Горячее блюдо

Поездка продолжилась с прежней неторопливой основательностью, только вот возвращения помощников с вестями Матвей так и не дождался. Сначала была боль, потом резкий рывок, от водоворота красок закружилась голова, в нос ударил запах горячего воска и ещё чего-то. Матеуш тряхнул головой, приходя в себя, и в удивлении уставился на пол. Он оказался внутри мелового рисунка — пятиконечной звезды, окружённой горящими свечами — а прямо напротив, но за границами пентаграммы, стоял маг. Матеуш зашипел, расправляя крылья. Это было глубинной, чисто инстинктивной реакцией, он даже не заметил, когда именно превратился. Кажется, ещё во время перемещения. Если демоны кого и боятся, так это демонологов. — Ну что, договариваться по-хорошему будем? — поинтересовался маг. Матеуш решил отмолчаться, поскольку не знал, как оно — по-хорошему и по-плохому. За годы новой жизни ему как-то с демонологами общаться не доводилось. В общем-то, это было плохой идеей. Маг взмахнул рукой, тонкая цепь развернулась с тихим звоном и прошлась поперёк груди демона. Это оказалось неожиданно больно, хуже даже, чем прикосновение к раскалённому металлу. Матеуш зарычал, рванулся, но не мог пересечь границ рисунка, упираясь в невидимые стены, а удары сыпались со всех сторон, лишая сил, сбивая с ног. Он не выдержал, упал. — Имя, демон! — жёстко приказал маг. И Матеуш сдался. — Матвеймарр'экр. Демонолог снова ударил цепью, Матеуш болезненно зашипел и вжался в дальнюю стенку пентаграммы. — Не ври, демон! — Это действительно моё имя! Я рождён человеческой женщиной, — выпалил Матеуш. Сказал он и на этот раз чистую правду, маг хмыкнул и опустил цепь. — Надо же, действительно, не врёшь. И как только тебя мать в колыбели не удушила, увидав, что на свет произвела? Матеуша затрясло в бессильной злобе. Это по меркам обычных людей он был сильным, мог в одиночку расправиться с пятком разбойников, но уже против среднего мага мало что сумел бы. Что уж говорить про демонологов! Этих ведь специально учат, как справляться даже с сильными демонами, вынуждая идти на условия призывателя. Как бы ни хотелось ему сейчас сжать пальцы на шее мага до хруста позвонков, Матеуш не мог сделать абсолютно ничего. Придавив пленника пентаграммы к полу каким-то заклинанием — на спину словно гранитная плита упала — демонолог сноровисто застегнул подчиняющий ошейник и отступил в сторону, носком сапога стирая меловую линию. — Выходи, демон. Можете забирать своё приобретение, уважаемый. — Вы уверены, что он надёжно подчинён? — из тени вышел человек, не замеченный Матеушем ранее. Ну да, когда ему было разглядывать тёмные углы, под градом ударов? — Уверен. Демон слабый, самостоятельно высвободиться он не сможет никогда. — Хорошо, — кивнул человек в капюшоне и передал демонологу весело звякнувший мешочек. — Ваши деньги. А тобой, тварь, я сейчас займусь. На колени! Неизвестный откинул капюшон, и Матеуш люто, зло зарычал. Пусть они не виделись полтора десятка лет, но не узнать это лицо было невозможно. Габриэл Равенский вырос полной копией отца. Невидимая сила толкнула Матеуша под колени, и он рухнул, подавившись рыком. — Действительно, слушается, — удовлетворённо заметил Габриэл, завозился с пряжкой ремня, приспустил штаны. Демонолог брезгливо поморщился и отвернулся, а потом и вовсе покинул заклинательный покой, чтобы не мешать. Матеуш отвернуться не мог. Было противно и унизительно, обе части его существа в кои-то веки оказались заодно и одинаково против происходящего. Схашрэндок! Человеческому началу в принципе не нравилась сама возможность гомосексуальных отношений, это казалось неправильным, словно означало потоптаться по всему светлому и хорошему, что было в его жизни раньше. Демонская половина в этом плане была куда свободнее, после обращения Матеуш иногда подумывал о том, чтобы разнообразить свой сексуальный опыт, но он никогда добровольно бы не согласился на подобное. С кем бы то ни было. Даже со шраст'том. Хотя, конечно, Рэн мог бы и заставить, но он имел на это право. А вот князь Равенский такого права не имел! Тем унизительнее было подчиняться. — Открой пасть, тварь, да пошире. И попробуй только меня укусить или поцарапать, подыхать будешь долго. Матеуш едва сдержал рвотный рефлекс, когда князь двинул бёдрами, проталкивая член поглубже в горло. — Да, вот так... Активнее работай языком! Старайся, покажи, что ты хорошая шлюшка. Ты оскорбил дворянина, покусившись на моего брата, и я тебя уничтожу, Матвей Матвевич. Матеуш вздрогнул и поперхнулся таки, на что Габриэл грубо схватил его за волосы, вжимая лицом в пах. Демону стоило больших трудов восстановить дыхание. Челюсти уже сводило от желания как следует впиться клыками в мягкую плоть и невозможности это сделать. — Смотри без фокусов, тварь! — прикрикнул Габриэл, продолжая насиловать Матеуша в рот. — Да, я всё про тебя знаю, мерзкий полукровка. Думаешь, если тебя какая-нибудь шлюха принесла от инферийской твари, так сразу всё можно? Вот так вот жить среди людей, играть в добропорядочного купца, похищать дворян? "Ничего-то ты про меня не знаешь, заносчивый высокомерный ублюдок", — подумал Матеуш, смотря на Габриэла снизу вверх. Князь, видимо, что-то прочёл по его глазам, гневно сверкнул очами и отвесил пленнику сильный удар по уху. Тут уж демон не выдержал, чуть было не сжал челюсти и сдавленно захрипел — ошейник отреагировал на попытку причинить хозяину вред и обвил шею ледяным кольцом. Габриэл зло рассмеялся и оттолкнул его в сторону. — Плохо стараешься, тварь, учить тебя ещё и учить. Вставай, пойдёшь за мной. Матеуш поднялся, подчиняясь рывку ошейника, и медленно побрёл следом за новоявленным хозяином. На душе было мерзко. Значит, Глеб добрался до брата и не преминул всё ему рассказать. И про похищение, и про несколько дней в качестве раба, и про то, что страшный демон скрывался под личиной добропорядочного купца. Он ошибся в своей мести, и наследник княжьего рода вновь, как и шестнадцать лет назад, стал камешком, сорвавшим лавину. Матеуш почему-то был уверен, что Габриэл Равенский сможет довершить то, что не удалось в своё время Василевсу. Всю дорогу до Денска ему пришлось бежать на четырёх конечностях, как животному, чтобы поспеть за лошадью своего, чтоб его пятнадцать трипперных суккубов драли, хозяина. Габриэл Равенский, наверное, решил, что везти своего нового питомца в клетке — только баловать, так что поводок Матеуша был прочно привязан к стремени злющего породистого жеребца магических кровей. Конь оказался дурной, демона не боялся и норовил лягнуть, если Матеуш хоть немного отставал. Приходилось выкладываться, чтобы держаться вровень со скотиной. Еды ему Габриэл почти не давал, Матеушу приходилось довольствоваться остатками ужина с барского стола и тем, что не доели сопровождающие князя. В первый день он ещё нос воротил, но когда назавтра почувствовал, что уже начинает понемногу переваривать свой желудок, кочевряжиться перестал. Куриные кости? Влёт. Остатки каши в котелке? Только дайте, вылижу до блеска. Демонстративно выброшенное князем на землю мясо, мол, пережаренное? Дождаться ночи, когда никто не увидит, и аккуратно подтащить к себе хвостом, сожрать вместе с налипшей грязью, всё переварится. Наконец, прибыли в Денск. Габриэл пустил коня шагом, и Матеуш в кои-то веки смог выпрямиться, размять кисти рук, уставшие быть лапами-копытами. Они продвигались к главной площади, сопровождаемые взглядами людей и удивлёнными шепотками. "Смотри, демон, демон! Самый настоящий! А что он тут делает? Облезлый какой-то... Преступник, видать!" Матеуш грустно оскалился. Это они ещё не знают, кто бредёт на верёвочке за княжьим конём. В этом мире существовали и другие разумные виды, отличные от людей, но, находясь на территории человеческих государств, нелюди не могли скрывать свою нечеловечесть. Потому что честные люди всегда должны знать, с кем имеют дело, с таким же приличным человеком али нечистью какой ушастой. Матеуша подвела его привычка относить себя к человеческому роду. Подумаешь, превращается, с кем не бывает. Несмотря на наличие крыльев, когтей и внутреннего зверя, даже несмотря на то, что шраст'т признал за ним право называться демоном, Матеуш-Матвей всё равно считал себя человеком. Габриэл довёл его до помоста с позорным столбом, привязал поводок да так и ушёл, бросив демона в одиночестве. Уже через несколько часов слухи разнеслись по городу, и люди узнали страшную правду. Матеуша с головой захлестнуло чужими ненавистью и презрением. "А каким приличным человеком казался, тварь ночная!" От искушения забить обманщика-нелюдя камнями толпу удерживала только незримая тень хозяина, маячившая над демоном, бессильно распластавшимся возле столба. Никому не хотелось связываться с Габриэлом из-за порчи княжьего имущества. Пожалуй, он был бы вовсе не против умереть там, у столба. Матеуш находился в таком состоянии, что вполне мог бы просто закрыть глаза, расслабиться и умереть, да только внутренний зверь был с ним не согласен. Инстинкт выживания демонов настолько силён, что они даже не способны совершить самоубийство. Выбросись из окна — в метре от земли расправишь крылья и выйдешь из пике, попытаешься повеситься — в последний момент порвёшь верёвку когтями. Оставалась ещё смерть от голода и жажды, но и тут не вышло. Ночью к Матеушу пришли. Демон услышал шаги и почувствовал одуряющий запах еды. Это вырвало его из душного полузабытья, Матеуш зашевелился и сел, похожий на уродливую статую-гаргулью. — Мы тут вот, поесть принесли, — верные помощники выложили на помост корзинку с едой и три фляжки. — Тяжело небось-то, цельный день без еды. — Почему? — хрипло спросил он, облизнув пересохшие губы. — Так от нас-то вы не скрывались, сразу сказали, что морда страховидлая. Да и относились по-людски, дай боги каждому такого нанимателя! — Не будет у вас теперь нанимателя, — Матеуш попытался оттолкнуть еду подальше, но не смог, вместо этого с рычанием вцепился в корзинку когтями и подтянул к себе. Вытащил оттуда что-то, одуряюще пахнущее мясом, сожрал на месте. Успокоился только когда в корзинке не осталось ничего, кроме запаха. — Спасибо... — Вы корзину-то с фляжками отдайте, а то узнают. А мы завтра ещё принесём. Матеуш благодарно кивнул и снова свернулся клубком, переживая мимолётное чувство сытости. Спустя три дня он чёрной недвижимой статуей, этаким пугалом для детей стоял рядом с князем на главной площади и заслушивал судебное решение о том, что деятельность купца Матвея Матвеевича признана незаконной, все сотрудники лавки увольняются, сама лавка закрывается, а помещения и товар будут спущены с молотка в ближайшее время. Той ночью Матеуш извлёк свою душу из груди, сжал её в когтях и, спрятав за чёрным стеклом шара, убрал подальше. То, чего нет, болеть не может.