3/5 мили в 10 секунд

      Следующим утром я проснулась поздно и со зверской головной болью. Да и не удивительно — мы с Бобом гуляли до самого рассвета. Он оказался прекрасным собеседником, и мы много часов подряд блуждали по улицам моего родного города, а когда совсем замерзли — зашли в какое-то кафе выпить горячего-прегорячего чаю. Потом зашли еще раз, и еще раз, через некоторое время чай уже перестал нас согревать, и мы решили выпить чего-нибудь покрепче. Начали с легкого вина, закончили крепким шотландским элем и, когда дошли до моего дома, еле держались на ногах. Перебудив половину квартала, мы с большим трудом преодолели несчастные шестнадцать ступенек, (хотя, готова поклясться в ту ночь их было как минимум девяносто шесть), поднялись в мою квартиру, своими пьяными криками разбудили мою мать, и она, причитая, уложила меня в постель, а Бобу вызвала такси. О школе после такой гулянки просто речи быть не могло, и моя мама, слава богу, это поняла. Поэтому сегодня, когда весь город зарабатывал себе на жизнь или получал необходимые для этого знания, я пыталась продвинуться в сторону кухни, чтобы попить, опираясь руками о стены и ощущая себя музейной табакеркой из китайского фарфора. Выпив несколько стаканов воды, я улеглась прямо на пол и лежала там, пока более-менее не пришла в себя и не нашла в себе силы подняться на ноги и пройти назад в комнату. Слух обострился до такой степени, что мне казалось, что колокол звонит не в паре кварталов от моего дома, а что мне надели его на голову, и бьют язычком сначала по вискам, а потом уже о стенки комнаты. Колокол затих, и стало хорошо, до того момента, пока в порту кто-то не закричал, пока кто-то кого-то не ударил, пока кто-то что-то не уронил, пока не произошло что-то в коридоре. И тогда я перепугалась не на шутку (да, для некоторых похмелье такая штука, тяжелая). Что это? Дома же никого нет? Кто-то пришел? Зачем? Может, это ангел пришел забрать меня и избавить от этих головных страданий; хотя, скорее, это демон, он унесет меня в ад и там меня будут жарить в печи... Так, Индия, спокойно, ты же не веришь в бога, что это за глупости? В голове отчетливо зазвучал голос... Боба? Надо же! Ну, хорошо, Боб, раз ты советуешь не бояться, то я не боюсь. Аккуратно встав с кровати, я пошла в коридор, который, разумеется, был пуст. На полу лежало что-то белое, сфокусировшись, я поняла, что это письмо. Надо нагнуться. Черт, вот это сложно! Ладно, сейчас попробую. Хватаюсь руками за стену, начинаю осторожно сгибать колени: одно, потом второе. Встав на колени, я взяла руками письмо, и, опершись на стену, начала медленно подниматься. На полпути ноги у меня подогнулись, и я грохнулась на бок. Полежав с минуту на полу, положив голову на мамины ботинки и размышляя, будет ли вторая попытка такой же тщетной или нет, я остановилась на втором и начала все с начала. Ничуть не лучше. Тогда я ползком направилась в комнату, сжимая письмо в руке. Грохнувшись на кровать, я заснула, а проснулась только под вечер и почти в нормальном состоянии. Вспомнив о письме я откопала его где-то под кроватью и увидела: Кому: Индия Доннелли. Куда: Соедененное Королевство Великобритани, Шотландия, Эдинбург, Нью-Хевен, Лаверокбанк Кресент, дом 101, квартира 4. От кого: Эдмон Морлеван. Откуда: Французская республика, Нор — Па-де-Кале, Па-да-Кале, Кале, улица Дюваль, дом 12.       Эдмон! Как я могла забыть о нем? Ну, за такими лихими гулянками с Диланом о чем угодно забыть можно. Интересно, как он нашел меня... Я быстро открыла письмо, в надежде найти там все ответы. Почерк был просто воплощением Эдмона — типичный готический шрифт, но было в нем что-то молодое, яркое и не запятнанное пылью веков. Вот что я прочитала, пробравшись через обилие черточек и закорючек: «Здравствуй, дорогая Индия! Не случилось ли с тобой чего? А то ты обещала нам писать, но письмо так и не появилось. Если твое письмо до нас просто не дошло, то виновата ваша почта – наша всегда работала исправно. Все-таки нам очень повезло, что у тебя такое редкое имя, ведь будь ты Дженни или Анной, мы бы никогда тебя не нашли. Ты спросишь, как нам помогло твое редкое имя, а я тебе отвечу, что, перерыв штук сто книг с переписью населения, телефонных справочников и прочей мурой, связанной с населением Эдинбурга, мы нашли того, кого искали — девочку Индию 1947-ого года рождения. Дорогая Индия, знаешь, как я рад? Ты первый человек за последние два года, которому удалось вернуть мне любовь к жизни. И за это я очень тебе благодарен. Эдмон.»       Небольшое, но какое приятное письмо! Внизу было приписано довольно неаккуратным, размашистым почерком уверенного в себе человека (я даже догадывалась, кого): «P. S. Золото мое Индийское, - тут же в голове у меня промелькнуло, откуда это обращение* - Счастья тебе! P. P. S. Обожаю разные "пиэсы" P. P. P. S. У тебя очень красивая фамилия, между прочим, хотя пишется она сложно. P. P. P. P. S. Я вспомнил, что хотел! Мне всегда было интересно сколько идет письмо от нас до Шотландии. Напиши когда ты его получила — мы с Эди опустили его в ящик на почте Кале 8 октября 1963-его года в 13 часов 11 минут 5 секунд. Заранее спасибо. P. P... Эдмон гонит, прости! Реми XXXXXXXX»       Читая сообщение от Реми, я смеялась, думая, что либо он совсем дурак, либо так хорошо играет эту роль. Скорее, второе, так как впечатления дурака он вовсе не производит. Сложив письмо я засунула его в коробку из-под обуви, где хранились разные дорогие моему сердцу вещи, которые не хотела показывать миру, потому что он не понял бы. Там лежали самые честные мои рисунки, на которых были изображены люди, такими, какими я их видела в детстве — рабами друг друга. Эти картины были либо черно-серые, либо яркие, «вырви глаз». Еще там лежали мои ранние... не то что рассказы, скорее, выражение своих чувств на бумагу. Некоторые выглядели просто как наборы букв, складывавшихся в разные неприятные звуки, чем-то похожие на Мордорский язык Толкина. Закрыв крышку коробки я прошла на кухню и выпила еще стакан воды. Есть по-прежнему не хотелось, поэтому я, от нечего делать, начала слоняться по квартире и размышлять, что же такое творится с моей жизнью. Я не хотела как все дети кругом окончить школу и ,получив среднее образование , отправится няньчить детей тех, кто побогаче. Я хотела стать свободной художницей, но у меня не было шансов, ведь единственный раз, когда мне повезло и у меня появилась возможность пробиться в люди я промотала. Что теперь будет со мной? А еще я думала о Бобе... Он стал первым человеком, который понял меня, лучше, чем мама (мальчики-французы не в счет — с ними я толком не пообщалась), он тоже был творческой душой, хотя, чем он занимался на деле, я не знала. Интересно, кто он? Откуда он? Раньше я никогда его не видела, значит, он точно не из нашей части города. И тут ко мне снова вернулись мои детские мечты о том, что когда-нибудь нам все-таки улыбнется удача, что Бог все поймет. Да, раньше я была очень религиозной, и мы с мамой часто ходили в церковь, я молилась перед сном, но Богу было на меня плевать, поэтому довольно скоро мне тоже стало плевать на него. Но сон, приснившийс мне в детстве, не оставлял меня до сих пор. Когда мне было лет шесть, приснилось, что я стою в каком-то большом и невероятно красивом готическом соборе с огромными виражными окнами, и в одной из ниш, напротив меня, стоит мальчик примерно моего возраста, окруженный светом. Может, это солнце, может, луна, и свет, окружающий мальчика исходит из небесного светила, а может он сам испускает его, но сияние настолько яркое, что лица человека не видно, только силуэт. А над ним, чуть сбоку на стене храма весит ангел, вырезанный из дерева и протягивает одну руку мне, а другую ему, будто пытаясь соединить наши руки. А вместе с ними и судьбы. А еще тихонечко играет орган, но играет он не обычную музыку, которую играют на службах, а какую-то странную, неизвестную мне,но родную. И музыка эта звучит слегка чужеродно, как будто написана она и не для органа вовсе. Только я успеваю это подумать, как вступает другой инструмент. Звуки немножко резкие и дребезжащие, но музыка идеально подходит к ним. На этом сон всегда заканчивался, и я ничего не могла с этим поделать. Раньше я думала, что это моя судьба, но со временем, пересмотрев кучу книжек по готике и не найдя такого собора, переслушав кучу музыки и не найдя такого инструмента, я перестала так думать и принимала сон за простые фантазии. А теперь... я подумала — а вдруг тот мальчик в церкви — Боб? Значит, он — моя судьба? А я при первой же встрече напилась до беспамятства и забыла взять любые контакты? А вдруг он почувствовал то же самое? Если он — моя судьба, то, наверное, я — его судьба.