувств. Словно он был и всегда останется прозрачным пятном. Задержав руку на шторе, он выдохнул, медленно моргнув и уставившись на белоснежную ткань. Цвета заиграли перед глазами, раскрашивая занавески во всевозможные оттенки. Но ясно выделялись только те, что он испытывал изо дня в день, касаясь их. Теплые, мягкие, как и сама ткань. Солнечные. Смотря на которые, он ощущал, как внутри разливается тепло. Но ничего более. Ничего из того, что он почувствовал, коснувшись его вещей. Ничего. Ёнджэ решительно поднялся, на ходу набирая в легкие воздуха. Кинулся к сумке, доставая оттуда все баночки с таблетками и упаковки с ампулами и шприцами. Он добьется ответа на свой вопрос. И сделает это как можно скорее. Достав из упаковки ампулу изоптина, он отмерил два миллилитра, принимаясь сжимать и разжимать кисть левой руки. Джим не зря научил его делать уколы. И даже себе самому. Правда, это было гораздо сложней, но он ведь и не знал, каково это делать кому-то другому. Так что, найдя вену, он начал медленно вводить раствор, кривясь от неприятных ощущений. Было немного больно, если он спешил, поэтому он вводил его как можно медленней, идя миллиметровыми шагами. Отложив шприц, он вернулся на прежнее место у окна, складывая руки в замок. Дыхание было глубоким и постоянным, сердце размеренно подавало кислород в кровь, разгоняя по всему телу. Чуть медленнее, чем обычно. Постепенно замедляясь чуть больше. Протянув руку к ткани, он ухватился за нее изо всех сил, тут же протягивая и вторую, полностью погружаясь в мир иллюзии. Один. Два. Три. Секунды текли крайне медленно, прокручивая в его мыслях всю тысячу мгновений, за которые он может узнать год чьей-то жизни и перенять одну десятую его варианта. Четыре. Пять. Шесть. Сердце возвращалось к своему привычному ритму. Семь, восемь. Цвета сговорчиво собирались в радугу, сверкая всей своей яркостью и слепя его глаза. И вместо белоснежной ткани он видел их. Он видел его. Всё, что составляло его душу. Все его чувства. И он чувствовал себя. Как он незримо присутствует на фоне этой радуги, разбавляя эту гармонию и привнося в нее притворный хаос. Секунду за секундой он перенимал его чувства, разбирая их на отдельные составляющие и выцепляя для себя хоть какое-то доказательство его дара. Но всё ограничивалось одним — Дэхен был обычным парнем. Ничем не отличающимся от других. И, как ни печально признавать, Ёнджэ сомневался в увиденном вчера все больше. Что, если всё это ему показалось? Что, если он так сильно жаждал увидеть в нем часть себя? Чтобы он понял его. Что, если... Ёнджэ просто боится рассказать правду и быть непонятым и... того хуже, быть непринятым? Ёнджэ судорожно выдохнул, раскрыв рот и запрокинув голову. Тяжелое сбитое дыхание, сдавленная тяжестью эмоций грудь. Он задыхался при вдохах. Воздух, поступающий через трахею, не наполнял его организм. Оторвавшись одной рукой от штор, он оттянул горловину футболки, избавляя себя от фальшивого чувства удушья. Становилось жарко с каждой прожитой секундой. А внутренние часы исполнительно пролистывали уже пятнадцатую секунду, вновь возобновляя ход тысячи мгновений. Ровно до шестнадцатой. Ровно до границы. А он по-прежнему не увидел ничего, кроме того, что и так знает. Работа, дом, Ёнджэ, сон. Сон... Дэхен видел прошлой ночью сны. Цветные, яркие и ослепляющие. В них было столько огней и силуэтов, что Ёнджэ терялся на их фоне, оглядываясь в толпу и выискивая предмет своего наваждения. Дэхен... Ёнджэ закрыл глаза, полностью погружаясь внутрь его сна. Бродил сквозь толпу, касаясь их руками, сталкиваясь плечами, спиной. Уйма людей. И каждый раз они были разными, а Дэхен всегда был один. Всегда был в центре для него. И он находил его. Смотрел в глаза и растворялся, всплывая на поверхность и падая на спину, пытаясь отдышаться. И снова. Он падает, выпуская шторы из рук и с хрипом вдыхая и выдыхая, пытаясь насытиться кислородом. Двадцать. Семьсот двадцать одна. Почти двадцать одна секунда. Рекорд? Да. Но его сны... Их он не выдерживал. Разлегшись на полу и вытянув ноги, он расправил руки в стороны, безмолвно смотря в потолок. Вопрос, оставшийся без ответа, висел в воздухе, цепляясь краской к потолку и не сходя с него даже с обвалом штукатурки. Как? Как он это делал, то, чего Ёнджэ не может, но пытается, движется к этому, тянется всеми фибрами? Как?.. Постепенно предупреждающий огонек сходил на нет, зрение прояснялось. И только грудь по-прежнему сдавливал груз тайн. Он задыхался. Уже не физически. Уже что-то иное им двигало. Желание узнать ответ и желание сохранить свою жизнь. Что-то из этого двигало им сильнее и выбивало воздух из организма. Что-то нужно было делать. Как-то нужно было действовать. И кажется, Ёнджэ знал, как. Сверив время на часах, Ёнджэ подскочил с пола, хватая на ходу свою толстовку и ключи от квартиры. Главное, по пути не попасться. Но он знал, что нужно делать.