Hubris

— Винчестер! Сэм поднял голову, моргая, пока глаза приноравливались к темноте после яркого компьютерного экрана, в который он смотрел последние три часа. — Сэр? — В переговорную номер три, давай прямо сейчас. Брови Сэма удивленно поползли вверх. Куратор, специальный агент Эрик Морган, бывшая всеамериканская звезда студенческого футбола, променявший возможность сделать профессиональную карьеру в спорте на работу в ФБР, только сжал губы и кивнул. Он всегда относился крайне серьезно ко всему, что касалось работы, и Сэм не думал спрашивать о причинах своего освобождения от бумажек и передышки в бесконечной отупляющей рутине. Он быстро поднялся на ноги и последовал за шефом. Открыв дверь в переговорную, Морган жестом пригласил его пройти первым. Сэм вошел и оказался лицом к лицу с другим агентом. Сэм оглядел его — начищенные ботинки, отглаженные брюки, значок на поясе рядом с кобурой, тренированное тело, чернокожий, стрижка под ноль и короткая бородка, внимательные темные глаза, рассматривающие его точно так же. Морган закрыл дверь. — Знакомьтесь. Сэм Винчестер, специальный агент Виктор Хенриксен. Сэм пожал протянутую руку, отметив про себя твердое рукопожатие безо всякого намека на попытку выяснить, кто круче. Все трое сели вокруг стола, и Хенриксен положил перед ним папку. — Винчестер — наш профайлер. Хенриксен сжал губы, выглядел он недовольно: — Просто для протокола, я не люблю профайлеров. Не думаю, что они знают что-то, чего нельзя узнать из старого доброго дознания. И в большинстве случаев то, какое у преступника было детство, кормила ли его мамочка грудью и предпочитает он собак или кошек — это хрень полная. Все, что мне нужно, так это знать, как поймать этот мешок дерьма. Сэм приподнял бровь, услышав эту тираду, так же, как и Морган. Подавляя раздражение, Сэм заставил себя говорить спокойно. — Я заинтересован в том же самом, специальный агент Хенриксен. Я тоже полевой агент. Но профилирование объекта, понимание хода его мыслей позволяет мне предсказать, что он будет делать дальше. Это стратегия, как в шахматах, знать, что он предпримет. Это помогает поймать его быстрее. Хенриксен усмехнулся: — Понимание хода его мыслей? Звучит как телепатические мумбо-юмбо штучки. — Правда? — Сэм твердо посмотрел на Хенриксена: — Потому что вы делаете то же самое. Каждый раз, когда вы читаете язык чьего-нибудь тела, тон голоса, как он одевается, говорит и что предпочитает, вы профилируете его. Только что, когда я вошел, вы посмотрели на мою одежду, мою походку, как я пожал вашу руку, и вы автоматически, возможно, неосознанно, классифицировали меня. Если бы это было расследованием, вы бы использовали любую информацию, любые слабые места. Сэм развел руками: — Наблюдать и классифицировать — в человеческой природе. Профайлеров просто учат делать это сознательно. Хенриксен посмотрел на Сэма, словно переоценивая его компетентность и саму профессию, а потом легко улыбнулся: — Ладно, вы были правы, — сказал он Моргану, который тоже усмехнулся. Сэм нахмурился, глядя на них: — Вы пытались вывести меня из себя? — Может быть, — Хенриксен открыл папку. — У меня уже было два профайлера на этом деле — аналитики, не полевые агенты — и оба выдали чушь. Я искал кого-нибудь, кто не погряз в книжках, кого-нибудь с жизненным опытом. Тебя рекомендовали отдельно. Сильный профайлер, великолепная интуиция, хороший агент. Неуверенный, как ответить, Сэм просто кивнул: — Ну ладно… Есть причина, по которой ты льстишь моему эго? Это дело какое-то особенное? Хенриксен подтолкнул папку к Сэму, который открыл ее и быстро пролистал страницы, пока тот говорил. — Оно странное, это да. Восемь отдельных дел, все ограбления. Банки, высококлассные ювелирные магазины, пара инкассаторских машин, экстрауровень. По отчетам, в среднем преступник унес с каждого эпизода больше четырехсот тысяч. Сэм нахмурился, бегло просматривая вложенный отчет о вскрытии: — Ограбление и убийство? — В паре дел, — кивнул Хенриксен. — Его застали охранники. Некоторых он избил, других застрелил. Сэм запомнил места и даты, выстраивая хронологию событий. — Есть какие-нибудь зацепки? — Своего рода да, — Хенриксен улыбнулся без намека на юмор. — В каждом случае мы уже знаем кто преступник. Сэм озадаченно тряхнул головой: — Тогда зачем вам моя помощь? Хенриксен наклонился вперед: — Кто-то из местных полицейских увидел в преступлениях схему, и тогда привлекли уже нас. В каждом случае, — постучал он по папке, — один и тот же способ действий. В точности один и тот же. В каждом деле преступник — давний сотрудник, которому совершенно доверяли и у которого не было семьи, с которой можно поговорить. Никаких попыток спрятаться от камер наблюдения. И после каждого ограбления они шли домой, прятали добычу, а потом кончали жизнь самоубийством. — Что? — уставился Сэм на Хенриксена. — Но это же в принципе не имеет смысла. — Да что ты, — Хенриксен перевернул пару листков из конца папки. — И как будто это недостаточно странно, у нас еще вот это. Отчет коронера по одному из самоубийств: парень был мертв за два дня до ограбления. В двух других случаях то же самое. — Как такое может быть? — вмешался Морган, наклоняясь к Сэму, чтобы прочитать отчет. — Это вы мне объясните, — Хенриксен отдал ему вторую папку: — А заодно, может быть, и тот факт, почему тот парень, который выжил после попытки самоубийства, утверждает, что это был не он, а кто-то, кто вломился в его дом, напал на него, принял его внешность и инсценировал его самоубийство. Сэм с трудом подавил продравшую его дрожь и сглотнул: — Это безумие. — Я знаю, — Хенриксен секунду смотрел в сторону, его лицо было предельно сосредоточено. — Я занимаюсь этим делом уже два месяца. За это время ограблены еще один банк и еще один броневик. А у меня нет ничего, с чего я мог бы начать. Он усмехнулся: — Не поверите, какую чушь несли те два профайлера. Один додумался до гигантского заговора по промывке мозгов, возглавляемого тайным преступным гением. Я прямо удивился, когда он умолчал про тайное логово в вулкане [2]. [2] Намек на один из фильмов о Джеймсе Бонде, «Живешь только дважды», в котором главный злодей отстроил себе логово внутри вулкана. Сэм расхохотался, развеселившись против воли: — А второй? — Наплел какую-то чушь про теорию струн и квантовую физику, объясняя, что это может быть просто одним гигантским совпадением. — С ума сойти, — Сэм с любопытством посмотрел на Хенриксена, а потом показал на папку: — А ты что думаешь? — Между нами? Думаю, что это все один и тот же человек. — Хенриксен откинулся в кресле, невозмутимо встречая взгляд Сэма. — Хотя у меня и нет доказательств этого. Данные систем безопасности, вещественные доказательства, свидетели — все указывает на мертвых служащих. Копы считают, что дела раскрыты и закрыты, они не хотят копать дальше. А все, что есть у меня — это одинаковый способ действия и мое чутье. Он развел руками: — Но если честно, тут только три варианта. Или самое большое в мире совпадение, или гигантский заговор, или это все — работа одного человека. Сэм кивнул, открыл отчет по последнему преступлению и быстро его прочел. Он нахмурился: — А где протокол допроса этого парня? Джона Купера? — Перед медицинским отчетом, но он ничего не даст. Видишь его контактную информацию? Сэм пролистал отчет: — Уайтшорская психиатрическая клиника? — Угу. Они его забрали где-то между попыткой самоубийства и тем, как он начал утверждать, что это кто-то принял его облик. Понятия не имею, насколько он спятил в действительности, но какое-то влияние передозировка таблеток на него точно оказала. — Хенриксен сделал паузу. — Ну так что, по твоему профессиональному мнению, это один парень? Или мне вызывать Малдера и Скалли? — иронично закончил он. Сэм заканчивал чтение отчета, тщательно обдумывая ответ. Исходя из логики, никакого рационального объяснения этим преступлениям не было. Интуитивно же он понимал, что это было то самое дело, с которым он так боялся однажды столкнуться. Но ему нужно было знать точно. — Должен признать, выглядит очень странно. Улики не вписываются в принцип простоты, по крайней мере, пока не будет найдено рациональное объяснение этим странностям. Лично я думаю, что ты прав. Он прикусил губу: — Мне нужно поговорить с выжившим и парой свидетелей — это возможно? Они могут знать больше, чем сами думают. После паузы Хенриксен кивнул: — Я не против. Я готов на все, что может помочь нам поймать этого парня до того, как он снова выйдет на дело. Сэм оглянулся на Моргана, тот пожал плечами: — У нас нет сейчас дел в активной фазе, так что валяй. Если понадобишься, я позвоню. Сэм отстраненно улыбнулся остальным, собрал отчеты и встал. А он-то еще думал, что эта неделя будет скучной. Одетый в голубую униформу медбрат вел Сэма по коридору, ключи звякали в такт его словам: — Мистер Купер — хороший пациент. Принимает лекарства, не причиняет никаких неудобств. Несмотря на его галлюцинации, он поразительно рационален и интеллигентен. Доктор Бакхольтц думает, что передозировка лекарства вызвала галлюцинации и потерю памяти. — В истории болезни мистера Купера раньше отмечались депрессии? Какие-либо проблемы? — Сэм легко подстроился под шаг медбрата. — Нет. В действительности он достаточно адекватен. Думаю, его свалил стресс работы на посту управляющим банка. Они свернули за угол и остановились напротив одной из дверей. — За ним все еще наблюдают как за бывшим самоубийцей, просто на всякий случай. Ждем последнего консилиума неврологов перед тем, как давать ему какие-нибудь антипсихотики, так что сейчас он принимает только антидепрессанты и мягкие успокаивающие на ночь. Он не выказал никакой склонности к насилию, но в любом случае, будьте осторожны. Сэм кивнул, и медбрат открыл дверь: — Привет, Джон, к тебе посетитель. Высокий мужчина с каштановыми волосами и бородкой оглянулся на них, расслаблено лежа на кровати. Увидев Сэма, он сел и вытянул ноги, приветствуя его кивком и легкой улыбкой. Он оценивающе оглядел Сэма, взгляд был острым и ясным: — Привет. Я сомневался, вернутся ли федералы, чтобы поговорить со мной. Сэм кивнул медбрату, и тот вышел, с щелчком закрыв за собой дверь. Он повернулся к Джону: — Как вы узнали, что я федерал? Он оставил свой значок и пистолет, даже ручку, прежде чем его проводили в эту часть больницы. Джон показал на ботинки Сэма: — Только федералы, военные и банкиры добиваются такого блеска обуви. Ваши волосы слишком длинные для военного, костюм слишком дешев для банкира, и только у федералов есть причины со мной разговаривать. Сэм удивленно улыбнулся: — Впечатляет. Джон закатил глаза: — Я руководил банком. Моей работой было замечать детали и расшифровывать их правильно. Так чем я могу вам помочь, агент…? — Специальный агент Сэм Винчестер, ФБР, — Сэм протянул ему руку, рукопожатие Джона было крепким. — Я хотел бы поговорить с вами о произошедшем в банке. Джон тяжело вздохнул, на мгновение опуская голову: — Знаете, неважно, что я скажу. Они все считают меня сумасшедшим. — У меня нет предрассудков, — заметил Сэм. — Я прочитал ваши первичные показания, и меня заинтересовала пара деталей. — Могу поклясться, что заинтересовала, — пробормотал Джон. Он молчал несколько секунд, а затем бросил на Сэма острый взгляд: — Вы пришли сюда, чтобы определить, насколько я спятил, или вы действительно собираетесь выслушать то, что я могу рассказать? Сэм достал диктофон из внутреннего кармана: — Я хочу услышать ваш взгляд на произошедшее, мистер Купер. Здесь есть ряд деталей, не имеющих смысла. — Я согласен, — Джон кивнул на диктофон, и Сэм нажал кнопку записи: — Мистер Купер, вы работали в «Секьюрити Нэшнл Банк» в Восточном Чикаго, верно? — Да. Я проработал там почти четырнадцать лет, шесть из них в роли управляющего. — Вы можете описать, что произошло ночью четвертого августа этого года? — Нет, — саркастично улыбнулся ему Джон. — Не могу. Сэм нахмурился: — Почему? — Потому что в действительности четвертого августа я был в коме из-за насильственного введения слишком большой дозы хальциона. Джон оценивающе подождал реакции Сэма на свои слова, но Сэм смотрел на него открыто и внимательно. Джон кивнул и продолжил: — Для меня история началась третьего августа. Он вздохнул и откинулся назад. — Третье августа, это был вторник. Я задержался в банке, надо было закончить отчеты по двум крупным ссудам до утра, и все уже разошлись по домам. Я ушел в четверть одиннадцатого, предупредив об этом Дона, дежурившего охранника. Приехал домой, оставил машину в гараже, вошел в дом и включил сигнализацию. Налил себе выпить, когда услышал шум наверху. Пошел проверить. Вот тогда я нашел парня в своем шкафу. — Что произошло? — У него была клюшка для гольфа, номер семь, стальная, он ударил меня ей по голове, — Джон опустил голову, отбрасывая прядь волос, чтобы показать Сэму небольшой рваный шрам на темени. — Когда я очнулся, было раннее утро. Я был связан, и он… оно… — он споткнулся, на его лице отражалась неуверенность, — я не знаю. Сэм ободряюще смотрел на него: — Что произошло, мистер Купер? Джон встряхнул головой: — Я… слушайте, это причина того, что меня здесь заперли, ясно? Потому что я думал, что я видел кое-что невозможное, и, ну… — Теперь все думают, что вы спятили? — продолжил Сэм, и Джон жестко кивнул. — Мистер Купер… Джон, — Сэм наклонился вперед, глядя ему прямо в глаза: — Что бы там ни было, вы можете рассказать мне. Я обещаю, я не стану думать, что вы безумны. Джон изучал его несколько мгновений, а потом вздохнул, уступая: — Я видел, что парень… линяет. Как змея. Его кожа слезала лохмотьями, он снимал их, это была… слизь или что-то похожее. Запах… Он сглотнул, его взгляд стал отстраненным и напуганным. — Он снял свое лицо целиком и смыл его в унитаз. И его кости… это было самое отвратительное, что я в жизни видел! Сэм попытался не выдать собственного дурного предчувствия: — Что произошло потом? — Когда все закончилось, — поморщился Джон, — оно отрастило новую кожу. Действительно быстро, выглядело это так, как Чиая-пет [3] в ускоренной съемке. И после этого оно выглядело как я. Надело мою одежду, сделало все, что делаю я по утрам, когда иду на работу, это выглядело так, словно это чертово тело помнило. А потом оно заметило, что я очнулся. [3] Чиая-пет — керамические фигурки, в которых находятся семена чиаи. Если полить фигурку, семена начинают расти, имитируя шерсть или волосы: wiki/Chia_Pet. Джон прикрыл глаза, морщась: — У меня бывали приступы бессонницы, поэтому врач выписал мне хальцион. Он… оно, достало мои таблетки из ящика, высыпало всю упаковку в стакан апельсинового сока и заставило меня его выпить. Он безнадежно смотрел на Сэма: — Я пытался не пить. Но оно держало меня, зажало мне нос. Я выплюнул часть, но проглотил достаточно, чтобы меня вырубило. Он тряхнул головой: — Следующее, что я помню — очнулся неделю спустя в госпитале в кислородной маске, и меня ждали копы, чтобы предъявить обвинения в грабеже и нападении. Он со вздохом сел и вызывающе взглянул на Сэма: — Безумная история, верно? Думаете, я галлюцинировал? Сэм смотрел на него долгим взглядом, лихорадочно размышляя. Это было именно тем делом, которого он опасался последние два года и которое, как он безнадежно надеялся, к нему никогда не попадет. Как, черт побери, он будет это объяснять? Мужчина говорил правду и, нравилось это ему это или нет, безумным не был совершенно. Но правда была с двойным дном, потому что проще было поверить в одного спятившего человека, чем в преступника, который был сверхъестественной тварью. К несчастью, он не мог помочь Джону Куперу ничем, что бы его самого не заперли по соседству. Может быть, было несколько жестоким давать надежду, но Сэм чувствовал себя обязанным отплатить откровенностью за откровенность. — Нет, сэр. Нет, вы не галлюцинировали. Сэм читал протоколы допроса свидетелей, когда зазвонил телефон. Взглянув на дисплей, он улыбнулся, увидев высветившийся номер Дэб: — Привет, красавица. — Не начинай, Сэм, — предупреждающе ответила Дэб, но тепло ее голоса смягчало слова. — Занят? — Да нет. У тебя есть что-нибудь для меня? — Ага. Сэм подождал секунду, но она не уточнила, и он, закатив глаза, спросил: — Что у тебя, Дэб? — Все видеозаписи, которые ты запрашивал, загруженные и готовые к просмотру, — тут же ответила она. Сэм поднялся мгновенно, убирая записи в папки и забирая их с собой: — Отлично! Я сейчас спущусь. — Захвати попкорн, — распорядилась Дэб и повесила трубку. Взглянув на Моргана — тот слышал их разговор и кивнул ему — Сэм заторопился к лестнице. Компьютерное логово Дэб располагалось на минус втором этаже, и ему пришлось пройти три проверки перед тем, как оказаться перед его дверью. Постучав их условленным стуком, он вошел с закрытыми глазами: — Дэб, ты одета? — Разве я когда-нибудь была? — вернула она ему насмешку. — Закрывай дверь и тащи свою задницу сюда. — Да, мэм, — поддразнил он ее, захлопнув за собой дверь и идя к видеомониторам, перед которыми сидела Дэб. На каждом замерла зернистая картинка с временными метками в углу изображения. Дэб развернулась в кресле, улыбаясь ему, ее серые глаза искрились за стеклами очков: — Ты долго. Сэм не смог удержаться, чтобы не улыбнуться в ответ; удержаться он не мог никогда. У нее была заразительная улыбка, всегда поднимавшая ему настроение. Может быть, из-за того, что с ее ростом, пять футов и дюйм, с тонкими кудрявыми волосами и изящными чертами лица, она выглядела младше своих лет, — Дэб была слишком привлекательной, чтобы перед ней можно было устоять. Но точно так же, как и у котенка, эта привлекательность шла в комплекте с коготками. — Я не виноват в том, что они держат тебя под шестью уровнями безопасности. Охранник даже попкорн забрал, — Сэм театрально вздохнул, фыркнув, когда она ткнула его локтем. — Лжец, — заявила она. — Вот теперь я вижу, почему ты ни с кем не встречаешься. Ты ужасный лжец. — А это как-то связано? — спросил разочарованно Сэм. Дэб одарила его насмешливо-жалеющим взглядом: — Иногда женщины нуждаются в том, чтобы им лгали. Мы знаем, что нам лгут, но мы ценим то, что ты притворяешься, что не лжешь. Сэм тряхнул головой: — А я еще думал, что женщины ценят честность, — стоило ему сказать это, как он прикусил щеку изнутри, заглушая боль воспоминаний, которую разбудили эти слова. Дэб вопросительно подняла бровь, но он ответил ей ничего не выражающим взглядом, и она вернулась к мониторам: — Ладно, к делу. Агент Хенриксен передал шесть записей: четыре банка, два ювелирных магазина. Как хочешь их смотреть? В хронологическом порядке? — Да, — Сэм подтащил кресло и сел рядом с Дэб, листая записи, пока не нашел нужную: — Ладно, первым был «Фест Нэшнл Банк» в Коламбусе, ограблен пятнадцатого марта Тэйлором Расселом. Дэб кивнула и нажала две кнопки. Экраны мигнули, и пошла запись с нескольких камер банка, направленных в основном на кассиров и хранилище. Они смотрели молча, как банк закрылся, служащие сняли кассу, все закрыли и ушли, а охранники начали обход. Судя по метке, на записи было около девяти вечера, когда Сэм заметил движение в углу одного из экранов. — Стоп, вот здесь. Дэб остановила изображение, приблизила его, а затем запустила воспроизведение на низкой скорости. Человек, выглядящий как Тэйлор Рассел, остановился напротив хранилища и спустя несколько минут открыл тяжелую бронированную дверь. Дэб фыркнула: — Только подумать. Если бы тот идиот заметил, что дверь приоткрыта, все бы закончилось уже тогда. Сэм нахмурился, глядя, как охранник проходит мимо хранилища, глядя по сторонам явно для формальности. — Это просто небрежность, — с досадой сказал он. — Глупость охранника. Охранник вышел через центральный вход, и двумя минутами позже появился Рассел, неся на спине две большие сумки. Он закрыл и запер за собой хранилище, а потом быстро пошел обратно. Дэб следила за ним, переключаясь с камеры на камеры, и они увидели, как он уходит назад и снова включает сигнализацию. Сэм нахмурился: — Подожди, — он наклонился вперед, пытаясь рассмотреть получше: — Дэб, можно? — он протянул руку к пульту. — Лезешь к моему оборудованию? — она лукаво посмотрела на него: — Только учти: сломаешь — будешь покупать на свои. Он терпеливо взглянул на нее, пока шла перемотка нескольких секунд, и запустил запись снова, в замедленном воспроизведении: — Здесь, смотри, — на экране Рассел замер и оглядел коридор, словно прислушиваясь, и в этот момент он посмотрел прямо в камеру. Его глаза блеснули белым. — Что это? — Ух ты, — Дэб потянулась к пульту и запустила запись покадрово. Все повторилось, белая матовая вспышка закрыла зрачки. — Это может быть засветка… Но вообще непохоже. Сэм смотрел на картинку, его сердце учащенно билось. Любой другой, скорее всего, пропустил бы это. К несчастью, Сэм любым другим не был. Он уже видел это раньше. Дэб напряглась, когда они увидели то же самое на второй записи, на третьей она была уверена, что это что-то странное. — Ладно, не может быть, что бы это был засветка, — заявила она, указывая на экраны с выведенной на них аномалией. — Это невозможно. — А вообще, что это такое засветка? — спросил Сэм. — Грубо говоря, это свет, отражающийся от линзы внутри камеры, — объяснила Дэб, хмурясь и разглядывая увеличенные изображения. Она двумя кликами поменяла контрастность на одном из экранов, с изображением кассира «Спрингфилд Нэшнл Банка», опустошавшего кассу. Засветка осталась. — Но обычно нужен очень сильный источник света, чтобы дать настолько яркое искажение. Солнце, например. Она переключилось на видео из «Монро Джеллерс» и приблизила старшего продавца, опустошавшего витрины; на его футболке были отчетливо видны брызги крови охранника. Она покадрово прогнала увеличенное изображение за минуту. — Засветка обычно возникает из-за неправильного заднего освещения, например, при пейзажной съемке, в результате на пленке появляются помутнения, полосы или геометрические фигуры. А вот то, что здесь, не может быть засветкой. — Почему? — Сэм наклонился вперед, изучая картинку и запоминая детали. — Недостаточно сильный источник света? — И это тоже. Нет ни одного источника света, направленного на пространство рядом с камерой, не говоря уже о достаточном, чтобы создать засветку. — Дэб постучала ему по голове: — Но есть еще кое-что. Подумай о том, что я только что сказала. Сэм повторил про себя ее последние комментарии, пересматривая запись. На экране продавец наклонился, озираясь, а потом поднял глаза, все еще отсвечивающие белым: — А. Засветка не перекрыла бы только глаза. — Именно, — удовлетворенно улыбнулась ему Дэб. — Камера стационарна. Если бы это действительно была засветка, она закрыла бы всю его голову, либо оставалась бы на месте, когда он голову поворачивал. Но одинаковая аномалия только на изображении глаз под разными углами? Я понятия не имею, что это, но это не засветка. Позже, укрывшись в своей маленькой безопасной квартирке в Джорджтауне [4], Сэм разложил записи на кухонном столе и открыл себе пиво, глядя на сделанные для него Дэб распечатки. Шесть разных систем безопасности, шесть разных камер с разным освещением, углами поворота и разрешением, шесть разных не связанных между собой служащих — и все с отсвечивающим белым глазами. [4] пригород Вашингтона. Дэб забрала записи, чтобы сделать еще пару проверок, убедиться, что они ничего не упустили, и посмотреть, не удастся ли найти причину засветки. Сэм знал, что с записями было все в порядке. То, что было не в порядке, было на записях. Несмотря ни на что, Сэм не смог справиться с любопытством и неохотно запустил поисковик на ноутбуке. Через минуту у него были описания и характеристики самых разных существ, меняющих облик. Он быстро исключил дьявольских близнецов, оборотничков, доппельгангеров и вардогеров. Преступником, вероятнее всего, был перевертыш, какой именно, Сэм не знал. Но они были антропоморфны и они могли убивать. Вздохнув, Сэм взял бутылку и прижался к ней лбом, пытаясь не вспоминать последний раз, когда он такое видел. Сент-Луис пятилетней давности был одним из худших воспоминаний в его жизни. Это был март, великолепный солнечный весенний день в Калифорнии. Джессика приняла его кольцо, он только что узнал о том, что его приняли в юридическую школу на стипендию, и Сэм ощущал себя властелином мира. Весенние каникулы в университете только начались, и они ехали повидать семью Джесс перед тем, как встретиться с друзьями в Санта-Крус. Они остановились заправиться, когда Сэм получил на телефон письмо от Ребекки Уоррен. Узнав, что Зак был арестован по обвинению в убийстве своей девушки, Джесс встретилась с ним взглядом, кивнула и сказала, что позвонит и извинится перед родителями. Быстро поменяв планы, они вылетели в Сент-Луис. Понятно, что Ребекка была расстроена, но она была рада видеть их обоих, надеясь, что хоть кто-нибудь сможет помочь Заку. Сэм насторожился, когда она упомянула о том, что Зак мог совершить это, только если находился в двух местах одновременно. После недолгих уговоров она признала, что у нее были записи камер видеонаблюдения, и дала им просмотреть их. Это был первый раз, когда он увидел засветку глаз. Один человек в двух местах, с такими глазами… Сэм знал, это было что-то сверхъестественное, какая-то тварь. Темный двойник или доппельгангер, что-то, что принимало чужой облик, чтобы охотиться на других. Но Заку не помогло бы, если бы Сэм заявил, что убийство совершил паранормальный злобный близнец. Ему нужно было найти это существо. Он потянулся было к телефону, позвонить отцу, позвонить Дину… но он подавил этот порыв. Отец не ответил бы, и Дин — ну, учитывая то, как они расстались в последний раз, он сомневался в том, что Дин захочет его увидеть. Это было бы наихудшим из возможных видов лицемерия — отказать Дину помочь искать отца, а затем ждать, что Дин придет спасать его друзей. На следующий день Сэм прочел в газетах о том, что мужчина избил свою жену до полусмерти, но заявил, что это сделал кто-то другой, кто был в доме. Его первым желанием было идти и расследовать, поговорить с соседями, полицией, женщиной. Но он больше не был охотником. Он был Сэмом Винчестером, помолвленным студентом-юристом, который не имел ничего общего со сверхъестественным. И вместо этого он вместе с Джесс и Ребеккой навестил Зака, поговорил с адвокатами, потом они выбрались пообедать. Сэму и в голову не пришло бы, как плохо все обернется через два дня. Они с Джесс сидели на диване с Ребеккой, смотрели новости, когда вышел экстренный выпуск. В квартале было совершено еще одно нападение. Преступник убежал, но девушка осталась жива и смогла дать полиции описание. Сэм помнил ступор, в котором он смотрел на экран, белый шум в ушах почти заглушил изумленный голос Джессики: — Подожди, а это не Дин? Твой брат? — Не может быть, — ответил Сэм. Этого не могло быть. Дин не стал бы нападать на невинных людей. Это должна была быть тварь… Но почему она была так похожа на Дина? Дин был в городе, охотился на нее? Знал ли он, что Сэм здесь? Сэму отчаянно захотелось послушать полицейскую волну, узнать, что происходит, как продвигается облава, какие улики есть у полиции. В новостях не было подробностей, и Сэм был зол из-за ощущения того, насколько собственная нормальность ограничивала его доступ к закрытой информации тогда, когда она была ему так нужна. Джесс пыталась вызвать его на разговор, поговорить о том, насколько вероятно было то, что в новостях был Дин, но Сэм наорал на нее. Он не мог говорить об этом, не в тот момент. Следующим утром Ребекке позвонили адвокаты, сказали, что при расследовании выяснились новые обстоятельства, и дело медленно начало проясняться. Преступника загнали до его логова в канализации, где копы нашли его мертвым с двумя пулевыми ранениями в груди. Там же они нашли окровавленную одежду, фотографии и личные вещи жертв, собранные в качестве трофеев; это привело полицию к выводу о том, что неизвестный был серийным убийцей. Поскольку там же они нашли одежду Зака со следами крови Эмили и орудие убийства, полиция пересмотрела его показания. Учтя вещественные доказательства, они сочли, что видеозапись была подделана, а Зак был невиновен. Его освободили позже в тот же день. Сэм поехал с Ребеккой, чтобы забрать Зака из участка, а Джесс осталась, чтобы организовать маленький обед в честь его возвращения. Зак вышел из камеры с тенями под глазами, выглядел он изнуренным. Ребекка крепко обняла его, а потом попыталась увести к машине. Зак остановился на полпути к двери: — Подожди. Он смотрел на Сэма, его взгляд был полон горечи и гнева: — Я хочу увидеть его. Того, кто убил Эмили. Я должен увидеть его. — Зак, не думаю, что это такая уж хорошая… — Хорошо, — прервал Сэм Ребекку, ободряюще положив руку на плечо Зака. — Я пойду с тобой. — Сэм! — Ребекка потрясенно взглянула на него. — Послушай, тот человек убил его девушку. Дай ему пережить случившееся. Она скрестила руки на груди: — Это из-за того, о чем говорила Джесс? Это был запрещенный прием, и, чтобы сдержаться, он прикрыл глаза и сделал глубокий вдох: — Бекки, пожалуйста… Она тряхнула головой, но уступила: — Ладно. Узнаю, где тело. Офис коронера был в следующем здании, и сочувствующий офицер проводил их вниз в морг. Патологоанатом поднял бровь, услышав просьбу, но открыл один из холодильников справа и выдвинул каталку. Зак коротко кивнул, и патологоанатом откинул простынь. Сэм замер, стараясь не упасть, в груди перехватило дыхание. Это был Дин. Взъерошенные волосы, четкие черты лица, старый шрам на плече, оставленный черным псом… В его груди зияли два пулевых ранения. Нет. Этого не могло быть. Это не мог быть Дин. Это должна была быть тварь, перевертыш, потому что не могло быть так, что бы это был Дин. Словно издалека он услышал, как Зак спросил: — Вы знаете, кто он? Патологоанатом пожал плечами: — Нет. Нет документов, по отпечаткам пальцев нет совпадений. Сомневаюсь, что анализ ДНК что-то даст. Просто какой-то псих-гастролер. — Его застрелила полиция? — спросил Зак, глядя на тело с каменным выражением лица. Патологоанатом покачал головой: — Его кто-то застрелил, но не полиция. Сэм недоверчиво взглянул на него: — Откуда вы знаете? — Потому что он был мертв к тому моменту, как его обнаружили, — ответил тот, оглянулся и добавил шепотом: — А еще полицейские сказали, что они подстрелили кого-то еще в канализации. Ранили, но он смог уйти. Сэм ничем не выдал своих чувств, когда он посмотрел на тело в последний раз и отвернулся, не желая больше видеть тварь с лицом его брата. Это не мог быть Дин. Он вышел из морга не оглядываясь. Ночью он пытался дозвониться до Дина, удостовериться, что тот в порядке. Но дозвониться он не смог. Сэм никогда больше не слышал ничего о Дине. С ясностью, которую давало ему знание будущего, Сэм видел, что это стало для него поворотным моментом. Адвокаты не смогли ничем помочь Заку, если не считать предложенной судебной сделки, по которой тот сел бы на большую часть своей жизни. Сэм думал об этом весь перелет до Пало-Альто, игнорируя тревогу Джесс, постепенно сменявшуюся раздражением. Изначально он хотел стать адвокатом потому, что это было полной противоположностью тому, чем был Джон; действовать открыто, честно, по закону, которому они сами подчинялись тоже. У адвокатов были полномочия и способы действовать легально для того, чтобы менять жизнь к лучшему. Это было все, чем Сэм хотел быть, и он доказал себе, что он был в этом хорош. И в то же время Сент-Луис напомнил ему, как он любит расследовать. Исследовать, опрашивать, искать кусочки головоломки и складывать их вместе. Он любил разбираться в том, как все устроено, как думают и действуют люди, что ими движет и что их вдохновляет. Он хотел знать и хотел использовать это знание для того, чтобы помогать людям. Это была одна из тех вещей, которая всегда не нравилась ему в охоте. Они приезжали в разгар трагедии, убивали монстра и уезжали. Они редко делали что-то для тех, кто остался, тех, кто оплакивал утрату и чьи жизни были разрушены. Многие из тех людей так никогда и не узнают, что произошло с ними и почему. Зароненные в нем в Сент-Луисе семена взошли несколькими дополнительными курсами, а позже и сменой карьеры. К несчастью, они же стали началом конца их отношений с Джесс. Она поддерживала его в колледже и первый год обучения в юридической школе, она была готова принять его многочасовые работу и учебу. Но она не могла мириться с его продолжавшимся молчанием обо всем, что касалось его семьи и его прошлого, особенно с приближением назначенной даты свадьбы. Спустя год после Сент-Луиса она села рядом с ним и спросила его о Дине, о том, тело ли его брата было в морге. Когда Сэм ответил, что нет, и отказался объяснить, почему он так решил, между ними произошла самая крупная их ссора. Она напомнила ему все те разы, когда он лгал ей, и она знала об этом. Хуже всего было то, что она была права. Он был скрытным во всем, что касалось его семьи, и не мог привести ей ни одной уважительной причины для этого. Она кричала на него, говорила, что он не доверял ей, что кольцо на ее руке было ложью, потому что он не рассказывал ей даже о своей семье. Когда он сказал, что он не может рассказать ей ничего, потому что она не поймет, Джесс только грустно кивнула: — Верно. Я не понимаю. Она сняла кольцо и отдала его Сэму: — Верни мне его, когда действительно решишь мне доверять. И она ушла. Пять месяцев спустя Сэм заложил кольцо. С тех пор он никогда больше не завязывал серьезных отношений. Конечно, отчасти это было из-за того, что переход из адвокатской практики в правоохранительные органы оставлял ему не слишком много свободного времени. Адвокатура означала огромные объемы бумажной работы, рутины, разочарований; здесь было то же самое, но, по крайней мере, здесь он был к этому уже готов. Он знал, что не хочет быть офицером полиции, с их ограниченными полномочиями и юрисдикцией, не после того, как семья научила его образу мыслей и способу действий другой стороны. Он хотел чего-то большего, чего-то лучшего. Так все закончилось ФБР, обучением на профайлера и полевого агента. Сэм оглядывал свою квартиру, чувствуя потребность смотреть куда угодно, только не на распечатки камер наблюдения до тех пор, пока он не успокоится. Любому стоящему профайлеру хватило бы одного взгляда по сторонам, чтобы сказать, что хозяин — холостяк, у которого почти нет свободного времени. Это было видно по некоторым характерным особенностям жилища, по практичной утилитарной мебели с тонким слоем пыли и по книжным шкафам, забитым учебниками, журналами, книгами, в которых разве что пара полок была отведена под беллетристику. Иногда он задумывался о том, что если бы… если бы он уехал с Дином той ночью? Если бы он рассказал Джесс правду? Что, если бы он продолжил юридическую практику и стал адвокатом? Какой тогда была бы его жизнь? Сэм поморщился и отпил пиво. В такие дни он ненавидел возвращаться в пустую квартиру. Встряхнувшись, он включил кофеварку. Барахтанье в ностальгии не могло помочь, особенно когда у него была работа. Ему нужно было придумать, как загнать сверхъестественную тварь средствами ФБР, не дав никому понять, что она сверхъестественная, и не дав вскрыть собственное прикрытие. Неправильные вопросы привлекли бы слишком много внимания. Он снова посмотрел на телефон. Он знал, что за информацией может позвонить кому-нибудь, Бобби или пастору Джиму. Скорее всего, они были бы рады услышать его, и у них наверняка нашелся бы совет, как ему разобраться с этим делом. Но — нет. Звонить он не станет. Он отказывался возвращаться в тот мир. Сэму слишком нравилась его жизнь, чтобы рисковать ей из-за одного чертова дела. Он отпил кофе и, чувствуя прилив сил, вернулся к работе.