***
Не люблю людные места. Но здесь почти никого, официанты, как мухи. До сих пор не понимаю, как согласилась сюда прийти. - А я вот люблю, когда мне минет делают, - вдруг выдаёт Макс. - Люблю, когда голова девушки у моего пояса, когда я могу её направить. Вот она - власть. Хотела спросить: "Голова только ли девушки?", но повелась на другое: - Ты считаешь, это власть? - Да. Я же держу её голову. - То есть твой половой орган во рту, между зубами другого человека, а ты считаешь, что только сам контролируешь ситуацию? Он не смутился. Жаль. - Ну вот стоишь ты на коленях, я направляю твою голову. Что ты можешь, кроме как кусаться? - Царапаться! - не раздумывала я. - Руки же свободны. - Так, принято, - улыбается он, и я понимаю, что меня просто раскручивают на какой-то диалог о смысле жизни и секса в ней. - А ещё... - эффектная пауза, слитая тем, что я попыталась пафосно опереться на стол и задела чашку. - Ещё я могу сделать так, что ты на ногах не сможешь стоять. Будешь умолять меня дать тебе кончить. Просить, чтоб я медленно расцарапывала тебе ноги и поясницу, хотя потом не сможешь сидеть. Стонать от того, как я прикусываю собранную крайнюю плоть, а потом пару дней она будет ныть. Ну и ноги затекут - будет колоть и не сможешь ни ходить, ни даже сидеть. - Умеешь, да? Где научилась? - заводит меня Макс, и я попадаюсь. Я не очень-то хочу не попадаться. Могу и рассказать - я не против. - Да научилась. Разве я строила из себя недотрогу? Научилась уже сейчас, на квартирах. Двойному проникновению научилась раньше, а сосать и аналу - со своим первым, тогда единственным. Вот. Ты думал, что развёл меня, сука? Думал, я буду смущаться, мямлить, мол, злые мужчины совратили, а на самом деле я ангел? Похотливые парни заставляли, а так я святая и готова хранить честь только избраннику? Гад! Все вы такие! Каждый раз один из пары хочет залезть в душу, да ладно бы нормально, а то троллингом, ожидая краски на моём лице! Второй обычно или молчит, или поддакивает. До этих двух похотливых дебилов не доходит, что к девушке на откровенный разговор надо подсылать того, молчаливого. Потому что шлюха - такая же девушка, как и остальные. И взять её легче измором или вызвав жалость, но никак не троллингом. Или ты думал, что я разведусь и расскажу о том, где работала раньше и где научилась двойному? Хотел пощекотать себе мошонку моим рассказом о нацах, которые платили мне деньги за каждого пойманного клиента. Ты хотел бы послушать, как я караулила маршрутки, садилась, строила глазки чуркам, приглашала их выйти со мной и вела прямиком в руки громил-славян. А что русские делали потом с возбуждёнными чурками - я не интересовалась. Просто получала деньги. - И, чтобы тебя порадовать, скажу, что мои бывшие работодатели были моим вторым и третьим парнями. Одновременно. Они были хороши. С тех пор я обожаю двойное. Вот ты и сиди оплёванный! Сейчас у него только два варианта - психануть и уйти или показать мне класс в двойном, уговорив Витьку. И, судя по блеску глаз, он хочет выбрать второй. Не скрою, рада. У них это первый раз! Салют! Я развращаю маленьких неопытных юнцов! Намучаюсь!***
Беру Витьку ртом, позволяю Максу войти обычно. Потом наоборот. Потом опять наоборот (Витьку надо пощадить), и Макс входит в анус. А-а, как я скучала по этой заполненности! Я умею расслабляться, у меня всё тренировано, но, конечно, не как у порнозвёзд, кулак не засунешь. Так что по телу льётся приятная волна от ощущения живого, твёрдого, но податливого, втискивающегося в узкое, стремящееся закрыться, смазанное приятной прохладой. Макс входит в раж, но я его осаживаю, пинаю, чтоб вышел, и мы устраиваемся бутербродом: Витька, я, Макс. Я сморю на Витькино лицо. Он хмурится и стонет от переизбытка ощущений, от моих рук, локтями упирающихся в его плечи, от движущегося члена Макса, который он чувствует сквозь тонкую перегородку внутри меня, от обилия моей смазки и ощущения того, как я сжимаюсь под ударами сзади. Он даже почти не двигается сам. Кажется, что либо и так кончит, либо пытается оттянуть скорый финал. Я умею расслаблять анус и при этом сжимать стенки влагалища. Я была бы дорогой шлюхой, если б могла ею стать. Но я не могу. Шлюхи не выбирают клиентов. А я должна знать, что в любой момент могу уйти. Или развернуть какого-нибудь из мальчиков и дожать себя вибратором. Шлюхи так не могут. В свободном поиске свои минусы: не всегда есть хата. А если и есть, то не всегда пустая. Пришлось бы сдерживаться. А сейчас я могу кричать и плакать, и просить ругать, и бить, и кайфовать от ударов и ругани... После того, как мои бывшие работодатели-наци меня поимели вдвоём, их нашёл Серый. Он взял ещё двоих каких-то ребят, пару бит и кастет. Вот только наци были уже поднаторевшие и на своей территории отделали моего брата так, что я его не сразу узнала. Переломы рёбер, сотрясение, какие-то травмы внутренних органов. Эти нацы знали, как бить, чтобы человек потом долго и мучительно выздоравливал. Или умирал. Сидя у постели спящего брата, я ловила себя на том, что из благодарности, нежности и жалости во мне складывается что-то, похожее на влюблённость. Вот только, вашу мать, это был мой брат! Жестокий, беспринципный ублюдок, совративший и шантажировавший меня! И в какой-то момент, гладя его ладонь руки с капельницей, я поняла, что очень, невероятно сильно хочу свободы! Забирая его после выписки домой, я вела его почти под ручку и толкнула под колёса летящего джипа. Потом делала дуру перед следователем, уверяя, что у Серого закружилась голова после сотрясения, он тяжёлый, и я его не удержала. Следак быстро закрыл дело, хотя я даже готова уже была под него лечь. Вина и свобода - дикий коктейль. Способный сделать с человеком всё, что можно представить. Меня вот довёл до того, как я живу сейчас. Как не вовремя я это вспомнила. Парни затрахали меня почти до обморока. Давно я не засыпала днём, ещё и от такого кайфа.