Эмпат

— Ну что? Что я должен делать? — Считай до двадцати. — А если ты умрешь у меня на руках? — Ты спасешь меня. Дэхен умолк, неотрывно смотря в глаза Ёнджэ. Вокруг них всё та же гостиная его квартиры. Всё тот же диван. Они, сидящие лицом друг к другу на расстоянии вытянутой руки. А рядом — придвинутый к самому подножию дивана кофейный столик, набитый всем, что только можно было вспомнить. Несколько ампул с медикаментами, шприцы, таблетки, вода. Два стакана, один из которых еще запакован в бумагу. — Хорошо, — согласился Дэхен, усаживаясь удобнее. Подогнул одну ногу под себя, едва не касаясь коленкой Ёнджэ, который полностью забрался на диван, скрестив ноги. Несколько минут назад он снял с себя толстовку, оставаясь в одной футболке и джинсах, надеясь, что не упадет или хотя бы не коснется никаких вещей за эти двадцать долгих секунд. — Я готов, — проговорил Джэ, вытягивая руку внутренней стороной ладони вверх. Дэхен кивнул, поджав губы. Взял со стола ампулу и шприц, приготовился. — Разомни руку. Ёнджэ несколько раз сжал и разжал ладонь, снова вытянул руку, придерживая ее у локтя второй рукой. Дэхен максимально аккуратно сделал всё необходимое, стараясь не дотрагиваться до его руки. Медленно, не шевелясь, ввел изоптин, с абсолютно непроницаемым лицом смотря, как жидкость постепенно попадает в кровь, разносясь по телу уже там, внутри. Замедляя его сердцебиение и дыхание. — Если к двадцатой секунде у меня не пойдет из носа кровь, засчитай еще одну, — дождавшись, когда Дэхен выведет иглу из его руки, Ёнджэ согнул ее в локте, прижимая к груди. Кистью другой руки немного размял ее, при этом глубоко вздыхая, набирая в легкие как можно больше кислорода. — Только двадцать одна секунда. Если попытаешься удержать мою руку сознательно — я вколю тебе транквилизатор, — проговорил Дэхен серьезным голосом, смотря строго в глаза, словно мог взглядом добиться повиновения. — Вряд ли после двадцати одной секунды я могу сделать это сознательно, — Ёнджэ сделал еще один глубокий вдох, медленно выдыхая через нос. Вытянул руку навстречу, сосредотачиваясь на своих внутренних ощущениях. — Во всяком случае, я не дам тебе этого сделать. Набрав в легкие воздуха, Дэхен резко выдохнул, готовясь в любой момент отступить. Вскинул руку, решительно сжимая ладонь Ёнджэ в своей. Один. Два. Начал внутренний отсчет, медленно попутно осознавая, что держать его руку в своей всегда приятно. Его кожа всегда горячая. Обжигает, словно раскаленная деревяшка, только-только вытащенная из костра. Но дарит при этом какое-то спокойствие. Забирает всё плохое, оставляя лишь покой на душе. Его сердце бьется в своем неторопливом ритме, едва заметно отбивает пульс в ушах, а на смену жару приходит тепло. Оно становится всё приятней и мягче. Распространяется по всему телу, создавая слабое покалывание в кончиках пальцев. Но это его чувства. То, что чувствует только он. А теперь и Ёнджэ. Потому что его взгляд всё доказывает без слов. Ёнджэ спокоен и расслаблен, крепко сжимает руку Дэхена, размеренно дыша. Он смотрит Чону в глаза, часто моргая. Словно смахивая с глаз цветную пелену. И постепенно их касание становится всё теплее, будто тлеющий уголек — еще не погасло, но уже можно держать его в руках, не обжигаясь. Ёнджэ неторопливо отсчитывает внутренние секунды, постепенно отводя счет на задний план. Концентрируясь на чувствах, он погружается вглубь, размеренно выхватывая капли кислорода из всей этой воды, что обволокла его, сдавив тело и не позволяя свернуть в сторону. Либо вперед, либо назад. И он погружается всё глубже, изо всех сил сохраняя спокойное дыхание. Он не сворачивает, опускаясь глубже, вытаскивая из чужой памяти все пережитые чувства. Разбирает их по кусочкам, собирая цветную картинку и настраивая четкость. Это он, Дэхен. Весь как на ладони. Перед ним и в нем, в его чувственном восприятии. В его чувствах. И он так спокоен и расслаблен. Это состояние обволакивает, помогая удержаться на плаву и погружаться сознательно, не уходя под воду мгновенно, без шанса на спасение. Позади, словно на огромном циферблате, слишком быстро для обычного глаза меняются цифры. От одного до тысячи, прибавляя единицу, и снова до тысячи. Пятнадцать. Шестнадцать. Семнадцать. Он заплыл слишком глубоко. Опасливо исследует дно, как морская рыбка, которую в любой момент сожрет хищник, и она не успеет увидеть проникающий сквозь толщу воды свет, говорящий о рассвете. Он просматривает, угадывает и запоминает. Всё это потом отложится в его памяти как еще один вариант собственной жизни, не принадлежащей ему. И этот вариант будет лучшим из всех, что он пережил. Самым счастливым и теплым. Дэхен сидит, не шевелясь, мысленно считает, готовясь в следующий миг разорвать их контакт. Потому что в эту секунду он уже отсчитал двадцать. В следующую секунду он вырвет свою руку из его хватки и заставит отвечать на кучу вопросов. У него была куча вопросов. А Ёнджэ становилось сложно дышать. Его дыхание участилось, рот приоткрылся, он пытался набрать в легкие воздуха, но его, по-видимому, не хватало, и он начинал дышать еще чаще. Но продолжал смотреть в глаза, только теперь его взгляд уже не казался осознанным. Он словно проходил сквозь, уходя в пустоту. Смотря не на него, а куда-то вглубь. Двадцать один. Дэхен дернул руку, разрывая контакт. Ёнджэ застыл с вытянутой рукой, не сводя взгляда, но дыша, дыша, быстро дыша. Пытаясь отдышаться от долгого погружения. С каждой последующей секундой взгляд его становился осознанным и возвращался к Дэхену. Ёнджэ перестал моргать, сделав глубокий выдох. — Двадцать три, — выдохнул Ёнджэ, опуская наконец руку, сжав ладонь в кулак. — Что? — еле слышно шепнул Дэхен, удивленно моргая. Двадцать один. Было двадцать один. — Ты просчитался на две секунды, — Ёнджэ разжал кисть, пальцами другой руки размяв ладонь. Кожа горела. Неприятно горела, словно от ожога. Чем дольше он держал Дэхена за руку, тем больше чувствовал. Тем больше принимал. Тем горячее становилось прикосновение. — Я не... — Дэхен растерялся, ясно помня, что не мог сбиться. Он считал, мысленно загибая пальцы для облегчения счета. Когда визуально представляешь что-то, становится легче запоминать. Эта практика помогала не сбиваться, когда была необходима полная концентрация внимания. — Я не мог. Двадцать один. Я досчитал до двадцати одного. — Я считал, — настоял Ёнджэ на своем, смотря Дэхену в глаза. — Ты мог сбиться, — не веря, Дэхен помахал головой, будучи уверенным в своих словах. — Неужели ты умудряешься еще и считать, испытывая такую боль. — Каждая секунда — как вечность для меня, — Ёнджэ вздохнул, опуская взгляд на руки. — Тысяча долгих миллисекунд в каждой. Они проходят сквозь меня, оставляя след. Я не могу не замечать их. Как бы ни отвлекался, я могу лишь немного заглушить этот отсчет, но всегда буду знать, сколько времени прошло. Ты не поймешь. Это всё на таком неосязаемом уровне: ты это не контролируешь, но оно в тебе, ведет и сдерживает, а порой и мешает. Но ты это слышишь и чувствуешь. Словно стоишь под огромными часами, и каждый раз они громко отбивают свой положенный час. Один, второй, третий и так до бесконечности. Пока ты не остановишь их ход, либо вырвав стрелки, либо вытащив деталь из механизма. — Слишком красочно для ужасной действительности, — Дэхен поморщился, мысленно представляя всю эту картину. Мало приятного, если и вовсе нет. — Пусть лучше ты это представишь сказкой, чем фильмом ужасов. Ёнджэ пожал плечами, уже окончательно придя в себя. Изоптин помогал сохранить спокойствие сердца, несмотря на то, что боль не утихала. Только с ним она теперь не локализовалась в сердце, а разносилась по телу, сковывая постепенно. Они замолчали на долгую минуту, оба смотря друг другу в глаза. Ёнджэ переваривал пережитые чувства, пытаясь найти разницу. Но всё было как обычно, никаких изменений. А Дэхен усиленно вспоминал, как он мог пропустить целых две секунды, которые могли стоить Ёнджэ жизни. — Что-нибудь почувствовал? — спросил Дэхен, нарушив тишину. — Тебя, — коротко выдал в ответ Ёнджэ, едва заметно усмехаясь. — Ты уже так привык к моим чувствам? — Дэхен ухмыльнулся, опираясь боком о спинку дивана. — Они не причиняют мне боли, — поджав губы, Ёнджэ выдавил кривую улыбку, смотря Дэхену в глаза. — Но ты же... — Нет, не то. Сами чувства, они... приятны. А мой организм для них слишком слаб. — И что мы будем делать? — негромко поинтересовался Дэхен. Ёнджэ в ответ пожал плечами, неловко обняв себя руками. Без толстовки было так непривычно. Словно раздетый. — Тренироваться, — сказал он. — Давай попробуем еще? — Давай сначала поедим. Тебе нужны силы. А потом попробуем снова. Хорошо? — предложил Чон, улыбнувшись. Когда Ёнджэ кивнул, проговорив тихое «хорошо», Дэхен поднялся с дивана, подходя к стене, у которой стояла высокая полка с фотографиями и книгами. Взял с полки телефон, набирая какой-то короткий номер. — Я закажу еды, а ты пока... — Дэхен прижал телефон к уху, попутно пересекая комнату по направлению к кухне. Остановился на пороге, обводя взглядом гостиную, — ... не знаю, располагайся, делай, что... Алло, я хочу сделать заказ. Не успев договорить, Дэхен отвлекся на телефон, скрываясь на кухне. Ёнджэ проводил его взглядом, потом отвернулся, вперивая взгляд куда-то перед собой. Из кухни доносился приглушенный голос Дэхена. Вздохнув, Джэ поднялся с дивана, скользнув взглядом по столу. Когда он видел такое количество лекарств, он начинал чувствовать себя безнадежным. Это убивало. Только осознание, что они хоть как-то помогают ему сопротивляться эмпатии, вселяло спокойствие. Обойдя комнату, Ёнджэ остановился у телевизора. Его худощавый силуэт отражался через темный экран, словно тень, падающая на пол в свете солнца. Наклонившись к полке, Ёнджэ взял пульт, собираясь включить телевизор, но не успел. В тишине комнаты заиграла тихая мелодия мобильного, сопровождаемая вибрацией. Оглянувшись назад, он остановил взгляд на толстовке, что лежала на краю дивана, свернутая комком, как ее бросил сам Ёнджэ. Он быстро пересек комнату, вытаскивая из кофты телефон и отвечая на вызов. — Слушаю, — произнес он осторожно. — Уезжай, — знакомый голос звучал максимально строго и серьезно. Ёнджэ вдохнул, от испуга на мгновение задерживая дыхание. — Зачем? — выдохнул он в трубку. — Тебя ищут. Везде. Уезжай куда угодно, здесь тебя поймают. — Это новый агент? — испуганно просипел Ёнджэ в ответ, сглатывая. — Не знаю, просто уезжай, парень. Те два года ничто по сравнению с этой операцией. Ты должен на время пропасть. — Джим говорил очень быстро и раздраженно. Он волновался гораздо сильнее, чем должен был бы. Но ничего не мог с собой поделать. Он боялся, что эти два года пройдут впустую. Ведь навряд ли он сможет выбраться из ФБР, если снова туда попадет. — И лучше, если... с тобой кто-то будет. Ёнджэ испуганно выдохнул, раскрыв рот. Руки затряслись, телефон едва не выпал, но он сжал корпус пальцами, удерживая его в руке. Он понял, о ком говорит Джим. И от этого его бросало в дрожь. Дэхен не согласится. И Ёнджэ не втянет его в это. — Скажи, что они не знают о Дэхене, — прохрипел он севшим голосом. — Они не знают о нем, — Джим на секунду замялся, но тут же добавил: — Я уверен в этом. — Я не могу просто взять и уехать, забрав Дэхена с собой. Я не втяну его в это дерьмо. Он абсолютно ничем мне не обязан, Джим. — Один ты не справишься. Вот за что я боюсь. Тебе нужна медицинская помощь, в том числе психиатра. — Я справлюсь один. Я уеду и вернусь, когда они перестанут искать меня, — твердо сказал Ёнджэ, уже всё решив. Ведь решать нужно было быстро. Да или нет. Только один выбор, который и выбором-то не является. У Ёнджэ никогда не было выбора. — Будь на связи, — коротко ответил Джим, отключаясь. Наверняка это его последний звонок на ближайшие несколько недель. Только вот теперь Ёнджэ должен думать, куда ему уехать. Ведь он ничего не знает и ничего не умеет. Джэ глубоко судорожно вздохнул, раскрывая рот, чувствуя, как к горлу подкатывает страх. Тон, с которым говорил Джим, добавлял к его страху еще толику. Если Джим так боялся, значит, было чего. И Ёнджэ действительно могут поймать в считанные дни. — Тебя ищут? Ёнджэ вздрогнул, поднимая голову и встречаясь с напуганным взглядом Дэхена. — Ты уезжаешь? Дэхен стоял на пороге гостиной, сжимая в руках телефон. Его рот был приоткрыт, глаза широко распахнуты. Он застыл изваянием, не двигаясь, ожидая ответа. Ёнджэ не хотел чувствовать сейчас еще и страх Дэхена. Такого количества страха он бы в этот момент не выдержал. Но сквозь его невидимое защитное поле пробивались совсем не те эмоции. Не страх. Не легкий испуг. Ёнджэ замер, не дыша, смотря в наполненные новыми эмоциями глаза. Отчаяние. Тоска. Отрицание. Он так и светился в глазах Ёнджэ всеми оттенками зеленого. Так и молил... «останься». — Ты хочешь, чтобы я остался? Ёнджэ уставился на Дэхена, находясь в полном смятении. То, что говорили ему чувства, никак не сходилось с криками разума. Может, это его собственные чувства, что мозг выдавал за желаемые — за его чувства. — Зачем ты спрашиваешь? Взгляд Дэхена был сосредоточен и серьезен. Сейчас время было совсем не для шуток. От одного ответа зависело всё, что произойдет дальше. И Ёнджэ это чувствовал. — Хочу знать, — короткий ответ Ёнджэ. — Ты знаешь. Ты всё знаешь. Не заставляй меня это озвучивать. Ответь на мой вопрос. Джэ пораженно смотрел в его наполненные раздражением глаза, не понимая причины такой резкой перемены. У него словно почву выбили из-под ног и заставили смотреть, как небо отдаляется, а воздух, как острия лезвий, проходит сквозь кожу, оставляя рваные раны. Слишком быстрое падение внезапное, далекое от понимания. — Почему ты злишься? — Я хочу услышать ответ на мой вопрос, — повысил голос Дэхен, по-прежнему стоя на пороге комнаты и сверля Ёнджэ ледяным взглядом. — Да что с тобой? — нахмурившись, Джэ вскинул руки, упорно игнорируя врезающиеся в кожу обрывки чувств, что причиняли боль своими остриями. — Не делай вид, что не понимаешь! Ты знаешь прекрасно. Ты знаешь, что я чувствую! — Так скажи! — крикнул в ответ Ёнджэ, срывая голос. Дыхание сбилось, тело не поддавалось, упорно принимая в себя то, что не следовало. Дэхен злился. Его обида и злость затмевали все эмоции. И всё это сбивало с ног. Выбивало из-под них землю, вынуждая упасть. Ёнджэ судорожно вздохнул, хватаясь пальцами за ворот футболки. Дэхен не замечал ничего, злясь всё сильнее. Злясь совсем не на Ёнджэ. — Ты всегда знаешь, что я чувствую! — Дэхен окончательно сорвался на крик, давая волю эмоциям, которые раньше всегда старался сдерживать при нем. — Всегда, черт возьми, знаешь! Так почему сейчас ты просто уезжаешь?! Просто оставляешь всё! Свою цель, мечту, меня! Дэхен, тяжело дыша, замолк, во все глаза смотря на Ёнджэ, так же удивленного услышанным. «Просто оставляешь всё! Оставляешь меня!». Слова отзвуками эха врезались в уши, больно ударяя по сознанию. «Меня!» — Не заставляй меня повторять! — спустя минуту выкрикнул Дэхен, глядя ему в глаза. — Ты украл всю мою жизнь! А я ее доверил! Отдал! Просто взял и отдал! И теперь ты не хочешь вмешивать меня в свою жизнь, будто я не имею к ней никакого отношения! — Дэхен... — Ёнджэ, задыхаясь, хватался за ворот футболки, оттягивая его всё сильнее, вместе с тем еще больше душил себя, не имея сил просто разорвать ткань, чтобы не стягивало горло. Злость накрывала тупой болью, постепенно сменяясь пустотой, безвоздушным вакуумом, в котором оставались лишь его собственные чувства вперемешку с болью, которую уже ничто не могло заглушить. Злость Дэхёна меняла ориентир, сбивая свой новый объект издевательств с ног окончательно. — Поздно! Я уже причастен! Ты уже забрал все мои мысли! Почему ты просто убегаешь, ничего не говоря мне?! — Не злись, — прохрипел Ёнджэ, хватая ртом воздух, пытаясь прервать его крики, но Дэхен не видел перед собой ничего. Его накрыло так же внезапно, и он поддался, собственноручно закрывая себе глаза. — Я не могу не злиться! — Дэхен, — Ёнджэ из последних сил попытался дозваться, уже практически сгибаясь пополам, хрипя от нехватки воздуха. — Дэхен... — Да хватит! — Дэхен психанул, громко крикнув. Уставился широко распахнутыми глазами на Ёнджэ, тут же резко замолкнув и раскрыв рот. Джэ хватал воздух ртом, хватаясь за футболку, сжимая ее на груди, оттягивая, сгибаясь в спине, с трудом держась на ногах. — Вот черт... Дэхен выругался, тут же подбегая к Ёнджэ и, наплевав на все меры предосторожности, подхватил его под руки, подводя к дивану и укладывая на него. Всё еще злясь, он то и дело выругивался, тем не менее беря себя в руки. Присел на край дивана, осторожно касаясь шеи Ёнджэ. — Пульса почти нет. Черт, Ёнджэ, — снова выругался, мгновенно разворачиваясь и придвигая к себе столик со всем, что они готовили на такие случаи. Набрал в шприц атропина, аккуратно вводя иглу в вену. Медленно впрыснул лекарство в кровь, стараясь максимально избавить Ёнджэ от контакта с собой. Парень постепенно успокаивался, приходя в себя. Его глаза были закрыты, он не двигался, дыхание восстанавливалось. Казалось, что он уснул. Вытащив иглу, Дэхен так же аккуратно коснулся шеи, удостоверяясь, что пульс ускорился. Облегченно выдохнул, расслабляясь. Швырнул шприц на столик, сгорбился, пряча лицо в ладонях. Закрыл глаза, пытаясь совладать с эмоциями, что не хотели отступать. Он все еще злился, но сам не мог понять, почему и за что. Просто вмиг завладело, захватило всё тело, лишая его шанса на сопротивление. И всё, что он мог, — смотреть на последствия, которые в любой момент могли стать фатальными. И он не знал, почему его это беспокоит больше, чем собственная безопасность. Он уже был готов идти до конца, каким бы он ни стал для него, ведь он уже замешан. Уже вовлечен и вряд ли сможет вернуться к прежней жизни. Открыв глаза, он украдкой посмотрел на Ёнджэ, замечая, что злость снова охватывает его разум. Он хотел услышать ответ на свой вопрос. И уже заранее знал, что этот ответ ему не понравится. — Я злюсь на тебя, Ёнджэ, — проговорил он тихо, вновь отворачиваясь и пряча лицо в ладонях. — Я так злюсь. Я злюсь, потому что не могу отпустить. И я не знаю, почему это происходит. Я просто не могу позволить тебе уйти из моей жизни, забрав ее с собой. Что мне останется? Он горько усмехнулся, резко поднимая голову и раскрывая глаза. Шмыгнул носом, снова усмехаясь. — Как будто влюбился, ей-богу. В мальчишку, который даже рядом со мной быть не может без опасности для жизни. Который никогда не любил. В мальчишку. — Он хрипло вздохнул, задирая голову к потолку. — Черт возьми, Дэхен. Ты идиот. Взлохматив челку, он довольно резко поднялся с дивана, обходя его и прячась в кухне. Нужно было взять кое-что из холодильника. У него созрел небольшой план, благодаря которому он мог спрятать Ёнджэ на какое-то время, пока не разберется с работой. И тогда они уедут из Нью-Йорка. У них будет время разобраться во всем и попытаться совладать с основной проблемой — с эмпатией. Запаковав несколько контейнеров с едой в небольшую сумку-холодильник, Дэхен вернулся в гостиную, тут же вздрагивая от испуга и срываясь на бег. Подбежал к дивану, хватая Ёнджэ за руки и поднимая на ноги. Он кричал. Пытался подняться, но тело не слушалось. Кожи касалась обивка дивана, и он не мог ничего сделать. Чувства врезались в кожу, вцепляясь крепко-накрепко. Оказавшись на ногах, он раскрыл глаза, встречаясь с серьезным взглядом Дэхена. Он смотрел на него, держась на безопасном расстоянии, чтобы схватить, если что, но не касаться, если это не требуется. Ёнджэ сделал глубокий судорожный вдох, медленно, успокаивающе выдыхая через рот. Тела больше не касалось ничего, что могло принести боль. Он стоял на ногах, глубоко и громко дыша. Смотрел в глаза Дэхена, которые так же внимательно глядели в ответ. Но молчал. Не знал, что сказать. Не знал, что должен сказать и что хочет услышать Чон Дэхен. Он знал лишь одно — Дэхен зол. Знал, потому что не чувствовал его. Совсем. Только холодная пустота вместо бывшего когда-то на ее месте тепла. — Одевайся и жди меня в прихожей. Мне нужно еще десять минут, — тихо и удивительно медленно проговорил Дэхен, плавно шевеля губами. Выдохнул, опуская взгляд, постепенно отворачиваясь и уходя прочь. Оставил Ёнджэ одного в гостиной, наскоро собирая самые необходимые вещи и складывая их в спортивную сумку. Забежал на кухню, схватив оттуда сумку с едой. И уже через обещанные десять минут появился на пороге прихожей с сумками в руках. Взгляд упал на прислонившегося к стенке Ёнджэ, который немного нервно пытался засунуть ногу в кроссовок, не развязывая шнурков. Поставив сумки на пол, Дэхен подошел к парню, наклоняясь перед ним. Дернул за шнурок, развязывая их. И тут же выпрямился, смерив Ёнджэ обозленным взглядом, но смолчав. Ёнджэ пораженно проследил за ним, тем не менее засунув ногу в кроссовок. Но нарушить тишину не решился никто. Так они собрались и вышли из квартиры. Ёнджэ следовал строго за Дэхеном, не имея ни малейшего представления, куда он мог его повести. В больницу? В ФБР? Увезти из города? Зачем ему это нужно? Ёнджэ не чувствовал почти ничего. Чувства то появлялись, то вновь пропадали, словно Дэхен боролся с собой, разбираясь в собственных эмоциях. Он злился, закрываясь от него и не позволяя заглянуть в свою душу. Но в то же время открывался, сияя, как новогодняя ёлка, — всеми цветами, которыми только могли сверкать гирлянды и игрушки с зеркальными покрытиями. Он сиял самыми разными чувствами, попутно отражая и чувства самого Ёнджэ. Страх, неуверенность и сомнения. Так молча они дошли до парковки возле дома. Дэхен по пути до машины то и дело оглядывался, словно боялся слежки. А Ёнджэ глядел в упор на его спину, сосредотачиваясь лишь на нем. Лишь на том, что он мог узнать от него. Но то, что хотел узнать, умело скрывалось. Или пряталось за злобой, в глубине души. — Садись, — неожиданно замедлив шаг, Дэхен подошел к темному легковому автомобилю, открывая его с брелка. Распахнул перед Джэ дверцу, ожидая, когда он заберется внутрь. Ёнджэ задержал ненадолго на Дэхене взгляд, все же садясь в машину. Дверца тут же захлопнулась. Засунув сумки на заднее сидение, Дэхен обошел машину, забираясь на водительское место. Завел мотор, тут же трогаясь с места и направляясь к выезду. — Куда мы? — нерешительно спросил Ёнджэ, посмотрев на Чона. — Подальше от Манхэттена, — ответил Дэхен коротко и холодно, смотря только перед собой. — Тебе это не нужно, — Ёнджэ смотрел на его профиль, видя, как он напрягается от каждого слова. — То, что ты сказал мне там. Тебе не нужна такая же жизнь. Ты можешь стать преступником. Нужно просто переждать. Потом я вернусь, и мы продолжим. Если ты захочешь. — Если ты захочешь? — повторил обиженно Дэхен, сжав руль. — Я, кажется, уже всё сказал. Я не позволю всё оставить сейчас. — Ты злишься. — Я злюсь, — Дэхен быстро преодолел центр боро, выворачивая на мост. Справа от них на высоте верхней точки моста раскинулась канатная дорога, ведущая к острову Рузвельта. — Я тебя не чувствую, — прошептал Ёнджэ, чуть скашивая взгляд в сторону противоположной полосы движения. — Ты же этого хотел, не так ли? — усмехнувшись, Дэхен на мгновение взглянул на Ёнджэ. — Ты стремишься к этому. Хочешь этого. Хочешь стать обычным парнем, жить обычной жизнью. А обычные люди не знают чужих мыслей. Они не читают их одним прикосновением. Они догадываются по глазам, по мимике, по движениям и голосу. Посмотри на меня и почувствуй. Пойми. Разве это не то, чего ты так желаешь? — Ты жесток, Дэхен, — надломившимся голосом выговорил Ёнджэ в ответ, но Дэхен снова насел, вываливая всю злость на него. Но в этот раз он злился только на Ёнджэ, заставляя чувствовать его лишь пустоту. — Ты не можешь вечно жить на блокаторе кальция. Доводить своё сердце до состояния брадикардии и заводить его с полпинка антидотами. А потом, задыхаясь, переносить тахикардию. Ты хоть понимаешь, что ты делаешь? Тебе нельзя использовать атропин. От него твои способности становятся в разы сильней. Я уверен, твое сердце как решето от всего этого дерьма. Тебе нужен осмотр. — Ты что, кардиолог? — скривившись от новой и пока еще только первой от Дэхена лекции о здоровье его сердца, Ёнджэ перевел на него взгляд, тут же осекаясь, когда Дэхен взглянул в ответ, промолчав. — Серьезно? Ты кардиохирург? Ни какой-нибудь другой, а именно?.. — Да. Моя забота — сердце, — Дэхен смерил его коротким взглядом, больше не отрываясь от дороги. Мост закончился, и автомобиль плавно свернул на нужную улицу. — Вот черт, — выругался Ёнджэ в ответ на это. — То психиатр, сетующий на мое пренебрежительное отношение к сердцу, то кардиолог, волнующийся за мое психическое состояние. Вы бы распределили свои роли в моей жизни. — Сейчас в твоей жизни остался только я — кардиохирург. Причем довольно неплохой. Поэтому заткнись и выбрось из головы мысли о моей защите. Теперь я защищаю тебя, — Дэхен посмотрел на Ёнджэ серьезным взглядом, без тени каких-либо других эмоций. Автомобиль остановился у небольшого домика на окраине острова, недалеко от канатной дороги. Ёнджэ обеспокоенно выискивал в Чоне хоть каплю чувств, но их не было. Перед глазами не было цветов, внутри не было никаких других вариантов, кроме его собственного. Перед ним был мужчина, серьезный и сосредоточенный, обещающий его защитить. И Ёнджэ не чувствовал ничего больше, кроме желания кивнуть, которое возникало, когда взгляд Дэхена фокусировался на нем. Сдержавшись от этого желания, Ёнджэ отвернулся, осматриваясь вокруг. С одной стороны была вода, с другой — деревья, небольшой дом со светлым фасадом. Два этажа. Маленький дворик перед ним. — Это мой дом. Иногда я приезжаю сюда на выходные. Он принадлежит моей матери. Сама она сюда не приезжает больше. Ты можешь пожить здесь какое-то время. Всё необходимое для тебя я куплю, как только убежусь, что ты не сбежишь. — Дэхен старался говорить спокойно, не срываясь вновь на крики и упреки. Он смотрел, как Ёнджэ разглядывает его дом через окно автомобиля с таким интересом, что хотелось забыть обо всем и улыбнуться, глядя на его изумленное лицо. Но он злился. Потому что не знал, что выкинет Ёнджэ, как только он покинет дом. Он не боялся. Эта неизвестность лишь злила, проявляясь в немного дерганых движениях. — Я должен уехать из города, — тихо проговорил Ёнджэ, не поворачивая лица к Дэхену. — Мы уедем. Только чуть позже. Я должен взять отпуск на работе, а перед этим закончить со всеми пациентами. Это время ты проведешь здесь. Выходи. Дэхен тут же вылез из машины, обошел ее, открывая заднюю дверцу и вытаскивая оттуда сумки. Ёнджэ вышел следом, захлопывая дверцу за собой. Направился вслед за Дэхеном к дому, осматриваясь вокруг. Он понимал, что находится на острове, далеко от Манхэттена, и искать его здесь не сразу начнут, но он тут впервые за всё время. И здесь было красиво. Этот дом был красивым. Большим и светлым. Внутри было просторно и светло от солнца, заходящего через широкие окна. Тепло и уютно. Дэхен прошел вглубь дома, оставляя сумки на кухне. Вернулся к Ёнджэ, останавливаясь возле него. Ёнджэ встретился с ним взглядом, едва удерживаясь от облегченного выдоха. Не чувствовать его все же было сродни муки. Тяжело и... холодно. — Я хочу, чтобы ты дал мне слово, — сказал Дэхен, смотря в его глаза. — Какое? Пройти осмотр? — спросил Ёнджэ, сцепляя ладони в замок от раздражения. — Я не пренебрегаю своим здоровьем. Ты знаешь, что это невозможно. Это убьет меня быстрее, чем ты со своими приступами злости. — Нет, — Дэхен покачал головой, моргнув. — Обещай, что, когда я вернусь, ты будешь еще здесь. Дэхен уставился на него в ожидании ответа, теперь уже вовсе не злясь. Просто боясь, что ответ его не устроит, просто боясь, что он не сдержит обещание. — Обещаю, — спустя минуту ответил Ёнджэ, слабо кивнув в подтверждение. — Я... — Я знаю. Я же всё знаю, — Ёнджэ прервал Дэхена, понимая, о чем он хочет сказать. Нет, Ёнджэ сдержит слово. Он не уйдет до возвращения Дэхена. Только если не почувствует опасность. Дэхен безмолвно кивнул, проходя мимо и закрывая за собой парадную дверь дома. Ёнджэ остался в одиночестве посреди незнакомой гостиной, в чужом доме, где было так тепло и уютно. И впервые за прошедший час понял, что он в безопасности. — Здравствуй, новый дом, — проговорил он в пустоту, делая шаг вглубь дома. Еще один шаг. Медленно и осторожно, прощупывая почву под ногами, чтобы не упасть на полном ходу. Оказался в кухне, что была соединена с гостиной, отделенная лишь небольшой стойкой. Он обошел ее, оказываясь среди шкафчиков и столешниц. И взгляд зацепился за белоснежную ткань, легко спадающую до пола крупными волнами, прячущую внутреннюю обстановку от ненужных глаз своей прозрачностью. Его шторы. Те самые, которые помогли найти ему шанс. Улыбнувшись, Ёнджэ выдохнул, подходя к окну. Вскинул руку, осторожно касаясь пальцами ткани. Тепло. Его тепло. Дэхена.