***
Кто-то отвез меня домой. Я лежу в своей постели, бездумно глядя в потолок. Прошла неделя. Атмосфера в доме напряженная. Сенека почти не выходит из своей спальни и ничего не ест. Ему очень плохо. Видимо, он и вправду любил Эймброуз. Отец убитой ушел в отставку и, говорят, покинул Капитолий, переехал в Четвертый Дистрикт, в имение, которое он купил в качестве подарка молодым. Убийцу задержали, отчасти не без меня. Но Капитолий решил умолчать об этом — не хватало только того, чтобы все знали о том, что «храбрые защитники порядка» упустили опасного преступника. Их же на смех поднимут! Узнать ничего не удалось — она молчит. Да, Эймброуз убила женщина. Вот только за что? Много версий, но сплетен еще больше. Говорят прямо на телевидении в специально придуманной в этот же день и по этому случаю программе, что это бывшая любовница Крейна. Я не верю этому, но возможно все! Ее хотели опросить вновь, вскоре после первого выпуска, но ни одна живая душа не знала, что в костюме у нее спрятан яд. А другой одежды и не дали! Она отравилась прямо на последнем допросе, спустя три дня после убийства Эймброуз. Спасти не успели — слишком быстро подействовала отрава. Это дало почву для новых разговоров и пересудов. — Я не думаю, что это была месть! — Доримера, служанка покойной, приехала забрать ее вещи. — А что? — мне стало смешно. У нее такое смешное выражение лица всегда, а еще пытается излагать умные мысли. Глупо предпринимать попытку умничать в эти тяжелые для всех дни. — Вот ты смеешься, — обиделась она, —, а если я права? — И что же, по-твоему, стало причиной сего поступка? — Ее убили по ошибке! — глаза Доримеры наполнились слезами. Она садится на диван и закрывает лицо руками, пряча его в рукавах черного платья. — Стрела была не для нее! Я чувствую, как бьется сердце. Желудок прилип к спине. Я наклоняюсь к ее длинным синим волосам и спрашиваю: «Для Сенеки?» Она ничего не отвечает и, забрав кое-какие вещи, покидает этот дом. — Зачем она приходила? — хриплый голос пугает. Я оборачиваюсь. Что с ним сделала любовь… Помятый Сенека с красными глазами еле стоит на ногах. Перегаром не пахнет, но он чуть не падает. Слишком слаб — попробуй не притрагиваться к пище несколько дней! — Забрать вещи мисс Миллиган. Он кивает и, шатаясь, подходит ближе. — У тебя остались какие-либо ее вещи? — спрашивает Сенека. — Доримера не смогла забрать один чемодан… — я говорю, но хозяин перебивает меня. — Принеси его в мою комнату. — Он у Вас в шкафу! Сенека вновь кивает и уходит. Я слышу шум из его комнаты, треск рвущейся ткани и стук упавшего на пол тела. Бегу в его спальню и вижу интересную картину. От части нарядов хозяина остались лишь тряпки, а вот платья его невесты… они разбросаны по всему полу, а в самой куче лежит он с туманным взглядом. Я поднимаю один из костюмов, но охрипший голос останавливает меня: — Оставь! Я могла бы с чистой совестью уйти, но облик маленькой девочки с темными длинными волосами, лежащей на куче маминых вещей, бессмысленно смотрящей наверх, не дает мне права сделать это. Эта девочка — я, я сама пережила это. Медленно сажусь рядом. Сказать нечего — я не могу подобрать нужных слов, когда это требуется. Лишь глажу по руке. Он не шевелится. Я с каждым прикосновением вновь переживаю это самое чувство — отчаяние, боль от потери, незнание, как дальше жить. — Вы не должны замыкаться в себе, мистер Крейн. Вы обязаны жить дальше! — он не реагирует, а слова сами потоком льются из уст. — Ее не вернуть! Она не очнется, а вы… вы не умерли! Да, это травма на всю жизнь, но найдется та, что поможет забыть Эймброуз! Вы молоды, богаты, красивы… — я сама чуть не плачу. Это не поможет ему. И вновь передо мной тот ребенок, которому обещали нечто подобное, но он так и не получил обещанного. — Ради нее! Она хотела бы… я думаю… чтобы вы были счастливы с кем-нибудь! Мы молчим довольно долго. Сенека так и лежит с безразличным видом. Только когда я почти покинула его комнату, он еле шепчет: — Ради нее… Только ради нее!***
Прошло еще три дня. Декабрь подступает — скоро зима. Сенека вернулся на работу. Он полностью погрузился в труд — ищет спокойствия, но не находит его. Принимает успокоительное, но не всегда помогает. Ему ничуть не легче от этих таблеток — все в доме напоминает о ней. Однажды, вернувшись из Тренировочного Центра, в подвалах которого идет подготовка к Играм и к Туру Победителя, он остановился напротив меня и погладил ткань моего наряда, того самого, что отдали мне прислуги Эймброуз. — У нее был отличный вкус! — он не произносит ее имя, боится, что не сможет сдержаться. Он постоял минуту и ушел к себе, так и не притронувшись к стряпне повара, который прилагался вместе с домом. Это, однако, прогресс. Хоть по утрам ест и начинает понемногу разговаривать с другими. Но по ночам я до сих пор слышу приглушенные всхлипы из его комнаты. И не из-за отвратительной шумоизоляции — кошмары проснулись вновь, мешая спать, поэтому половину ночи я гуляю, а потом отключаюсь в разных частях дома, иногда и в саду. Вскоре и с домом нам пришлось расстаться — Сенеку понизили. Нашли более достойного кандидата, на взгляд нового главы Игр. — Сволочи! — Сенека крушил все вокруг. — А я не достоин? Я работал как конь, и что мне дали взамен? Достойного нашли? Да ну? Да этот кретин… Это продолжается пять часов. Множество осколков на полу мешают мне и шаг сделать. Я сижу на столе, прикрыв голову руками. Да, уже в старой квартире. И даже мебели прежней не осталось: частично, конечно, есть, но оставшаяся очень проста для рядового капитолийца, а некоторой и вовсе нет, например, моего дивана. Он успокаивается через полчаса. Сенека подошел к картине, где у него находится сейф, достал мешок и высыпал его содержимое на кровать. — Этого хватит, чтобы ты вернулась! Возвращайся в Боснию к своему парню и живи счастливо! Я недоуменно разглядываю эти монеты. Он сошел с ума? — Ну же, бери! Смотрю в глаза и поджимаю губы. — Ни за что! Я никогда не возьму у вас денег! Но, если вы хотите, я вернусь! Он хмыкнул и сказал: — Думай до завтра! Сенека отправился спать, ну, а я… Найдя удобную одежду, спрятав кинжал и пару-тройку монет из своих запасов за поясом, я медленно открыла дверь и вышла на улицу. Я найду денег, даже больше, чем надо! Обещаю…