Мой любимый Джек

— Что? Что ты тут делаешь? — спросила Робин, но тут же поймала себя на мысли, что это невежливо, — Прости… Я имела ввиду — как удивительно видеть тебя тут. — Почему? — Росинант рассмеялся. — Я же говорил тебе — я люблю музыку. А школа рядом с моим домом, и вход свободный. Вот я и решил послушать… — Как тебе последняя группа? — перебила его Робин. — Правда — здорово?! Там играет мой парень! Они очень старались! Песня собственного сочинения, и… — Да, здорово, — улыбнулся парень, потрепав Робин по плечу. — Ты прямо вся горишь, девочка! Нашла себе друзей, да? Я угадал? — Угадал, — Робин рассмеялась. — Я у них менеджер. Они скоро тоже будут выступать! Послушай — оцени! Я думаю — понравится. Искренняя музыка у них. Здоровская… — Оценю, — парень услышал за дверью хихиканье девчонок — туалет все-таки был женским, смутился. — Ты беги, Робин. Тебе надо быть там. Я обязательно буду в зале. И еще — если тебе понадобится помощь — не постесняйся ее попросить. Ты сильная, я знаю. Но помощь просить — не значит проявить слабость. Не оставайся в беде одна. Попроси друзей о помощи… Они помогут. Хорошо? — Хорошо… — рассеянно согласилась девушка. — Не понимаю, к чему — но хорошо. Попрошу обязательно. И ты — не оставайся в одиночестве. Одиночество никого не красит, я это поняла… Она помахала ему рукой — и выбежала. Росинант — Коразон дождался, когда ее шаги стихнут, вошел в одну из кабинок, опустил крышку унитаза, сел и достал из рюкзака свой ноутбук. Торопливо войдя в одну из программ, он поспешил уединиться со своим электронным миром. *** — Я… Я это так не оставлю! — кричала вне себя от злости Родзи. — Я подозревала, Бен, я подозревала! Она только что обнаружила на его компьютере папку с фотографиями Робин, и ее звонок на его мобильном — и теперь давала волю своим эмоциям. Сдерживаемая ненависть и ревность теперь вышли наружу — несмотря на то, что был канун Рождества, Родзи торопилась дать выход своей злости и сорвать ее на Бене. — Ты мой муж, — кричала она. — И я не позволю этой маленькой шлюхе забрать тебя у меня! Она такая же, как и ее мать, и… — Почему ты кричишь? — Бен отмахнулся от Родзи. — Ты несправедлива к Робин. Она должна была стать тебе дочерью, а ты портила ей жизнь, а теперь и вовсе оскорбляешь ее и ее мать! — Ты не знал ее мать! — потеряла терпение Родзи. — Я помню Ольвию… Я помню это потаскушку… Она дождалась, когда ее больной муж скончался, и тут же сбежала в Америку. Конечно, она ведь была великим ученым и все такое… Ребенок остался у ее брата и у меня. Я из кожи вон лезла, чтобы подарить девочке семью, я растила ее со своей дочерью, а когда моя девочка умерла… — Ты сорвалась и возненавидела Робин, — перебил ее Бен. — Ты мне сама рассказывала. После смерти своего ребенка, ты едва перенесла то, что Робин была жива и здорова. Ты мечтала, что она тоже умрет. Но Робин росла здоровым и умным ребенком, и тебя это выводило из себя. — Выводило, да, — согласилась Родзи. — Я видела чертовы гены Ольвии. Она копия ее… Тот же взгляд, те же черты — только волосы отцовские. Я ненавидела Ольвию. Я всегда ненавидела ее, потаскушку, которая сбежала в штаты со своим американским дружком, и… — В любом случае, я люблю Робин, — Бен устал спорить с ней. — Я ее растил, и я привязан к ней. Если даже тебя это не устраивает, я все равно буду общаться с ней. И не позволю тебе оскорблять ее. — Да кого ты обманываешь, Бен Бекман?! — Родзи расхохоталась. — Ты же пускаешь слюни на мою племянницу! Ты же мужчина — а я наблюдала за вами столько лет. У тебя все смешалось в голове — ты ее то хочешь, то просто жалеешь. Последний год ты и вовсе с катушек слетел. Если бы не тот ее поступок, если бы мы не разъехались, я бы поймала вас в одной постели, я уверена. А все она — наглая, двуличная, доступная шлюха! — Даже если и так, — Бен вдруг встал и оторопел — перед ним была располневшая истеричная женщина, в которой не было ничего от той милой смешливой Родзи, которую он полюбил. — Даже если и так… — сказал он. — По крайней мере, я свободный мужчина, который никогда не позволял себе ничего лишнего по отношению к ребенку. Потому она и звонит мне, а не тебе, своей тете. И даже если я теперь захочу отношений с ней — ей уже есть восемнадцать, а я не стар. И мы не состоим в браке, Родзи. Мы просто любовники, если говорить юридически. Сожители. У нас давно нет ничего общего. — Я так и знала! — женщина расхохоталась истерично, упав в кресло. — Ты спишь с ней, да? Ты ее трахаешь? Говори мне, Бен! Отвечай! Она с кулаками бросилась к мужчина, скользя на мокрых от пролитого вина половицах. Бен без особого труда поймал ее за руки и бросил в кресло обратно. Лицо его исказилось — смесь жалости и презрения. — За последний месяц, Родзи, — сказал он. — Ты ведешь себя как умалишенная. Ты не смогла стать ни хорошей женой, ни хорошей матерью — но винишь в этом только меня и только Робин. Прости, но я не думаю, что мы с тобой сможем быть вместе. Сейчас… — добавил он. — Я дам тебе время. Успокойся и мы поговорим. Не успокоишься — и между нами все кончено. Его телефон зазвонил — и он поторопился выйти. Размахнувшись, Родзи бросила ему вслед тонкую вазу, она ударилась о входную дверь и разбилась, под жалобный звон. Родзи истерично расхохоталась и заплакала. *** — Куда ты меня ведешь? — Перона безучастно шла за Бонни по заснеженной улице. — Разве я не должна сейчас готовиться к съемкам, а? — Не должна, — сказала Бонни. — Ничего ты никому не должна… Она шла устало и едва не плакала, чувствуя, как внутри все переворачивается от жалости. Ей некому было позвонить. И некуда было пойти. И лишь одно место на земле все еще ждало ее обратно. Взяв Перону за руку, Бонни повела ее туда, где ее никто не мог найти. — Там мои друзья… — сказала она сбивчиво. — Они, конечно, уже не мои друзья, но я им верю. Ты их видела — те ребята, музыканты. Раньше я была у них на вокале. Но многое прошло… Я уверена, они нам помогут. Ты поедешь со мной, Перона. Мои родители живут в деревне — зимой там тепло и красиво. Я не позволю тебе умереть. Не позволю, поняла? — Почему? — просто и спокойно спросила Перона. Она вырвала руку и остановилась, глядя на падающий с небес снег. — Почему? Зачем ты это делаешь? — Потому что никто на свете не был рожден для такой участи, — сказала Бонни. — Никто. И ты тоже. Пусть тебе и не повезло в жизни — но это не повод умирать. Я хотела умереть сама… Тогда, в ту зиму. Но я подумала — что не пойду на поводу у обстоятельств. Я, видишь ли, люблю поступать наоборот. И тебя научу. У тебя получится… Она схватила Перону за руку и потащила за собой. — Я угощу тебя кофе и пирожками, радостно сказала она. — И подарю тебе свою футболку. Она с автографом моей любимой группы…