Трещины

Люди очень разные. Некоторые просто созданы для мести, а некоторые – это я. Я не умею строить планов, не умею мстить. Самый грандиозный план в моей жизни – это положить папе дохлую мышь на подушку на день Дурака. Но дохлой мыши в квартире у нас не водилось, как и просто живой мышки, и план провалился. Отчаявшись, я просто обмазал мыло маминым прозрачным лаком. Вот и вся моя шутка. Ха-ха-ха. Какие из этого выводы? Не думаю, что смогу отомстить близнецам. Лучше пока пережду. До школы оставалось очень мало времени. И это меня пугало. Новая школа – как новый мир. Там водятся разнообразные чудища, и даже не поймёшь, чего от них можно ожидать. Эти монстры могут накинуться на тебя и сожрать, а могут спокойно вылизать с ног до головы – как мамаша-кошка своих деток. Словом, я ссал. Я боялся общения, новых людей и своих рыжих «братьев», которые, без сомнений, будут стебать меня. Я очень чутко отношусь к чужому мнению о себе. И это, наверное, мой самый огромный минус. Спэнсер за пару дней успел сплести себе покрывало паутины в углу (я вежливо попросил горничных не соваться в мою комнату. Пока что). А я не хотел утром выходить из комнаты. Я хотел уйти на дно, чтобы меня никто не трогал, чтобы все разом забыли обо мне, будто меня и не существовало раньше… Дверь моей комнаты отворилась, щёлкнув. Я не спешил поворачиваться лицом к гостю, только сжимал в руках подушку с изображением кролика. Ещё бы с розовыми единорогами мне подушек наложили бы, дебилы. – Эй, братик, как спалось? – точно голос Кейна. Вот зараза. Я весь напрягся, смирно лежа. Мои пальцы впивались подушку, как в волшебную палочку. Единственный взмах – пуф! – и нет твоих обидчиков. Хотя... по-моему, обидчик пришёл ко мне один. – Дже-е-еси-и, – протянул тот же Кейн, заходя в комнату – у меня довольно-таки хороший слух. И тут меня будут называть как девчонку. Круто. Когда мой «братец» навалился своим весом на кровать, я сел и заехал ему в лицо кроличьей подушкой. Блять, ну как в боевике каком-то, только вместо оружия у меня была мягкая деталь декора. Как я заметил, Нила вместе с Кейном не было. Так я и думал. Один на один, так будет честно. – Ах ты, мелкая тварь! – воскликнул Кейн, валя обратно меня на кровать. – Я к тебе пришёл с хорошими намерениями – а ты в драку?! – его светлые рыжие брови приподнялись вверх в удивлении. А губы тут же расползлись в улыбке – недоброй, к слову. Не успел я и дёрнуться, как на мои бёдра сел Кейн, придавливая всей массой тела к кровати. Я тут же забрыкался. В ход пошли руки. – Слезь с меня, дебил! Отстань! Спасите! Наси… – мой рот внаглую заткнули ладонью, а очки сдернули и откинули хрен знает куда. Я вцепился пальцами в запястье Кейна, но не смог сдвинуть его лапищу со своего рта, как бы ни старался. На глазах выступили слёзы от усталости. – Перестань ты орать, я тебя не собираюсь насиловать. Пока что, – его зад переместился мне на живот, и у меня появилось такое ощущение, будто мои органы лопаются от тяжести его тела. Я укусил Кейна за руку, что было крайне проблематично, и он таки её убрал. – Да что ты от меня хочешь, а? – голос мой стал неправдоподобным и сиплым. Ну и дела. Мне не ответили. Одна из подушек очутилась у меня на лице – меня начали душить. Сильно, серьёзно. Воздуха стало катастрофически не хватать, я открыл рот и забрыкался, как рыба в сетях. Горло сдавило, а мозг начал плавится. Когда я, не особо соображая, таки выбил подушку из рук Кейна, в мои лёгкие поступил спасительный кислород, и я обмяк, приходя в себя. Сердце стучало, казалось бы, в триста раз быстрее обычного. Я перевел взгляд на «брата», всё так же восседающего на мне. Я его плохо видел, но говорить мог хорошо: – Пиздец ты долбоёб, – и снова попытался выбраться из-под Кейна. Но он надавил мне на плечи, привалился на меня так, будто мы трахаемся, и прошептал на ухо: – До школы осталось совсем ничего… – так горячо и приятно моему уху ещё никогда не было. – А на улице пока что тёплая погода, – Кейн замолк. – К чему ты клонишь? – прохрипел я, прислушиваясь к своим ощущениям. – Поплескаешься с нами в бассейне? – Ага, – я представил, как буду топить Кейна. – Я тебя урою под кафель. Он засмеялся мне на ухо, и по моему телу прокатилась обжигающая волна, остановившись в области паха. – Скажи, – сказал я, призадумавшись. Кейн всё так же сидел на мне, и что-то твёрдое упиралось мне в живот. – У тебя в кармане фонарик? – Нет. – Может, раскладной ножик? – в мою голову начали лезть, как муравьи на сахар, самые пошлые мысли. Я уже давно смирился, что мне нравятся мальчики. Ну как, нравятся. Их тела. Не забывайте, я – эстет. А эстетам нравится всё прекрасное. И прекрасные мальчики-юноши-мужчины тоже. – У меня ничего нет в карманах, – спокойно произнёс Кейн. Его лицо не выражало никаких эмоций. Потом он слез с меня и ушёл из комнаты, оставив меня одного в пошлых догадках о том, что он, быть может, носит в трусах морковку. У каждого свои тараканы. Ну не может это быть эрекция. Ну просто не может. Чтобы у парня, который очень даже гетеросексуально выглядит, встал на парня. Нонсенс! Я встал с кровати и прошлёпал в ванную. Ещё одним минусом в моём характере было то, что у меня пару раз на день меняется настроение. Может, это всё подростковое, но бесит, сука. Я злился на этого говнюка. Мало того, что чуть не убил, так и ещё хочет на свою голубую сторону переманить! Полностью и без остатка! Э-э-э-э, нет, не на того напал! Я этим двум, практикующим инцест, живым не дамся! Мне и тёлочки, к слову, нравятся – тоже прекрасные! С волнением, граничащим со злостью, я нашёл свои очки, которые спас мягкий ковер, спустился в столовую и из неё прошёл на кухню. Там порхала одна полноватая, светловолосая женщина – вероятно, повар сего замка. Завтрак я пропустил – сказал маме, что не хочу есть. Но есть-то хотелось. – Э-э-э, здрасьте, – поздоровался я, привлекая внимание дамочки. – Привет! – она обернулась, доброжелательно улыбаясь. – Ты же Джейс, да? Я кивнул, не найдя слов, чтобы ответить этой доброй женщине. – Ой, тебя же не было на завтраке! – она всплеснула в ладоши, и от них поднялась мучная, белая тучка. Женщина смешно чихнула – тоненько так, как школьница. – Будьте здоровы, – на автомате сказал я, поправляя очки – чтобы скрыть смущение. – Спасибо, спасибо! Что ты хочешь? Она, наверное, говорила о еде. – Да мне без разницы… – произнёс я. – Только не кашу. Ненавижу её. – Подожди минут десять-пятнадцать в столовой, хорошо? Я снова кивнул и пошёл ждать. В столовой был телевизор – большая плазма на стене. Я включил её, пощёлкал каналы, думая, что, может, забыли заблокировать каналы с поревом?.. Но каналов с поревом не обнаружилось, и я остановился на «мире животных». Вещали о жизни каких-то насекомых. Тогда мне эта приятная дамочка и притащила пожрать. – Спасибо большое, – искренне и с чувствами произнёс я, глядя на блинчики, политые карамелью и украшенные фруктами, так, будто не ел около недели. От охренительного запаха закрутило живот и начала обильно выделяться слюна. Я быстро всё смёл с тарелки, не особо глядя на насекомых, копошащихся на экране – просто кидал изредка равнодушные взгляды. Эта прекрасная повар-волшебница притащила ещё на своём чудо-подносе чёрный чай, молоко к нему и печенье. На середине моего чаепития в кухню заплыла маман в голубом купальнике и затемнённых очках – такая вот у неё привычка ходить. Или лениво шлёпать ногами, или ходить, как Луна Лавгуд. – Джейс! – заголосила она. Я чуть печенье в чай не выронил. – Давай, быстрее своими ластами шевели, купаться идём! – Если я заболею… – начал было я, запихивая остатки печенья в рот. – Не заболеешь ты, – махнула рукой мама, поправляя розовое полотенце у себя на плече. – В твоей комнате, на кровати, лежат плавки. Ждём тебя, – мама подошла ко мне, забрала с блюдца последнее печенье; я не возражал. – И, кстати, бассейн за домом. Если его не найдёшь, спросишь у Боба. – Кто такой Боб? – кажется, жизнь проходит мимо меня. – Это садовник, он сейчас около лоджии кусты насилует, – бросила мама, поворачиваясь ко мне спиной и уже плывя из столовой. – Насилует? – я прямо оживился. – Он их подстригает, – мама остановилась, повернулась лицом и приподняла очки, типа разглядывая меня. – А ты о чем подумал? – и так ухмыльнулась, будто являлась моей одноклассницей, попалившей меня за рассматриванием на телефоне картинок голых баб. – Я подумал… в какие формы подстригает кусты Боб, – умеет маман смутить, плюсик ей за это. В общем, мама уплыла окончательно – плавать в бассейне, а я, заглянув на кухню и поблагодарив повара за завтрак, поднялся к себе. Плавки с Супермэном на заднице отлично облегали все мои выпуклости, и я, представив себе полностью голых близнецов, практически возбудился – вовремя себя одёрнул. Шлёпки я нашёл у кровати – видимо, маман нашла у меня и их. Я натянул на себя нейтральную зелёную футболку и, порывшись в шкафу, вытянул на свет полотенце – мягкое, большое, фирмы «Benetton». Любимое. Выйдя из комнаты, я понял, что попал в жопу. Меня поджидали Нил и Кейн. Я попёр вперёд, типа не заметил их, но близнецы пристроились по бокам от меня. – Как спалось? – это спросил Нил. Будто бы не он меня с братцем запер на чердаке. Если бы не моё владение женскими невидимками, то хрен бы я оттуда выбрался – так и остался бы помирать в пыли. Я молчал. – Ну, не дуйся, – сказал Нил, кладя свою лапу мне на плечо и проводя ею вниз. – Мы бы тебя всё равно выпустили, – он погладил меня по руке, сжатой в кулак. Я старался не смотреть на близнецов. Они были голыми – только плавки прикрывали их, блять, достоинства. Мне стало жарко, когда я подумал об этом, а когда глянул таки на Нила… то вообще был готов спрыгнуть с лестницы. Нил пошёл быстрее, и я мог вдоволь налюбоваться на его накаченные булки. Кайф, ну. Чистой воды кайф. А ещё такая эстетика. Вот это поистине прекрасное зрелище, в отличие от красиво сфотканных цветочков-животных-природы. Рука Кейна скользнула по моей талии (если она у меня есть), он прижал меня к себе. – Всё думал обо мне? – смешок в ухо, меня сильнее прижали. Я даже не сопротивлялся – тут ходит прислуга, и он ни на что серьёзное не решится. – Конечно же, – язвительно ответил я. – Целое утро, ага. Нехрен мне больше делать. Кейн хмыкнул. – Ты такой противный… – Урод? – закончил за «брата» я. – Отцепись, а. – Знаешь, – вздохнул Кейн мне на ухо, как и тогда, в моей комнате, – у тебя прикольные трусики, – его рука убралась с моей талии, сам Кейн отстранился от меня, вышел из личного пространства. Но в следующее мгновенье меня обжёг его шлепок – от всей души по заднице. Я ойкнул от неожиданности. Но потом меня начало трусить от злости. Я схватил Кейна за предплечье, останавливая его. – Ты чего ко мне лезешь?! – прошипел я. – Тебе что, тёлок не хватает?! Или захотелось того тела, которое находится в соседней комнате, а? Иди в жопу, я тебе не баба! – Ш-ш-ш-ш, успокойся, – рука Кейна поднялась, его пальцы зарылись у меня в волосах. Мне пришлось задрать голову, чтобы посмотреть в его лицо. – Я просто по-братски шлёпнул тебя по хорошенькой попке, понял? – произнёс он, облизав свои губы. Да, блять, ещё закуси, пососи её, как девочки из порнушек. – Понял, ага, – сказал я. – Знаешь, все братья отзываются о братских задницах как о «хорошеньких попках». Давно гействуешь, а? – я злобно смотрел в его карие глаза. – Ты это о чем? – Кейн отпустил мои волосы и невинно посмотрел на меня. – Отстань, дебил, – кинул я, сжимая полотенце. – Пока, – и развернулся, чтобы уйти. Я не хотел плавать в одном бассейне с извращенцем. – Ты это куда? – была очередь Кейна меня останавливать. – Что, боишься? Расслабься, больно ты мне нужен. «Брат» ушёл, повиливая точёными бёдрами, задом, засунутым в красные плавки. Я залип на это, и очнулся только тогда, когда мимо меня пробежала какая-то служанка. Ещё один минус во мне – это тупость. Вместо того чтобы пойти обратно в комнату, – переждать эту гейскую бурю – я намылился в общество извращенцев. Я был уверен, что Нил такой же – гей, инцестник и извращуга. Конец лета грел тёпленьким солнцем, зеленел идеально подстриженной травой и светился задом садовника Боба. Мужик оказался очень приветливым негром, и я искренне улыбался ему в ответ. Классная тут прислуга! Такие приятные, что не верится! Бассейн был огромен. Мои окна не выходили на него, и, соответственно, я не мог видеть его. Я неуверенно шлёпал к маме, раскинувшейся на шезлонге и читающей что-то. Прохладно на улице не было – наоборот, солнце с теплотой ласкало оголённые участки тела. В бассейне уже плескались вовсю мои «братья» и «папа». Вроде, играли в волейбол. Хотя, скорее просто перекидывались мячом. – Джейс! – воскликнул отчим, улыбаясь. – Присоединяйся к нам! – и тряхнул мокрой рыжей гривой. Я покачал головой и забрался на свободный шезлонг возле мамы. Понаблюдаю, что ли. – Ма-а-а, я не хочу купаться, – произнёс я, подвигаясь ближе к ней. Не успела маман ответить мне, как на нас брызнули водой. Я вытер щёку и снял очки, которые были полностью мокрыми. Я отложил очки на столик, стоящий рядом. – Давайте, что вы там сидите! – крикнул Билл. – Знаете что, дорогие мои, – раздраженно сказала мама, вставая и накидывая на плечи своё полотенце. – Я хочу спокойно почитать книгу! – и она, босая, ушла куда-то… в сад. Мама через минуту скрылась за деревьями-кустами, а Билл вылез из бассейна, показав свой отличный пресс и мужественную волосатую грудь, поспешил за маман. – Стэф! Ну, Стэф!.. Оклики Билла постепенно отдалялись, как и он сам. Я запретил себе думать, как они там будут ворковать… Меня снова окатило волной брызг. Бля. Я уже встал, развернулся, чтобы уйти окончательно… но из моих рук выдернули полотенце, а самого меня схватили и подняли в воздух. – Эй, отпусти! – я забрыкался, но это мало чем помогло – я был слабее. Футболка на спине тут же стала мокрой. А вот теперь мне точно жопа – меня никто не спасёт, даже я сам. Без всяких прелюдий меня кинули в бассейн – вода проглотила меня, и я достал затылком до кафельного дна. Воздух пузырьками уплыл наверх, к яркому круглому пятну на небе, а мои лёгкие второй раз за день сжались, ища спасительный кислород. Я оттолкнулся ото дна и вскоре был на поверхности воды – глотал воздух, как минералку. Глаза щипало от хлорки, а руки чесались – хотелось кого-нибудь избить (или Кейна, или Нила – без разницы). Нил и Кейн ржали. Когда я плыл к бортику, они то и дело плескали на меня воду, от волн которой меня заносило в сторону. Я вылез из бассейна, цепляясь трясущимися от злости руками за перила металлической лестницы и тихо матерясь себя под нос. – Что, больше не хочешь купаться? – спросил, смеясь, кто-то из близнецов. Я не мог хорошо расслышать – уши заложило. Я, повернувшись к рыжим, показал им подмоченный фак. Обмотавшись полотенцем, нацепив на мокрый нос очки, я влез в шлёпки и быстрым шагом пошёл к замку. Пятки скользили, на мои стопы приклеились травинки, но я упорно шёл вперёд, не обращая внимания на это. Мне хотелось придушить ржущих позади близнецов. Я долго отогревался в ванной, хоть и совершенно не замёрз. Дверь была заперта, и меня никто не смог бы побеспокоить. На душе было гадко. Издёвки, издёвки, издёвки. А что будет в школе?.. Я уже и думать боюсь. Подводим итоги первой половины дня. Меня два разу чуть не убили, потренировались со мной в недофроттаже [1], оценили на отлично мою «попку» и плавки. Хороший день, не правда ли?.. [1] Фроттаж – трение половых органов (чаще – через одежду) о части тела постороннего человека, вплоть до имитации полового акта через одежду, нередко до оргазма.