***
Где-то в середине ноября Тонкс и Люпин решили навестить Артура и Молли, они не виделись с ними с самой свадьбы Билла и Флер. Они решили разделиться, потому что Люпин сначала хотел зайти к Кингсли, от которого уже больше недели не было никаких вестей, а Тонкс сразу направилась в Нору. Ей пришлось аппарировать в колючие заросли за забором на заднем дворе, чтобы не попасться на глаза людям из министерства, которые по-прежнему наблюдали за домом. Воздух был холодным и влажным, под ногами хлюпала вода, когда она под покровом темноты осторожно пробиралась к черному ходу. Молли была рада ее видеть, хотя, конечно, как всегда она была очень встревожена. — У вас все в порядке? — тут же спросила она, когда открыла дверь, удостоверившись в ее личности. — Да, все отлично, — Тонкс прошмыгнула в дом, но не успела сделать и пары шагов, как споткнулась о корзину с чистым бельем, которую Молли поспешно отставила в сторону, когда открывала ей дверь. Тонкс приземлилась на четвереньки, опрокинув при этом корзину, все белье рассыпалось по полу, и она принялась тут же собирать рубашки и футболки обратно. — Ох, прости, Молли, прости, — приговаривала она. Сверху на кучу белья она пристроила часы, которые Молли еще с прошлого года постоянно носила с собой, и все стрелки как обычно указывали на «Смертельную опасность». — Все нормально, — ответила Молли с усталым вздохом, подняла корзину и понесла ее в одну из комнат. Тонкс тем временем прошла прямиком на кухню. Тут было как всегда тепло и невероятно уютно. Она приблизилась к разожжённому камину и вытянула руки к огню. За те пару минут что она добиралась до двери Норы она успела продрогнуть насквозь, так как оделась совершенно не по погоде. Она в последнее время так редко покидала свою квартиру, что не замечала, как менялась погода за окном и столбик термометра неуклонно полз вниз. Тонкс передернула тонкими плечами и встряхнула волосами, которые сегодня были ярко-рыжего цвета, длиной до плеч. На кухню вошла Молли, неся под мышкой свои часы. Она пристроила их на полке так, чтобы они все время были в поле ее зрения. — Как насчет чая? — О, с удовольствием! — Тонкс выдвинула стул, опрокинув при этом соседний, неловко подняла его и уселась за стол. Молли взмахнула палочкой, и тяжелый чайник с грохотом опустился на плиту, еще один взмах палочкой, и под ним запылал огонь. — А где Ремус? — спросила она, садясь на стул на против нее. — Он хотел повидать Кингсли, от него давно ничего не было слышно, он подойдет сюда чуть позже. — Артур тоже хотел сегодня зайти к Кингсли, он говорит, что уже давно не видел его на работе в министерстве. Надеюсь, они ничего там не задумали вместе, — вздохнула она. Молли заметно изменилась за последние месяцы — похудела, стала бледнее и более встревоженной. Она то и дело переводила взгляд на свои волшебные часы, но стрелки на них не двигались. — Молли, ну что ты, — Тонкс накрыла ее руку своей, — конечно, они ничего не могли задумать, они не в том положении, чтобы геройствовать. Они просто убедятся, что с Кингсли все в порядке и вернутся. Хоть бы и правда с ним ничего не случилось, это на него не похоже пропадать и не давать о себе знать столько дней, — задумчиво добавила она. Они с Молли на несколько минут замолчали, глядя на пляшущие языки пламени в камине, чайник запыхтел, из его носика повалил пар. Молли тут же встрепенулась, взяла палочку и принялась заваривать чай. — Ну как у вас с Ремусом дела? Как малыш? — она быстро перевела разговор на другую тему. — О, у нас лучше не бывает. Я даже и не представляла, что можно найти себе столько дел, когда целыми днями сидишь дома. У меня даже получилось освоить пару домашних заклинаний, пусть они не всегда получаются, но все же…, а малыш, — Тонкс пожала плечами и положила руку на свой по-прежнему плоский живот, — думаю растет, хотя с уверенностью сказать не могу. Пока он себя никак не проявляет. — Не волнуйся, все еще придет, — с печальной улыбкой сказала Молли и поставила перед ней чашку дымящегося чая. Краем глаза Тонкс заметила, как стрелка Артура плавно переместилась на «В пути», затем так же плавно вернулась на «Смертельную опасность». И в этот момент в дверь постучали. Молли тут же поспешила открывать, из-за тяжелой двери послышался усталый голос Артура. Начался обычный обмен вопросами и ответами. Они проворачивали это каждый раз, как мистер Уизли возвращался домой, правда, время от времени вопросы и ответы на них менялись. Тонкс обхватила горячую чашку руками и вдохнула ароматный запах трав. Молли добавила в чай мяту. В следующее мгновение дверь открылась и вошел Артур, уставший, помятый, в запыленной мантии и в криво сидящих очках. — У меня плохие новости… — с порога начал он, когда заметил сидящую за столом Тонкс. — Тонкс! — воскликнул он, — хорошо, что ты здесь. А где Ремус? — А разве ты его не видел? — тут же спросила Молли. — Нет, а должен был? — Он просто тоже собирался навестить Кингсли, — объяснила Тонкс, — наверное, вы с ним разминулись. — Кингсли, как раз о нем я и собирался рассказать, — сказал Артур, скинул мантию и сел за стол напротив Тонкс. — С ним что-то случилось? — в один голос спросили Молли и Тонкс. — Я не знаю, я пришел к нему, но дома у него никого не было, и должно быть очень давно. И все защитные заклинания разрушены, и кто-то перевернул там все вверх дном! — О, нет, — прошептала Тонкс и прикрыла глаза рукой. — Но он ведь жив? Ведь так? Если бы его убили, то над его домом была бы темная метка? — Молли переводила взгляд со своего мужа на Тонкс и обратно, ища в их лицах подтверждение своих слов. — Будем надеяться, что это так, — тихо проговорил Артур. Несколько минут они сидели молча, не зная, что можно еще сказать. Чай больше не хотелось, аппетит давно пропал. Молли тоже не суетилась, как обычно, стараясь накормить мужа, а просто сидела рядом с ним, глядя перед собой, с бледным лицом и встревоженным взглядом. Тонкс знала, что сейчас она думает о своих детях, боится, что завтра кто-нибудь из них может повторить судьбу Кингсли. — Но я все-таки надеюсь, что он жив. Если бы пожиратели убили его, то они бы постарались сделать так, чтобы общественность об этом узнала. Он ведь очень сильный аврор и сторонник Дамблдора, — сказал Артур и снова замолчал. Тонкс не знала, сколько они так просидели, когда в дверь снова тихо постучали. Молли словно очнулась, быстро встала и пошла к двери. — Кто там? — Это я, Ремус Люпин, оборотень, женат на Нимфадоре Тонкс, у нас скоро будет ребенок. — Заходи, Ремус. Он зашел и быстро осмотрел взглядом всех присутствующих. — У меня плохие новости… — Кингсли? — перебил его Артур, — мы уже знаем, я тоже был у него, там все вверх дном, а от него ни следа. Мы боимся самого худшего. Люпин внимательно посмотрел на него, быстро о чем-то соображая. — Ну тогда, — продолжил он после небольшой паузы, у меня одна хорошая новость, а другая плохая. Я видел Кингсли, с ним все в порядке. — Но как? Где ты его нашел? — изумился Артур. — Он прислал мне патронус, когда я был в его доме. Я тогда жутко испугался, увидев весь этот погром. Но патронус сказал мне, что с ним все в порядке и где я его найду. Мы с ним встретились в лесу. Он рассказал, что теперь на имя Сами-Знаете-Кого вновь наложено табу, он произнес его и на него тут же напали пожиратели, ему с трудом удалось отбиться и теперь он в бегах. Люпин прошел к столу и сел рядом с Тонкс. — Слава богу, он жив, — вздохнула с облегчением Молли и тоже опустилась на стул, — это самое главное. — Да, — кивнул Люпин, — но теперь нужно быть осторожнее, и нужно оповестить всех, что имя Сами-Знаете-Кого вновь нельзя называть. — А плохая новость? — Тонкс сжала его руку, привлекая к себе его внимание. — Что? — Ты сказал, что у тебя одна хорошая новость, а другая плохая. — Я был у твоих родителей. — Но… — Они живы, — перебил ее Люпин, — но твой отец ушел. — Как ушел? Куда? — Я не знаю, когда я зашел к ним, то его уже не было. Твоя мать мне рассказала, что он решил отправиться в бега. Он узнал, что за ним со дня на день могли прийти, поэтому он решил, что так будет лучше. Твоя мать чистокровная, поэтому она более или менее в безопасности. Она держится хорошо, расстроена конечно и взволнована, но в порядке. Из глаз Тонкс неожиданно для нее самой потекли слезы. Обычно ее не так просто было довести до слез, но в последнее время все изменилась. Мама говорила, что так на нее влияет беременность. — Ты знаешь, у меня такое странное чувство, что я его больше никогда не увижу. — Ну что ты, не говори глупости, — Люпин прижал ее к себе и начал нежно гладить по волосам, — когда все закончится он вернется домой и все будет, как раньше. Миссис и мистер Уизли обменялись взглядами, встали из-за стола и принялись молча разогревать ужин, время от времени взмахивая палочками и позвякивая посудой. Люпин продолжал гладить ее, шепча ей на ухо слова утешения. А Тонкс прижалась мокрой щекой к его плечу и зажмурила глаза. Ей казалось, что она знала, с того самого момента, как Волан-де-Морт захватил министерство, что когда-нибудь ее папа все равно уйдет, и она ничего не сможет с этим поделать. У отца просто не было другого выбора. Она была уверена, что ее мать готова была пойти вместе с ним, но он ее с собой не взял. Он слишком любил ее, чтобы подвергать хоть какой-либо опасности. И она подозревала, что мама осталась из-за нее, а вернее из-за ее беременности, чтобы быть рядом, если вдруг ей понадобится помощь. Вдруг Тонкс почувствовала что-то внизу своего живота, это было очень необычное, неповторимое и ни с чем не сравнимое ощущение, словно легкое перышко шевелилось и перекатывалось. Тонкс замерла и даже задержала дыхание. — Ремус, — еле слышно прошептала она и медленно приложила руку к своему животу. — Что? Что случилось? — возможно, он понял по ее интонации, что что-то не так, потому что он тут же отстранился и заглянул ей в лицо. — Ремус, — она подняла на него взгляд, — он пошевелился. Ребенок пошевелился. На его лице медленно расцвела широкая улыбка. — Точно? Ты в этом уверена? — Ну, конечно, дурачок, я почувствовала это. — Где? — Вот здесь, — она взяла его руку, приложила к своему животу и накрыла своей. — Я ничего не чувствую, — сказал Люпин. — Должно быть, он еще слишком маленький. Она подняла сияющий взгляд на Молли и Артуром. Они смотрели на них не в силах сдержать улыбок. — Я же говорила, что все придет. Уж я-то в этом разбираюсь.***
С того дня, как ушел отец, Тонкс и Люпин старались навещать Андромеду при первой же возможности, но к сожалению, им все равно это удавалось не часто. Но когда они к ней приходили, она выглядела вполне неплохо. Она похудела, совсем немного, и стала выглядеть бледнее, но это все от того, что, как и Тонкс она не часто покидала дом. А в остальном все было хорошо. Она отвергала любую помощь и говорила, что ни в чем не нуждается. На все предложения Тонкс и Люпина переехать к ней отвечала, что в этом нет никакой необходимости. Но когда речь заходила о ее отце, то у нее каждый раз вырывался тяжелый вздох. Несмотря на все кажущееся равнодушие мамы, Тонкс знала, как сильно она переживает за отца. Просто Андромеда всегда очень хорошо умела сохранять самообладание и привыкла все держать под контролем. И она не хотела лишний раз волновать свою беременную дочь. — Мама постоянно делает вид, что у нее все хорошо, но я же вижу, как она переживает, — возмущалась Тонкс, сидя за небольшим кухонным столом у них в квартире. Напротив нее сидела Флер с чашкой чая в руках, Билл и Люпин что-то тихо обсуждали, сидя на диване, время от времени постукивали палочкой по старомодному радио, откуда доносилось тихое шипение, голоса или отрывки из магловских песен. Они не видели их около месяца, и уже начали волноваться, что с ними что-то случилось. И когда сегодня вечером они вдруг неожиданно постучали в их дверь, Тонкс и Люпин были очень рады. — Возможно, она поделилась бы с тобой своими чувствами, не будь ты бе’геменна, — ответила Флер, — твое особое положение делает и отношение к тебе особым. — Меня не нужно жалеть или беречь. — Это ты так считаешь, а она считает по-д’гугому, она же мать. Ты сама скоро станешь мате’гью, тогда ее и поймешь. Тонкс устало вздохнула и откинулась на стуле, положив руку на свой округлившийся живот, который с каждой неделей становился все больше. Ребенок стал расти быстрее, он пинался у нее внутри, переворачивался. К вечеру он обычно становился беспокойнее, и когда он совсем сильно расшалится, то его мог даже почувствовать Люпин, когда прикладывал руку к ее животу. И каждый вечер, ложась спать, Люпин обнимал ее сзади, кладя руку на ее живот, отсчитывал движения и толчки малыша и рассказывал ему невероятные истории, которые соединяли в себе и волшебные, и магловские элементы. Тонкс иногда узнавала в них старые сказки, которые ей читали в детстве, но Люпин добавлял в них что-то новое, иногда магловское. Однажды Тонкс спросила его, откуда он берет эти истории, и он сказал, что в детстве ему рассказывала их мать. И совсем недавно они заметили, что ребенок успокаивался, слушая размеренный и спокойный голос отца. Иногда Тонкс казалось, что Люпин понимал их будущего малыша намного лучше, чем она. Словно они вдвоем организовали небольшой заговор, пусть он и находился все еще в ее животе. Но ее это не беспокоило, а только забавляло. Из размышлений их вырвал возглас Билла: — Нашел! Пароль был Хогвартс! Ему наконец удалось настроиться на "Поттеровский дозор". Тонкс и Флер тут же вскочили на ноги и поспешили к дивану. Флер села Биллу на колени, а Тонкс пристроилась на боковушке дивана. Билл поставил старое радио на столик перед ними, все мгновенно затихли и принялись слушать. Из приемника доносились родные и привычные им голоса Ли Джордона, Фреда и Джорджа. В своей обычной манере они рассказывали последние новости, читали списки умерших и пропавших без вести. Вскоре из приемника послышался знакомый им размеренный и глубокий голос Кингсли. После того, как все закончилось, с минуту они молчали, думая каждый о своем. Затем вдруг Люпин спросил: — А вы знаете, где они сейчас? Откуда они сейчас передают? Я не видел их с осени. — Я недавно видел Кингсли, он говорит, что их недавно чуть не поймали, но им удалось уйти. Сейчас они где-то в Лондоне. Тут легко затеряться, город большой, — ответил Билл. — Какие они все-таки смелые, — восторженно сказала Флер. — И безрассудные, — добавил Билл, — но они говорят людям правду, кто-то ведь должен. Люди должны знать правду, чтобы у них был стимул бороться дальше. Билл и Флер не задержались надолго, очень скоро они засобирались домой. Они жили в коттедже Ракушка рядом с морем. Билл рассказывал, что летом там невероятно хорошо, и когда все закончится они должны обязательно провести у них месяц другой, поплавать в море, позагорать. Но пока что до этого было еще далеко. Октябрь быстро сменился ноябрем, затем пришел декабрь. Снег в этом году выпал рано, уже в начале зимы все было белым бело. И маглы еще затемно выезжали на своих причудливых машинах на улицы, чтобы расчищать их от выпавшего за ночь снега. Темнеть стало невероятно рано, а вместе с тем и дни казалось пролетали быстрее. Не успевали они проснуться и позавтракать, как за окном уже опускались фиолетовые сумерки, зажигались фонари и город постепенно затихал. Рождество прошло быстро, не принеся с собой ничего нового, так же быстро пролетел Новый год. Праздники Тонкс и Люпин провели у Андромеды, и задержались еще на неделю. А прямо перед полнолунием вернулись к себе домой. Полнолуния проходили по давно заведенному сценарию. Люпин принимал зелье и уходил, а Тонкс оставалась ждать. Теперь ей и в правду стало спокойнее. Приходя утром, Люпин уже мог рассказать, где и как провел ночь, потому что его разум и рассудок оставались чисты. Обычно он находил какой-нибудь старый, заброшенный дом, забивался в подвал и обращался, безобидным волком он сворачивался в углу и засыпал, а на утро он уже не выглядел таким разбитым и уставшим, теперь полнолуния давались ему значительно легче. Единственным минусом было то, что на улице было ужасно холодно. И домой он возвращался пусть и не таким уставшим, но продрогшим насквозь. Но на все уговоры Тонкс остаться на этот раз дома, теперь, когда он может себя контролировать, он по-прежнему отвечал отказом. Слава богу, благодаря его крови оборотня простуды были ему не страшны. Люпина, это конечно, не слишком радовало, но Тонкс хотя бы в этом находила утешение. Дни снова проходил за днями, ничем не отличаясь друг от друга, Тонкс не заметила, как пролетел январь, за ним пришел февраль, принеся с собой морозы и метели. Тонкс теперь почти не покидала квартиры, только время от времени навещала мать. Но все чаще Андромеда сама приходила к ним, чтобы ее дочь лишний раз не рисковала. Люпин тоже почти все свое время проводил с Тонкс, он наложил на их квартиру заклятие Фиделиус, а сам был его хранителем. Только время от времени, он как обычно отправлялся навестить кого-нибудь из друзей, пополнить запасы продуктов и ингредиентов для Аконитового зелья, узнать последние новости. Была уже середина февраля, часы показывали только семь часов, а казалось, что была уже темная ночь, на улице мела невероятно сильная метель. Ветер свистел так, что его было слышно даже в их квартире, а окна были так залеплены снегом, что не видно было света уличных фонарей. Тонкс ждала Люпина после его очередной вылазки за новостями. Она знала, что он собирался что-то обсудить с Кингсли, который скрывался где-то на севере Шотландии. Тонкс уже давно его не видела. Час проходил за часом, а Люпин все не возвращался, и Тонкс уже начинала волноваться. Она уже привыкла, что он все время рядом, а если он и уходил, то никогда не оставлял ее так надолго. Ребенок зашевелился, и Тонкс задержала дыхание. Чем больше он становился, тем ощутимее становились его толчки. Без отца он становился беспокойнее, часто ворочался, сильно пинался, что порой это даже причиняло боль. В такие минуты она не могла ни стоять, ни сидеть, ни нормально дышать. И, лишь размеренный голос Люпина, и его рука на ее животе могли его успокоить. Вот и сейчас малыш не находил себе места, а вместе с ним и его мать. Возможно оно передалось и ребенку, потому что с каждой минутой он становился все беспокойнее. — Тише, тише малыш, папа скоро придет, — сказала она, кладя руку на живот, встала с дивана и решила пройтись по комнате. И в этот момент дверь открылась. Люпин вошел в квартиру вместе с поток ледяного воздуха. На его плечах и седеющих волосах все еще блестел снег. Облегченно вздохнув, Тонкс тут же направилась к нему. Люпин скинул тяжелую зимнюю мантию и поцеловал ее. Его губы и руки были холодным, от него исходил запах свежести и морозного воздуха. Тонкс с наслаждением вдохнула. — Где ты так долго был? Что тебя задержало? — тут же начала она. — Давай для начала сядем, — устало проговорил Люпин, — мне нужно перевести дух. — Давай лучше ляжем, я до смерти устала, — проворчала Тонкс. — Что же ты делала целый день? — иронично приподнял брови Люпин, и последовал за ней в спальню. — Валялась, — ответила Тонкс, плюхаясь на кровать. — Бедняжка, Дора, — рассмеялся Люпин, — не удивительно, что сил совсем не осталось. Он простроился сзади нее, крепко прижав ее спину к своей груди, и положил руку на ее огромный живот. Даже сквозь одежду Тонкс почувствовала, какая холодная у него была рука. По ее телу побежали мурашки, и она передернула плечами. — Холодно? — спросил он. — Да, но все равно оставь, — и она накрыла его холодную руку своей. Ребенок начал постепенно успокаиваться, лишь время от времени напоминая о себе резкими толчками, словно возмущаясь, что отец так долго заставил себя ждать. — Ну, рассказывай, что тебя так задержало. — Да я сам не знаю, — устало вздохнул Люпин, — я встретился с Кингсли, у него все в порядке. Нового он почти ничего не рассказал. О Гарри ничего не слышно, а Сама-знаешь-Кто все еще что-то ищет за границей. Потом я зашел к Уизли, у них тоже все хорошо, и навестил твою мать. Она в порядке. Думаю, что нам уже пора перебираться к ней. Хочу, чтобы она была рядом, если у тебя вдруг начнутся роды. — Прям так вдруг роды не начнутся, — ответила Тонкс и откинула в сторону свои розовые волосы, — у нас есть еще месяц в запасе, а может и полтора. Люпин промолчал и не стал спорить, он просунул руку ей под рубашку и стал нежно водить рукой по ее животу. Ребенок уже совсем успокоился и затих. У Тонкс начанали слипаться глаза. — Я все-таки думаю, что это будет девочка, — вновь начал он их давний спор. — Откуда такая уверенность? — сонно осведомилась Тонкс. — Не знаю, — пожал плечами Люпин, — просто хочу, чтобы это была девочка, похожая на тебя, с такими же волосами, глазами, губами, такая же красавица, как и ты, а возможно, ей повезет, и она вдобавок окажется и метаморфом. — Мальчик, похожий на тебя было бы тоже здорово, — проворковала Тонкс. — Нет, — покачал головой Люпин, — только не на меня. Не хочу, чтобы наш ребенок хоть чем-то напоминал меня, он должен быть так прекрасен, как и ты. Тонкс знала, что его все еще мучал страх, что ребенок окажется оборотнем, как и он. Поэтому ему не нравилась мысли, что ребенок хоть что-то возьмет от него. — Мальчик или девочка, нам все равно пора бы уже выбрать для него или нее имя. — Имя…думаю уже пора. — Если будет девочка, предлагаю назвать ее Хоуп, как твою маму. — Хоуп… — тихо проговорил Люпин, — звучит неплохо. А может как твою маму? — Нет, — тут же запротестовала Тонкс, и Люпин усмехнулся, он знал, какой будет ее реакция. — Я до сих пор не могу простить свою маму, что она назвала меня Нимфадорой, свою дочь я не обреку на подобные страдания. — Тогда решено, будет Хоуп. А если мальчик? — А если это будет мальчик, то я хотела бы назвать его Эдвардом, как моего папу, — тихо проговорила Тонкс и замолчала, дожидаясь его реакции. — Эдвард Люпин…Тед…Тедди… — мне нравится, — улыбнулся Люпин. Он продолжал медленно водить по ее животу, порождая своими ленивыми движениями мурашки, но уже другого рода. Его рука медленно переходила с ее живота то на ее бедро, то на грудь. — А для еще одного Люпина здесь местечко найдется? — вдруг спросил он. — Ну, для еще одного всегда найдется, — улыбнулась в ответ Тонкс, — только осторожно. — Очень осторожно, — согласился Люпин, стягивая с себя одежду. Он стащил с нее шорты, затем рубашку и прижал ее к своей обнаженной груди. От соприкосновения их кожи по телу Тонкс разлилось приятное, знакомое тепло. — Только не торопись, — прошептала она, — помедленней. Он наклонился к ней сзади, принялся покрывать поцелуями ее спину и шею, одну руку он подложил ей под голову, а другой продолжал водить рукой по ее животу и груди. Тонкс закрыла глаза, откинув голову назад. Она чувствовала себя огромной, словно кит выброшенный на берег из подушек и простыней. Люпин был настолько близко, что она воспринимала его как часть себя. Через секунду он был уже в ней, становясь еще ближе. Очень осторожно Люпин начал двигаться. Все мысли разом вылетели у нее из головы, она слышала только его тяжелое дыхание, и спиной ощущала гулкие удары его сердца. Его голос доносился до нее как будто откуда-то издалека. — Вот так. Да. Да…