Акт 2. Незваная гостья и ужин Шляпника.
"— Знаешь, почему меня называют Шляпник? — Потому что вы носите шляпу? — … Нет. Потому что когда по рядам ходит шляпа, я всегда в нее что-то кладу. Филантропия!"
Из школы я ушел раньше положенного: там становится всё скучнее и скучнее в отсутствие Димона - к нам перестали ходить из параллельного 11 Б класса, а в нашем нормальных людей и вовсе не сыщешь, ботаники да раздолбаи. Дима относится к раздолбаям, но он не настолько безнадежен. Я пришел домой, собрал в рюкзак всё, чем питался Дима, когда приходил ко мне в гости, запихнул туда же старенькую приставку, в которую мы играли ночами в детстве. Давно я ее не доставал из шкафа, в ней не было нужды. А еще... На улице потеплело, поэтому с верхней полки я достал излюбленную шляпу - котелок, надел на голову, улыбнулся себе в отражение и вышел на улицу. Любовь к котелкам мне досталась от отца, который не так давно бросил нашу семью и уехал за границу, что же возьмешь с этого упрямца - бродяги. Всего семь остановок до больницы, я был в предвкушении долгожданной игры в приставку с другом. Чувство азарта и вернувшегося детства захлестнуло меня с самого утра и не отпускало до того самого момента, пока я не оказался на пороге больницы. Передо мной предстало небольшое, но всё же семиэтажное здание. Его вид внушал в меня волнение и некий ужас, но я понимал, что детские выдумки, они останутся детскими выдумками, до тех пор пока ребенок не перерастет этот период. Я прохожу мимо регистрационной, по пути здороваясь с всё той же зрелой женщиной в длинной черной юбке и круглых очках. Она меня запомнила со вчерашнего дня: да как не запомнишь растяпу, забравшегося в палату к незнакомой девушке. Останавливаюсь на лестнице, задумавшись о блондинке с большими карими глазами, не ожидал от себя, что забуду наше с ней странноватое знакомство. На телефон неожиданно приходит сообщение от Димы. Он заждался, я поспешил на третий этаж, чуть не снес тележку с лекарствами. Мужчина - медбрат ушел в сторону лифта бранясь и сквернословя в мой адрес. Я открыл дверь палаты номер тринадцать, теперь я не ошибся. Медсестра в очках специально повесила номер палаты на двери, чтобы я вновь не потерялся. Димон встретил меня радостными возгласами. Я кинул в него пакет с его любимыми чипсами, а сам принялся подключать к доисторическому телевизору приставку. Долго путался в проводах, а Дима смеялся надо мной, сидя в кровати и хрустя чипсами. - Ой, заткнись, - я кинул в него рюкзак, закатывая рукава рубашки, - Сейчас сам встанешь и подключишь. Он ухмыльнулся и наконец-то сказал, что переходник для одного из проводов находится в шкафу. Я сдержался, чтобы не сломать ему еще что-нибудь, достал провода из шкафа, и через час мы наконец-то сели играть. В старой приставке были только старые игры: мы играли в приставку с Димой в последний раз, когда нам было по семь лет. Прошло уже одиннадцать, приставки сменили ни одно поколение, а мы до сих пор сходим с ума по танчикам и марио. Мы грызли чипсы, кричали на всю палату и устраивали поединки в марио, кто быстрее дойдет до финиша. - Ты проиграл! - я тыкал пальцем в Диму и ликовал. - Правильно, я же инвалид, меня легко победить, - пытался оправдать себя Дима. - Тебе не руки переломали, идиот, так что... Неожиданно дверь в палату резко отворилась, на пороге стояла та самая блондинка в белой рубашке до колена. Я прикрыл глаза, но затем расслабился, заметив шорты под рубашкой. Она стояла с чугунным чайником в руках и и парой чашек. Дима попытался прогнать незваную гостью из палаты, но она продолжала стоять на месте и не двигаться. По ее отстраненному взгляду я понял, что она подбирает правильную фразу, чтобы поприветствовать нас. Может быть, я понял... Мы молчали около минуты. Я смотрел то на Диму, то на блондинку. Ее имя совсем вылетело у меня из головы, я весь день думал о приставке и прогулах в школе. - Эй, Почка, - всё что смог сказать я, - Ты здесь? В этом еще мире? Она резко посмотрела на меня и надула губы. - Пришел, значит, в больницу, а меня не навестил, - она бросила в кресло чашки и выбежала из палаты. Я пребывал в шоке, Дима прислонил ладонь к лицу и покачивал головой. Он посмотрел на меня, развел руками, затем посмотрел на дверь и вновь на меня. - Ну совсем чокнутая, ей вообще шестнадцать? Ведет себя как маленькая, да и куртку мне не вернула, - забил тревогу Дима. - Тебе еще месяц она не понадобится, куртка твоя, - я пихнул его в плечо, слыша, как она возвращается. Она поставила чайник на плиту, он зашумел, оповещая нам, что совсем скоро будем пить чай. Я понял это по чашкам и чайным пакетикам, она села на кровать к Диме и начала расставлять чашки на одеяле. Мы смотрели на нее, не отрываясь, не понимая, к чему весь этот цирк. Дети будут выдумывать себе всякое до тех пор, пока не перерастут детство. Кто знает, когда наступит этот момент, видимо, до этого дети остаются детьми. Видимо, у каждого человека свой момент, когда он перестает быть ребенком. Я перестал быть ребенком еще в четырнадцать, понял, что из детства ничего хорошего не выйдет, Дима еще не совсем избавился от детских привычек, хоть он и старше меня на месяц. Но вот она, по виду, совсем не собирается перерастать этот возраст. - Ну что, Шляпник, - съехидничала она, указывая на мою шляпу пальцем, - Забыл моё имя, да? Я медленно кивал головой, раскаиваясь, что не смог запомнить имя столь странной особы, шатающейся по палатам без присмотра врачей. Наверное, ее болезнь не заразна, раз уж она свободно передвигается по больнице. Дима скрестил руки на груди и отвернулся от нас, смотря в окно. - Тебя не звали и не ждали здесь, - буркнул он. - Да, да, Дима, и тебе привет, - отмахнулась она, наблюдая за тем, как кипит чайник. Я находился меж двух берегов и не знал, что делать: выгнать ее я просто не мог, но и друга бросать не собирался, в конце концов мы хотели посвятить этот день играм и поеданию всяких вкусностей. Наблюдать за тем, как блондинка наливала чай в чашки, было весело. Хотя бы потому, что она чуть не пролила кипяток на одеяло Диме, чуть не получила от него тапком по голове и чуть не опрокинула чайник на себя. Я встал с кровати, посадил на кровать ее и сказал, что всё сделаю сам, пока она не натворила бед. Предложил чай Диме, он не отказался, хотя я до последнего думал, что он плеснет им мне в лицо. Мы сидели в тишине и пили чай. - Рита я, - сказала девушка, дуя на кипяток, отставляя чашку на тумбочку и смотря на меня, - А ты и правда на Шляпника похож, давай я тебя так называть буду? Я пожал плечами. - А ты Красная королева? - она пихнула Диму в плечо, отчего тот чуть не облился чаем. Из-за криков, которые поднял Дима, нас с Ритой выгнали в коридор. Я даже не забрал свою приставку, вздохнул и посмотрел на нее. Она снова зависла, уставившись в одну точку. Я совершенно ничего о ней не знаю, не знаю, часто ли она так "зависает", как долго она находится в этой больнице и вообще что прячет под маской ненормальности. Она вздохнула, смотря на серую дверь, и произнесла: "Он обиделся, да?". - Наверное, он просто не выспался, - пожал плечами я, - Или обозвать его королевой было слишком. - Но он был похож, - она посмотрела на меня щенячьим взглядом, я подумал, что она вот-вот заплачет. Я протянул руку к ней и обнял, чтобы только не смотреть на ее слезы. Девушки такие эмоциональные, да и я был таким же: просто не мог смотреть на чьи-то слезы. Она минуту стояла не шевелясь, затем оттолкнула меня, вытерла рукавом рубашки слёзы и улыбнулась. - Вот всегда так, - я заметил, что ее голос стал нормальным, таким же, каким был вчера, когда она спросила у меня про почки, - Подружиться хочешь, а тебя прогоняют. Она даже не попрощалась, медленно пошла в сторону своей палаты. Я не двигался с места, просто смотрел на нее, такую маленькую и худую, даже сложно было представить что ей шестнадцать, сложно было представить что она больна. Слишком бодрая, слишком энергичная. Только вот себя настоящую скрывает за маской. Открылась дверь ее палаты, появилась ее голова. Она смотрела на меня, затем крикнула: "Приходи завтра! Мне нужно чайник забрать, а я к нему боюсь идти одна. Он агрессивный и неправильный!". Я улыбнулся, махая ей рукой. Она захлопнула дверь и меня окутала тишина, которой я не слышал в этих коридорах ни вчера, ни сегодня, когда только-только пришел. Больница, как будто уснула. Я осторожно спустился по лестнице, не нарушая тишину, вышел из больницы и долго смотрел в окна третьего этажа, ища глазами именно те окна, окна палаты номер тринадцать и палаты номер семь. Я уже отбросил сидячий образ жизни. Мне хочется приходить в больницу каждый день, оставаться здесь допоздна, играть в приставку с Димой и слушать бред моей новой знакомой. Всего за два дня невозможно к такому привыкнуть, знаю, но эти два дня прошли как пару мгновений: слишком быстро, слишком ярко. Мне не хотелось домой, я хотел остаться здесь, сидеть в палате Димы и слушать шепот стен больницы. Я расслышал их. Вот чего ждет Рита, прежде чем что-то сказать... Ждёт совета больницы... Но почему?