Неизвестный адресант

      Он был простым вольным мальчишкой, что вдыхал соленый воздух невозможно глубоко и играл с товарищами одного с ним возраста. Любил розыгрыши и драки. Он просто по дурости напросился на борт «Веселого Роджера», и с тех пор почти ничего не изменилось: была соль на языке, но теперь она разъедала его. Мальчишка обрел Дьявольский фрукт.       Его назвали Багги — имени, данного матерью, мальчишка не помнил, — и всучили ведро с водой и тряпку, подарив звание юнги. Таких, как он, было еще с десяток. Простаки и чудаки, но все они были не прочь повеселиться, выпить ром и саке, а также любили своего капитана. И любили крепкой любовью, о которой сейчас все позабыли. Никто не желал предавать Гол Ди Роджера.       Он ходил по палубе по мелким поручениям кока, спускался в сырую и затхлую корму с хранящимися там копчеными припасами, делал покупки. И работал без запала. Это было мелко, недостойно его. Мальчишка представлял, как будет бороздить океан; что все чудища будут им повержены. А что в итоге? Он выбирал, какие огурцы в портовых городах, где останавливался навигатор Роджера, наименее тухлые; бранился с торговцами из-за завышенной цены на мясо. А юнга, увязавшийся за ним, постоянно звал его не Багги, а жадной старухой.       — Вот тебе и «Веселый Роджер»! — уныло замечал мальчишка, не зная, что ждет его впереди.       Юнга не отставал от Багги. Он преследовал его везде, словно прирос к тени, но при этом был свободен. Не так, как каждый пират, который в итоге может оказаться пленным своих желаний. Паренек в соломенной шляпе, полы которой не прикрывали огненных волос, был поистине вольным человеком. Он знал, чего хочет, и, казалось, ветер, играющий в его белоснежной рубахе, унесет его прочь.       Это задевало Багги. Мальчишка осознавал, что его самого к суше тянет жадность до сокровищ, отчего хотелось назвать себя крысой и умчаться прочь с корабля. Однако рыжий паренек поделился с ним каплей свободы, смог достучаться до ребенка, что забыл собственное имя и жил без него. И тогда в неумелом сердце ребенка, не знавшего, как создавать привязанность и хранить узы, появилось местечко для паренька в соломенной шляпе.       Он просто учился жить.       — Проклятье, какого черта ты, рыжий дьявол, приплыл раньше меня? — возмутился Багги. Они с пареньком устроили соревнование, и Багги был уверен, что доплывет от корабля до острова быстрее друга. — Да я же ловчее рыбы!       — Да, плаваешь ты на редкость хорошо, — довольный собой, протянул паренек. — Только так же хорошо ты клюешь на уловки.       — Шанкс! — завопил Багги. Причина для криков была одна: юнга заранее подложил кожаный мешочек монет чуть дальше берега острова на Ред Лайн. Он прекрасно знал, что пока друг осмотрится, чисто ли все в округе, нет ли опасных потенциальных противников, и после этого наконец-то заберет находку, у него будет много времени.       Оказалось, и на «Веселом Роджере» может быть весело — здесь не одна рутина. Старик послал уже более молодых пиратов на рынок для закупок на кухню, а Багги и Шанксу оставили привилегию драить палубу. Их бы могли давно повысить в звании и брать на опасные вылазки, но друзья так часто вздорили и мешали всей команде, что надо было их наказать.       Багги смотрел на оставшийся десяток мальчишек-юнг. Кто-то из них сгинул в пасти морского короля, кто-то погиб от руки врага — всех не упомнишь. Их осталось четыре, и им уже разрешили биться с командой. А ему с Шанксом можно испытать дух сражений, лишь скрестив швабры.       Он был простым юнгой.       Он дурачился с другом, забавлял старших товарищей носом, что краснее волос Шанкса, как и своей реакцией на их шутки; ему доверяли самую простую работу.       Пока его с товарищем любопытство не привело к съедению фрукта Бара-Бара.       Багги даже не заметил в себе изменений. Разве что плод оказался горек на вкус — хуже изобилия морской соли на языке. И вот и все, пожалуй.       — Это вся мощь Дьявольского фрукта? — изумился мальчишка с прозвищем клоуна. — О ней больше треплются! — однако, он оказался по-привычному самоуверен и лишь делал вид, что смотрит наперед. И Шанкс переживал за него.       Чтобы вывести друга на серьезный разговор, надо было разозлить его. Вечно несерьезный Багги и не воспринял бы слова друга за правду, поэтому Шанксу пришлось начать драку. Товарищ не отвечал на выпады, ширил глаза от удивления и только и выдавал:       — Ты что, рехнулся, рыжий? Совсем солнышко припекло!       Шанксу пришлось завязать драку всерьез. Дернувшийся от удара рыжего паренька Багги задел принесенное из прошлого путешествия саке: напиток еще не успели распаковать и даже распить. На палубу будто обрушился дождь из стекла и алкоголя, а шум показался громом. Рейли не мог не заметить, и юнги сжались, слыша его шаги издалека. Один Сильверс ходил по палубе так громко: твердая подошва его сапог словно проламывала залитую саке деревянную поверхность. Но не один лишь шум заставлял сердце биться реже: от помощника Роджера редко можно было дождаться чего-то хорошего после перепалок на корабле. А уж за целую партию испорченного алкоголя можно было и не надеяться на прощение.       — Что я вижу! Наша неразлучная пара юнг. Жаль, разжаловать вас ниже уже не получится — некуда, — Рейли уверенно прошелся по огромного размера лужам саке, и могло показаться, что он не заметил разбитых бутылок. Но стоило взглянуть на его взгляд и ощутить, как воля давит к полу, как тут же становилось понятно, откуда взялось его прозвище, и появлялось глубокое сожаление о содеянном. — Думаю, стоит проучить вас иначе.       Народу в мгновение ока стало больше. Все месили саке грязными высокими сапогами, вдыхая спиртные пары. На корабле пахло спиртом и солью — так пахнут пираты. И Шанкс с Багги должны были привыкнуть к этому, только отчего-то в этот момент их воротило.       Команда гоготала; никто не сказал, что хватит, мол, повеселились уже. А капитан стоял и смотрел прямо, сложив руки на груди. Словно говоря, что это и вправду заслуженно.       — Вернетесь, только когда морские короли пощиплют ваши бока, — усмехнулся Рейли и бросил мальчишек в пучины океана.       Морская вода обдала их солеными волнами. От падения было несколько больно.       «Но не смертельно,» — подумал Шанкс и всплыл.       Сотни глаз наблюдали с «Веселого Роджера», и их взгляды источали насмешку, но легкую и почти неуловимую. Однако в них заплескалось беспокойство, когда Багги повис топором на поверхности воды, а после пошел ко дну.       — Хватит дурачиться, ты же плаваешь лучше рыбочеловека! — возмутился Рейли, а Шанкс помотал головой, одними губами произнося: «Уже нет», и нырнул вслед за другом в пучину.       — Багги! — завопили мальчишки.       — Маленький идиот! — вскрикнула помощница кока.       — Уже мужчина, — отрицал Роджер, и все пораженно обернулись взглянуть на капитана. Он был как никогда серьезен и горд. Мальчишка, которому команда дала имя, вырос на его глазах, а когда-нибудь будет невероятно силен и покажет, чего стоит он и сила его Дьявольского фрукта.       Вода норовила залиться в рот Шанкса, когда ему было тяжело от давления, и он делал крошечные выдохи. Багги был совсем близко и уже успел закрыть глаза. Пузырьки воздуха взмыли из его рта, а сам мальчишка сделал вздох, надеясь, что сможет дышать. Морская вода беспощадно заливалась в его легкие. Юнга едва успел зацепить друга за руку, прежде чем его унесло в мрачную и темную расщелину, где даже ил казался черным.       Шанкс изо всех сил бил ногами по воде, уповая на то, что сможет спасти Багги. Когда он вынырнул, воздух показался горячее раскаленного в пустыне песка. Но он не обратил внимания на недомогания и поплыл к кораблю.       Благо, что доктор у них в команде был. Мальчишку удалось привести в себя, хотя и много воды он тогда наглотался! Рейли потрепал его по синим волосам:       — Говорил же, не возвращаться, пока не побываешь в пасти морского короля, матрос, — шикнул он на него в шутку. Багги весь съежился, насколько мог, сощурился. Шанкс смотрел на друга во все глаза, радуясь его повышению, а мальчишка еще долго глядел на него в ответ. И вдруг до него дошло.       — Так-то, рыжий черт, пират Багги — лучший среди новичков! — его самоуверенность не исчезала даже под угрозой смерти.       Кто знает, может, это именно она не раз помогала Багги не погибнуть в серьезных битвах и идти дальше, взбираясь выше к своей свободе. Или же это было простое везение...       Несмотря на то, что команда поняла, что Багги — фруктовик, никто не знал его способностей. И с того времени много воды утекло; уже и Шанкс заслужил повышение. Но друзья не взрослели: рыжий паренек заразил мальчишку-клоуна тем, что в душе должно быть детство. Они до сих пор дрались по поводу и без, чем не давали Рейли спокойно жить. Первому помощнику Роджера осточертело объяснять о значении дисциплины, и он попросту швырял в них своим оружием.       Топорик постоянно попадал на расстоянии миллиметра от мальчишек, врезаясь в мачту или палубу.       Но так вышло, что удар Сильверса попал по кисти активно жестикулирующего руками во время спора клоуна.       — Да что б я разобрал понеглиф! — воскликнул Шанкс. — Рейли, ты с ума сошел. Ты же ему руку оттяпал.       Когда кисть, лежащая на палубе, зашевелилась, Шанкса перестали цитировать и запоминать все им сказанное. На макушке огненных волос красовался один седой.       — Странно, почему крови нет? — смутился доктор, держа в руках конечность Багги и рассматривая ее со всех сторон.       — Тебя только это волнует, старик? — запричитал рыжий матрос. — Она шевелится, когда он двигает локтем! — выпив валерьянки, налитой доктором, Шанкс постарался успокоиться. Багги истошно закричал только в этот момент. Оставшийся пузырек успокоительного ему вручили в здоровую руку. К больной же врач приставил кисть и только начал накладывать шов, как заметил, что она сама срослась.       — Не зря ты лишился возможности плавать, — сказал Багги Шанкс. Тот неосознанно мотнул головой.       Он просто был еще юн.       И не понимал, чего так ценят жизнь другие. Багги теперь не боялся ударов мечников и прямых попаданий оружием. Свобода стала ускользать от него, будто с этим фруктом он еще больше был привязан к суше и теперь не взлетит, как свободный Шанкс.       Команда распивала ром и саке после каждой передряги, не боясь ужасных головных болей. Они травили байки и дорожили друг другом, были верны капитану. Капитан был весел и простодушен и тоже верен. Только чаще обычного пропадал в городах.       — Такая она, известность, — думал Багги, мечтая когда-нибудь оказаться не менее значимым.       Слухи вязали их команду путами. О чем они только не слышали. За ними тянулся хвост того, чего они не совершали. И однажды, когда Роджера не оказалось на месте дольше обычного, поползла самая страшная сплетня.       Короля пиратов казнят.       Рейли и те, кто постарше, ринулись спасти его, попытаться вызволить. Шанкс напросился с ними, а ноги Багги ужасно тряслись от страха.       — Извини, я не могу, Шанкс.       — Ничего, — сказал он и ушел.       Мальчишка жевал от отчаяния бандану, нетерпение сжигало его хлеще вины, и он сбежал с «Веселого Роджера».       А они обещали быть верными.       А он хотел быть свободным.       А он крепко любил капитана.       И рыдал, когда узнал, что Роджер улыбался, когда его голову хотели отрубить, и бежал вдвойне быстрее. Он понял, чего стоит жизнь.       Он был самоуверен.       При встрече с Мугиварой он не посчитал мальчишку с глазами-угольками угрозой, не увидел хитрости в карих глазах девушки. Лишь чувствовал жуткую уверенность в себе и проиграл.       Он был слишком самоуверен со множеством пиратов, которым дерзил и перед которыми потом извинялся. И потому, что оказался в Импел Даун.       Потому, что просьбам старых друзей отказывать не умел.       Наверное, именно эта черта характера сделала его тем, кем он является поныне. Или все это — фрукт и бывшая команда? Кто знает. Но его становление Шичибукаем было сложным скорее потому, что он не умел применить свой фрукт. И сейчас не умеет, но самоуверенность все время спасала его. И потом спасет.       А ведь он просто любил играть с мальчишками.