Дай захлебнуться

Нельзя считать правильным то, что перестаешь замечать свою жизнь. Один день, два, неделя, месяц – ты где-то в коме, витаешь в своем выдуманном мире, а потом тебя кто-то внезапно толкает, и ты видишь, что на плечи уже падает несколько белоснежных снежинок. /раньше она любила снежинки, они дарили ей ощущение сказки/ А потом и вовсе тебя почти смывает снегом, еле ноги перебираешь. Затем еще одна неделя – и завтра Новый Год. Чертов Новый год, как попытка начать новую жизнь, изменить себя и свои принципы, обмануть себя словами «в этом году все будет иначе». /не обманывайте себя, ладно?/ Варваре 19 и она четко понимает, что берет свои проблемы и в наступающий год. Ей, оказывается, нравится быть проблемной, нравится быть в коме и ничего не замечать. Варвара открыла для себя новую стадию влюбленности, она разложила их по полочкам. Первая стадия: ты ни черта не понимаешь. Что происходит? Почему что-то начинает меняться? Какого лешего в мыслях постоянно вертится лишь одно имя? На этой стадии еще можно «соскакнуть» и вылечится. /но не вылечишься/ Вторая стадия: тебя накрывает. Накрывает так сильно, что просто дыхания не хватает и начинает кружиться голова, живот постоянно что-то режет, тебя всего колотит, ты как будто заразился чем-то, к чему – прекрасно знаешь – нет никакого антидота. На этой стадии ты меняешься. Весь. Абсолютно. Все, что было важно – посылаешь к черту. Наверное, именно на этой стадии ты открываешь настоящего себя. Чокнутого. Но настоящего. /страшно? правильно/ И последняя стадия: глубокое безразличие. К себе, к друзьям, к миру. Есть только непреодолимое желание остаться наедине и смотреть в потолок. Даже не в окно /это больно/ так ты видишь людей и понимаешь, что у них другая жизнь, что им возможно лучше, чем тебе и потому – отойди от окна. Вот кровать, вот темный угол – сиди (а еще лучше просто лежи) там. Варвара часто смотрит на себя. Первый признак неуверенности – сравниваешь себя с другими. Но она сравнивает себя лишь с той женщиной, с которой Сергей сидел в ресторане. Она не видела ее лицо, но может представить. Волосы у той женщины черные, как смоль и элегантно забраны в тугой узел. Эта прическа типична для дам, которым немного «за». Волосы Варвары, как часто говорит ее подруга «цвета поздней осени, ну а если честно, то просто хрен пойми, какие» и она никогда не забирает их наверх. Она воображает себе, что у той женщины длинный нос и пухлые губы, обильно накрашены красной помадой. У Варвары чуть широковатый нос, а губы ни разу не пухлые и красит она их /лишь изредка/ только гигиенической помадой. У той женщины, наверное, красивая фигура и широкие бедра. У Варвары, наверное, фигура все еще немного девичья и она не может похвалиться слишком шикарными изгибами. Находить в себе тысячу недостатков – занятие всей ее жизни. Настроение у Варвары сегодня мерзкое /вот так новость/ и ее совсем не радует, что еще нужно идти на экзамен. Когда однокурсники злились и бесились из-за того, что экзамен назначили на 30 декабря – Варя лишь усмехнулась и покачала головой – ее максимум. Это слишком сильно. И пусть экзамен по немецкому, она все равно не чувствует даже волнения. Кажется, за эти месяцы все эмоции из нее просто высосали и теперь она не просто серая, а еще и сухая. Ее это забавляет и она лишь пожимает плечами. /плевать. просто плевать/ Университет стал каким-то чужим, Варвара чувствует себя не в своей тарелке и держится подальше от других студентов, которые занимали очередь, чтобы быстрее отделаться. Она сидит на холодном полу, прижав к себе колени, и даже не пытается открыть конспекты, чтобы что-то повторить. Она даже не брала с собой ничего. Все слова, все правила, вся грамматика – в голове, Варвара все выучила уже давно и потому у нее нет в голове «а вдруг не сдам». В ее голове что-то вроде: «Черт, сейчас я его увижу». Это неправильно. Это как удушье и Варвару бесит, что ее голова занята совершенно неподходящими мыслями. Коридор темный и мрачный, студенты один за другим уходят, они проходят мимо и могли бы заразить Варвару своим облегченно-радостным настроением, только ее это все не трогает и она очень хочет закурить. У нее нет никаких планов на Новый Год. Ее никуда не приглашали и это, в общем-то, неудивительно, так как у нее только одна подруга, у той своя компания и Варвара вежливо отказалась от: «Если хочешь, ты можешь присоединиться». Она не хочет. Посидит с родителями, изобразит радость, поздравит бабушек и дедушек через скайп и пойдет в свою комнату, беспорядочно лежать на кровати и ждать рассвета. Традиция на каждый год. Всегда дожидаться рассвета. — Поговаривают, друг наш сегодня не в настроении. Мягкий приятный голос и Варвара впервые за сорок минут отрывает глаза от грязного пола и смотрит на высокого парня. Он держит в руках несколько тетрадок, зачетку и, кажется, он симпатичный. Она знает, что он учится с ней на потоке, видела его пару раз в столовой, но совершенно не помнит его имени. Да и, в общем-то, не слышала его никогда. — Наш друг? Глупо. Варвара считает, что когда спрашивает что-то про Сергея Владимировича – то непременно выдает себя; то ли голос у нее дрожит, то ли глаза начинают блестеть. Она не знает. Но так же и бывает, когда влюблен, верно? /когда влюблен – нормальной влюбленностью, если такое существует/ — Ага, — он смотрит сверху вниз, и словно почувствовав неловкость Варвары, тоже приседает на корточки, находясь теперь почти напротив нее, - одного чуть до слез не довел. Студенты, конечно, не все умные, но чтобы плакать, хм. Он говорит с такой серьезной насмешливостью, что Варя – хочет или не хочет, а не сдерживается – улыбается. И не из-за Сергея. Надо же. Она рассматривает его, молчит. Замечает несколько родинок возле носа и его чуть кудрявые волосы, непонятно какого цвета – из-за тусклого света. Неправильная атмосфера. (совершенно неправильная атмосфера) Идешь сдавать экзамен и попадаешь в какой-то мини-склеп и ждешь своей очереди на бирку. Темно, сыро и неуютно. Хочется сбежать отсюда и наплевать на зачетку. Только не может. Слишком правильная. /или попытка оставаться такой же – слишком правильной/ Потому что, будем честны, Варвара уже не та послушная девочка и внутри нее проснулся маленький демон, который бросает ее на опрометчивые поступки, мысли. — Тебе-то незачем переживать, В-а-р-в-а-р-а, лучшая ученица на потоке, — он протягивает каждую букву ее имени, и удивляет не то, что он вообще знает, как ее зовут, а то как он произносит это слово. Варвара. Словно это правильно, словно так и нужно. Здесь и сейчас. Он и таким тоном. — Да и ты тоже не особо так дрожишь. — А я пофигист по рождению. Какой смысл нервничать перед тем, что неизбежно? Выучил – пять, не выучил – два, топай на пересдачу. Пойду на пересдачу, порадую Сережу еще раз своим присутствием. — Как тебя зовут? Слишком в упор, даже немного резко. Ей интересно. — Алексей. Верно. Это правильное для него имя. Оно спокойное, почти как его голос – и какое-то приятное. Почти как его внешность. И даже немного мягкое, наверное, как и его волосы. Варвара улыбается и кивает, на его губах играет кривая усмешка и она замечает, что он тоже ее разглядывает. Она не шевелится и не чувствует себя сковано, неловко. Он просто смотрит. Смотрит и все. Есть такой взгляд, когда в тебя словно бросают чем-то, ты весь начинаешь двигаться, в попытке сбросить от себя это, а есть такой, когда начинаешь дрожать. В самом деле – дрожать. /она всегда дрожит рядом с Сергеем и это глупо, ладно?/ А взгляд Алексея просто спокойный. Никакой, но это лучше. Это как золотая середина, оно не доставляет сильные эмоции, и ты чувствуешь себя удобно, как в кресле. Глупо, но Варваре хочется провести ассоциацию кресла с Алексеем. /хэй, она давно не в порядке/ — Ты следующая. — Пропускаешь даму первой? — это была попытка пошутить, но она, кажется, сделала неправильный тон и забыла про легкую улыбку, поэтому это звучит как обычный вопрос. Не серьезный, не смешной – просто вопрос. Он усмехается и чуть качает головой, выпрямляясь во весь рост. — Мог бы солгать тебе, мол, да, я чертов джентльмен и все такое, но я просто банально хочу оттянуть время на пару минут, чтобы гордо встретить неизбежное. — Ты мальчик-противоречие. — Есть такое. А ты, наверное, девочка-тихоня, но на самом деле лишь притворяешься, да? Варвара не отвечает, сгребает сумку, поднимаясь. Алексей стоит у противоположной стены и смотрит на нее, не улыбается и не хмурит брови. Перед тем, как подойти к двери в аудиторию, она отмечает, что у него густые брови и на секундочку даже завидует этому. А затем отворачивается и толкает дверь. Ощущение – будто попадаешь в другое измерение. Секунда и был в коридоре – там неприятно и нет света, но там чувствовал себя в своей тарелке /ведь у нее внутри тоже нет света/ и был спокойным, словно безжизненным. А вот открываешь дверь, сначала нога, а потом и все тело – попадет в атмосферу слишком натянутую, слишком такую-чертовски-взрыво-опасную, что Варвара буквально затаскивает себя внутрь и заставляет через силу закрыть за собой дверь. Здесь слишком много света и она щурится, хотя это скорее попытка дать привыкнуть голове, а не глазам. /типа давай, собери себя в кучу и просто спокойно посмотри на того, о ком ты уже слишком долго и мучительно думаешь/ Фраза «у меня ноги подкашиваются» до омерзения избита и пафосная, но почему-то именно эти слова всплывают в ее сознании, когда она открывает глаза и смотрит на его фигуру в центре аудитории. Сидит за столом, так расслабленно и спокойно, как будто это не он начал рушить привычный мир Варвары и ломать ее привычки. Протирает очки и находит ее глазами и даже понятия не имеет, как много и как долго она о нем вспоминает. Это кажется невообразимым. /ей немного больно/ Варвара выдавливает из себя улыбку «здравствуйте-уважаемый-преподаватель-поставьте-мне-хорошую-оценку-это-все-что-мне-нужно» Это далеко не все, что ей нужно и Варвару разбивает. На маленькие такие кусочки неправильной формы. Ничего идеального. /никогда и ничего не бывает у нее идеально/ — Добрый день, — голос тоже неидеальный и такой натянут, что сейчас совсем пропадет. Если это случится, она даже не сможет сильно удивиться. Удивление – далеко не то, что она сейчас чувствует. — Здравствуй, Варвара. Ох. Это «ох» она, кажется, прошептала. Такое маленькое «ох», вместо «господи-блин-ты-все-еще-помнишь-мое-имя» В ее голову словно попала ангина и теперь мысли – бредят. Вся она в бреду и в температуре. Варвара заново учиться ходит и проходит внутрь, ближе к Сергею, ближе к своей драме – и садится на свободный стул. И не как у нормальных преподавателей – студент сидит напротив, вас разделяет стол и вы не близко. Нет. Как всегда такое нет, что делает хуже. Она садится возле него, так близко, что одно ее движение – и она прикоснется к его колену своим. И это движение будет невозможным и она боится, что потом ей и вовсе сорвет крышу. Ее обдало запахом его одеколона – не слишком навязчиво, а чуть-чуть, но так ощутимо, что у нее, наверное, зрачки расширились до предела. Варвара полной грудью вдыхает его запах и совсем не элегантно пытается вытащить из сумки зачетку. Черт его знает, почему она не сделала это прежде, чем зайти сюда. Там – имеется в виду в нормальной обстановке, что не водит ее с ума – нужно было лучше подготовиться. Варвара кладет зачетку перед ним, чтобы не допустить физического контакта /ей страшно. она не знает, что почувствует. вдруг взорвется?/ и ждет. Просто сидит и так глупо ждет. Сергей Владимирович тяжело выдыхает, и откидывается на спинку стула, вытянув ноги под столом. Чудо – не касается Варвары. — На летнюю сессию я изменю свой принцип «никаких автоматов», потому что студентов, оказывается, много больше, чем я предполагал. Одно дело проверять диктанты и контрольные, а другое по десять минут выслушивать каждое: «Ой, я забыл это, простите меня, пожалуйста». Господи. Он говорит обычные слова, ничего особенного. А Варвара сейчас либо взорвется диким смехом, либо просто заплачет. Дай-я-сдам-тебе-экзамен-и-уйду. /пожалуйстапожалуйста. никаких разговоров/ Она молчит, просто потому, что ей нечего сказать. Ей слишком тяжело говорить и она начинает сомневаться, что сдаст сегодня экзамен. Пришло то, чего не ждали. — Мм, ладно, — он резко выпрямляется и Варвара моргает, — я верю, что ты все знаешь, так что давай я просто поставлю отлично, хорошо? Или хочешь еще раз проверить себя? Не сразу дошло то, что он сказал. Слова медленно-медленно плывут к Варваре, и еще медленней она их перерабатывает, чтобы сформулировать ответ. Сначала удивление – почему на «ты»? С чего бы на «ты»? И потом: прекрати-об-этом-думать. Затем облегчение – ей не нужно будет долго здесь находиться, она уже скоро убежит и, кажется, выкурит полпачки сигарет, потому что это невозможно. Держать себя под контролем невозможно. Сергей ждет ответ, заглядывает ей прямо в глаза и она вспоминает, что уже очень долго так не смотрела на него – так долго и пронзительно. Был тот единственный раз – возле ресторана, когда ее застали, словно малолетнюю преступницу. Тогда она чувствовала стыд, а теперь чувствует… не стыд, нет. Что-то другое. Что-то такое до одури желаемое, до боли невозможное и у нее начинают скручиваться кости. Как-то нереально, но начинают. — Да, спасибо. Это было бы… замечательно. «Замечательно» - неподходящее слово и оно слетает с ее губ, как чужое. Словно, хэй, это не она, другой человек, какая-то кукла /она все еще ненавидит куклы/ и это все спектакль. Грустно от того, что это все лишь в ее голове. Для Сергея – это все обычное. Спокойное. Привычное. Очередная студентка. Он просто устал и хочет поскорее домой, потому и решает быстро от нее отделаться. Дома его, наверное, ждет та женщина с широкой спиной и горячий ужин. Спорим, она не умеет готовить, но усердно делает вид, что любит все это хозяйственное дерьмо, потому что Сергей – он именно из тех мужчин, которые любят домашний уют. (?) Ничего такого, но Варвара умеет и любит готовить. Ничего такого. Просто очередное сравнение и у нее плюс один балл. Она улыбается и Сергей делает тоже самое. Еще раз «ох» и сердце делает двойное сальто. /чертовое двойное сальто, чтоб его/ Он берет ручку и прикасается к ее зачетке. Ей хочется, чтобы зачетка впитала его аромат. Она бы как маньяк потом нюхала свою зачетку. Господи, это все такой бред – внутри нее – просто сплошной нелепый бред. Он ставит свою незамысловатую подпись и возвращает ей зачетку. Не кладет возле нее. А держит в руках и ожидает, что она сейчас ее заберет. /попытайся не съехать с катушек, пожалуйста?/ Она берет зачетку двумя пальцами и забирает. Улыбка. Взгляд. Еще раз улыбка. Все хорошо, спасибо. Удачно сдала экзамен – теперь удачно нужно уйти. Сергей молчит и продолжает на нее смотреть, он не показывает на дверь и никаким жестом не намекает, мол, уйди. Тот взгляд, от которого она дрожит и все внутренности перекручивает. А живот болит и губы пересохли. Она вспоминает слова Алексея, которые он, кажется, произнес сто лет назад: «Ты, наверное, девочка-тихоня, но на самом деле лишь притворяешься, да?» Каждый человек всегда ставит себя в рамки и выбирает то, что как ему кажется – отлично для него подходит. Его так называют друзья, родители, он сам. Играет роль, потом этим и становится. Варвару всегда называли тихоней, она сама себя такой считает. Это ее рамка, она выбрала это изначально и вроде как все устраивало. Теперь ей противно слышать «девочка-тихоня» и что, если это не то, кем она хочет быть? /жизнь тихони проживи – тихо и умри/ Ее жизнь – сплошная линия. Все ровно, правильно, линия такая черная и ее очень жирно провели. Никаких красок, никаких взрывов, ничего сумасшедшего. Варваре нужно взорвать все. /взорви все к чертям/ До чего же смешно и нелепо – за секунду скептически пересмотреть всю свою жизнь. Решись. Слабачка. Трусиха. Давай же. Сейчас. Или никогда. Сейчас же. Варвара несколько раз моргает, фокусируя взгляд на Сергее и наклоняется к нему, прикасаясь к его теплым губам своими. Маленький скачок. /тот взрыв, который ты так хотела?/ Сейчас будет пожар, она воспламенится. К черту. На самом деле, от поцелуя к человеку, которого вроде бы любишь – внутри не взрывается фонтан эмоций, и мир не окрашивается во все цвета радуги. /по крайней мере не у нее сейчас – так точно/ Варвара целует своего преподавателя – и внутри у нее все усыхает, рассыпается на кусочки и мозг ее лопает /как шарик/ от чувства страха за свой поступок. Стыдно. Ужасно. Неправильно. И хорошо. Очень хорошо. Это не поцелуй, он не отвечает на ее движения, его губы застыли, но где-то на затворках разума – Варваре хорошо. Просто хорошо. Просто прикасается к нему так, как давно хотела. Она даже глаза не закрывает и видит, что и он не закрыл. Ненастоящий поцелуй, просто слишком интимное прикосновение. Да, момент выбран неподходяще. Да, она унижена. Да, это не как в фильмах – он не млеет от страсти и не целует ее в ответ, наплевав на то, что любой может зайти в аудиторию. Вместо этого, Варвара чувствует его теплые руки на своих худых плечах и он – мягко, но настойчиво – отталкивает ее и больше не прикасается. Только смотрит. /сгори сейчас же, прямо здесь от этого взгляда. сгори, будет лучше/ - Варвара. И все. Секунда или две, или пару минут – тишина. Ее какое-то слишком шумное дыхание и его строгий взгляд. Молчит. А что еще сказать. Ты, Варвара, облажалась. А завтра Новый Год. Она хватает зачетку, сумку и вылетает из аудитории, игнорируя любого, кто попадается ей на пути, пока не оказывается на улице – возле корпуса университета, но на такой приветливой улице, где воздух чище и можно не умереть. Варвара почти падает у стены, возле главных дверей и пытается дышать ровно, размеренно. Эй, сердце, если ты сейчас вылетишь из груди, то будет совсем неплохо. Она в шоке, а в крови обманчивый адреналин, наверное. Но впервые за много месяцев, она чувствует внутри себя – жизнь. Ж и з н ь. Эмоции, сильные и все такие же – как всегда – ненужные эмоции, но они опьяняют ее и пока что заглушают чувство позора, которое скоро обязательно захлестнет ее с головой. Она напилась чувствами и вытягивает помятую пачку сигарет, наплевав, что ее кто-то может увидеть. А затем громко и от души смеется.