Мой любимый Джек

Робин помахала братьям Флам рукой и повернула ключ — дверь открылась, впуская ее в одинокий тихий дом — теперь тут не звучал включенный телевизор, не слышно было ворчанье тети и не приветствовал ее добрый Бен. Тут не было никого. Поганое настроение — ссора с Кидом, промозглый холод на улице, да еще и встреча с теми опасными людьми… Робин чувствовала себя подавленной и уставшей. Больше всего на свете сейчас ей было нужно дружеское плечо и тепло семейного очага, но ни того, ни другого в ее жизни не было теперь. — Извините, аппарат абонента отключен или находится вне зоны действия сети… — услышала она в трубке, когда попыталась еще раз позвонить Бену, — Пожалуйста, оставьте свое сообщение после звукового сигнала… — Бен, привет, это я, Робин, — наконец, выдавила она из себя, — Если ты не занят, перезвони мне, пожалуйста. Я буду рада тебя услышать. Извини за беспокойство, — подумав, прибавила она. Откинувшись назад, на пушистый диван, Робин задумалась — как сильно она изменила свою жизнь и чем теперь это грозит ей. И хорошим, и плохим — ибо жизнь точно не станет такой, какой была раньше. Она стащила заколку — волосы рассыпались по плечам, глаза закрылись. Робин подумала, что было бы неплохо позвонить маме, но у той, скорее всего, снова нет времени и слишком много дел. Ее глаза медленно закрывались, а дыхание стало спокойным и редким — Робин засыпала. Наконец, сознание отпустило, и девушка ушла в спокойный тихий сон. Проснулась она от веселой мелодии телефонного звонка — и сначала ей показалось, что она все еще спит. За темным окном шел снег, и свет его падал на ковер, выключенный котацу и куртку, брошенную на диван. Робин попыталась уснуть снова, но телефон настойчиво звонил — и ее осенило, это наверняка Бен — он принял ее сообщение. Резко вскочив, теряя остатки сна, Робин бросилась к трубке, почти вдавив кнопку приема вызова. — Бен! — закричала она. — Это я! Слушаю, Бен! — Робин-семпай? — услышала она в трубке. — Это ты, Робин-семпай? — А… — Робин разочарованно потянула, узнавая милый игривый голосок Нами, участницы группы Луффи. — Это ты, Нами-чан? — Ага, это я, — весело заявила девушка. — Ты сейчас не дома? По-моему, Луффи говорил, что ты теперь живешь неподалеку от центра… Мы тут с Виви и девчонками. И хотели… — Нами-чан, я не думаю, что должна веселиться вместе с вами, — мягко сказала Робин, — Я ведь старше, к тому же у вас там своя компания, и вам весело и без меня. Спасибо за приглашение. — Да… — с грустью сказала Нами, — Наверное, ты права, семпай. Но тут одна проблема… Не могла бы ты подойти к караоке на углу центральной улицы… Просто… Мне некому больше позвонить, если я скажу мальчишкам, они… — Что-то случилось? — Робин насторожилась, — Вас кто-то обидел? Мне вызвать полицию? — Нет, — Нами торопилась. — Не меня, не нас, то есть. Но тут нужна твоя помощь. Нам нужна твоя помощь. Если ты придешь, мы были бы рады… — Стойте на месте и никуда не уходите, — строго сказала Робин. — Я буду там через две минуты. Ясно? *** Нами и Виви мялись у входа в караоке. На Нами была меховая курточка на школьную форму, Виви куталась в плащ. Их одноклассницы прятались за их спинами. Увидев Робин, обе девушки бросились к ней, едва сдерживая слезы. — Кто вас обидел? — почти выкрикнула Робин, чувствуя, как ее сердце останавливается. — Что с вами сделали?! — Не с нами, — сказала Виви негромко, показывая вдаль. — С ней… С Виолой-семпай… — Что?.. — Робин обернулась и только тогда увидела Виолу. Избитая девушка сидела на лавочке, кутаясь в чей-то шарф. На ней не было куртки, не было и сумки с собой. На щеке Виолы красовалась громадная ссадина — глаза были алыми от слез. Бросив полный злобы и боли взгляд на девочек, Виола сплюнула на тротуар. — Я же сказала не звонить ей! Тупые идиотки! — выкрикнула она, отворачиваясь, чтобы Робин не могла разглядеть ее лицо. — Мы хотели повеселиться, — сказала Нами. — Пришли в караоке. И тут… Встретили Виолу-семпай. Мы хотели позвонить ее отцу, но… Тогда решили тебе. Вот… — Нами ткнулась лбом в плечо Робин. — Прости, Нее-сан, — сказала она с нежностью. — Мы не должны были тащить тебя, но мне некому больше было позвонить. И ей, кажется, тоже. — Ты абсолютно права, — сказала Робин. При взгляде на Виолу внутри зашевелилось что-то доброе и теплое — и Робин поторопилась погладить рыжие кудряшки Нами. — Вам лучше вернуться в помещение, девочки, — сказала она. — Веселитесь, но не забудьте предупредить родителей. А я позабочусь о Виоле. В конце концов, дела старших решают старшие. Ясно? — Ясно, — ответила за всех Виви. — Спасибо, Робин-семпай. Мы побудем тут часика два, и пойдем домой. Дождавшись, когда девчонки войдут в помещение, помахав им рукой, Робин села рядом с Виолой на лавочку, вглядываясь в ее лицо — упрямая Виола даже не попыталась поднять голову к ней. Робин очень хорошо знала это выражение любимого личика — Виола смущена и не хочет показывать этого. Но теперь дело не просто в обиде или игре — кто-то ударил ее и ей нужна помощь. Да, совсем недавно она причинила Робин боль и отвергла ее дружбу — но после всего, что пережила Робин, она внезапно осознала, что не испытывает больше обиды или боли. Теперь ей хочется просто помочь Виоле, ничего не требуя взамен — и если та снова отвергнет ее, что ж, это ее выбор. — Пойдем, — грубовато сказала она. — Вставай и пошли за мной. — Что? — Виола удивленно посмотрела на нее. — С чего бы мне идти вместе с тобой, а? Мне не нужна твоя жалость. — У меня и нет жалости, — покачала головой Робин. — Но ты пугаешь людей, когда сидишь тут в крови. Я помогу тебе, и ты потом можешь идти туда, куда захочешь. Я пообещала кохаям, что помогу тебе. И тебе придется меня послушать. Или я буду тащить тебя силой. Она безо всяких обиняков толкнула Виолу под руку — и неожиданно легко та встала и пошла за ней. *** В тесноте собственной кухоньки Робин торопливо резала овощи и взбивала яйца — в ванной шумела вода, Виола грелась под горячим душем. — Никакой экономии, — сказала Робин себе. Обогреватель работал на полную, котацу был включен в сеть, телевизор рассказывал глупые новости — Виоле легче будет, если она будет слышать что-то кроме своего голоса. — Я жарю омлет, — сказала Робин в узкую щель. — У тебя есть еще минут двадцать или тридцать. Потом выходи. Я оставила тебе одежду.