Рекомендую читать под Flunk "Spring To Kingdom Come"
Был мрак в душе, смятение и боль, Безверье, одиночество в пустыне… Но ты пришла и принесла любовь… Молитвой на устах твое лишь имя… И я спасен, живу, дышу, пою, Хмелею от любви и пью до дна… Когда стоял у бездны на краю, Меня спасала только ты одна… И ты со мной, тобой душа полна… И сад цветет, быстрее сердце бьется… Зачерпывая звезды из колодца, Умоет лик свой бледная луна… Ты свет, ты радость, счастье, непокой, Желанье, страсть, смятение, загадка: Смотрю в лицо твое прекрасное украдкой… Я только твой, любимая… Я твой… "Я твой..." Сакура Сакура
Они гнали коней, скача во весь опор, разбрызгивая воду во встречных ручьях, срезая дороги, где это возможно. Они торопились как могли, стремительным вихрем проносясь по узким сокрытым тропинкам осеннего леса, распугивая его привыкших к тишине обитателей, взрыхляя мягкую подстилку. Петляя за ними, как зверь, по небу следом волоклась туча, серой клубящейся массой, туго набитой тоскливым ноябрьским дождем, преследуя путников. Хлесткие водяные плети опустились на отряд уже на подъезде ко дворцу, сразу же вымочив не успевших закутаться в плащи эльфов до нитки. Набрякшие отяжелевшие одежды неприятно выстужали тело, сырой, липкой тяжестью сковывая движения. Настырные холодные капли стекали за воротник, скатываясь по теплой коже и вызывая озноб. Они спешили, и все же, когда прибыли, их встретили недобрые вести. - Это Таэр? - спросил Трандуил у бледного советника, вышедшего ему на встречу. Солнечные лучи не пробивались сквозь сумрак заволоченного неба, и потому в Эрин Гален по-прежнему горели огни, хитроумно прикрытые от дождевой влаги. Владыка соскользнул с лошади прямо в уже успевшие собраться на камне мелкие лужицы, не подняв даже мелких брызг. Мужчина приветственно склонил голову и подтвердил догадку короля: - Очередной безрассудный поступок, который мог стоить ему жизни, - сухо заметил он, но в его голосе таур расслышал беспокойство. Ороферион задержал взгляд на старом друге отца. Его усталость так напоминала покойного короля в последние дни. Словно из тела вынули душу, оставив по страшному недосмотру терзающуюся болью оболочку медленно тлеть изнутри в мире живых. Этот синдарец видел слишком много смертей за свои долгие годы и, потеряв в последней войне двоих сыновей и дочь, вернувшись домой, где всех ждали мирная жизнь и долгожданный покой, лишился жены, истаявшей на его глазах от пережитого потрясения. Все произошло так быстро, что они даже не успели отплыть в благословенные земли. С тех пор ему все вокруг казались юными и безрассудными, и за всех них он боялся, как за своих детей. Это чувство было хорошо знакомо тауру, темным безумием вплавляясь в мысли и прокрадываясь в душу густыми мутными тенями предчувствий. Владыка стремительно поднимался по ступеням, но привычная плавкость движений создавала впечатление, что он скользит, легко паря над поверхностью камня. И даже замаранные полы мантии, отяжелевшим краем текущие за ним по лестнице, не могли избавить от этой иллюзии встречных стражей, уважительно склоняющихся перед спешащим королем. - Где он? - строго спросил таур, минуя очередной пролет и на ходу стягивая латные перчатки. - В лазарете, - ответил едва успевающий за ним эльф, и эхо его слов тревожно разлетелось по боковым коридорам, распугивая гнетущую тишину, нарушаемую лишь шумом дождя. Трандуил даже на мгновение остановился: - Все действительно настолько серьезно? - он посмотрел на советника в упор. Сколько аран не пытался вспомнить, Таэр никогда не оставался в лазарете дольше, чем на несколько часов. Даже с глубокой раной от проткнувшего грудную клетку копья, которую он получил в первые дни осады Барад Дура. Он всегда жаловался на непомерную скуку палат, предпочитая восстанавливать силы с клинком в руках и свежим ветром, путающемся в косе. - Лекари чудом спасли его на этот раз, - Силуир замолчал, вглядываясь в напряженное лицо таура. Владыка Зеленолесья едва заметно нахмурился и ступил на очередную лестницу, одним грациозным движением отстегивая набрякшую от воды мантию. Резко сдергивая объемную, собирающуюся фалдами ткань с плеч, он не глядя скинул ее на руки выскочившему из бокового коридора слуге. Эльф умело подхватил королевскую накидку, сгибаясь то ли под ее неожиданной тяжестью, то ли в глубоком поклоне вслед удаляющемуся арану. Твердым шагом направляясь в крыло королевских лекарей, Трандуил размышлял лишь о том, что Таэр никогда не делал ничего, не подумав и не взвесив все за и против. Должно было случиться что-то из ряда вон выходящее, раз его не только ранили в вылазке, но еще и ранили серьезно. Даже, если учитывать, что это были назгул, подобный исход был маловероятен. Этот эльф просчитывал все наперед, легко предугадывая возможный исход и делая правильные выводы. То ли его интуиция всегда работала на отлично, то ли огромный опыт службы в разведке, но это всегда срабатывало. Именно Таэр искал тогда Орофериона по топи, упрямо не слушая ничьих увещеваний и именно он встретил его за периметром лагеря, разбитого и уставшего, но мрачно решительного и покрытого кровью врагов. И не припомнить уже сколько раз Таэр спасал войско Зеленосья, добывая важные сведения чуть ли не из самой крепости Саурона и помогая сориентироваться раньше времени, предугадывая ходы противника. На его интуицию в сражении они полагались не раз, и во многом благодаря этому Трандуилу удалось сохранить столь многих в той войне. Так случилось, что оба эльфа больше остального хотели одного: не просто отвоевать мир у тьмы, но и вернуть в леса Эрин Гален тех, кто сможет этим миром насладиться. Так вышло, что они пытались принести чуть больше смысла в эти бесконечные кровопролития. Войдя в палату, король ожидал чего угодно: он повидал много увечий и ран, многое пережил сам - столь многое, что даже следы от былых опасных для жизни ранений уже исчезли с его тела, оставшись лишь в памяти. Но именно это зрелище обессиленного, утомленного болью эльфа, лежащего перед араном на выбеленных простынях лазарета, окутанного запахом крови, лекарственных трав и целительной магии, сейчас, в "мирное" время, отозвалось в сердце арана тупой, ноющей слабостью, поднимая со дна души муть застарелых страхов и опасений. Чуть потускневшая, свалявшаяся от грязи огненная копна вызывала чувство безотчетной тревоги. Совершенно белое лицо эльфа дрогнуло, веки приоткрылись. Замутненные зеленые глаза глянули на короля, просветляясь привычными теплыми искрами, и плавно скользнули на застывшего за спиной владыки советника. - Представляю, каких ужасов он уже успел наговорить, - хриплый, искаженный звук вместо его привычного голоса полоснул по натянутым напряженным нервам. Рыжеволосый демонстративно закатил глаза. Сухие губы его тронула кривая усмешка. - Меня всего лишь в очередной раз проткнули мечом... - Я понял, - зло оборвал его владыка, тут же беря себя в руки, - ты очень храбрый и отважный воин и стойкий эльф, которому все нипочем, - уже более ровным голосом продекламировал аран. Советник и Таэр одинаково вздрогнули, прекрасно зная, что может скрываться за спокойствием короля. Сейчас в нем кипел гнев, рожденный беспокойством и страхом за одного из самых близких эльфов. Его кристально-голубые глаза метались по истощенному лицу разведчика, замечая следы боли и усталости. - Теперь потрудись объяснить эту выходку, чуть не стоившую тебе... - Ноги, - к ним тихо подошел лекарь. Светловолосый сероглазый синда сурово смотрел из-под широких бровей на притихшего Таэра. Выглядевший молодо, как все эльдар, он врачевал еще при Тинголе, и, как говорили, помогал появиться на свет самому Трандуилу. Прожитые века отражались лишь в заволоченных туманом глазах. Мужчина поклонился королю: - Ноги, аран нин. Ему в бедро почти по самую рукоять воткнули меч, пришпилив к земле. Чтобы дотянуться до своего оружия, он не нашел ничего лучше, чем распороть себе ногу до колена, подтягиваясь за кинжалами... Холодное пламя взвилось в очах владыки, зрачки расширились чернотой. На миг он с ужасом представил иной исход этой вылазки. Отвлекая его внимание на себя, в палату зашла поникшая темноволосая эллет. Разведчица угрюмо склонилась перед владыкой: - Ар-Трандуил, я говорила Эланору*, все это случилось из-за меня! Это я растерялась, когда увидела третьего всадника, ведь мы выслеживали двоих почти сутки. И это меня Таэр прикрыл, когда назгул бросился в атаку, подставляясь под прямой удар... - Морнаэль, - глаза владыки словно покрылись льдом. Голос ничего не выражал, но в словах струился колкий холод, переливаясь звучанием сдвигающихся мерзлых льдов, сходящих по реке ранней весной. - Это его обязанность, как твоего командира, - фразы будто впечатывались в окружающее пространство, растекаясь росписью инея в воздухе. - Прекрати мучиться бесплодными угрызениями совести. Этим ты ему не поможешь, - после недолгой паузы король властно добавил: - Оставьте нас. Молчаливые эльфы покинули комнату. Трандуил кинул перчатки на стоявший у изголовья кровати столик и неспешно подошел к кушетке. Влажные следы от его сапог тянулись за ним по начищенному мрамору. Рыжеволосый посмотрел в казавшееся застывшим лицо своего короля и благодарно улыбнулся синдарцу: - Я думал, ее причитания и нотации Эланора никогда не прекратятся, - хмыкнул воин. - И самое страшное, что я не мог отсюда уйти. Это убивает надежнее... - Что ты выяснил? - чуть резче, чем хотелось спросил владыка, подавляя в себе нарастающий гнев. - Опусти причины твоей вылазки, - нетерпеливо добавил он, вздергивая подбородок, - я бы удивился, если бы ты не отправился выяснять, зачем тут объявились слуги Врага. Я слишком хорошо тебя знаю и слишком хорошо вижу твое состояние, чтобы высказывать тебе за это. Кроме того, ты и так уже поплатился... - таур плотнее свел челюсти. - Так что тебе удалось выяснить? Эльф сжал губы и отрицательно покачал головой, открыто глядя в глаза короля: - Ничего, - голос его уже почти пришел в норму, взгляд был твердым. - Уверен, они не знают, где оно, но не могут покинуть эти земли из-за влияния кольца. - Это больше, чем ничего, - возразил Ороферион, откидывая одеяло и оглядывая расширившимися глазами забинтованную от бедра до колена ногу. - И все же оно того не стоило. "За какой мир мы отдавали свои жизни там все эти семь лет? – устало подумал он. - За какой мир, если мои эльфы страдают и будут страдать и дальше? Вся Арда уже должна быть пропитана кровью эльдар насквозь..." Пальцы короля бессильно разжались, покрывало мягко упало назад. Таэр упрямо свел брови: - Нельзя было оставлять все так, в преддверии праздника, на который вы возлагаете столько надежд. Одно их присутствие множит тени в лесу... - Ты должен был дождаться меня, - резко оборвал его король. - Какой смысл устраивать эти торжества, возрождая в эрингаленцах надежду и желание жить, если они не берегут себя сами, безрассудно подставляясь под мечи Врага? Разведчик опустил глаза. В наступившей тишине было слышно лишь разошедшийся не на шутку ливень, барабанящий по крышам, разбивающийся о камень, звучно шлепающий по кожистым листьям и с шелестом скатывающийся по одревесневшей коже стволов. Король посмотрел на поникшего авари и, отвернувшись, подошел к большому арочному окну, слезившемуся в сером сумраке непогоды. Тонкие нити с нанизанными на них бусинами воды, безудержно сшивали небо и землю, смешивая все, творя свой, особый мир прозрачных запахов и размытых картин за плотной сияющей завесой. Косые струи дождя звучно бились в стекло, заставляя крупные капли разлетаться мелкими сияющими брызгами, стекающими по гладкой поверхности оставляя влажные дорожки. В хаотичных путающихся и сливающихся друг с другом водянистых полосах, скользящих вниз, начали проступать узнаваемые очертания. Прикосновения ливневой кисти проявляли все новые штрихи, выписывая на прозрачном холсте пронзительно знакомое лицо: через тонкую грань на Трандуила печально смотрел дрожащий, хрупкий образ Ноэриэль. Король замер, неверяще глядя на проясняющееся видение. Не прошло и дня с момента их расставания, а он уже грезит ею наяву. Грезит в совершенно неподходящий момент, когда нужна ясность мысли, когда нужно сосредоточиться... Но чувство было столь мучительно-сладким, разливаясь теплом по венам, что всякое сопротивление гасло и затихало. Лишь осознание того, что он не один, удерживало эльфа на месте. Разум твердил, что это безумие, пальцы жаждали прикоснуться, а душа стремилась дотянуться до нее через все разделяющее расстояние. Он бегло разглядывал дождливый лик, и сердце его тоскливо сжималось, словно угадывая в плотной пелене дождя ее слезы. Прозрачные глаза сочились влагой, заставляя таура с болью вспоминать то самое умирающее пламя в их темной зелени. Он знал, что ранил ее. Ранил ненароком, пытаясь защититься сам. Слишком глубоко и слишком остро впивались в него эти чувства. И ломкая, беззащитная эллет вызывала ощущения сродни опасности, неизбежности, делая уязвимым и открытым. Не отдавая себе отчета, он перестал дышать, впиваясь в зыбкий силуэт взглядом, боясь, что изменчивые потоки исказят его и смоют завораживающие линии нежной грустной улыбки и облака волос. Она была так близко и так далеко от него… Аран коротко выдохнул, жалея, что не забрал ее с собой сразу. И теперь приходилось довольствоваться лишь растворяющимся в ливневых струях, неверным образом ставшего таким родным лица. Руки сами собой сжались в кулаки, а взгляд беспокойно заскользил по истончающимся дорожкам, цепляясь за оставшиеся на прозрачной поверхности следы. "Ты всегда ускользаешь, Ноэриэль..." - с глухой тоской, заполняющей его до краев, подумал Трандуил, сдерживаясь, чтобы не прислониться к стеклу лбом. - Насколько теперь затянется твое выздоровление? - странно осевший голос его разлетался по притихшей палате. - Я рассчитывал на тебя... Таэр чуть пристальнее глянул на своего таура, завороженно приподнимаясь на подушках: - Аран нин? - изменения были почти незаметными, но они были. Что-то знакомое во взгляде, что-то, что он уже видел в глазах владыки однажды... Тогда было самое неподходящее для этого время, но яркое и ощутимое оно трепетало в ясной лазури его глаз. Как и сейчас. Эльф замер и потрясенно выдохнул: - Вы нашли ее... Трандуил обернулся и прожег рыжеволосого долгим взглядом. Открыть ему сейчас? Упрямец поползет туда, отдавать долг за жизнь короля. Но и скрывать что-либо от Таэра с его проницательностью было невозможно. Они с Хитлайном просто помешались на идее отыскать ту самую незнакомку и отплатить ей преданностью за то, что она сделала полагающееся им. Оба были посвящены в эту историю из-за необходимости поисков, сразу объявив это делом чести. - Теперь для тебя это не имеет никакого значения, - Ороферион многозначительно глянул на скрытую под одеялом, почти разрубленную надвое ногу. Таэр ожидаемо улыбнулся: - Вы же не думаете, что подобная ерунда удержит меня надолго? Дайте мне несколько дней, и я отправлюсь узнавать о ней, ее прошлом и ее окружении. - Через две недели она приедет сюда, так что тебе не придется никуда ехать, - таур немного отклонил голову назад, отчего пряди вымокших волос колыхнулись, начиная сочиться прозрачной дождевой водой, срывающейся с серебристых кончиков и беззвучно падающей на каменный пол. Рыжеволосый мечтательно прикрыл глаза: - У меня есть целая неделя, чтобы поправиться. А потом я поеду в Дорвинион и заберу ее оттуда. Нельзя допустить, чтобы госпожа снова исчезла... Трандуил уловил в этом "госпожа" столько чувств, что на мгновение выдержка изменила ему, и тепло, мягким потоком наполнившее сердце, неудержимо выплеснулось в улыбку на тонких губах. Слышать заботу и преданность по отношению к ней оказалось удивительно приятно. Ороферион заставил себя отвлечься от этих мыслей. По-прежнему стоя у окна в пол-оборота к Таэру, он лениво произнес: - Раз уж ты отправишься туда, отвезешь договор ее отцу и оговоришь с ним все детали, - надо было как-то наказать этого упрямца. Таэр с искренней глубочайшей тоской глянул на короля: - Это жестоко... Вам же известно, что для меня вся эта бумажная волокита скука смертная... - И еще, - невозмутимо добавил владыка, разворачиваясь к выходу и игнорируя молящие нотки в голосе эльфа, - она, кажется, опасается лошадей, - он сделал небольшую паузу. - И не только. Эльф вмиг стал серьезным и сосредоточенным, каким бывал в сражениях и каким всегда выслушивал приказы единственного, кому подчинялся: - Да, мой король, - Таэру даже удалось сесть, упираясь в постель руками. Вся напускная бравада и сарказм исчезли, обнажая преданное сердце, любящее свой лес и своего владыку. – Бренниль будет в безопасности, я позабочусь о ее страхах. Не поворачивая к нему головы, Ороферион кивнул и, бросив последний короткий взгляд на занавешенное ливнем окно, вышел. Промытая поверхность стекла была пуста... Той ночью, уже раздав все необходимые указания и отказавшись от позднего ужина, аран не мог уснуть, несмотря на усталость. Холодный шелк простыней неприятно жег кожу, собираясь раздражающими складками и отказываясь принимать тело короля в свои привычные объятия. Владыка долго ворочался в кровати, пытаясь наконец унять переполняющее тело напряжение, но это ему не удавалось. Томительное чувство давило изнутри, толкая выйти на террасу и встать у юго-восточного парапета, приближаясь к ней хотя бы на несколько шагов. Трандуил лишь плотнее укрывался расшитым дивными узорами покрывалом и старательно подавлял в себе это безумие. Но безумие не прекращалось, проникая в него все глубже яркими памятными образами, задирая нервные окончания, заставляя метаться в постели и бессильно откидываться на подушках. Когда попытки отогнать наваждение иссякли, он резко сел на кровати, рассеянно протягивая руку к стоящему рядом столику. Уверенно наполнив кубок, Ороферион одним глотком осушил его. И с каким-то отчаяньем понял, что вино его не пьянит. Он даже не чувствовал его вкуса на губах, зато в легком поплывшем по комнате аромате ему почудились нотки ее запаха, проникающие в мысли и окутывающие сознание видением скального берега и тонких прядей ее волос, с которыми ласково заигрывал ветер… Эльф прикрыл глаза, повинуясь внутреннему порыву и пытаясь представить ее настоящий запах в своих покоях. Позволяя себе на миг почувствовать, как бы это было в реальности, если бы она была здесь… Он распахнул глаза, останавливая себя на слишком откровенных мыслях и шокировано глядя в пустоту. Таур с удивлением и каким-то немым трепетом в груди осознал свои желания. Они шли гораздо дальше того, чтобы она просто была рядом. Ноэриэль должна быть с ним и только с ним. Странная эллет с глазами, как колдовское озеро в туманных сумерках, с нежным голосом, проникающим под кожу, с мерцающим темным от времени золотом в волосах, с несмелой улыбкой на бледных губах. С непредсказуемыми реакциями и тонко ощущаемыми чувствами. Полная загадок и неизбывной грусти. Та, что смогла сделать невозможное… Думать о том, что сейчас ее нет рядом, было мучительно. Отставив кубок, король снова опустился в подушки, пытаясь забыться сном. Но шелест дождя за окном не навевал дрему, а напротив, будоражил, заставляя пристально вглядываться в темноту за оконными стеклами… Сейчас, когда эльф остался один на один с собой, когда корона не давила, плотным кольцом стягивая душу, когда судьба целого народа, ответственность за которую он добровольно принял на себя, не довлела над его сердцем, он мог позволить себе чуть больше свободы. Хотя бы дать волю чувствам, не одевая маску правителя. Он искал ее черты в скользящих касаниях водяных струй к гладкой поверхности окна. Он слышал ее шепот в неясных отзвуках ночного леса. Он видел ее дрожащий силуэт в странных бликах на стенах, рожденных отблесками горящих в саду огней. Ноэриэль проникла в его помыслы и чувства. Оставив ее там, в Дорвинионе, он оставил с ней часть себя, словно вырвав с мясом что-то важное, жизненно необходимое. И теперь кровоточащая рана в месте разрыва болезненно тянула. И с этим не мог справиться даже король. Он раздраженно отшвырнул от себя покрывало, с тихим шелестом упавшее на пушистый ковер, и встал, выходя на террасу. Босые ступни коснулись холодного сырого камня, и Ороферион блаженно прикрыл глаза. Запах влажных листьев и сырой земли смешивался с тяжелым воздухом, насыщенным дождем, проникая в мысли, делая их прозрачными и ясными. Свежий ветер раздувал полы расстегнутого ночного хаммада*, мягко мерцающего в свете холодных звезд, льющих жидкое серебро на белый шелк. Его успокаивающие, остужающие прикосновения к разгоряченной коже усмиряли закипающее в жилах пламя. Король неосознанно окидывал взглядом лес немного южнее точки восхода. Его тянуло дотронуться до Ноэриэль, если не взглядом, то сердцем, ведь для него расстояний не существует. Тогда откуда это щемящее невыносимое чувство пустоты, острой нехватки ее дыхания рядом? Он с беспокойством размышлял о той опасности, что бродила вдоль границ его королевства. Мысли норовили связать скорое путешествие Ноэриэль и блуждающих кольцепризраков, множа в нем опасения. Он знал, что тайно оставленные охранять ее воины из личного отряда Хитлайна уберегут ее, что Таэр непременно доставит ее к нему в целости и сохранности, что девять лет она провела без его участия и дальше вполне способна справиться своими силами и силами своего поселения. Но в сознании билась лишь одна мысль, отгоняя все доводы разума и стенания здравого смысла: «Она должна быть рядом, должна быть в полной безопасности». После этого происшествия с командиром разведчиков Трандуил не мог отделаться от мысли, что нападению могла подвергнуться она. Сердце рухнуло куда-то вниз, покрываясь льдом и чернотой страха. Отец предупреждал, хотел уберечь… «Все еще так хрупко и неточно, а я уже до дрожи боюсь потерять ее. Как же ты жил с этим, ада?» Он тяжело сглотнул, вцепляясь в перила ограждения, невидяще глядя в пустоту перед собой. Мокрая листва плюща окропила ладони дождевой влагой, в костяшки мягко ударились косые струи, перечеркивающие сумрак ночи за навесом. Озорной ветер бросил в лицо эльфа несколько упругих прохладных капель, словно приводя владыку в чувство. «Теперь я понимаю тебя, Амрот… Теперь я тебя понимаю…» Жизнь владыки будто замерла, поглощенная непрекращающимся потоком дел, требующих особого внимания. Разведчики продолжали следить за передвижениями кольцепризраков на западной границе леса, но близко больше не подходили, наблюдая издалека. Это тревожило его, тревожило тем больше, чем дольше прислужники Врага находились вблизи его королевства. Подготовка к празднику шла своим чередом, занимая все свободное время, но все же Трандуил слишком часто ловил себя на мыслях о ней. Она была мучительным видением все эти девять лет, но именно сейчас, после долгожданной встречи, тоска по ней стала невыносимой. Ороферион словно жил здесь, пока где-то там, рядом с нею обитала его душа, незримо следуя за зеленоглазой эллет, мягко обволакивая ее плечи, оберегая от осенних ветров и подбирающейся стужи. Трандуил много думал о том, что произошло. В бессонные ночи он просматривал книги и свитки в своей библиотеке, ища ответы, но находя лишь больше вопросов. Выходило, что с таким "побочным эффектом" не сталкивался никто. Однако, владыка был уверен, что с того самого дня, когда Ноэриэль поделилась с ним частью своего света, он перестал принадлежать только себе. И эльфу до сих пор было сложно определить, где заканчивалось чувство долга по отношению к ней и начиналось чувство. И кому это чувство принадлежало... Чем бы это ни было, все выяснится здесь. И скоро. Надо лишь немного подождать. Но ждать оказалось совсем нелегко. И с каждым днем нетерпение все больше разгоралось в нем, подгоняя время вперед, вырастая непреодолимым желанием поехать за ней самому. Но он был не простым эльфом. Он был королем и не мог позволить себе подобной слабости. Тем более сейчас, когда приближался первый день Хрииве. Владыка дал себе слово, что в этот вечер он сделает все, чтобы избавить свой народ от гнета трагедий и потерь. И он сделает это. Для задуманного за неделю до праздника во дворец прибыла сестра Амрота, бывшая для Трандуила, как и сам владыка Лотлориэна, другом детства. С Тиннаэль* всегда было легко, хотя она, как и брат, была порой слишком мечтательной. И эта ее особенность лишь усилилась после смерти их отца. Дочь владыки сражалась наравне с мужчинами в той проклятой войне, по счастью оказавшись раненной в самом начале первой безумной атаки Амдира и Орофера, стоившей жизней слишком многим. Она наотрез отказалась покидать брата до конца осады, проведя все семь лет среди смертей, крови и боли. С тех самых пор льдистая печаль поселилась в ее больших снежно-голубых глазах, да волосы стали еще белее, словно покрылись инеем. Тепло осталось лишь в ее улыбке и нежных целительных ладонях. Ее способности нужны были сейчас всему Зеленолесью, и таур надеялся, что сможет использовать их, плетя тонкое кружево традиционной древней магии над своим лесом. Когда-то в далекой юности они оттачивали свое мастерство владения клинками и запоминали танцевальные шаги вместе. Когда-то их проделки сводили с ума двор Тингола. Когда-то их было много больше, юношей и девушек, живших под завесой Мэлиан... Они с Тиннаэль так давно знали друг друга, что сложно было найти во всей Арде эльфийку, бывшую ближе владыке. Разве что Галадриэль, родство с которой, как и ее сильнейший дар, могли помочь. - Конечно, друг мой, - мягко улыбнулась она. Платиновые волосы шелковым потоком хлынули на ее лицо, когда она согласно кивнула. - Я помогу тебе исцелить сердце этого леса. Сделаю все, что смогу. - Я знал, что могу на тебя рассчитывать, - испытывая явное облегчение, ответил эрингаленец. - Всегда, - улыбка на ее губах погасла, и девушка осторожно добавила: - Но насколько я помню, чтобы пролилась благодать, мало просто хорошо знать партнера и иметь годы танцев с ним за спиной... - Ты права, - он откинулся на спинку стула, расслаблено кладя руки на подлокотники. Длинные пальцы арана, унизанные перстнями, лениво удерживали кубок за верхний край тонких стенок. - Неужели я до сих пор самая близкая тебе? - неуверенно протянула эллет. Желтый отсвет длинных свечей за ее спиной проигрывал белому свечению ее волос. Он вскинул бровь: - Ты сравниваешь меня со своим легкомысленным братом? - усмехнулся владыка, видя, как эльфийка смущенно улыбается шутке. Амрота можно было назвать каким угодно, но не легкомысленным. - И потом, - уже серьезнее продолжил синдарец: - я в первую очередь обязан думать сейчас о Зеленолесье. - Я понимаю, - пропела она. - Ты вынужден как-то справляться без силы кольца, когда земли Врага практически у твоего порога... Никто не знает, сколько продлится время мира. Это тяжкая обязанность, быть королем, - она тихо вздохнула, устремляя взгляд на пламя, потрескивающее в камине. В свете огня ее профиль становился похожим на вытесанный из мрамора. - Ты ведь еще не знаешь... Нимродель отказала ему... Затихающий голос эллет мягко оседал на окружающие предметы, пока таур с сомнением смотрел в ее печальные глаза. "Так вот почему он не приехал. Я ведь приглашал их троих..." - Она простая эльфийка, привыкшая жить в лесу, и не мыслит себя владычицей, - медленно проговорила Тиннаэль, снова поворачиваясь к напряженно слушающему Трандуилу. - Он бы и рад отказаться от короны, но это его долг. Долг перед лориэнцами, перед памятью нашего отца... - она ненадолго замолчала. - Мало кто понимает, какая это ноша и что стоит за властью королей. Аран улыбнулся: - И все же в этом что-то есть, - чуть наклонившись, негромко сказал он. - Все не могут ошибаться. Они ужинали в малой обеденной зале, отмечая день ее приезда. Эльфийка приподняла свой кубок, поддерживая высказывание Трандуила, и, отпив вина, снова посмотрела на синдарца: - Амрот рассказал о вашем пари. Значит, ты уже успел послать в Дорвинион за этим чудесным напитком? Ороферион чуть склонил голову набок, и, стараясь сдержать улыбку, слишком сухо ответил: - Я успел побывать там сам. Брови Тиннаэль дрогнули, она внимательнее вгляделась в мужчину: - Ты слишком напряжен из-за этого праздника. Я беспокоюсь за тебя. - Не стоит, - Трандуил вздернул подбородок, небрежно отпивая вина. - Когда все закончится, станет гораздо легче. Синда ничего не ответила, отмечая про себя странную взволнованность своего друга, которую он так тщательно старался скрыть. Ночи становились холоднее. Именно так ощущал их теперь Трандуил: дышащими ледяным безмолвием, пустотой и одиночеством. Ему не хватало чего-то, о чем до этого аран Зеленолесья не подозревал. Бессонница терзала его, не давая сомкнуть глаз. Его жгло то умирающее пламя в ее глазах. Оно беспокоило его догадками, тревожа мысли и разливая чувство вины по телу. Ему грезилась хрупкая улыбка Ноэриэль, нежный голос и дурманящий запах волос, будто сотканных из золотых нитей. Где-то там, возле нее осталось все тепло этого мира. Дни становились короче. Именно так казалось Орофериону. Тусклые, однообразные, покрытые серой пылью безвременья. Она виделась ему в них исчезающим силуэтом, ускользающим сиянием глаз, мелькала едва заметным отражением в кромках зеркал и глади воды. Тоска по ней неотрывно следовала за Трандуилом по залам дворца и тропинкам Эрин Гален, бередящая душу, наполняющая нетерпением, заставляющая все чаще искать первые рассветные лучи чуть южнее привычного горизонта. Где-то там, в землях Дорвиниона остался и весь свет этого мира. Время свивалось тугой спиралью, оплетая сердце владыки, не давая свободно дышать, сковывая мысли вокруг одной единственной эллет. Образы становились все насыщеннее и плотнее, редкие сны тяжелели, отзываясь в душе смутными тревожными чувствами. Король все чаще хмурился и был необычайно задумчив. Напряжение нарастало. Когда его, наконец, известили об их прибытии, Трандуил еле сдерживал себя, идя привычно уверенной походкой к центральному входу. Он шел навстречу ей, не чувствуя пола под ногами, не замечая раскланивающихся перед ним встречных вельмож и почтительно отходящих с дороги слуг. Все его существо рвалось туда, к ней, буквально ощущая всей кожей ее приближение. В ушах гулко шумела кровь, глаза нетерпеливо искали ее, оглядывая пустую еще площадь перед дворцом и безмолвную дорогу с поднимающимися вихрями опавшей листвы. Время растягивалось, секунды стекали по напряженным струнам души. Ороферион выпрямился, вцепляясь в отцовский посох и глубоко вдыхая. Надо было привести лихорадочно скачущие мысли в порядок. Он на мгновение прикрыл глаза, прислушиваясь к себе, пытаясь заглушить поднимающуюся в нем бурю. Это раздражало и вызывало много вопросов. Реакция была слишком острой, слишком яркой, ошеломляющей. "Да приди же в себя!" Все эти загадки, непонятные чувства, сумасшедшие видения и дни, полные томительного ожидания, истончили его терпение, сделав последние минуты невыносимыми. Каждый стук сердца приближал Ноэриэль к нему. Все чувства были напряжены до предела. И где-то на самом краю плотной, обволакивающей тишины он, наконец, услышал мерный скрип колес и размеренный топот копыт. Из-за поворота показался отряд. Взволнованные эльфы вызвали тревожное чувство у арана, заставив на какой-то миг похолодеть все внутри. Неужели... нет? Таэра тоже нигде не было, но тут он увидел ее и мысли оборвались. Он не забыл, как она была красива, но живой ее образ был притягательнее воспоминаний и грез. Легкий порыв ветра нежно отодвинул с взволнованного лица тонкую прядь волос, выбившихся из косы. Мечтательный взгляд скользил по мрамору окружающих строений, зачарованно рассматривал рыжую медь садов, задерживался на звонко плещущихся струях фонтанов. Тонкие, пораженно взметнувшиеся вверх брови, изящный маленький носик, необыкновенного оттенка кожа, словно покрытая ровным золотистым загаром и эти глаза... Она была на его земле, под его защитой, перед его взором. Все вставало на свои места, душа возвращалась к своему владельцу... Или это лишь иллюзия возвращения? И все уже никогда не будет прежним? Ороферион чувствовал ее восторг и благоговение, словно сам впервые увидел Эрин Гален, и в груди его трепетало тепло. Но, когда она глянула на замок, к ее ощущениям примешалось странное сожаление, которого аран не мог понять, пока не уловил узнавание в ее взгляде. Все внутри похолодело. Она не могла видеть Менегрот... Не могла видеть его в жизни. Но могла в моих воспоминаниях, если тогда, на Дагорладе... Он плотнее сжал челюсти. Быть свидетельницей физической слабости одно, но познать тьму и страхи другого существа - совсем другое дело. По его лицу прошла судорога: он никому не пожелал бы увидеть то, что довелось увидеть ему. И ей меньше всего. Король тяжело опустил взгляд, но внезапно наткнулся на ворот ее рубашки. Ослабленная на всю шнуровка позволяла ткани игриво подрагивать, норовя открыть взору незащищенное тело. Аран выдохнул застрявший в горле воздух, пытаясь обуздать совершенно неожиданно взметнувшееся в нем волнение. Усилием воли владыка заставил себя переключить внимание на воинов. Ему хватило одного взгляда, чтобы понять, что произошедшее в пути их весьма напугало. Но говорить об этом сейчас не имело смысла. Таэра он выслушает позже. Скорее всего именно на это командир разведки и рассчитывал, зная своего владыку слишком хорошо. "Значит, рана его не затянулась. Поэтому он и отправился сначала домой... Упрямец, ни за что бы не позволил Хитлайну сопровождать ее вместо себя". Положенные приветственные фразы, необходимые распоряжения, нисколько не удивившая таура сопровождающая эллет... И долгожданная гостья... "Ты здесь", - все его мысли и переживания последних дней сконцентрировались в двух коротких словах. Все эмоции, вся сила чувств. Оттого он почти не удивился тому, что перешел с нею на осанвэ*. "Я не могла не приехать", - потрясенно подумала она в ответ. И это были не мысли, но чувства, ее собственные, неприкрытые чувства. Это так, он бы ни за что не позволил ей этого. Он и сам не мог понять, почему ему столь необходимо и важно ее присутствие рядом. И когда это случилось: там, на болотах, или позже, когда он увидел ее в винной бочке... Мысли снова остановились, теряясь в откровенном декольте присевшей перед ним в реверансе Ноэриэль. "Осталось не так много мест на ее теле, которые я не увидел", - отстраненно подумалось тауру. А дальше лютое, плавящее волю пламя рванулось наружу и вниз, ударило в голову, заставляя поспешно натягивать ледяную маску. Трандуил запоздало понял, что подобная смена выражений лица все равно слишком заметна, но главное, это удерживало его в руках. Удерживало, пока она не подняла на него глаза. Доверчивые, растерянные, они волновали больше, чем все виденное. Ее обнаженная душа, откровенно тянущаяся к нему во взгляде, вызывала желание сильнее, чем оголенная плоть. Все барьеры начали трещать по швам, осыпаясь мелким звучным крошевом, заглушить которое он пытался словами. Язвительными словами, потому что она не должна смотреть на него так. Так обезоруживающе, словно он долгожданная и такая же желанная мечта. Не должна вызывать в нем такую бурю чувств, с которой эльф справиться не в силах... Он ушел, с трудом приходя в себя, чувствуя слабость в теле и ликование в душе: она рядом. Она так близко, как только позволяют приличия: в его крыле, по соседству с его покоями, личный старый слуга владыки приставлен к ней вместе с одной из лучших разведчиц из отряда Таэра. Кроме того, еще до приезда о Ноэриэль были проинструктированы все стражи, а за самой эллет следили двое лучших разведчиков помимо Морнаэль. И все же этого недостаточно. Ему этого недостаточно. Знать, что она рядом, но не иметь возможности видеть ее, прикасаться к ней... Привычная твердая поверхность трона должна была успокоить, но в приемной зале отчего-то становится тесно и душно. Идти к себе показалось арану не самой хорошей идеей. Почему-то в голове всплыла совершенно непозволительная картина покрытой пеной купальни. Конечно, ей сразу захочется смыть с себя дорожную пыль... Король непроизвольно сжал кулаки, останавливая смелые мысли. - На сегодня все, - он поднялся с трона, встречая задумчивый взгляд начальника стражи. - Если хочешь мне что-то сказать, то говори, - немного резко произнес Ороферион, гордо возвышаясь над синдарцем. - Я всего лишь хотел предложить владыке прогулку по саду, - слегка склонился Хитлайн. Его распущенные волосы стекали по спине длинными прядями, плотной дымкой прикрывая ножны дополнительных парных мечей. Мастерское владение любым видом оружия снискало ему славу умелого и опасного воина, о чем по его внешности и манерам догадаться было практически невозможно. Их частые стычки с Таэром почти всегда заканчивались вничью лишь из-за мягкосердечия начальника стражи. - В последнее время вы очень заняты, аран нин, - с заботой в голосе заметил синдарец, глядя в глаза своего владыки. - Вы выходили из дворца почти неделю назад, когда прибыла леди Тиннаэль. Трандуил с любопытством посмотрел на воина. Всегда было сложно понять, о чем догадывается молчаливый Хитлайн. - Пойдем, я могу притвориться, что мне в самом деле так необходим свежий воздух, - саркастично заметил король, выходя из тронного зала. Они неспешно бродили по вечернему саду, наблюдая, как загорается все больше огней и как на небе начинают проступать первые блеклые звезды. Владыка бездумно вышагивал рядом с эльфом, незаметно приближающимся к дальней стене сада, увитой плющом. Ороферион с трудом сдерживал нарастающее в нем нетерпение, время от времени отчего-то косясь на дверной проем, ведущий из замка во внутренний дворик. Начальник стражи, конечно, не мог не заметить этого: - Я уверен, что Таэр выяснил много интересного и вскоре явится с донесением, - медленно произнес он, останавливаясь и поворачиваясь к тауру. Ороферион едва заметно нахмурился, но промолчал, ожидая продолжения. "Пусть лучше думает, что мое состояние связано с этим..." Синдарец плавно шагнул на боковую лужайку, осторожно ступая в густую поросль трав. - Но, что бы он ни сказал, это все не имеет никакого значения, - ясные глаза его смотрели серьезно, тихий голос ласково растекался в тишине сада. Эльф нагнулся к самой земле, позволяя туманному ливню волос смешаться с редкими опавшими листьями. Разгибаясь, воин светло улыбался, глядя на сорванную белую звездочку нифредиля в своей руке: - Если в преддверии зимы в королевском саду наступает весна. Протягивая цветок обомлевшему владыке, Хитлайн мягко произнес: - Я заметил набивающиеся бутоны спустя несколько дней после нашего возвращения из Дорвиниона, - король рассеянно смотрел на нежные молочно-белые лепестки, поворачивая нифредиль в длинных пальцах. - Бренниль поможет расцвести всему Эрин Гален... Эльф замолчал и, оставляя короля один на один со своими мыслями, незаметно покинул сад. Трандуил не мог оторвать взгляда от крошечного чуда в своих руках. Думать дальше, что испытываемые им чувства принадлежат не ему было глупо. Цветы не могут лгать. Чуткие создания, они всегда остро чувствуют душевное состояние того, кто связан с ними тонкими токами магии жизни. В королевстве Орофериона царила его магия, его жизненная сила текла в венах всех созданий, струясь сквозь воздух, проникая в землю. Лес внимал ему, травы стелились ему под ноги, ручьи услаждали слух нежными голосами, звери ластились к владыке. Весна, ступившая в сердце короля, и только она могла подарить силу цветения этим нежным весенним звездам. Лишь расцвет истинных чувств мог разлить вокруг магию, подобную этой. Так ли уж важно, кто она такая, чем дышит и чем живет, если весна уже вступила в сердце короля? Значит, он действительно ее... любит? Но полюбить так поспешно, ничего не зная о ней... Да, истории известно много подобных пар. Среди эльфов это не такая уж редкость. И все же осознать это было сложно. Как говорил его отец? Что он не видит ее лица в тумане войны... Как точно. Как до безумия точно. Ведь и он сам не видел ее лица, смутно улавливая лишь очертания в тумане ядовитых болот. Он должен был догадаться... - Аран нин, - из тени в затененный проход шагнул Таэр. Переодетый, бледный и едва заметно уставший. Он остановился, внимательно глядя на владыку. Потом его взгляд упал на нифредиль и тонкие губы тронула улыбка. - Я думал об этом, - довольным тоном проговорил рыжеволосый. - Это начало расцвета и мира на нашей земле, - его глаза лучились неподдельной теплотой. Трандуил едва заметно тряхнул головой, отбрасывая назойливые мысли, и окинул разведчика беглым взглядом: - Ты плохо выглядишь. - Одна юная эллет постаралась, - усмехнулся эльф, тут же осекаясь и спешно добавляя: - Я о спутнице бренниль. Владыка недовольно глянул на рыжеволосого, всем видом показывая, что не нуждался в пояснениях этого двусмысленного заявления. - Теряешь хватку, - покачал головой Трандуил. - Боюсь, что не хватку, а сердце, - мягко поправил таура воин. Трандуил улыбнулся, косясь на него. Они вышли к центральной аллее сада, приближаясь к фонтану под пронзительное стрекотание сверчков и мягко перебирающий волосы ветер. Таэр обстоятельно рассказывал обо всем, что ему удалось выяснить относительно Ноэриэль. Он отправился в Дорвинион с двумя своими разведчиками неделю назад, сменив людей Хитлайна, оставленных охранять ничего не подозревающую девушку. Какое-то время он наблюдал за ней и Лорэль, пытаясь понять ее мотивы и поведение. Ему тоже показалось, что девушка что-то скрывает, но что именно выяснить ему не удалось. Однако дорога через Эрин Гален и неожиданная встреча с волшебником натолкнули его на некоторые мысли. Кроме того, Таэр узнал много интересного о ее общении с Ауром, а также о ее способности "говорить" с травами. Воин так отзывался о ней, что в какой-то момент королю показалось, что он сам увлекся Ноэриэль. - Госпожа очень чуткая, мой король, - разведчик задумчиво осматривал сад, прислушиваясь к внутренним ощущениям. - Кроме того, этот ее дар, весьма особенный. Может статься, она еще не освоилась со своими способностями, и в этом причина ее страхов. Она боится саму себя, и это делает ее неуверенной и уязвимой. Хотя это не объясняет ее отношения к лошадям. С другими животными она общается, хоть и меньше, но лошадей она действительно сторонится. И еще, - тихо добавил Таэр, - Мален не ее настоящий отец. В этом нет никаких сомнений. Они остановились возле небольшой поляны, густо поросшей травой в полукружии дикой вишни. - Существует не так много причин скрывать свое происхождение - протянул Трандуил, неспешно обходя эльфа и окуная нифредиль в чашу фонтана. Сквозь пальцы вместе с прохладной водой просочилось мягкое тепло, с благословения синдарца наполняя лепестки живительной силой. - А ее мать? Глиндаэль действительно мертва? - Да, она умерла, когда дочери не было еще и года. Это было задолго до того, как они поселились в Дорвинионе. Они с Маленом были помолвлены, но так и не поженились. Аран вынул цветок из фонтана и легко стряхнул с пальцев остатки воды. Не поворачивая головы к воину, он спросил: - Почему? - Те, кто знает об этом, молчат, и все они близки семье госпожи, - пояснил Таэр. - Других свидетелей не осталось. Многие погибли еще до самой Глиндаэль. И я почти уверен, что бренниль не знает всего о своем прошлом. В этом есть что-то странное. Трандуил глянул на него через плечо: - Так выясни. Рыжеволосый нахмурился. - Что-то еще? - Это скорее мои догадки, - задумчиво протянул разведчик, вглядываясь в напряженные глаза таура. - Но Ноэриэль словно знала заранее о том, как будет вести себя лес. Она испугалась его раньше, чем все началось, - он немного помолчал, размышляя над чем-то. - И все-таки она здесь... Взгляд синдарца снова привлек доверчиво раскрывшийся в ладони нифредиль. Легкие и тонкие лепестки, немного заостренные к краю, ласково стелились по его светлой коже, прогибаясь под тяжестью застывших сверкающих бусин воды. Удивительный, невозможный, хрупкий, но столь значимый, столь ярко и смело заявивший о себе, глядя на мир с сильной руки короля. Такой же, как эти внезапные чувства. Такой же, как и сама Ноэриэль - трогательно-нежная, но сильная и упрямая... Он почувствовал на себе ее взгляд и, повернув голову, увидел замершую эллет недалеко от того самого входа. Чувственное облако ее распущенных, еще влажных волос окутывало плечи девушки, переливаясь густым темным золотом в отблесках открытого пламени. Ветер расстилал по саду вуаль ее дразнящего запаха с оттенком шалфея. - Объясни Морнаэль еще раз, что значит "собрать госпожу", - тихо заметил владыка. Рыжеволосый, так же неотрывно глядя на Ноэриэль, отозвался почти шепотом: - Ее не удержал лес, аран нин, не будем переоценивать скромные способности простой разведчицы... Таур покосился на воина, тотчас растворившегося в тенях сада. Взор короля медленно заскользил по силуэту эльфийки, еще острее осознавая, как безумно скучал по ней, как жаждал увидеть ее глаза, вот так близко. Тоска, терзавшая владыку, наконец, унималась, уступая место еще более сильному и пронзительному желанию. Желанию, сдерживать которое королю оказалось куда сложнее. Тяжелая прядь лениво поддалась порыву ветра, открывая тонкую беззащитную шею. Глаза синдарца хищно метнулись к капельке воды, блеснувшей в свете звезд на ее коже. На ней было одно из тех платьев, что сшил лучший придворный мастер. Его помощница была в числе отряда сопровождения только с одной целью – наметанным взглядом определить точные параметры для подгонки всего пошитого к ее приезду. Стоило отдать им должное – сидело оно на ней как влитое, удачно подчеркивая необыкновенный оттенок кожи и тонкость линий. В ушах Орофериона зашумело. Но ее тихий голос он услышал очень ясно. Смущенная улыбка эльфийки немного отрезвила короля. Они негромко переговаривались, стоя на расстоянии вытянутой руки. В освещенном редкими огнями саду она мерцала подобно звезде на ночном небе. Ее эмоции так быстро и непредсказуемо менялись: волнение, страх, ожидание, разочарование... Он не понимал, что было тому причиной, а она не спешила ему рассказать. Что-то останавливало ее, жгло изнутри. Почувствовав в эльфийке глухую боль, Трандуил испугался, делая необдуманный шаг навстречу и становясь обезоруживающе близко. Так, что он не смог удержаться, склонившись над ней. Он видел, как в ее глазах его силуэт медленно затмевает лунный свет, а затем и все небо. Как трепещет жилка на груди. Чувствовал, как рваное дыхание покидает ее уста. Жар в теле арана нарастал, и ему стоило больших усилий остановить себя, позволить лишь прикоснуться к ее волосам. Он оставил в них нифредиль - там, в ее волосах и началась его весна, поэтому там цветку было самое место. Весь ужин он наблюдал за ней. За тем, как она тоскливо смотрела на пустующий возле нее стул, как справлялась с самой ядовитой эллет в Эрин Гален, как на мгновение в ее глазах мелькнуло что-то пугающее, но почти сразу погасло, сменяясь растерянностью. В чем-то Тиннаэль была права: жизнь при дворе под силу выдержать не каждому. Однако ей, кажется, просто нужно время, чтобы привыкнуть. Как только Таэр эффектно пересадил к ним Лорэль, Ноэриэль начала расслабляться. В этом, казалось бы, привычно бесцеремонном для рыжеволосого жесте король с удивлением рассмотрел нечто большее, вспоминая сказанное им в саду. Владыка мельком оглядел эллет и снова сосредоточил свое внимание на Ноэриэль. Она улыбалась, смеялась и рассказывала что-то забавное, не замечая, что привлекает к себе много взглядов. А король смотрел и не мог отделаться от мысли, что ему хочется выставить всех присутствующих за дверь и остаться только с ней, слушать ее истории, смотреть на ее улыбку и искрящиеся смехом глаза. - Ар-Трандуил, так вы присоединитесь к завтрашней охоте? - Силуир, вероятно, спрашивал об этом уже не в первый раз. - Не в этот раз, - владыка не показывал смятения, царившего в его душе. - А вот нашей гостье это пошло бы на пользу. Уверен, что она предпочтет что угодно сборам на праздничный бал, - он ухмыльнулся. - Вы о молодой особе, чуть не выбившей из меня сегодня весь дух? - с сомнением протянул синдарец, находя глазами Ноэриэль. - Эллет так спешила куда-то, что по дороге уронила бы половину членов совета, не будь они столь ловкими. - Я пошлю с ней Хитлайна, чтобы она никого больше не "роняла", - лениво ответил таур, размышляя о том, что не плохо было бы отправить с ними и Тиннаэль, но она со вчерашнего дня усиленно готовилась к предстоящему мероприятию, пытаясь собрать по возможности больше сил, концентрируясь на основной задаче. Основной задаче... Это будет сложнее, чем он себе представлял. Но отступать королю нельзя. Это его лес, его народ и, значит, его обязанность. Среди начавших расходиться по зале эльфов, Трандуил заметил оставшуюся одну Ноэриэль. Тонкая фигурка девушки одиноко вырисовывалась на фоне распахнутого окна. Владыка двинулся к ней, но его отвлек один из советников, уверяя, что вопрос требует безотлагательного рассмотрения. Отдав указания, Ороферион не нашел эллет в обеденной и стремительно вышел, направляясь к лестнице. Еще в коридоре он уловил ее тонкий аромат, уверенно нагоняя девушку на ступенях. Снова эти смешанные, странные чувства. И это пронзительное, первое понимание, что она чувствует его опасения и тревоги. С этим сложно смириться. Трандуил уже был слабым и беспомощным перед ней, уже обязан ей жизнью. Оставаться уязвимым и подверженным страхам в ее глазах все время - слишком тяжелое испытание для короля. Пока аран пытался принять это, они оказались возле ее покоев. Снова ее лицо было слишком близко, а за дверью были ее комнаты, искушающе притягательные, как и ее глаза... Ороферион даже умудрился сказать положенную этикетом фразу, прежде чем практически сбежать по коридору. Он надеялся, что, когда она приедет, сон, наконец, снизойдет на него. Это были пустые надежды. Владыка не мог не то что уснуть, но и найти себе места в собственных покоях. Он метался по комнатам, а внутри него металась охваченная смятением душа. Отослав от себя слугу, король погрузился в привычно наполненную к его приходу купальню, позволив возбужденно снующим мыслям немного улечься. «Так значит, это мое чувство. Мое. Чувство, - он прикрыл глаза, наслаждаясь ласкающими прикосновениями теплой воды к коже и томной негой, медленно разливающейся в груди. – То, что бывает лишь однажды. То, что приходит раз и навсегда. И Ноэриэль - та самая, единственная, моя… - пульсирующая тяжесть, расползающаяся по телу, внезапно сменилась студенистым холодом: - Моя?» Широко распахнутые глаза владыки встревоженно вглядывались в рвано танцующее на низкой треноге пламя. В мыслях проносились услышанные им фразы. «И все-таки она здесь» «Эллет так спешила куда-то…» «Вы знаете ответ…» Он знал, он действительно знал, чувствовал. Чувствовал каждой клеточкой своего тела, слышал в отчаянно-молящем вернуться голосе, видел в каждом движении, робкой улыбке, в глазах… Эти глаза не могли лгать. «Моя…» Трандуил рывком поднялся из купальни, выходя на холодный мраморный пол. На белый отполированный камень мягко оседали пушистые хлопья пены, невесомо скользя по гладкой коже эльфа. В трепещущих бликах горящих огней тягуче-медленно стекающие в след за ними водяные капли рождали ослепительное сияние, словно осыпая арана звездной пылью. Влажные волосы густым расплавленным серебром лились на спину и плечи владыки, обнимая поджарое упругое тело. Таур спешно вытерся резковатыми движениями, еще четче проявившими будто нарисованные тугие мышцы под его кожей. На ходу накидывая длинный шелковый халат, Ороферион стремительным шагом вышел на террасу. Жидкий лунный свет, расплескавшийся под ноги короля мерцающей в глубине мрамора дорожкой, будто вел его. Ступая по пути, высвеченному владыкой ночи, синдарец приближался к тому самому краю, с которого была видна терраса Ноэриэль. Он неподвижно замер возле самого ограждения, увидев уютно свернувшуюся в кресле девушку. Он просто не мог оторвать от нее взгляд, так и стоял там, глядя на то, как она читала, трогательно завернутая в теплое покрывало, часто отвлекаясь и восхищенно оглядывая его сад, рассматривала звезды, освещавшие так много его ночей. Пустых, бессмысленных ночей. Без нее… Чувствуя несдержанную, затапливающую его нежность, король обхватил себя руками, облокачиваясь плечом о витую колонну, поддерживающую навес. Глядя на нее, он чутко ощущал ее мечтательное настроение, проникаясь сладостным томительным предчувствием, ожиданием новой встречи, когда она будет так близко, что можно будет дотянуться до нее, услышать ее дыхание, раствориться в бездонных омутах глаз… Ему внезапно захотелось показать ей самое ценное из того, что у него есть. Лучшую, сильную сторону в противовес тем слабостям и тьме, что она видела и познала в нем. Открыть самое сокровенное в его королевстве - сердце Эрин Гален. В его любимое время - на рассвете, в самом выгодном свете, раскрывающем всю красоту и суть Зеленолесья. Ему стало вдруг очень важна ее реакция, ее восприятие. И владыка ясно понял, что больше не нужно ждать. Что он достаточно ждал… Таур решительно возвратился в комнату и, вызвав к себе одного из стражников, отправил его за Морнаэль. До рассвета оставалось меньше часа.