***
Во мне вагинальные шарики. Мокро, аж выпадают. Я прижата к закрытой двери, пальцы Макса короткими движениями теребят силиконовую петлю, торчащую из меня, маленькие шарики перекатываются внутри больших, стуча по моим стенкам. Я сосу пальцы, свои и его. Он целует мои соски. До этого мы смотрели порно и целовались. Заводились на кухне. Стол оказался хлипкий, поэтому мы не решились лечь. Мы раздевались, задыхаясь, прижимали разгорячённые тела друг друга к обжигающей дверце холодильника. Но кухни нам стало мало, мы ввалились в комнату... А сейчас я приближалась к завершению. Яркому, феерическому, ожидаемому, потому что ещё ни разу не кончала с шариками. Вцеплялась пальцами в плечи Макса, старалась не закричать, всхлипывая сквозь закушенную губу, чтоб не разбудить Витю... Я еле отдышалась, повиснув на плечах Макса, дождалась, пока перестанет кружиться голова. Открыла глаза и встретилась взглядом с Каштанчиком. Салют! Приплыли! Этот взгляд сожалел, что не в его плечи я впиваюсь короткими ногтями, не его пальцы ловят мои текущие по ногам соки, не в его плечо я жарко дышу... Глупый! Зачем эта ревность?! Ты почему такой правильный, твою мать? И я что, так и не дождусь, чтоб двое сразу? Я ныкаюсь в ванну вынимать шарики. Во, попался задротище! Испортил всё! Ко мне стучится Макс, просит закончить. Грозит отыметь Витьку, если я не выйду. Тот вяло огрызается. Я привожу себя в порядок и, ни на кого не глядя, направляюсь к сумке. Замечаю, что Каштанчик слился на кухню и шумно хлебает из-под крана. - Ну давай уже, ё-моё, у меня щас всё сдуется! - Надуем! - улыбаюсь я и начинаю вытаскивать свои игрушки. Макс офигевает. На всякие фирменные он не реагирует, а вот комочек верёвочек с бусинками его интригует. Я улыбаюсь, расправляю свой хэнд-мейд, пару раз посасываю "полусдутый" член и балую его, заглатывая глубоко. Вот и встал, а вы боялись! Раз плюнуть! Легко надеваю конструкцию на член: тонкие прочные резиночки крепят бусинки по всей длине, переднее кольцо обхватило сужение под головкой, дальнее кольцо ненавязчиво давит почти в основание члена. - Не порвутся? - с сомнением разглядывает он "украшение". - Раньше не рвались, - я беспечно пожимаю плечами и закапываюсь в сумку в поисках анальной пробки - моей персональной пробки, брат сделал. Ну и попутно выковыриваю оттуда кучу бытовых мелочей типа мотка верёвки и подозрительной формы баночки из-под дезодоранта. - Я на такое не подписывался! - взрывается голос с порога кухни. Не слышала, что Витя уже вернулся. - Тебе и не обязательно, - припечатывает Макс и сграбастывает меня. Похоже, не на шутку завёлся. И уже наплевал на возрождение либидо у друга... А с этим Максом, кажется, можно будет и потом продолжить, по обоюдному согласию и бесплатно. Да и, в конце концов, нафиг мне надо ввязываться в дела Витькиных тараканов, своих навалом!***
Мы в деревне. У соседей овчарка. Не очень старая, но уже подслеповатая. Она меня любила. Родители отпустили нас с братом туда одних. Ему двадцать, мне семнадцать. Он заебал меня по самые гланды. Он связывал меня так, что я не могла обернуться, брал разделочный нож и угрожал мне всунуть его, если я издам хоть звук. И бил меня. Я мычала, а он со всего маху всаживал в меня, и я орала, боясь, что лезвием. А он мог. Ещё он мог после этого смотреть мне в глаза... А я его ненавидела. И боялась его, и боялась кому-то рассказать, потому что иначе это прекратится, и мне придётся как-то начинать свою жизнь заново: сначала таскаться по врачам, а потом искать нового парня и рассказывать ему, что пережила. Потому что держать это в себе я не смогу. А этим, на сутки, им ничего не придётся рассказывать. Их можно просто просить бить меня. Не щадя, глядя в глаза, как я била соседскую собаку. А она завывала и не решалась залаять, ведь она знала меня с детства. И доверяла. А я стискивала зубы и резала, резала. Уши. Сухожилия. Хвост. Брюхо. Шея. Я убила бы своего брата так же! Но он не позволит, как позволила престарелая соседская собака. В её умирающих глазах я видела удивление и жалость, будто она понимала, что я вымещаю... Нож я утопила в пруду, искупалась сама и вылезла на другом берегу, вернувшись по запруде. Конечно, искать убийцу собаки никто не стал. Но искать убийцу моего брата будут. И мне всегда было страшно. Было страшно нарушать эту жестокую, исковерканную стабильность. Он имел меня с вибратором. Вибратор в вагине, а Макс в анусе. И мне не было дела до Витьки...