POV.NIALL
— П-прости меня… — прошептал я маме, когда санитары вынесли меня из ванной комнаты. Моя мама нашла меня, когда я чуть не утонул в ванне. Лучше бы она не находила меня и не помогала мне. Я посмотрел вниз на свои перевязанные запястья, но кровь по-прежнему сочилась и стекала вниз по моим рукам. — Он будет в порядке? — я слышал, как мама спросила у одного из санитаров, когда мы медленно спускались вниз по лестнице. — Мэм, он будет в порядке. Вы поедете с нами в больницу? — спросил он, мельком взглянув на меня, а после вновь на нее. — Да, конечно, — ответила она, когда бежала рядом с носилками, к которым я был привязан. Мои порезы ужасно горели, и боль усиливалась с каждой секундой. — Найл, милый, ты будешь в порядке, — прошептала она, проводя рукой по моей правой щеке. Буду ли я на самом деле в порядке? Я чувствую себя полным дерьмом. Я обратил внимание на шеренгу соседей, которые расступались в стороны, когда меня несли к скорой, ожидающей нас возле дома. С правой стороны стоял мой друг, а точнее, единственный друг детства, — Гарри Стайлс. Он смотрел на меня с такой грустью. Может быть, он чувствовал вину за то, что я хотел покончить с собой? Надеюсь, что это так. — Вперед, ребята. Давайте заберем его отсюда, — сказал санитар, когда меня поместили в заднюю часть микроавтобуса вместе с мамой и медсестрой. Остальные два санитара сели впереди. Мотор заревел, и мы съехали с бордюра. Я повернул голову и увидел глаза моей мамы, которая из-за всех сил пыталась не заплакать. Я взял ее руку в свою на какое-то мгновение до того, как прошептал: «Это нормально, мам», чтобы успокоить ее. Слезы бежали по ее лицу, прежде чем срывались и падали на пол. — Хорошо, мэм, нам нужно усыпить его, — сказала маме медсестра, когда придвинула шприц к моему телу. Это зрелище заставило меня паниковать, и я попытался отодвинуться от кончика иглы, когда он на несколько дюймов приблизился к моей оголенной, бледной коже. Одно быстрое движение — и жидкость распространяется по моему телу, оставляя за собой покалывание. Ощущения покинули мое тело, прежде чем в глазах все стало слегка размытым. — Все хорошо, малыш, — голос мамы был последним, что я услышал, прежде чем отключиться.***
Когда мои глаза распахнулись, яркий свет от ночника с силой ударил в голову, заставляя меня слегка постанывать. Должно быть, я только что вышел из хирургии. Черт возьми, мам, почему ты должна помогать мне? Я мог бы быть уже мертв и от боли! — М-мам, — тихо позвал я, оставаясь все еще слабым. Я посмотрел направо и увидел свою мать, спящую на стуле сидя, укутанную в одеяло. На ее лице были следы от слез. Я чувствовал себя так ужасно, когда она лежала там. Я бы мог сделать это снова. Я бы мог попробовать и убить себя снова, но я не могу этого сделать. — Мне очень жаль, мама, — пробормотал я, медленно ложась обратно, так как любые резкие движения могли вызвать у меня рвоту. Я почувствовал головокружение; закрыл глаза и положил голову обратно на мягкую белую подушку.***
— Найл? — голос моей мамы ударил в голову, когда я медленно стал открывать глаза. — Дорогой, привет, — добавила она, притягивая меня в крепкие объятия. — Привет, мам, — пробормотал я, целуя ее левую щеку. — Милый, ты будешь в порядке, — объяснила она. — Я знаю, — сказал я ей вполголоса. — Я устал от того, что люди говорят о смерти. Я собираюсь быть нормальным. Это бесит меня, — сказал я и сразу же опустил голову, после слегка повысив голос. — К сожалению, — добавил я. — Это нормально, дорогой. Ты голоден? — спросила она, когда улыбка появилась на ее лице. — Мам, я всегда голоден, — я рассмеялся. Она хихикнула, прежде чем поцеловала меня в щеку и встала рядом с моей койкой. — Ох, мам? Сможем ли мы, пожалуйста, съесть что-то, что на вкус не похожее на коровье дерьмо? Я ненавидел больничную пищу. Я абсолютно ненавидел ее. Она ухмыльнулась, прежде чем посмотрела на медсестру, которая медленно приближалась к комнате. — Конечно. Медсестра придет, чтобы задать тебе несколько вопросов, поэтому будут еще полицейские, — она выдохнула. Моя улыбка пропала, и я нахмурился. Черт! Я не хочу с ними говорить. Я вздохнул, когда медсестра и офицер зашли в мою маленькую, но просторную комнату. — Здравствуйте, мистер Хоран, — сказала медсестра, когда подошла к моей кровати. — Как вы себя чувствуете этим утром? — спросила она. — Я в порядке, спасибо — пробормотал я, когда посмотрел на офицера, стоящего у входа в мою комнату. — Найл, мы здесь, чтобы задать тебе несколько вопросов, хорошо? — спросил офицер, когда сделал шаг вперед. — Да, это нормально, — сказал я, прямо садясь на кровати. — Хорошо, хорошо. Так что, Найл, как тебе живется в школе? — спросил он, придвигая стул к моей кровати. Он достал блокнот и приставил ручку к бумаге, перед этим оглядывая меня с улыбкой на лице. — Жизнь… Ох, ну, жизнь дерьмо, — я выдохнул, когда посмотрел на свои пальцы, которые были невероятно бледными. — У меня нет друзей, никто не любит меня, — добавил я, когда он начал делать заметки в блокноте. — Я вижу, — пробормотал он, продолжая что-то записывать в блокнот. Я предположил, что он немного преувеличивал мои слова и писал значительно больше. — Так, что подтолкнуло тебя на самоубийство? — спросил он, еще раз встретившись с моим взглядом. — Я действительно должен отвечать на это? — спросил я его, когда почувствовал слезы, сформировавшиеся в уголках моих глаз. Я не чувствовал себя комфортно, говоря о том, через что мне пришлось пройти в школе и о том, что я решил со всем этим покончить. — Я боюсь, тебе придётся, Найл. Пожалуйста, — разъяснил он, взяв мою руку в свою и плотно сжав ее. Я испустил громкий вздох, прежде чем вновь глубоко вздохнуть. — Хорошо, — сказал я, когда слеза медленно скатилась по моей щеке. — Люди в интернете все время запугивали меня, поэтому я сделал это, — я выдохнул. Он смотрел вниз в течение нескольких секунд, прежде чем вновь встретиться со мной взглядом. — Поэтому я сделал то, чего они так сильно хотели, — я пытался убить себя. — Найл... Твое посещение школы никак не влияет на остальную часть твоей жизни. Ты никогда не увидишь никого из них, поэтому ты не должен прислушиваться к ним, — он был прав. Я не должен слушать их, но тихий голос в голове заставлял меня чувствовать себя, как дерьмо; голос, который толкал меня на самоубийство. — Мы собираемся помочь тебе, Найл, — добавил он, понизив тон голоса.