Трещины

От автора: я же говорила, что не умею заканчивать начатое?.. Желание писать пропадает – и так с каждой работой, даже которая затягивает. Что ж, я борюсь со своей натурой, и положительные, подбадривающие отзывы мне не помешают. Ещё я правильно оформила текст. Аплодисменты мне. На следующее утро у меня было относительно хорошее настроение. Я сходил в душ, умылся, оделся и был готов идти хоть на край света, не поевши – желания набить желудок я за собой не наблюдал. Я надел очки, которые не позволил выкинуть маме, так как линз у меня не было – они все у неё. Надо же мне как-то передвигаться по дому с ясными картинками перед глазами, а не со сплошной размытостью. Можно так себе и ногу сломать. Выйдя из комнаты, в которой я за практически бессонную ночь успел ужиться, я походил по этажам и понял, что запутался в этом доме. Хотел спуститься вниз, поискать там горничную и попросить её провести меня к маме, а получилось как всегда – через жопу. Нахрен столько коридоров, лестниц и комнат?! Сколько тут людей жило и живёт? Трое-пятеро или гарем в триста мальчиков-девочек? Так или иначе, я остановился, когда до меня дошло, что не знаю, куда идти дальше. Тупик. Вот, называется, приехали. Всё-таки нужно было согласиться на предложение Кейна, чтобы они показали мне дом, – в моей рыбьей памяти хотя бы что-то отложилось. – Э-э-э-эй! – негромко крикнул я, идя куда-то вперёд. – Есть здесь кто? Спасите! Помогите!.. – во мне явно проснулся социопат, которого нет. – Я потерялся! – крикнул ещё раз я. А где моя комната? Тут мне в голову пришла гениальная идея – запеть. Дом большой, а значит, вряд ли меня кто-нибудь услышит. – Help! I need sоmebody. Help! Not just anybody! Help!*.. Дверь открылась прямо передо мной и чуть не сбила меня с ног. Я остановился, а напротив меня стоял, вроде, Кейн – с волосами, топорщившимися в разные стороны, сонный и полуголый. Да, пресс, хочу сказать, у него отменный. – Ты чего орёшь, блять? – произнёс Кейн, хватая меня за горловину футболки. Я, казалось, весь сжался – хоть Кейн только проснулся, он всё равно выглядел угрожающе. – Господи, какой ты страшный в очках, – он поморщил нос, будто от меня чем-то воняло. Я глубоко вдохнул и выдохнул воздух – пытался взять себя в руки. – Во-первых, лапы убрал, – сказал я, отцепляя пальцы Кейна от своей футболки. – Во-вторых, уже одиннадцать часов. В-третьих, это не только твой дом, – отойдя от парня назад на пару шагов, я скривил своё лицо в улыбке. Соседняя дверь тоже отворилась, показывая уже собранного, в джинсах и клетчатой красно-синей рубашке Нила. – Доброе утро, – кивнул он всем, задержав взгляд на мне. По-моему, он тоже считает меня уродом. Смущение заставило мои щёки разалеться – я чувствовал, как к лицу прилила кровь. Нил посмотрел на Кейна. – Ты чего ещё не готов? Мы, вообще-то, за формой сегодня едем. – Я не хочу идти. У нас с тобой одинаковые размеры. Можешь взять мне тот же комплект, что и себе, – проворчал Кейн. – Ладно, – сказал Нил. – Я спрошу у Стэфани, можно ли, чтобы ты остался дома. Стэфани – имя моей мамы. Кстати, где она?.. Дверь за Кейном закрылась. Как я понял, он с нами за формой не поедет. Оно и к лучшему, напрягает он меня. Мы с Нилом двинулись вперёд по коридору. – У тебя плохое зрение? – спросил парень. – Нет, я просто так надел очки, – я не мог не съязвить. Просто настолько тупые вопросы мне задают крайне редко. – Вчера был в линзах? – Да, – я качнул головой. – Надо сейчас у мамы пару взять. Разговор с Нилом был ненормальным, странным и тормознутым. Я не мог спросить что-то адекватное у него, потому что не знал, о чём полюбопытствовать-то. А его жалкие попытки растормошить меня ни к чему не привели – я всё так же коротко и односложно отвечал. Мама уже была в столовой – сидела и, смотря в телек, пила что-то из чашки. – Привет, мам, – я поцеловал её в щёку. – Доброе утро. Как спалось? – спросила меня мама, пережёвывая печенье. Вау, манеры истинной леди. Особенно элегантно то, когда она рыгает со мной, борясь в недоигре «кто круче». Конечно, моя мама самая женственная на свете. И это проявляется в её изощрённых матюгах, когда она делает себе восковую эпиляцию или едет в пробке на дорогах, если опаздывает. – Хреново, – я пожал плечами. – И нет, мам, мне ни девушка, ни парень не приснились, – сказал я, опережая маму с вопросом: «Кто-то приснился на новом месте?» – Дашь линзы? – Да, конечно, – она подпёрла щёку и сосредоточенно на меня с Нилом, сидящих за столом напротив неё, посмотрела. Нил сказал маме, что Кейн не поедет, а она отозвалась на это «хорошо». Как я понял, она считала, что если меньше детей в машине – меньше проблем на дороге. – Хотите кушать? – спросила мама. – Да, – это Нил. – Нет, – я. – Значит, – мама встала из-за стола, оттряхнув джинсы от крошек, – поехали. – А как же завтрак? – возмутился Нил. – Будет тебе завтрак, – кинула мама парню, выходя из столовой, шлепая босыми ногами. – Что же с ними так тяжело… – проговорила мама шепотом себе, но я всё равно расслышал. Это моя мама. Она не любит окружающих, но располагает всех к себе. Она делает то, что ей хочется и… точно. Мама просто вчера располагала к себе своих новых «сынишек». – Пошли, – я встал из-за стола и пошёл следом за мамой. Нил продолжал сидеть. – Давай, вставай. – А завтрак? – хмуро спросил он. У-у-у, тут всё запущено. Видимо, он никогда с женщиной не жил – не может обойтись без еды утром. А я на диетах вместе с мамой сидел. Не жестких, конечно же, но диетах. Иногда выбирался куда-то поесть, когда особо доставала морковка. – Мама же сказала, что будет тебе завтрак, – раздражённо произнёс я. – Идём. Всё-таки мама классного себе мужика отхватила – у него такие крутые тачки. Кажись, только Бугатти и не хватало в этом ряду. Мама завела свой Нисан, мы с Нилом расположились сзади (сидение возле водителя всегда оккупировано маминой сумкой). Я на Нила не хотел смотреть – испортит ещё не появившийся аппетит. – Мам, а когда ты сюда машину притащила? – удивился я. – Так пару дней назад, с вещами, – преспокойно ответила она. – А-а-а, – издал я такой понимающий и умный звук. Мы выехали за территорию этого замка. Дом издалека выглядел большим, мощным и изящным. Красота, навевающая ужас. Мама, порывшись в сумке, кинула мне линзы, а потом сказала не одевать мне их, забрав их обратно. Странно. – Мам, мы заедем в Макдак? – спросил я, хотя и знал ответ. – Ясное дело. Когда мама не хочет готовить завтрак или просиживать задницу утром дома, то мы едем в Макдональдс или ещё куда-то там. И такое бывает не только на завтраки, но и на обеды, ужины. Наверное, мама игнорирует прислугу. Мы с ней к такому не привыкли. А я и не хотел привыкать. Потом от этого будет трудно отвыкнуть. Потому что это мрачное «потом» когда-нибудь да случится. Нил молчал. Он отреагировал на Макдак только тогда, когда мы подъехали к этому микрофону-будке и из неё послышался голос: – Здравствуйте. Что будете заказывать? Мама уже выучила, что я люблю. А вот у Нила нужно было спрашивать, что он хочет. Когда мама расплачивалась, он вытащил свой кошелёк. Я приподнял в удивлении бровь. Мама тоже косо уставилась на купюры. – Мы одна семья, типа, – сказала она. – Привыкай: если ты в обществе матери, у которой деньги при себе, то она платит за тебя. Если мать забыла деньги, то ты оплачиваешь всё. Нил перевёл вопросительный взгляд на меня. Я кивнул, пожав плечами – мне казалось, что так дела во всех семьях обстоят. Мама передала нам еду. Фак, как же я обожаю эту гадость, эту химию! Она настолько вкусна, что её можно есть и есть, не прерываясь. В скором времени мой макчикен и картошечка исчезли в желудке, и я как бы невзначай тянулся к фри Нила, незаметно забирая маленькие порции. Есть еда – хорошо, нет еды – найдём. Меня треснули по руке. – Ауч! – картинно воскликнул я. – Мама, мой новоявленный брат меня бьёт! – сказал я, пытаясь не заржать. – Нил, как некультурно! Фу-фу-фу! – тоже начала мама. – Это же твой брат!.. Поделись с этим чёртовым обжорой фри, иначе он тебе потом мозги сожрёт. – Эй, неправда! Я могу и обидеться! – конечно, это было нисколько не обидно, но Нил мне – чужой человек, а чужакам такого обо мне нельзя говорить. Мало ли что подумают. Что я зомби какой. Нил мне всё-таки отдал фри, чему я был безгранично рад. Даже закрыл глаза на тот факт, что он и его близнец меня немного бесят. Потом мы приехали в тот магазин, где каждый год с мамой покупаем чёртову школьную форму: рубашки, сидящие на мне мешком, тёмно-серые прямые штаны, которые мне всегда нужно затягивать ремнём, и сильно так. Что ж, мама понабирала мне и Нилу кучу одинаковой одежды и отправила всё примерять. Я выглядел обычно – этакий серый мышь. Костюмчик, очки, растрепанные волосы темно-русого, не иначе как мышиного, цвета. Крутой парень? Конечно. Много у него тёлок было? Конечно, триста тёлок за шестнадцать лет. Нил же выглядел… совершенно не так, как я. Вы знали, что рыжие парни – очень сексуальные и притягательные? Мои слова не означают то, что мне нравится Нил. Черта с два, я не гей! Ладно, я бисексуал. Да, и как я мог прийти к такому выводу в свои шестнадцать? Это всё порнуха – она раскрывает во мне много новых сторон. Брюки обтягивали задницу Нила, на что я и залип, как на большие сиськи официантки, когда мне было тринадцать. Помню её растерянное лицо; мама сделала вид, что не видела этого. Так что на этот раз, пялясь на зад Нила, я старался не спалиться. И так мать думает, что ей попался какой-то бракованный сынок. Купили мы формы дохрена и больше (не забываем о Кейне) и рванули «домой». Ну, как «домой». Я не привык называть тот замок «домом», но, что поделать, привыкаю – оттуда мне удастся свалить, когда у меня будут деньги и собственная квартира. В замке нас ждал Кейн и обед. Кейн был уже одет, но зол, как мне показалось, а обед был горячим и вкусным, что меня очень и очень порадовало. А ещё меня радовало то, что мама не напирала на меня с линзами. Я поправлял очки на носу и тихо торжествовал. – Пойдём, мы покажем тебе дом, – это обратился ко мне Нил, когда я вставал из-за стола. – Хорошая идея, мальчики, – согласилась мама, не отрываясь от телека. – А то Джейс снова тут потеряется, а потом его находи. Я вспыхнул. – Ой, мам, а будто ты меня искала, – проворчал я. – Конечно, искала, – мама бросила на меня короткий взгляд. – Мысленно. – А-а-а, тогда ясно, – мне нечего было ей сказать. Нил и Кейн, такие похожие внешне, повели меня по «дому», рассказывая, что находится в той или этой комнате. Мы зашли на самый-самый верхний этаж – чердак. Там было темно и пыльно – прям как описывается в книгах. И ещё нужно было пригибаться, чтобы не треснуться головой о потолок. Там стояло множество коробок, всякий ненужный хлам, который жалко выкидывать, даже двуспальная кровать. Я подошёл к маленькому окну. Открывался чудесный вид на другие дома – большие, красивые и ухоженные. Прямо сказка. – Вот лох, – послышалось позади меня, и щелчок, будто кто-то закрыл дверь. Я обернулся на звуки. Нила и Кейна не было в этой недокомнате, как я и предполагал. Суки. Типа нормально со мной себя вели, чтобы потом запереть на чердаке. Я спихнул с кровати всякую хрень и сел на неё, пыльную, а потом и вовсе завалился на неё, вытянувшись во весь рост. Только она была маловата для меня – пришлось согнуть ноги в коленях. Какая к херам паника? Паника может быть тогда, когда приставляют дуло пистолета к виску. А паники из-за того, что меня заперли на чердаке, даже и не могло появиться. Я всё-таки встал и подёргал за ручку двери – заперто. Ну, ничего. И лёг обратно, подняв облако пыли. Вот я же знал, что людям доверять нельзя. Они те ещё мрази. Вообще, всех этих homo sapiens нужно держать на расстоянии вытянутой руки. Что ж, лоханулся, с кем не бывает. Теперь буду предельно внимательным. Бдительность и ещё раз бдительность. Странный способ подшутить. Нет, реально ебанутый. Они что, думали, я обоссусь и испугаюсь? Не на того напали, сучки. Я та ещё скотина и умею гадить людям в ответ… изредка. Очень изредка, когда за меня говорит ярость. Я прошёлся по чердаку как старик – согнувшись в три погибели. Нашёл трёх паучков, запутался в паутине, клоками свисавшей с потолка, и задел гору каких-то банок. Зато я ещё наткнулся на шкатулку, стоящую на коробке, опрокинув её. Тут-то мне подфартило – на пол посыпались женские невидимки (у мамы есть такие). Я вспомнил тот видео-урок про то, как нужно открывать замки заколками – кстати, полезная вещь – и свои попытки открыть входную дверь без ключа. Это был какой-то школьный день, и я, вместо того, чтобы взять ключи, пошёл и купил двадцать невидимок. Мама вообще приходит в шесть, и я маялся с замком ровно до шести. Правда, забавно? Пришёл в четыре, а сидел под дверью, пытаясь открыть дверь в свою же квартиру. Да, дверь-таки поддалась моим всемогущим заколкам только тогда, когда пришла мама и дала мне подзатыльник – зубчики внутри щёлкнули, что-то повернулось, и дверь отворилась. Но теперь-то я знал, как правильно делать: взял горсть этих невидимок, нашел трёхногую табуретку (у неё когда-то была и четвёртая нога) и уселся перед дверью. И примерно через пятнадцать минут усердного копошения в замке дверь, лениво скрипнув, открылась, и я, вывалившись в коридор, оказался на воле. Спустившись на второй этаж, где находилась моя комната, я встретил маму – в синем огромном халате, в котором она ходила в нашем настоящем доме, и с какой-то зелёной маской на лице. В прошлый раз маска у неё была устрашающего болотного цвета. – Джейс, почему ты весь в пыли? – удивилась мама, зарывшись пальцами в мокрые волосы. Свои тёмные, насыщенные и густые волосы, без единой ниточки седины в тридцать семь лет. Прям завидно. – Да так, чердак обследовал, – ухмыльнулся я. Не в моём духе это – сдавать людей без улик, тем более, я действовал для себя и своей выгоды. – Лучше бы сад обследовал, – недовольно проговорила мама. – Или бассейн. Или баню. На чердаке пыль и всякая ненужная херня, – ворчала она, направляясь в свою комнату. – Пойди, помойся и разгрузи остатки своих вещей, – сказала мама, обернувшись ко мне. Она права. Помоюсь и пораскладываю по местам остальные вещи, до которых я ещё не успел добраться. А потом буду строить коварный план мести.