Hubris

Дин стоял в темной комнате, его задиристая улыбка лишь слегка угасла, когда он увидел, как Сэм обнимает Джесс. Сэм жадно разглядывал его, не мог удержаться. Прошло два года с тех пор, как он в последний раз видел брата, и он отмечал в уме произошедшие изменения. Во многом Дин не изменился ни капли — все еще нахальный, умный, невероятный старший брат, которого Сэм знал всю жизнь. Но некоторые перемены были очевидны. Он повзрослел, его глаза были старше, чем его красивое лицо. Была усталость, которую Сэм никогда раньше не видел, и была уязвимость, едва заметная сквозь задиристую внешность. Он секунду смотрел в пол, а потом взглянул на Сэма в упор: — Отец уехал на охоту, и его нет уже несколько дней. Когда Сэм услышал это, по спине пробежала нервная дрожь, усиленная пониманием того, что Дин, чтобы сообщить это, приехал сам. — Джесс, извини нас. Мы выйдем. Дин выдохнул и улыбнулся краем рта, выходя на улицу. Сэм захватил толстовку, чтобы набросить на тонкую футболку, и пошел за ним, чувствуя, как раздражение пробивается сквозь тревогу: — Дин, не могу поверить, что ты просто вот так приехал. Дин посмотрел на него через плечо, закрывая за собой дверь: — Вау, я почти готов поверить, что ты не рад меня видеть. Сэм фыркнул: — Да ладно, я имею в виду, ну ты не можешь просто вломиться посреди ночи и ждать, что я куда-то с тобой поеду. — Ты не слушал меня, Сэмми. Отец пропал, ты нужен мне, чтобы найти его. Они спускались, их шаги эхом раздавались на лестнице. — Помнишь полтергейта в Амхерсте или дьявольские врата в Клифтоне? — Сэм их помнил отчетливо; он помнил ужас ожидания и неопределенности, отмерявший дни без единой весточки от Джона. Порой Сэм готов был поверить, что они одни во всем мире, и все, что он мог тогда сделать — это вцепиться в Дина, чтобы справиться с этим чувством. Вспоминая это время, он снова злился на Джона. Выражение «полная задница» и вполовину не описывало их детство. — Он пропадал тогда тоже. Он всегда пропадает и с ним всегда все в порядке. Дин тряхнул головой: — Не так долго. Так ты едешь со мной или нет? — Нет. Дин смотрел на него озадаченно, так, словно не мог поверить, что Сэм не хочет вернуться: — Почему нет? Сэм смотрел ему в глаза, пытаясь передать, насколько все серьезно: — Я поклялся, что бросил охоту. Навсегда. — Да ладно тебе. Не все было идеально, но и не все было так плохо. Сэм усмехнулся. — Да? Когда я сказал папе, что боюсь монстра в шкафу, он дал мне 45-й. Дин поднял бровь, словно говоря: ну да, и? — Хорошо, а что он должен был сделать? Иногда способность его брата к самообману потрясала Сэма. — Мне было девять. Он должен был сказать «Не бойся темноты». Нормальные родители делают именно это. Дин сердито посмотрел на него: — «Не бойся темноты»? Ты что, смеешься, что ли? Конечно, тебе надо было бояться темноты! Ты знаешь, что там! Знал, даже слишком хорошо, и Дин знал даже больше о тех существах, которые нападают оттуда. Сэм вздохнул и отвел взгляд: — Да, я знаю. Но все равно — то, как мы росли после смерти мамы, и отцовская навязчивая идея найти то, что ее убило… Сэм вспомнил глаза Джона, покрасневшие от слишком большого количества алкоголя и бессонных ночей, проведенных за книгами в полутьме. Двадцать лет, потраченных на идею фикс, сколько всего они разрушили. — Но мы так и не нашли ту чертову тварь, и мы убивали все, что могли найти. — И спасали людей тоже. Дин очевидно гордился этим. Ярость Сэма вспыхнула с новой силой. Разумеется, разве можно было ожидать чего-то другого? Дин всегда был стойким оловянным солдатиком Джона, верящим всему, что тот им говорил, как будто в этом было его призвание. Как будто хоть у кого-нибудь могло быть призвание к такой жизни. — Думаешь, мама этого хотела для нас? — спросил Сэм сквозь стиснутые зубы. Дин закатил глаза и толкнул дверь, выходящую в задний двор. Сэм пошел за ним, пытаясь донести до того, насколько все это дерьмово было. — Огневая подготовка, литье пуль из серебра? Слушай, Дин, мы росли как бойцы. С уроков античной истории Сэм помнил легенду о спартанцах. Они тоже воспитывали своих детей как воинов, ради того, чтобы те сражались и умирали в битвах во имя высшей цели быть достойным гражданином. Он вспомнил легенду о мальчике, который укрыл лисенка за пазухой, чтобы спрятать; испугавшись, животное искусало ребенка до смерти. Никто не знал про лисенка, пока мальчик не упал, а зверь не сбежал. Мальчиком надо было восхищаться как блестящим примером спартанского духа, потому что он страдал молча. Сэм никогда не любил спартанцев. Он всегда предпочитал им афинян. — И что ты собираешься делать? Собираешься прожить нормальную благопристойную жизнь? Так, что ли? — Нет. Не нормальную. Безопасную. Это было то, что Дин никогда не мог понять. Для Сэма дело было не в нормальности. Дело было в безопасности, в том, чтобы не думать, что каждый раз, когда он смотрит в спину уходящему, может стать последним, когда он его видит. Дело было в том, чтобы не уметь в десять лет зашивать раны брата или отца. Чтобы не опасаться преследований полиции, не собираться и не уезжать из городов глубокой ночью. Дело было в том, чтобы не сидеть в ночных лесных засадах с оружием в руках рядом со своим оглушенным братом, когда тварь все еще была рядом, не зная, доживет ли кто-нибудь из них до рассвета. Дин усмехнулся, отворачиваясь от импалы. — Ты ради этого сбежал? Разумеется, Дин мог смотреть на это именно так. — Я просто ушел в колледж. Это отец сказал, чтобы, если я уйду, я не смел возвращаться. Он не признался бы никому, не говоря уже о Дине, как его ранили те слова. — И именно так я и поступил. Дин сжал губы, молча признавая воспоминание, несомненно мучительное и для него тоже. Но Сэм сказал себе, что Дин тоже выбрал в ту ночь. И выбрал не Сэма. Дин на мгновение отвел глаза. — Ладно, но сейчас папа действительно в беде, если только он еще жив. Я чувствую. Сэм смотрел на него. Наконец, Дин встретил его взгляд: — Я не могу ехать в одиночку. А вот это была уже вопиющая ложь. Дин был самым способным человеком, в том числе и охотником, из всех, кого когда-либо встречал Сэм. На самом деле, он бы поставил на то, что Дин лучше отца. И если кто-то мог выследить Винчестера, то это другой Винчестер. Но это будет не Сэм. Он оставил эту жизнь, построив для себя новую. Ту, в которой не было монстров под кроватью и демонов в темноте. Как бы он ни любил своего брата, он не мог вернуться. Не теперь, не после всего, что он преодолел, не после всех этих тяжелых усилий, чтобы создать свою жизнь самому. И, вновь обретя уверенность, Сэм сказал тихо, но твердо: — Нет, ты — можешь. И тебе придется. Пять минут спустя Сэм смотрел с крыльца, как тают, удаляясь, задние фонари импалы, и чувствовал одновременно необычайную легкость и сокрушающую тяжесть на сердце. Что-то значительное произошло только что, и он не был уверен, что до конца разобрался в том, что именно. Он повернулся и поднялся по лестнице, обратно в свою жизнь, с приближающимся понедельником и собеседованием в юридической школе, которое могло стать началом серьезной карьеры. Обратно в свою квартиру с девушкой-блондинкой, которая, может быть, примет его кольцо в День Благодарения. Обратно в свое будущее, яркое, и солнечное, и полное надежд, такое, каким он захочет его построить. Шесть лет спустя. — Так, внимание! Подразделение Альфа идет с центрального входа, подразделение Чарли занимает периметр, блокируя черный ход. Подразделение Браво занимает снайперские позиции. Помните, что заложники могут быть еще живы, поэтому на поражение не стрелять до тех пор, пока я не отдам приказ. Капитан спецназа Брэдли оглядел небольшую команду агентов ФБР, заканчивая инструктаж: — Винчестер! Сэм ответил через пару секунд, застегивая бронежилет. — Да? — Ты выслеживал этого парня месяцами и знаешь его лучше, чем он сам себя знает. Если его загонят в ловушку, куда он поскачет? Сэм затянул последний фиксатор и отстраненно перепроверил, как подогнана кобура, обдумывая вопрос. — Зависит от того, живы заложники или нет. Полагаю, что живы. Он умен, и он понимает, что убив их сейчас, ничего не добьется. Поэтому он оставит их как живой щит в центре дома, а сам попытается уйти через заднюю дверь. Он взглянул на распечатки плана дома на стене. — Подвала нет? — На планах — нет. — А мы точно знаем, что он не выкопал себе крысиную нору? Он провел пальцем вдоль линий. — Если он ушел в фундамент, то оттуда всего двадцать футов, плюс-минус, до центральной канализационной трубы. Неприятно, но выполнимо. Он бросил взгляд через плечо. — Ходкинс? Агент, кудрявый блондин, кивнул и вытащил свой мобильный, быстро набирая команду техподдержки. — Слушай, Дэб, у тебя есть отчеты по кредитной карте нашего парня? Хорошо, посмотри, были ли крупные расходы по строительной технике, любые буры, дрели, черт, набор лопат. Он подождал, слушая, и спустя пару минут улыбнулся: — Спасибо, Дэб. Повесил трубку и покачал головой: — Если он и копает, то руками. — Хорошо, — Сэм кивнул Брэдли. — Убедитесь, что Браво блокирует все выходы на крышу, но более вероятно, что он попытается отвлечь наше внимание и уйти через черный ход. Хотя он вполне может поставить растяжку. Наименее вероятна попытка выйти через центральную дверь, скорее — задняя. — Отлично, — разжал губы Брэдли. — Джефферс, Ходкинс, вы идете с подразделением Альфа. Винчестер, МакДауэл, подразделение Чарли. Только не погибайте, ненавижу писать отчеты. Он посмотрел на собравшихся вокруг офицеров спецназа: — Выдвигаемся. Подразделения разделились и двинулись максимально быстро и незаметно к цели — дому двумя кварталами дальше. Сэм оглянулся на бегу между шестью тяжело вооруженными бойцами спецназа и едва различил разрозненных снайперов на окружающих домах. Хорошо. Если Рэндалл пробьется мимо подразделений, идущих с улицы, он не сбежит в соседний квартал без одной или двух дополнительных дырок. Спецназ просочился на задний двор почти бесшумно и занял стандартные позиции, держа под обстрелом все видимые выходы. МакДауэлл, невысокая брюнетка с мрачным лицом, остановилась на дальнем конце крыльца напротив Сэма, прикрывая дверь. Они обменялись короткими кивками и начали ждать сигнала. С минуту все было тихо. Затем раздался щелчок в наушнике. «Альфа, пошел». В следующее мгновение они услышали звон бьющегося стекла со стороны центрального входа, приглушенные крики и характерный бас Джефферса, рявкнувшего «ФБР! Никому не двигаться!». Потом были звуки борьбы, а затем дом потряс громкий взрыв. Сэм нахмурился; это была взрывчатка со стороны фасада. Он надеялся на то, что взрывом никого не задело. Снова были крики, потом пара падений, шум драки, а затем металлический скрежет и шипение распыляемого газа. Несколькими секундами позже задняя дверь распахнулась, и тощий небритый парень с пистолетом в руке выскочил наружу. Он замер, видя нацеленные на него восемь стволов, его глаза быстро метнулись от спецназа в масках к двум агентам ФБР. — Рэндалл, стоять! — крикнула МакДауэл, нацелив пистолет ему в голову. Она была ближе всех к нему, и он не успевал ничего сделать до того, как она спустит курок. С тяжелым вздохом он аккуратно опустил пистолет и поднял руки. Она качнула пистолетом, и он сцепил руки на затылке, опускаясь на колени. — Маркус Рэндалл, у вас есть право хранить молчание, — начала говорить МакДаэул, доставая наручники. Сэм кивнул, прикрывая ее, и она убрала пистолет в кобуру, защелкивая браслет на запястье подозреваемого. Внезапно совсем рядом с ними раздался еще один взрыв, и небольшой сноп огня вырвался из задней двери и выбитых окон; взрывная волна заставила Сэма оступиться, сбивая его на траву. Бойцы спецназа отреагировали мгновенно, закрывая лица и отступая назад. Рэндалл вскочил быстрее, чем они смогли его перехватить, выкрутил руку МакДауэл и прикрылся ей, вытащив ее пистолет из кобуры. — Никому не двигаться! — крикнул он; он держал МакДауэл за горло, наручники болтались на одном его запястье, другой рукой он приставил пистолет к виску агента. Он был достаточно высоким и, закрываясь ей, вынуждал ее встать на цыпочки. Его глаза перебегали от одного спецназовца к другому. В момент взрыва они отвели стволы, и теперь не успели бы их поднять до того, как он бы выстрелил. Сэм оставался внизу, распластавшись на животе у самого края крыльца, лихорадочно перебирая варианты. Он сжимал пистолет в руке, но не мог прицелиться без того, что бы Рэндалл его не заметил. Рэндалл все еще стоял на крыльце, прикрываясь МакДауэлл так, что и снайперы не могли его достать. Возможно, кто-то из команды мог пройти из дома, но после двух взрывов Сэм на это не рассчитывал. Он слегка повернул голову, проверяя дверь — и увидел, что она завалена обломками. Неудачно. — Назад! — прорычал Рэндалл, сжимая горло МакДауэл так, что завтра у нее точно выступят синяки. Сэм кинул взгляд на командира группы, тот едва заметно кивнул ему. В наушнике опять щелкнуло, и информация ушла остальному отряду: «Подозреваемый взял агента в заложники». Спецназовцы переглянулись, а потом начали медленно отступать; пистолеты были подняты, но отведены от Рэндалла. Рэндалл дошел до угла дома, таща задыхающуюся МакДауэлл за собой и высматривая спецназовцев, или выход, или хоть что-нибудь. Сэм заметил, что он не смотрел в его сторону — думал, что Сэма вырубило? Хорошо, возможно, это давало преимущество. Он должен был просто дождаться, когда откроется… Как раньше уже узнали многие преступники, МакДауэлл, несмотря на небольшой рост, была не из тех, кто послушно подчиняется. Свободной рукой она перестала пытаться освободить горло, вместо этого перехватила руку Рэндалла с пистолетом, одновременно пиная его в колено. Раздался тошнотворный хруст, Рэндалл закричал от боли и нажал на курок. Выстрел прогремел рядом с лицом МакДауэлл, и Сэм начал двигаться. Вскочив, он перемахнул через все крыльцо и ударил Рэндала, выбивая у него пистолет и выворачивая тому запястье. Взвыв, Рэндалл отшвырнул МакДауэлл; та освободила Сэму дорогу, и он нанес Рэндаллу хук правой, заставляя его отшатнуться. Тот встряхнулся и попытался ударить в ответ, но Сэм перехватил его руку, вывернул ее, и впечатал того лицом в стену. Раздался хруст, из сломанного носа Рэндалла брызнула кровь, и Сэм, воспользовавшись тем, что тот отвлекся, перехватил болтавшийся наручник и защелкнул его на втором запястье, затянув браслеты чуть сильнее, чем было нужно. Преступник попытался пинаться, но Сэм просто шагнул ближе и навалился на него своим весом, так, что тот не мог пошевелиться. — Успокойся, Рэндалл, пока я тебя не приложил, — прорычал ему на ухо Сэм. — Слышь, ты, ты мне нос сломал! — крикнул Рэндалл. — Это за то, что напал на мою напарницу, — парировал Сэм, сделал подсечку и швырнул его на траву, где спецназ взял его на мушку. — А это за то, что усложнил мне работу. Маркус Рэндалл, вы арестованы. Вы имеете право хранить молчание, все, что вы скажете, может и будет использовано против вас в суде… Когда спецназовец поднял Рэндалла на ноги, МакДауэлл коснулась руки Сэма, и, обменявшись с ней взглядами, он замолчал, уступая возможность ей дочитать права. — У вас есть право на адвоката. Если вы не можете оплатить услуги адвоката, он будет предоставлен вам государством. Ее голос становился тише по мере того, как она уводила Рэндалла от дома к припаркованным машинам полиции и фургону, ожидающему, чтобы увезти преступника. Сэм вернулся туда, где он бросил пистолет, проверил его и со вздохом убрал в кобуру. Ну что за гадство. В одном из выбитых окон он увидел спецназ и своих ребят, развязывающих заложников. — Чисто? — спросил он. — Чисто! — ответил Джефферс, добравшись до того, что осталось от кухни. — Иди сюда. Ты был прав. Гранаты на растяжке. Гад использовал С-4, чтобы заминировать дверные проемы, здесь немного, но достаточно, чтобы действительно испортить кому-нибудь день. На центральной двери спусковой переключатель — открываешь и бум! прямо тебе в лицо. — А задняя дверь? Это не имело бы смысла, если бы он к моменту взрыва уже не выскочил наружу. — Потому что здесь шли провода, натянутые через дверной проем вон там, — показал ему Джефферс на арку, ведущую в гостиную. — Мне кажется, это кумулятивный снаряд, с направлением взрыва внутрь. Остановило бы любую погоню, но оставило бы выход свободным. Это объясняет, почему не рухнула дальняя стена. Хотя Брэдли хватит и двух раненых, чтобы почувствовать себя несчастным. Он тяжело посмотрел на Сэма: — Спецназовцы нашли еще один провод, идущий вдоль всего дома. Похоже, он идет к взрывчатке под крыльцом. — Подожди, хочешь сказать… — Еще не проверил до конца, сколько там, но вы, ребята, должны были подорваться, — улыбка Джефферса была невеселой. — В одном месте провода были неправильно соединены, на линии был разрыв. Вместо того чтобы замкнуть контур, они просто разъединились. — Черт, — присвистнул Сэм. — Ублюдок оказался трудолюбивым парнем. — Да, повезло, что еще и небрежным. Тебе опять улыбается удача, Винчестер, — Джефферс приподнял бровь. Сэм усмехнулся: — Ну да, конечно. Хочешь, поспорим, что Морган собирается меня сожрать за новое «нападение на подозреваемого»? — Не хочу, — Джефферс выпрямился. — С другой стороны, МакДауэлл действительно задолжала тебе выпивку за то, что ты спас ее задницу. — Не-а. Пойдет в зачет в карму. Сэм смотрел по сторонам, наблюдая, как выводят дрожащих заложников и начинают снимать с них показания. — Плохо то, что мне теперь не расколоть Рэндалла. Во время расследования, — уточнил он, когда Джефферс заухмылялся. — Ты сломал парню нос. Естественно, он не захочет говорить с тобой. С другой стороны, знаешь, что тебя ждет? — Отчеты, — простонал Сэм. — Отчеты, — согласился Джефферс с, возможно, излишним энтузиазмом. — Морган намерен приковать твою задницу к столу на месяцы. Ну или до тех пор, пока нам не понадобится твое хреново кунг-фу снова, в зависимости от того, что случится раньше. — Поосторожней. Никогда не знаешь, когда тебе понадобится мое хреново кунг-фу, чтобы спасти твою жалкую задницу. Сэм тяжело вздохнул, выходя из дома и направляясь к джипам, ожидающему агентов, с неудовольствием чувствуя, как стекает по лопаткам пот. Он ненавидел Вирджинию в августе. — Ладно, я собираюсь снять бронежилет. Все тело чешется как черт знает что. — Винчестер! Невнятный рев, привлекающий внимание Сэма, раздался, как только тот шагнул в бар из сырой и теплой ночи. Он повернулся и увидел свою команду и пару спецназовцев, сидящих с пивом в углу. Джефферс стоял, более или менее прямо, ухмыляясь и маша ему рукой поверх голов. Сэм улыбнулся, подходя к ним. Приветствуя, Джефферс хлопнул его по плечу, и Сэм чуть не пошатнулся. Не такой высокий, как он сам, Джефферс был прирожденным полузащитником, и мускулов у него по меньшей мере на двадцать фунтов было больше. Несмотря на его рост, темно-рыжие волосы и широкая дурацкая ухмылка делали его увеличенной копией Опи Тэйлора [1]. Это сходство всегда вызывало у Сэма улыбку. [1] Опи Тэйлор — персонаж сериала «Шоу Энди Гриффита», маленький мальчик, живущий со своим отцом в вымышленном городке Мэйберри, штат Северная Каролина. wiki/Opie_Taylor. — Привет, Джефферс. Вижу, вы начали вечеринку без меня. — Да ладно, Сэмми, мы не на службе. Зови меня Майком. — Не называй меня Сэмми, — Сэм сбросил его руку. Ходкинс закатил глаза: — Называй его как хочешь, но не смей больше называть меня Стиви, ты, ничтожество. Он поставил пиво перед Сэмом: — Давай, начинай догонять. Он пьет уже третью. — Конечно, мы начали без тебя, — МакДауэлл скупо улыбнулась Сэму, — мы же не знали, когда Морган дожует твою задницу. Сэм поморщился: — Не уверен, что он закончил. Он повернулся, с гримасой посмотрев себе за спину: — Вы хоть скажите, там что-нибудь осталось? А то по ощущениям непохоже. Парни рассмеялись, МакДауэлл хлопнула его по плечу: — Не беспокойся. Полная задница целиком в наличии. — Эй, с этой задницей будь нежнее, — сказал ей один из спецназовцев. — Он сегодня спас твою. — Да-да, — проворчала, не отрываясь от пива, МакДауэлл, слегка коснувшись лица; кожа блестела от антисептической мази вокруг покрасневших ожогов. Сэм кивнул на них: — Ты в порядке? Видел, с тобой возились медики… Она немедленно убрала руку, но выглядела не злой, просто смущенной: — Да. Всего лишь первая степень, но они беспокоились из-за инфекции, как бывает при пороховых ожогах. Заживет за пару дней. — А вот у нашего подопечного, как я слышал, повреждены сухожилия после твоего пинка, и он будет хромать еще по меньшей мере месяц. Высокий спецназовец, которого Сэм не узнал, похлопал его по плечу: — Это послужит ему уроком не приставать к женщинам. — Чертовски верно, — МакДауэл жестко улыбнулась ему, став странно похожей на тигровую акулу. — Все знают, что женщины — самые беспощадные существа, — согласился Сэм. Парни из спецназа представились как Кастро и Паркер из подразделения Чарли, они же Мэтт и Брайан в свободное время. Брайан снова позвал официантку и подвинул холодное пенящееся пиво Сэму. — За настоящего героя дня, — насмешливо отсалютовал он, и остальные, заухмылявшись, тоже подняли стаканы. Сэм постарался не покраснеть и улыбнулся их подтруниваниям, отпивая пиво. Мэтт встретил его взгляд: — Если серьезно, то если когда-нибудь захочешь вылезти из костюмчика и присоединиться к нам, место всегда найдется. Ходкинс фыркнул, отпивая пиво: — О, ну Сэм не из числа помешанных на оружии адреналиновых наркоманов, — со смехом сказал он, игнорируя кислые взгляды спецназовцев. — Сэм из всех нас самый большой гик, и я сейчас говорю не только про его рост, — согласился с ним Джефферс. — Он наш профайлер. Сэм залился краской и начал было протестовать, но замолк, когда МакДауэл лукаво посмотрела на него: — Просто дай им выговориться, иначе они будут невыносимы, — посоветовала она ему. Он откинулся на спинку стула, прячась за стаканом, пока эти двое разыгрывали свой отрепетированный спектакль. — Поступил в Стэнфорд по стипендии, — начал Ходкинс. — Диплом с отличием в юридическом колледже, — продолжил, ухмыляясь, Джефферс. — Набрал 174 балла на вступительном экзамене, что до чертиков круто… — Занялся патопсихологией и криминологией, причем для развлечения… — Поступил в юридическую школу Стэнфорда, тоже по стипендии, проходил стажировку в крутой фирме… — Заскучал там, видимо, это было слишком просто… — Получил степени по судебной психиатрии и уголовному праву — величайший ботаник. — Закончил с отличием, сразу же был допущен к юридической практике. — Решил, что работа в команде окружного прокурора Сан-Франциско будет недостаточно увлекательной, и подал заявление в ФБР. — И с этого момента все становится интересно, — Джефферс играл на публику, которая к этому моменту собралась и из-за соседних столов. Сэм просто пил пиво, чувствуя, что щеки горят. — Определенно, — усмехнулся Ходкинс, видя его румянец. — Сэм отправился в Академию, побил пару тренировочных рекордов… — В первый день тренировок отстрелялся лучше инструктора по стрельбе, с обеих рук, показушник. — И еще побил инструктора по борьбе. Сказал, что случайно, но ему никто не поверил. — Так что после девяти месяцев в Академии и учебы на профайлера в Куантико был любимцем всех преподавателей. — И оказался в нашей команде спустя всего лишь два месяца с начала полевой работы после того, как составил профиль серийного насильника. — А в прошлом месяце мы отмечали два года с тех пор, как он на борту, — Джефферс гордо хлопнул Сэма по спине. Впечатленный Брайан приподнял бровь: — Парень, тебе сколько лет? Сэм вздохнул: — Двадцать восемь. — Черт, — присвистнул Брайан, — ты действительно сверхуспешный гик. Джефферс и Ходкинс расмеялись. Сэм мотнул головой в их сторону: — Все еще не могу поверить, что вы уговорили Дэб взломать мое личное дело. — Эй, какие могут быть секреты среди друзей? — невинно сказал Ходкинс. — Да и потом, ей тоже было любопытно. Работаешь с высоким, мрачным и таинственным чуваком, и спустя два года любопытство становится неудержимым. — И ты знаешь, чем оно кончилось для кошки, — проворчал Сэм. Брайан нахмурился: — Кто такая Дэб? — Дэб Кинели, компьютерный гений. Часть нашей команды техподдержки, — объяснил Ходкинс. — Когда нам по-настоящему нужно найти, расшифровать, взломать или сломать что-нибудь с дэдлайном, который был вчера, мы идем к Дэб. Мы ее звали сюда сегодня, но у нее, видимо, были дела. — Вам она понравилась бы, — сказала МакДауэлл. — Она невысокая, милая, у нее вьющиеся волосы, она гениальна, и она ругается как грузчик. Сэм рассмеялся; это была Дэб отчасти, верно, хотя было много всего еще. Дэб была, пожалуй, человеком, самым близким к его понятию друга. Мэтт показал на остальную часть команды: — Что насчет вас, парни? Еще детишки-гении и амбициозные засранцы есть? — Только МакДауэлл, — ответил Сэм, желая отыграться. Она сердито посмотрела на него, но он ответил мягким взглядом. — Наша крошка Сара поступила в Колумбийский университет в шестнадцать, сначала в медицинский колледж, потом переключилась на микробиологию. Работала в биоинженерной лаборатории, защитила диссертацию по альтернативным биовооружениям. Можно не говорить, это привлекло некоторое внимание. — Я бы описала это, — сухо уточнила МакДауэлл, — как если бы минуту назад я сидела над книжками, а теперь пара федеральных агентов хочет задать мне несколько вопросов и проверить мои исследования. — Они заклеймили ее как возможную террористку, — вклинился Джефферс. — Может быть, они были предубеждены. — Вместо того чтобы запереть ее где-нибудь, они предложили ей работу и отправили в Академию. Вот это они зря, — сказал Сэм заговорщицким тоном. — Она обнаружила, что игры с оружием нравятся ей намного больше игр с пипетками. Так что вместо того, чтобы закрыться с остальными гиками в подвале, она ушла в полевые агенты. Мэтт и Брайан взглянули на МакДауэлл с новым уважением. В отличие от того, что показывали по ТВ, встретить женщину, гениальную, красивую и смертоносную, можно было редко. — Ходкинс был бухгалтером, — Сэм похлопал Ходкинса по плечу. — Заскучал с богатыми бизнесменами и присоединился к ФБР, чтобы выслеживать следы преступлений в отчетности. Обнаружил, что выслеживать преступников у него получается не хуже, так что перешел из полевых аудиторов в полевые агенты, но это было просто еще одним бонусом. — А этого держите подальше от плесневелых книжек, — усмехнулся Джефферс, взъерошивая волосы Ходкинса. — Его зовут Стюарт, но это слишком пафосно, так что я зову его Стьюи. — Так что вместо пафоса ты поддерживаешь в нем веру в его всемогущество? — невозмутимо уточнил Сэм. Ходкинс кивком указал на Джефферса: — Этот шут всегда мечтал стать федералом. Не знаю, почему, но это была цель всей его жизни. — Я бы сказал, он как-то низко целился, — поддел его Брайан, дернув головой, когда Джефферс взъерошил ему волосы. — Попрошу! — с возмущением запротестовал Джефферс. — Чтоб ты знал, я был копом до того, как уйти в ФБР. И еще я был чемпионом по толканию ядра и неплохо играл в бейсбол в Мичиганском университете, пока получал степень по уголовному праву, и все время учебы я получал стипендию от деканата. Брайан рассмеялся, разводя руками: — Ладно, ладно. Ты засранец. Мы поняли. Мэтт допил пиво и тряхнул головой: — Интересный у вас состав команды. МакДауэлл пожала плечами и показала официантам, чтобы им принесли еще: — У нас это работает. Да, у них это работало, Сэм согласился про себя, отпивая новый стакан пива и оглядывая напарников. Они работали вместе, учились доверять друг другу, прикрывать друг друга и ловить плохих парней. Он любил их, любил их братство и ощущение принадлежности. Они были командой, партнерами, и им не нужно было быть друзьями для этого. Им не нужно было знать о его прошлом или о его семье, чтобы работать с ним, и этим принятием он наслаждался. Сэму нравилась его работа, его напарники, удовлетворение, которое он чувствовал всегда, когда они ловили гада. Он менял мир к лучшему. Так что даже когда он каждый раз возвращался в пустую квартиру один, он все равно был горд тем, как он выстроил свою жизнь. Девятнадцатый день ссылки. Сэм тяжело вздохнул, бросая сумку рядом со столом и падая в кресло. Ладно, это было не совсем ссылкой, просто ощущалось оно так. Среди бесконечной бумажной рутины, связанной с завершением дела, двух недель возни с документами, которую свалил на него Морган, Сэм проводил большую часть своего рабочего дня с 8 до 5 за столом, занимаясь анализом дела на холодную голову, в относительном покое, без новых расследований. Учитывая то, что остальная часть команды тоже пробиралась сквозь бюрократические дебри, общались они немного. Сэм фыркнул, иронизируя над собой. Большинство думало, что агент ФБР был гламурным парнем, бегающим и стреляющим, как это показывали по ТВ. Всегда при значке и пистолете, надирающий задницы и собирающий информацию. Джефферс услышал его фырканье и оторвался от своего компьютера с понимающей ухмылкой: — Что, увлекательные приключения Сэма Винчестера, знаменитой фбровской канцелярской крысы, продолжаются? Сэм закатил глаза и щелкнул по пачке форм, угрожающе высившихся на его столе: — Вот она, причина глобального потепления и уничтожения лесов номер один. — Так Альберт Гор не изобрел глобальное потепление — он помог его устроить! — театрально прошептал Ходкинс. По комнате пробежали смешки и стихли, когда все вернулись к работе. Два часа спустя Сэм распечатал три копии еще одной формы и потер переносицу, надеясь предупредить начинающуюся головную боль. Он потянулся за кофе, но обнаружил, что тот закончился. Скорбно посмотрев на последние капли на стенке стаканчика, он решил, что наступило самое подходящее время для перерыва. Но только не в их кафетерии — пить эту жижу мог только тот, у кого не было вкусовых рецепторов, потому что на вкус оно обладало зловещим сходством с моторным маслом. А вот в кафе в вестибюле подавали настоящий кофе, что должно было способствовать их бизнесу; Сэм готов был порекомендовать их двойной латте. Выбросив стаканчик в урну, он прошел мимо лифта и направился к лестнице. Подъем пешком позволял ему размять ноги и спину, которые ныли, если он сидел слишком долго. Дойдя до вестибюля, Сэм инстинктивно просканировал окружающее пространство, замечая вооруженных агентов, спешащих с важным видом курьеров, толпу туристов на дальней стороне, которую возглавляли бойкие гиды, и сотрудников службы безопасности, внимательно оглядывающих всех. У прилавка не было очереди, и Сэм поспешил туда; он автоматически улыбнулся баристе, принявшей заказ. Это было забавно, то, как изменилась его жизнь, думал Сэм, глядя на то, как девушка наливает молоко в его кофе и ощущая приятную тяжесть значка на поясе. Большую часть его жизни семья избегала округа Вашингтон, опасаясь правоохранительных органов и государственных агентств, гнездящихся здесь. Он снова подумал, что его команда никогда бы не поверила в то, что десять лет назад он охотился на призраков. Внезапно он задумался над тем, что бы сейчас подумал о нем отец. Он не видел Джона почти десять лет, и прощание было скорее запоминающимся, чем приятным. Иногда эхо тех последних слов, которые крикнул ему отец, все еще звучало у него в голове, особенно теми долгими ночами, когда расследование добивало его и он не мог уснуть. «Если ты выйдешь в эту дверь, не смей возвращаться!» Он не вернулся. И большую часть времени он об этом не жалел. Ему бы хотелось думать, что Джон, возможно, гордился бы им, но он сомневался в этом до сих пор. Джон был настолько предан их охотничьей жизни, той, в которую он вовлек сыновей, что любой намек Сэма на что-то более гражданское приводило к ссоре. Частично так случалось из-за неспособности отца принять тот факт, что он не может контролировать все; но сейчас мудрость, приобретенная за несколько лет отдельной жизни, заставила Сэма понять, что немалую роль сыграло и его собственное упрямство. Возможно, Джон и гордился бы своим сыном, работающим в ФБР, может, больше, чем если бы Сэм остался при своем изначальном намерении стать адвокатом. Сэм не пытался спрятать голову в песок и закрыть глаза на все то плохое, что творилось в мире. Он все еще боролся со злом, менял к лучшему жизнь людей, и делал это законно. Значок был его собственным, заработанным тяжелым трудом и талантом, не украденный и не подделанный в отличие от тех, которыми пользовался Джон. Сэм взял горячий кофе у баристы, улыбнувшись ей и думая, следил ли Джон за ним. В первое время после побега он думал, что нет, что Джон полностью вычеркнул из жизни сына-дезертира. Но с годами он начал замечать множество деталей, выдающих то, что кто-то мог присматривать за ним — едва видные царапины защитных контуров на дверных косяках и подоконниках, случайные зеваки около его дома и колледжа, звонки, когда звонящий клал трубку. Детали, на которые обычные люди не обратили бы внимания. Поднимаясь обратно по лестнице, он мысленно высчитывал время. Последний раз он видел Джона девять лет назад, шесть (или пять, в зависимости от того, как считать) прошло с тех пор, как он видел Дина, пять с того момента, как он последний раз получал весточку из того мира. Шесть месяцев с того момента, как он последний раз искал следы Джона — только для собственного спокойствия, разумеется. Вернувшись на место, он оглядел сидящих в комнате коллег. МакДауэлл просматривала бумаги, Джефферс ругался на свой компьютер, Ходкинс вышел, а Морган сидел в своем кабинете, погруженный в телефонный разговор и бывший этим явно недовольным. Приняв решение, Сэм поставил кофе рядом с клавиатурой, вбил пароль и вошел в базу данных. С его опытом поиска по базам проверить данные по отцу у него заняло около получаса. К счастью для себя, Джон почти не привлекал к себе внимания; на нем числилось несколько нарушений ПДД, одно хулиганство в пьяном виде и одно недействительное разрешение на оружие. Сэм знал, что в действительности было больше, но все числились на фальшивых именах, не связанных с Джоном Винчестером; следовательно, их не могла выявить внутренняя служба безопасности, проверяющая Сэма. Было бы сложно пройти их проверку, если бы в деле его отца были бы записи об использовании фальшивых удостоверений федеральных агентов. Но на Джона не было заведено никаких дел за эти годы, ни один из подозреваемых не подходил под его описание. Никаких нарушений по его водительским правам или номеру страховки. Грузовик, скорее всего, снова сменил номера, так что Сэм отслеживал его по идентификационному номеру машины, который показывал действующую регистрацию в Огайо и базовую страховку; и там, и там числился абонентский ящик с обратным адресом на имя Джона Смита. Успокоенный, Сэм откинулся на спинку стула. Джон был жив, где-то, и чем бы он ни занимался, он не привлекал к себе внимания. И это было правильно. В приступе ностальгии он попытался отследить импалу, просто чтобы узнать, что с ней случилось. Он получил тот же результат, что и последние пять лет: последняя запись была сделана по запросу на розыск полиции Сент-Луиса, где машину поместили на штрафстоянку. После этого импала исчезла. Кто его знает, что Джон решил с ней сделать. Зачистив кэш и стерев все следы своих поисков, Сэм проверил почту, раздумывая, как разобраться с ней максимально эффективно. Глотнув кофе и ощутив прилив сил, он вернулся к работе.