[Chris Isaak – Wicked Game]
Когда всю жизнь живёшь под маской, Боишься настоящих чувств, Боишься вдруг поверить в сказку, Опять всё может забрать грусть. Когда всю жизнь живёшь под маской, Не можешь вернуться в мир счастья и грёз, Не можешь скинуть с шеи удавку, Подаренную тебе миром мрака и слёз. Когда всю жизнь живёшь под маской, Не веришь в то, что всё хорошо, Ведь может прийти монстр с раскраски И стереть удачу в горький порошок. Когда, наконец, всё наладится в жизни, Ты будешь дышать, скинув маску с лица, И вот тогда придёт гадкий паршивец, Вновь превратит тебя в мертвеца. Когда всю жизнь живёшь под маской, Боишься снова полюбить, Боишься вновь поверить в сказку, Боишься опять своё сердце открыть.
В классе царила мёртвая тишина. Все ученики внимательно слушали преподавателя английского, даже Куроо сидел, уткнувшись носом в словарь, и изображал бурный мыслительный процесс. А на парту позади него распласталось безжизненное тело. У безжизненного тела ночь задалась. Акеми проснулась в два часа ночи и, обнаружив себя в объятиях Куроо, стала испытывать смешанные чувства. Было так хорошо, что хотелось бежать. Бежать куда угодно, лишь бы не испытывать эту приятную, покалывающую негу во всём теле. Слишком опасно. Она настолько близко приблизилась к солнцу, что, кажется, начала гореть. Выгорать изнутри. Это чувство требовалось убить в зародыше. Пока не поздно. И лучшего способа, чем утопить все в алкоголе, девушка не нашла. Не искала. Не знала. И к её услугам были все клубы города. Накамура успела вернуться домой перед приездом отца. Пьяная в хлам, накуренная и помятая. Кое-как заползла в комнату, божественным чудом не обнаружив себя, приняла душ и спустя час отправилась в школу, успев нахамить брату по дороге. Её никак не хотело отпускать, но это мало кого волновало. – Ты чем ночью занималась? – грозно шикнул кто-то справа от девушки. Не составило большого труда понять, что это был Яку. Акеми хотела подняться и что-то сказать, но земное притяжение и чугунная голова твёрдо высказались против, потому вопрос Мориске остался без ответа. Голос внезапно зашедшего директора заставил встрепенуться весь класс. Весь, исключая Накамуру. Девушка спокойно продолжила умирать на парте. Директор говорил что-то о сегодняшнем фестивале. Класс оживился и загудел, заставляя голову Акеми разрываться на мелкие частицы. Кто это вообще придумал? Суетиться ради того, чтобы пару часов поглазеть на глупые танцы да пораспускать сплетни. Накамура презрительно фыркнула про себя, размышляя о таком странном понимании веселья и о том, что её голова сейчас треснет от этого гомона. – Накамура! – что-то стукнулось об бок и шелестом отлетело на пол. То был брошенный смелым либеро комок, чтобы хоть как-то привести в чувство полуночницу. Вот только помочь ей могла только бутылочка холодной минеральной воды, за которую девушка с радостью продала бы душу кому угодно. Точнее – то, что от этой души, по её мнению, осталось. – Яку-кун, что б тебя! – простонала напуганная Акеми, вскочив, о чём тут же пожалела. В глазах всё поплыло сумасшедшим водоворотом. Менеджер осторожно стекла обратно на парту, опираясь на руку. – Прости, – Мориске поднял руки в примирительном жесте, виновато потупив взгляд. На извинения либеро девушка промычала что-то совершенно нечленораздельное, постепенно отключаясь. Со снайперской точностью в голову прилетел очередной комок. Не будь Накамура в таком состоянии, вцепилась бы в волейболиста, не взирая на огромное количество свидетелей. – Чего ты от меня хочешь, мужчина? – ворчала Акеми, поочерёдно раскрывая глаза и обращая измученный взгляд к Яку. – Ты уже решила с кем пойдёшь на фестиваль? – Зачем мне это? – искренне удивилась девушка. Лучше уж она будет медленно отходить в тёплой и мягкой постели. – Посещение обязательное, – констатировал либеро словно приговор. Губы девушки тронула усмешка. Серьёзно? Можно подумать, что правила её когда-либо останавливали. Правила пишутся для дураков. Акеми из принципа не следовала за серой массой. Вот только к концу второго урока мысль о том, что идти на фестиваль необходимо, официально утвердилась в больной голове. Если она не отправится туда, то придётся идти домой, что повышало вероятность стычки с отцом на все сто двадцать пять процентов. Конечно же, она могла растрачивать время в "Загробной" с Катаямой, но второй такой ночки подряд и без того истощённый организм точно не выдержит. Нужно же хоть иногда быть благоразумной. Накамура приняла решение. В коем-то веки здравый смысл проснулся в ней, пусть и ненадолго. Она пойдёт на фестиваль, дабы скоротать время до вечера, беспрепятственно завалиться домой и не дать Ватанабэ повода для очередных выпадов. Стоило отзвенеть звонку, как девушка быстро, насколько это вообще было возможно в её состоянии, сползла с парты, чтобы догнать уходящего Яку. – Эй, Яку-кун, постой, – позвала его Накамура, тяжело дыша. Девушка остановилась, когда картинка перед глазами с новой силой начала плыть. – Знаешь, тебе следует меньше пить. А лучше – вовсе не пить, – тоном умудрённого жизнью сенсея произнёс Мориске, укоризненно глядя на менеджера. Девушка раздражённо цокнула и возвела взгляд вверх. Плюс один человек огромному списку нравоучителей. – Ты уже позвал кого-нибудь на фестиваль? – Акеми поспешила перевести разговор к интересующей её теме. – Да, – без тени робости ответил Яку, но к его щеками прилип едва заметный румянец смущения. – Я позвал Сато-чан. Чуть не уронив челюсть на пол от удивления, Накамура поперхнулась и закашлялась. Сато-чан? Вот таких поворотов событий она никак не ожидала. – А ты? Тебя уже кто-нибудь пригласил? – теперь настала очередь либеро уклоняться от темы. – Куроо пока ещё не нашел пару, кстати говоря. Не успела девушка прийти в себя от легкого потрясения, как вновь согнулась от приступа кашля. Куроо. Её ночное исчезновение точно не осталось незамеченным. За всё её недолгое прибывание в школе, капитан не отпустил ни одной колкости, ни одной кривой усмешки, ни одного косого взгляда. Ничего. На него это было не похоже. На долю секунды на языке ощутился горький привкус обиды. За саму себя. Она снова облажалась. Но Акеми казалось это правильным. Ей категорически не нравилось то, какое влияние оказывало на неё нахождение этого придурка рядом. Ей категорически не нравилось то, что эмоции и чувства выходят из-под контроля, стоит Тетсуро невзначай коснуться её. Так будет лучше. Но для кого? С сомнениями становилось всё сложнее бороться. Ничего не сказав, Акеми вышла в коридор и, шаркая ногами, пошла неизвестно куда. Яку провожал девушку взглядом, пока та не растворилась в толпе школьников. Эти двое сведут его с ума. Определенно. Мориске понял всё, когда их придурок-капитан и горе-менеджер внезапно пропали из зала. Одновременно. А сегодня Куроо сам не свой. Что-то произошло. И это сильно отразилось на обоих. Яку только сейчас начал видеть, как их тянуло друг к другу. Вот только оба прятали это за искусно наигранной неприязнью и никак не хотели идти на встречу друг другу. То ли по глупости, то ли из-за излишней гордости, то ли из-за всего сразу. Но если Куроо либеро знал, знал его историю, то Акеми в этом примере была новой, неизвестной переменной. За маской северного льда и безразличия что-то тщательно скрывалось. Ему очень хотелось им помочь. Не разбирая дороги, Накамура брела по коридору, задевая прохожих. Ей кричали что-то вслед, но Акеми была слишком сконцентрирована на своих мыслях, чтобы язвить и ругаться в ответ. Может, всё же стоит попытаться? Снять маску с лица, хоть на мгновение попробовать поверить во что-то хорошее и надеяться на отсутствие очередного ножа в спину? Девушка зажмурилась. Нет, чушь. Открой она себя настоящую — и чёрная пропасть сразу же поглотит её. Нет, она больше не поверит в сказку, не вздохнёт свободно, не почувствует ладонь любящего человека на щеке. Если тот человек вообще когда-либо любил её. Накамура тряхнула головой, отправляя острые осколки воспоминаний в самые дальние уголки разума. А маска ли это? Ведь сколько Акеми себя помнит, она всегда была лживой, злой, лицемерной дрянью. Без сердца, души и способности чувствовать. Внутри – только холод и зловонная пустота. Одиночество и боль – только прикрытие, оправдание собственных ошибок и грехов. – Хреново выглядишь, – Изуми вывела Акеми из некого транса. Сато добродушно улыбалась, глядя на помятую одноклассницу. Даже броский макияж не спасал от последствий ночи. – Пошли. Сато подхватила Акеми под руку и повела за собой. Накамура слепо повиновалась, просто потому, что сил на вопросы и сопротивление не нашлось. Погода выдалась на удивление тёплой. Солнце великодушно ласкало всех прохожих своими лучами, позволяя греться в своём великолепии. Свежий воздух был тем, что хоть как-то могло реанимировать полуночницу, потому Изуми и вывела Акеми на крышу школы. Менеджер аккуратно присела, подставляя себя под приятный весенний ветерок. Так намного легче. – Вот, держи, – Сато протянула девушке бутылку минералки. Бесконечная благодарность в глазах Акеми вызвала у Изуми тёплую улыбку. Накамура торопливо открыла бутылку и принялась жадно её осушать. Дышать стало легче, будто в тело вдохнули новую жизнь. Сухость во рту постепенно исчезала. Выпив половину бутылки, Акеми закрыла её, приложила ко лбу и блаженно прикрыла глаза. – Я твоя должница, – выдала Акеми на выдохе. – Ты в норме? Изуми присела рядом с девушкой. Накамура лишь молчаливо кивнула. Сато прекрасно понимала, что это ложь. Потерянный и печальный взгляд голубых глаз красноречиво говорил о неком переломе внутри Акеми. Изуми не была дурой. Она видела, что Накамура не та, кем себя выставляла. Грубость, язвительность, лицемерие, алкоголь, наркотики, сигареты, беспорядочный секс – попытка оградить себя от боли. Попытка заполнить пустоту внутри. Маска. Фейк. Но зачем? Акеми не особо с ней откровенничала. Лишь раз, будучи сильно пьяной, упоминала трагедию, маму, Мияги и кареглазого позёра, которого отчего-то не забыть. Если бы она знала чуть больше, возможно смогла понять Акеми. Сато очень хотела помочь девушке, но, увы, не знала способа. Хотела отплатить хорошим за то, что Акеми своим появлением раскрасила её серую жизнь в яркие краски. За недолгое знакомство с Накамурой Изуми смогла почувствовать уверенность в себе, поборов свою стеснительность. – С кем идёшь на фестиваль? – Сато задала вопрос Акеми, переводя взор на школьный двор, где прогуливались учащиеся. Менеджер волейбольного клуба достала из кармана пачку сигарет и закурила. Они с Яку издеваются? Пятая точка уверила её, что сейчас Изуми предложит небезызвестную кандидатуру. Неужели всё так очевидно? Чёртовы сводники. – Я слышала, что К... – Сука, – Акеми подавилась табачным дымом. Хоть она и ожидала этого, упоминание Куроо всё так же бесило. – Даже не думай продолжать! – Слушай, перестань делать вид, что между вами ничего не происходит. Не ври хотя бы себе! – на Изуми напал приступ острого раздражения. – Ты будешь продолжать упираться и говорить, что он тебе безразличен? – Сама разберусь, – фыркнула Накамура не столько презрительно, сколько обиженно. Глупая детская обида на собственную неправоту, на собственный провал. Изуми недовольно прищурилась, скривив губы. Она не понимала, как можно быть настолько упрямой. – Ой, лицо попроще сделай. На Яку похожей становишься. Стоило Акеми упомянуть либеро, как Сато резко стушевалась, отведя взгляд. Так-то. Менеджер торжественно улыбнулась, смакуя очередную затяжку. Ближайшее время они не будут затрагивать эту тему, что не могло не радовать. Время близилось к вечеру, а значит и к очередной тренировке волейбольного клуба. Накамуре не пришлось прилагать особых усилий, чтобы отправиться туда. Что казалось ещё более странным ей. Непонятный и неконтролируемый порыв непременно оказаться там намертво засел в мыслях. С чего бы? Хотелось убить время, а время, проведённое с ребятами, отчего-то прекрасно помогало не забивать голову бредом. Хотелось увидеть Куроо. Расшевелить его, задеть, взбесить, вывести из себя. Акеми задевало его равнодушие. И этот факт уже прояснился, вот только признать окончательно она пока была не готова. А ещё ей хотелось понять самого капитана. Неужели он тоже начал привязываться к ней? Если это так, то проблема примет катастрофический масштаб. План борьбы с собой у неё был. Заезженный, привычный план: наркотики и алкоголь. Но как бороться с взаимностью, которую она, кажется, желала? Акеми не знала. Она, чёрт возьми, ничего не знала. – Итак, сегодня мы проведём не простую игровую тренировку, – начал Некомата-сенсей, как только ребята собрались в зале. – Стратегия стратегией, но она потеряет смысл, если вы быстро выбьетесь из сил. Поэтому сегодня мы займёмся вашей выносливостью. Волейболисты восприняли эту новость вполне спокойно. За исключением Хайбы и Инуоки, конечно. Накамура вообще сомневалась, что эти двое знают понятие "спокойно". – Держи, – тренер Наой остановил Акеми на выходе из зала, протянув уже знакомый блокнот и секундомер. – Побудешь ответственной. Нам нужно решить кое-какие проблемы с организацией летнего лагеря. Думаю, задача тебе ясна. Следи за временем, отмечай их показатели и километраж. Девушка кивнула и проследовала за ребятами на улицу. Тренер подарил ей отличную возможность сделать то, что она задумала. Вот только всё усложнялось тем, что Куроо старательно продолжал делать вид, что совсем не замечает девушку. Как бы изощрённо она не лезла из кожи вон, капитан не реагировал. Тетсуро спокойно продолжал бегать по кругу. Пробежка давалась ему легко, чего нельзя сказать о Кенме. Секундомер показывал совсем незначительное время, а связующий уже еле дышал. Акеми сделала пару пометок в блокноте о прискорбном уровне выносливости Козуме. Остальные вполне сносно справлялись с задачей. Естественно, что третьегодкам задание давалось куда легче. – Эй, Кенма! – крикнула менеджер, жестом подзывая связующего. Козуме, не выражая своего недоумения, поплёлся к Акеми. – Ты что-то хотела? – Думаю, тебе лучше отдохнуть, – в ответ Кенма лишь пожал плечами и послушно, без особого энтузиазма присел на скамейку рядом. Накамура подала ему бутылку воды и полотенце. Тяжело дыша, Козуме открыл бутылку и сделал пару аккуратных глотков. Акеми записала время Кенмы, чиркнув затем несколько рекомендательных слов. – А вы, любезные, чего шары выкатили? Ноги в руки и бегом, пока колени в ту сторону гнутся! Минута сгорала за минутой, а тренер так и не вернулся. Прошло уже достаточно времени и ребята уже совсем выбились из сил. Занятия других клубов давно закончились, так как на стадионе собралась небольшая толпа зевак, которые наблюдали за тренировкой волейболистов. – Хватит с вас, – скомандовала Акеми. – Сворачивайтесь и ползите переодеваться. Все, кроме Куроо. Собрав на себе удивлённые взгляды всей команды, Акеми злорадно улыбнулась. Вот он, её час расплаты. Только девушка ещё не решила за что. Ребята же не спешили уходить. Их интересовало развитие дальнейших событий. И пугало. Кто-то же должен разнять этих двоих. – Так как ты у нас капитан, – девушка сделала ударение на последнем слове, подчёркивая тем самым, что просто так он не отделается. – Тебе следует быть примером для остальных. Ты должен быть выносливее остальных. Поэтому я, в силу своей доброты душевной, помогу тебе. Побегаешь ещё. – Сколько я должен пробежать? – только и спросил Куроо. Голос его был окован равнодушием и холодом. Взгляд не выражал абсолютно никаких эмоций. Тетсуро мог признать себя неплохим актёром. Он прекрасно видел, как бесится Накамура, а значит, у него выходило скрывать бурю внутри. Это игра и никак иначе. Это игра, которая только начала набирать обороты. Это будет жестокая игра. – Пока мне не надоест, – Акеми протянула это с особым, садистским удовольствием. Хитрый прищур голубых глаз дал понять, что она не шутит. Капитан молча развернулся и стартовал. Он не знал на сколько его хватит, но явно ненадолго. Мышцы уже начинали болеть, а дыхание сбивалось. Свист ветра оглушал, заставляя теряться в пространстве. Но Тетсуро продолжал бежать, только бы не дать девчонке превосходства над ним. Куроо продолжал бежать. Спотыкаясь, задыхаясь, но продолжал. Остановится – докажет факт своего бессилия перед ней. Она не та, кем хочет казаться. Но я не уверен. Думаю, ты понимаешь, чем это может закончиться, Куроо. Твоё сердце будет разбито, вот и всё. Он признался в этом лишь одному человеку. Тому, кто всегда следовал за ним. Тому, кто всегда был рядом, подобно молчаливой тени. Тому, кому единственному он доверялся полностью. Кенме. Козуме видел всё с самого начала. Лгать ему было лишено всякого смысла. Мелкий засранец имел удивительную способность читать людей. Особенно хорошо он мог читать Куроо. Может потому, что знал его с детства. А может и потому, что Тетсуро никогда и не скрывался перед ним. Он видел, что мир Куроо – пожарище. Руины. И капитан делал всё, чтобы скрыть это. Детская вера в людей рассыпалась в самом неподходящем возрасте, а подростковый максимализм выполнил свою грязную работу. Возможно, так бы всё и продолжалось, пока Куроо не повзрослел окончательно и сам всё осознал, но с появлением Накамуры всё перевернулось с ног на голову. Забытое чувство начало пробиваться, сбивать столку, заставляя парня отчаянно не понимать, что происходит. – Ладно, мне скучно, можешь прекратить, – Куроо затормозил, согнулся пополам, опираясь на колени, и попытался отдышаться. Голова пошла кругом. Акеми поднялась со скамейки и уже собралась уходить, как вдруг резко развернулась обратно, истерически хихикая. – Ой, нет, кажется, я погорячилась. Мне не надоело. Ещё пару кружочков. Эх, моё непостоянство меня погубит. – Эй, разбойница, не стоит, – рука Кая скользнула менеджеру на плечо. Это нужно прекратить. Нобуюки пятой точкой чувствовал, что добром ситуация не закончится. – Хочешь присоединиться к нему? – не поворачиваясь к вице-капитану процедила сквозь зубы девушка. И Нобу прекрасно понимал, что сегодня, будучи на месте тренера, она имеет полное право это сделать. Сжав кулаки до хруста, злобно рыча, Куроо из последних сил рванулся вперёд, уже не разбирая дороги. Картинка перед глазами настойчиво растекалась. Растекалась вместе с мыслями, которые больно обжигали. Он не позволит ей сломать себя. Не позволит торжествовать. В этой жестокой игре он одержит победу. Вместе с тем, он уже идёт на поводу. Понять это, конечно же, было проще, чем признать. Как и всегда. Он уже повиновался, потому что влюбился. Как последний идиот. В ту, у которой не было сердца. Потому что она позволила ему влюбиться. В ту, которая разобьёт его сердце снова. Потому что она не умела по-другому. В этой жесткой игре нет ни победителя, ни проигравшего. В этой жесткой и злой игре нет любви. Только боль от острых осколков сердец.[Denmark & Winter – Enjoy The Silence]
Случилось то, что, рано или поздно, должно было произойти. Куроо упал. Куроо камнем полетел на землю, истошно крича и хватаясь за лодыжку. Не медля ни секунды, ребята помчались к нему. Лев и Нобу помогли ему встать, взяв под руки. Яку уже осматривал повреждённую ногу. – Что здесь, мать вашу, происходит? – окрикнул их Наой, только появившийся на стадионе. Он тут же подбежал к капитану. – Потрудитесь объяснить, что тут произошло. – Это я во всём виноват, – неожиданно для всех сказал Куроо, хохотнув. – Решил показать пример салагам, но сил не рассчитал. Накамура меня предупреждала, а я не послушал. – И благодаря своему фиглярству ты заработал растяжение, – устало вздохнул Манабу, растирая лоб ладонью. – Такими темпами мы останемся без капитана к началу сезона. Ладно, тащите его в медпункт. Надеюсь, всё не так серьёзно. Волейболисты, покрепче обхватив Тетсуро, отправились к школе. Никто не решался заговорить. Все были в шоке. От поступка менеджера, от слов капитана. Они шли, не оборачиваясь назад, где в полной растерянности осталась стоять Акеми. И перед тем, как окончательно скрыться за пределами стадиона, Куроо оборачивается в сторону девушки. Уголки его губ дрогнули в подобии улыбки. Боль в ногах мешала нормально улыбнуться. Но злости, ненависти, ехидства в ней не было, чего так ждала Накамура. В этой улыбке не было ничего, кроме сожаления и тепла. – Ты хорошо справляешься с ними, – тренер потрепал растерявшуюся Акеми по волосам, прежде чем уйти. Тишину вокруг нарушил тихий всхлип. По щеке скатилась слеза, размазывая тушь по худому лицу. Менеджер второпях похватала свои вещи и побежала прочь. Она дала волю своему беспочвенному гневу. И чувствовала, как груз вины вот-вот размажет её по земле. Она должна была вернуться, просить прощения, ведь этот придурок выгородил её. Зачем? Неужели он действительно так глуп? Но слова, которым следовало бы быть озвученными, не будут произнесены. Акеми боялась. Боялась вернуться, боялась быть неуслышанной. Быть непрощённой. Ни Куроо, ни команда ей этого не забудут. В который раз она испортила всё, что уже, казалось бы, было не испортить. И это разъедало её. Добивало. Уничтожало. Ноги сами привели её к тому, у кого можно было потеряться. Захлёбываясь слезами, она стучалась в дверь Катаямы. – Я знаю, что у тебя в загашниках припрятан неплохой фен*, – не дожидаясь приглашения, девушка ловко лавирует между проёмом и шокированным Катаямой в комнату. Она по-хозяйски падает на диван, прижимая колени груди и растирая ладошкой слёзы по щекам. – Да, я тоже безумно рад тебя видеть, – выдохнул парень, закрывая дверь. Он давно перестал удивляться подобным выходкам подруги. – Боже, какая прелесть, – из кухни послышался ядовитый, вкрадчивый голос соседа Катаямы. Достаточно рослый парень вышел в полумрак комнаты, всего в несколько шагов оказался рядом с Акеми, не без любопытства разглядывая её. Его серые глаза угрожающе сверкали в свете заходящего солнца. – Решила навестить меня, киса? Признайся, ты скучала по мне. – Завали своё самодовольное хайло, Хайзаки, – прохрипела девушка, заставляя Шого захохотать. Звонкий смех парня прокатился по комнате, вызывая волну неприятных мурашек по спине. – Кто первый? – Катаяма положил на небольшой столик перед ними зеркало с горкой белого порошка на нём. Рядом кинул аккуратную купюру и кредитку. – Дамы вперёд, – хохотнул Хайзаки, ехидно скалясь. Девушка лишь презрительно фыркнула, подвинув к себе зеркало. Аккуратно разделив карточкой порошок на ровные ряды, она свернула купюру и, прижав пальцем одну ноздрю, втянула через трубку первый ряд. Счёт времени потерян. Раз за разом вдыхая в себя губительную дрянь, в перерывах заливая в себя крепкий алкоголь, Акеми надеялась на облегчение. На желанную свободу. Но пришло только разочарование. Груз вины не становился легче. Не пропадал ни на секунду. Сердце предательски ныло. В ушах звенел крик Куроо. Словно кто-то записал его на диктофон и поставил на повтор, забыв выключить. Это её вина. Целиком и полностью. Почему она так поступила? Не смогла справиться с эмоциями? Опять потеряла контроль? Ей не хватило сил вернуться. Извиниться перед ним. Куроо бы простил. Куроо — не она. Куроо – не подлая, лицемерная и порочная дрянь. В отличие от неё. Одно несказанное слово застряло поперёк горла, затруднив дыхание. Одно несказанное слово потянуло бы цепочку слов, которые должны остаться при ней. Некоторым словам нельзя вырываться наружу. Слова жестоки. Они разрушают спасительную тишину. Врываясь в её мир, они всегда приносили только боль. Те клятвы, что были принесены ей в Мияги, нарушены. Все клятвы произносятся, чтобы их нарушать. Только тогда Акеми этого не знала. Слова пошлы и бессмысленны. Накамура хаотично бродила по комнате, словно под гипнозом повторяя одно тоже слово. Катаяму и Хайзаки это не беспокоило. Это было абсолютно нормальным. Каждый из них растворился в своей иллюзии. Они перестали замечать, как стремительно заканчивался наркотик. Дрожащие пальцы подцепили в сумке телефон. Акеми поспешно открыла окно сообщений, сама того не осознавая. И набрала одно единственное слово, которое не переставала повторять. Её давно не волновали ни глупый фестиваль, ни слова Сато, ни произошедшее на тренировке. Только одно слово. 01:07 Кому: придурок-капитан прости На мгновение её разум просветлел. Вместе с этим пришло осознание того, что всё пошло коту под хвост. Она совсем утратила себя, запуталась в масках, эмоциях и чувствах. И большая часть вины за это лежит на ней. И, разве что, пару процентов на кареглазом позёре, что помог превратиться в мертвеца. Вдох. Дурман снова завладевает телом. Снова дарит ощущение лёгкости и пустоты. Снова выжигает из головы всё лишнее. Всё, что её беспокоило, наконец-то теряет своё значение. Будет ли она сожалеть с утра о своём поступке? Не важно. Как и то, что снова придётся остаться наедине со своей болью. Акеми не почувствовала вибрации телефона. Или не хотела и боялась открыть новое входящее сообщение, которое вмиг могло вернуть её к реальности. ____________________________________________________ *Фен – амфетамин