Утраченная весна

Рекомендую читать под Vivaldi Antonio Lucio "Tosco fantasy" и часть после "пробуждения" под Ruth Barrett "A modern fairytale".

      Солнце первого дня Хрииве готовилось окрасить небо акварелью нежности, раздумывая над оттенками первых мазков где-то за сизой бесцветностью своего извечного холста. Неуютная предрассветная серость не торопилась стекать по обычаю с небосклона, прижимаясь косыми тенями к земле. Тягучая хмарь, напротив, словно поднималась вверх, сгущаясь в большие, скрывающие звезды кляксы с размытыми краями, предвещая по-зимнему хмурое и не прогретое утро. Суровая строгость стальных облаков, добавляющая ощутимой тяжести самому воздуху вокруг, заползала в сердце арана смутной тревогой. Ноэриэль была где-то за его спиной, в защищенном замке, в центре охраняемого королевства, под присмотром названной сестры и одной из лучших разведчиц Эрин Гален. Но все же это самое "где-то" смущало покой владыки, снова и снова бередя душу неясным предчувствием. Лишь когда она будет рядом, когда его глаза будет услаждать ее нежная красота, а слух ласкать магическое звучание ее переливчатого смеха, король будет спокоен.       И счастлив.       Счастлив... Это было удивительным и волнующим открытием. Оно наполняло жизнь иным смыслом, а мир другими красками. Заставляло губы расплываться в улыбке, а сердце петь. Оно трепетало ярким, расцветающим чувством внутри, заволакивая взор светом радости, окрашивая мысли ожиданием. Ликование, рассыпанное теперь в воздухе Зеленолесья, казалось естественным и правильным. Тонкая взвесь волшебства словно делала все невесомым и легким, расправляя незримые крылья за спиной, заставляя устремляться помыслами и душой куда-то в недоступную ранее высь, к звездам... и к ней.       Трандуил устало наслаждался неспешно пропитывающей все атмосферой. Ему удалось задуманное. Он смог. Это не оплачивало долг перед его народом. Как и не освобождало от тяжкой ноши осознания, что Тьма вернется, проливаясь гневом и смертью на эти земли. Смертью тех, кого он так оберегал семь долгих лет безнадежной войны, тех, кто сейчас вплетал свои голоса в общую радость, тех, кто, поверив своему арану сегодня, будет жить ожиданием дней света и возрождения.       Когда-нибудь... Но сейчас здесь царила магия мира и благодати, торжество надежды и веры поднималось над лесом, изгоняя остатки теней и страха. А сам таур переживал ту самую бурную весну* в своем сердце.       Долгая, невероятно долгая и тяжелая ночь подходила к концу. Вокруг все еще не утихали танцы, и песни лились, наполняя освободившийся и просветленный Эрин Гален звучанием дивных голосов и трогательными звуками арфы. Облегчение читалось на лицах эльфов, светом нетленной памяти сияли их глаза, сердца были полны надежд, а души дыханием жизни. Трандуил неспешно скользил довольным взглядом по вдохновленным зеленолесцам, с некоторой ленцой осознавая, что не может вспомнить, когда в последний раз чувствовал себя таким уставшим. Сидя под раскидистым каштаном, время от времени перечеркивающим очередным опадающим золоченым листом окружающее празднество, король думал о том, что, если бы не помощь Тиннаэль и то, что сделала для него Ноэриэль - сделала в который раз, вытаскивая его из сумрака, незримо оберегая его лес от самой себя... Если бы не все это, ему не удалось бы победить Тень. Несмотря на все его попытки. Не в этот раз. Вся тяжесть пережитого продолжала бы сдавливать сердце Зеленолесья, мрак остался бы тлеть в душах темным пламенем, заволакивая собой свет, калеча эльдар изнутри...       Ороферион все еще не мог понять, как Ноэриэль удавалось жить с этим, неустанно сражаться с тьмой внутри, истощая себя подобными моментами "очищения" других от ее тягот. Где эта хрупкая и тонкая эллет брала силы? В чем черпала свет выросшая без матери и отца девушка? Что за воля должна быть у нее, что она смогла терпеть это столько десятков лет?       - Она красива, - нежно пропела Тиннаэль, невзначай опускаясь на покрывало возле владыки, пожалуй впервые за весь праздник оказавшемуся в относительном одиночестве.       Он повернулся к ней лицом, встречаясь с затуманенным и несколько утомленным взглядом.       - И загадочна, - задумчиво протянула эллет, завороженно разглядывая сизое небо в просвет полуобнаженных ветвей.       Отсвет ее волос был особенно ярким в подобном сероватом мареве. Впервые Трандуил заметил это на Дагорладе, когда ее выносили из той первой атаки. Почему-то даже в том мраке, с налипшими на них комьями глины и черной крови орков, они сохраняли свое необыкновенное сияние.       Внезапно Тиннаэль улыбнулась:       - А ты лукавил, мэлон, говоря, что у тебя нет никого ближе...       Синда уже спрашивала его о таинственной незнакомке, столь неожиданно и ярко расцветившей торжественную ночь древней магией единения. Спрашивала и о том, куда девушка так внезапно испарилась, скромно, но упрямо вплетая вопросы на осанвэ* в его мысли. О Ноэриэль в ту ночь спрашивали многие, в основном другие эллет, и это начинало утомлять даже больше, чем удивленные взгляды молча изводившихся любопытством. В воздухе, полном умиротворения и неги, витало настойчивое недоумение от нечаянного и столь откровенного проявления сокровенных эмоций. Танец короля с незнакомкой взбудоражил всех, хоть произведенный эффект и имел силу истинной магии, а, значит, убедительно подтверждал искренность и взаимность чувств.       - Ар-Трандуил, - подошедшая неслышно Мириниэль, грациозно склонившись перед владыкой, потупила взор. Он кивнул, предчувствуя очередную порцию яда и размышляя, почему девушка выбрала именно этот момент. - До меня дошли слухи, что наша дивная гостья, удостоившаяся высочайшей чести танцевать с вами... - эльфийка старательно смущалась, даже немного покраснела, - Сбежала. Я... я не могла поверить, что она могла оставить вас в одиночестве, - с жаром продолжила она, замолкая и с тоской глядя на спокойно взиравшего на нее Орофериона. - Только не вас...       Воодушевленная молчанием Трандуила и безучастностью к происходящему сидящей рядом с тауром Тиннаэль, эллет продолжила:       - И все же вы здесь, без нее... - скорбно вздохнув для убедительности, эльфийка выдержала идеально выверенную паузу: - Я знаю, что такое одиночество, владыка... Позвольте мне разделить его с вами.       - Не стоит верить слухам, Мириниэль, - король небрежно отмахнулся, откидываясь спиной на шершавый ствол каштана. Древесная душа, сразу почувствовавшая родственную фэа, мягко начала обволакивать арана, принимая его усталое тело, даря расслабление затекшим мышцам. Эльф протянул руку за кубком, считая тему исчерпанной и мечтая о том моменте, когда стянет с себя венец.       "Убедиться, что с Ноэриэль все в порядке, и тогда..."       От приятных мыслей эльфа отвлек вынырнувший из подлеска на краю поляны Хитлайн.       - Никаким? - обескураженная явным игнорированием ее блестящей игры, Мириниэль, наконец, взяла себя в руки и, наивно похлопав длинными ресницами, продолжила: - Даже о том, что эта самая гостья, не успев приехать в Зеленолесье, уже обзавелась кавалером, которому пообещала все сегодняшние танцы? Не в том ли и причина ее исчезновения?       Она подалась вперед, словно почуяв ускользающую из лап добычу. Густой и приторный аромат всколыхнул воздух у самого лица короля. Удушливая волна отвращения поднялась от сердца к горлу, и Трандуилу стоило больших усилий не поморщиться от ее близости. Еще будучи араненом при живом отце, синдарец знал об амбициозных планах первой красавицы Эрин Гален стать когда-нибудь владычицей Зеленолесья. По началу это льстило, потом забавляло, а после перестало иметь значение вовсе. Относиться серьезно к незрелым мечтам юной эльфийки было, по его мнению, неразумно. Все это казалось ему глупыми фантазиями взбалмошной девочки, в которых не было искренности и которые должны были исчезнуть с годами. Но время шло, а Мириниэль будто лишь убеждала себя, что умеет ждать. И ждала. Она по-прежнему не питала к нему никаких чувств, кроме уважения, ее душа молчаливо угасала в красноречивых взглядах искушенной в этом искусстве эллет, и иногда Трандуилу хотелось залепить ей пощечину, чтобы привести, наконец, в "чувства". Как и сейчас, когда он смотрел на искаженную ухмылку на идеальном лице склонившейся к нему девушки. Владыка сжал пальцами кубок...       - Аран нин, - Мириниэль вздрогнула от раздавшегося позади голоса и, выпрямившись, хищно глянула на подошедшего начальника стражи. Эльф, игнорируя ее взгляды, произнес: - Донесение из дворца, - и многозначительно замолчал.       Король кивнул, позволяя ему продолжать. Всем находящимся рядом будет полезно услышать это, дабы многое стало понятным без лишних слов.       - С госпожой все в порядке, она по-прежнему под надежной охраной.       - Ей удалось уснуть? - спросил Ороферион, забывая, что хотел насладиться зрелищем перекошенного личика Мириниэль.       - Да, аран нин, сейчас она спит. И, если позволите, я вернусь к ее покоям...       - Вернемся вместе, - таур текуче поднялся во весь рост, распрямляя гордые плечи. Демонстрировать силу и выносливость даже там, где не было ни сил, ни желания, тоже входило в круг его обязанностей. - Пора завершать сегодняшнее торжество. Солнце первого дня Хрииве эрингаленцы встретят и без меня.       Дорога во дворец словно сама ложилась под ноги владыке, подгоняя и без того торопливо идущих эльфов. Чем ближе они подходили, тем мрачнее становилось на душе Орофериона. Шелест листвы под подошвой тонких сапог казался синдарцу напуганным. Отсыревшие ветви, покрытые скопившейся влагой словно слезами, тянулись к нему, прося поспешить. Ветер настойчиво подталкивал в спину, нашептывая о затаившейся поблизости беде. И все сильнее пахло тревогой. Странное беспокойство, которое охватило Трандуила еще там, на поляне, и которое он по началу списывал на то, что Ноэриэль не у него на виду, отчего-то лишь росло сейчас, когда замок был уже виден.       "Надеюсь, так будет не всякий раз... Негоже подвергать таким испытаниям ту, что..."       Ту, что спасла королю жизнь, очистила Эрин Гален от тьмы. Чей образ отгонял его ночные кошмары и неотступно следовал за ним наяву. Ту, что забрала сердце владыки, но отдала свою душу... Единственную, которую он полюбил.       В его мыслях не было ничего о том, что он - король, а она - девушка неблагородных кровей, он - эльф, а она - полуэльфийка, отравленная тьмой. Для него было естественным и логичным желание быть с ней. Она была нужна ему, и осознания этого хватало тауру с лихвой.       Размышляя о необходимости контролировать себя рядом с ней, чтобы произошедшее в лесу больше не повторилось, владыка вошел во дворец. Широкая мраморная лестница, выглядевшая по особенному легкой и воздушной, словно встречала возвратившегося домой, разводя в стороны полукружия витых перил, как руки для объятий. Пролеты мелькали все быстрее, приближая короля к заветной цели. Сердце билось в груди, как сумасшедшее, исходя тревогой и томясь предчувствием встречи.       Нырнув, наконец, в коридор, Ороферион уверено двинулся к двери в комнаты Ноэриэль. Охранник возле входа вытянулся перед тауром:       - Ар-Трандуил, в покоях госпожи ее гватель и Морнаэль, прикажете позвать кого-то из них?       - Нет, я поговорю с ними внутри, - непререкаемым тоном заявил синдарец, небрежно толкая дверь и краем глаза замечая, как на лице охранника возникает смятение и ужас. Отметив эту странность про себя, но не придав особого значения, Ороферион шагнул внутрь, буквально тут же натыкаясь на двух шикающих эллет.       - Она еле уснула даже после второго средства от Эланора, - чуть ли не выпихивая опешившего эльфа обратно в коридор, недовольно прошептала Лорэль.       - Владыка, - не отставала от темноволосой разведчица, - бренниль необходим отдых. Это единственное, что может придать ей сил и помочь сейчас...       Трандуил беспокойно глянул поверх суетящихся девушек в сторону невидимой от двери кровати, гневно нахмурился, с силой отстраняя Лорэль, и прошел чуть вглубь комнаты.       - Ну, знаете, - задохнулась от возмущения эллет, продолжая говорить очень тихо. - Это просто верх неприличия! Врываться вот так в покои к спящей девушке!       Таур не оборачиваясь продолжал идти к дальней нише:       - Скажешь еще одно слово и, чтобы дослушать тебя, мне придется спускаться в подземную темницу.       Лорэль на секунду замерла, но тут же изловчилась обогнать арана и встать снова у него на пути, вскидывая перед собой ладонь:       - Остановитесь, - Трандуил и впрямь остановился, но скорее от неожиданности. Он видел страх в глазах девушки и, значит она понимала, чем рискует и на что идет, но упрямо продолжала это безумие. - Вы здесь король, владетель и закон. Я понимаю это. Но это не избавляет от обязательств соблюдать правила приличия и уважать обычаи и традиции, - ее рука не дрогнула, дрогнул голос. Но в синих глазах эльф прочел отчаянное желание защитить. - Кроме того, спешу напомнить, что ни я, ни Ноэриэль не являемся подданными Зеленолесья, а лишь гостьи здесь. Причем прибывшие по вашему приглашению.       - Не думаю, что смогу нарушить приличия, традиции и обычаи в присутствии вас обеих, - ледяным тоном процедил Ороферион.       - Но сможете нарушить кое-что более важное, - эльфийка опустила руку и обернулась на неподвижно лежащую под покрывалом девушку. - Ее покой, - добавила она еще тише, снова поворачиваясь лицом к мужчине.       Он окинул взглядом изможденное лицо Ноэриэль, отмечая, что бледность на скулах осталась прежней, а смеженные веки едва подрагивали в беспокойном сне. Владыка холодно посмотрел на настороженную Лорэль перед ним.       - Ей нужен отдых, - неуверенно повторила Морнаэль, оставшаяся стоять у входной двери.       - И от переживаний такого плана тоже, - дорвинионка вернула себе привычную язвительность.       - Не уверен, что мне нравится, как быстро вы обе спелись, - холодно заметил им обеим таур, снова глядя на затемненную нишу, где спала та, что разделила с ним душу. - Но пока это касается ее опеки, пусть так и будет.       Синдарец нехотя шагнул назад, с тоской понимая, почему у стражника было такое выражение лица. Глянув на Хитлайна, оставшегося стоять в коридоре, Ороферион хмыкнул:       - Страшно представить, чего тебе стоило беспокоить их каждые полчаса...       У нее совершенно не было сил. Безумная слабость растекалась волной по телу, наполняя мышцы свинцовой тяжестью и отчего-то холодом. Пока Трандуил был рядом, ее согревали его руки, его слова и то дикое пламя во взгляде, что не таясь больше полыхало в серо-голубом, горяча кровь и поднимаясь в ней самой обжигающими искрами, достигающими сознания. Но стоило владыке покинуть ее покои, вместе с ним девушку оставили и силы. Как только его горделивая фигура исчезла из поля зрения, унося с собой обволакивающий запах таура Зеленолесья, выстуженный воздух комнаты начал колко заползать под одеяло, неуютно льнуть к коже и пробираться отнимающими тепло мурашками вдоль позвоночника. Когда умолкло эхо стремительных шагов арана в коридоре и доверительно оставленные им фразы растаяли в повисшей в комнате тишине, на эллет обрушился поток мыслей. Все, что случилось за один вечер, все, что произошло там, на поляне, и после, все, что так быстро ворвалось в жизнь Ноэриэль, требовало обдумывания и принятия.       Падая во мрак, перетянутый на себя с Орофериона так естественно, словно ее душа жила только им и ради него, девушка думала лишь о том, что такой финал был лучшим из всего, что могло с ней случиться. Она не сомневалась в том, что рука короля не дрогнет, обрывая путь исказившейся на его глазах эллет. Было жаль оставлять этот мир, только начавший раскрывать перед ней свою светлую сторону, но Ноэриэль понимала, что даже просто познать любовь было уже верхом позволенного для такой, как она. Пережить лучшее, что могло с ней случиться, - поцелуй, связавший в касании тел и сердца, и души, и мысли, чтобы потом кануть во тьму... Оно того стоило. Стоило гораздо больше, чем бессмысленное, пустое существование на грани. С этими мыслями она погружалась на дно сумрака, стремительно падая в темноту. А потом пришел другой страх. Страх не за себя - она уже не помнила, когда боялась за свою жизнь. Ноэриэль испугало другое.       Пришедшее после осознание, что тень коварна. Сколько раз эльфийка вынуждена была признать, что тьма на шаг впереди, что она хочет жить гораздо сильнее самой Ноэриэль и не столь избирательна в методах. Тьма хитра, жестока, упряма. Она не станет смиренно принимать смерть из рук синдарца, не станет покорно ждать своей участи... И кто знает, успеет ли Трандуил сориентироваться, не причинит ли она вред и ему? Память облачалась палачом, услужливо подсовывая паникующему сознанию картину истерзанного тела орка из того прошлого, которое хотелось забыть более остального...       Слишком привычное для девушки состояние - страх навредить, быть причиной боли и страданий других живых существ, обострился. Сменив множество памятных искореженных ее внутренней тьмой образов на лик одного голубоглазого эльфа, это чувство въедалось в ее фэа, рвало изнутри на части. Оно пахло обреченностью и виной. Оно звучало оглушающим гулким хохотом в ушах. Оно делало сумрак вокруг безжалостным и топким, а падение бесконечным, будто растянутым для того, чтобы насладиться немыми воплями отчаянно рвущейся наружу души.       Ноэриэль до сих пор с трудом верила, что едва возникшая связь между ней и Ороферионом позволила ему вытащить ее из поглощающей ее фэа бездны. Его глаза... Его глаза, взрезавшие клубящуюся пустотой мглу вокруг, словно два осколка строгого весеннего неба, случайно заглянувшие в самое сердце тьмы, были для нее чем-то большим, чем спасение. Чем-то более важным, чем надежда. Чем-то, что было желаннее жизни.       Откровением. Ее откровением и смыслом.       - Гватель, - взволнованный голос сестры вырвал ее из раздумий, - Ты должна это выпить, - ей в руки сунули чашу с дымящейся темно-медной жидкостью. Уютный аромат распаренных трав поплыл по комнате. Тепло от нагревшихся стенок сосуда мягко проникало под кожу, расслабляя застывшие мышцы кисти. - Выпить, а не насладиться запахом, - заметила ей Лорэль.       - Со мной все в порядке, - вымучено улыбнулась она брюнетке, отпивая слегка горчащий напиток. - Спасибо за все.       - Благодарить нужно не меня, - синие глаза эльфийки с трудом скрывали смятение. - Однако он и в самом случившемся виноват, так что...       - Ар-Трандуил здесь совершенно не причем, - нахмурилась Ноэриэль, отставляя полупустую чашу на прикроватный столик.       - Я не слепая, гватель, - Лорэль отрицательно покачала головой. - Ты стала сама не своя, когда таур начал танцевать с леди Тиннаэль.       "Так вот как ее зовут..."       - А после и вовсе убежала в лес вся в слезах и вернулась уже...       - Не собой, - закончила эллет за подругу, силящуюся подобрать подходящее слово. - Ты права. Причиной был он, но его вины в этом нет. Я сама поддалась, забылась... - торопливо проговорила она, внезапно запнувшись и продолжая уже спокойнее: - Только я сама. И если бы не владыка... Представить страшно, Лорэль! Я ведь могла... - девушка содрогнулась всем телом и прикрыла глаза.       - Прости! Прости меня, - подалась вперед темноволосая эльфийка, беря в свои ладони холодные руки Ноэриэль, - я зря напомнила обо всем этом сейчас. Тебе нужен отдых, а не расспросы и выяснение! - девушка рассеянно отвела взгляд, натыкаясь на чашу с настоем: - Ты не допила!       В этот момент в приоткрывшуюся дверь комнаты шмыгнула служанка с плетеной корзинкой дров и неким объемным свертком.       - Госпожа, как вы себя чувствуете? - спросила Морнаэль, беспокойно оглядывая лежащую под одеялом эльфийку.       - Послушай, при Лорэль мы тоже будем на ты, хорошо?       Девушка бросила оценивающий взгляд на гватель госпожи и кивнула.       - Фаунерин велел принести еще одеял и затопить камин, - она оставила дрова у раскрытого зева камина и принялась укутывать Ноэриэль плотными теплыми покрывалами. - И... быть может, сейчас вовсе не время, но я не могу не сказать, - уверенно начала Морнаэль, - на празднике ты была неотразимой, - она гордо улыбнулась, расправляя последние складки на одеяле. - Об этом судачит вся прислуга в Эрин Гален...       - Еще бы им не судачить, - фыркнула Лорэль, - Ты бы видела, как эта Мириниэль исходила завистью! Как она не позеленела еще под свои любимые хризолиты?       Девушки рассмеялись. И, хотя в их смехе слышалась натянутость, в нем также звучало облегчение. Ноэриэль с удивлением поняла, что и служанка переживала за нее не меньше, чем названая сестра, решив вот так вот просто развеять гнетущую атмосферу совершенно обычным, мирным, поверхностным разговором.       - Допивай, и будешь спать, - распорядилась гватель, настойчиво поднося чашу к губам эльфийки.       Девушки заставили ее выпить весь настой, до последнего глотка, укутали по самый подбородок и расположились в креслах у окна, тихо переговариваясь о платьях и прическах. Пламя в камине весело пощелкивало сухими поленьями, щедро раздаривая тепло и изгоняя по зимнему стылую сырость из комнаты. Все было так, словно ничего не происходило, словно она сама была простой эльфийкой, прожившей нормальную жизнь среди таких же эльдар. Словно она знала лишь свет и радость. Словно все вокруг не было таким хрупким...       Ноэриэль должно было быть уютно и спокойно, но неясное, как шепот в ночном лесу, волнение витало в воздухе и наполняло ее смущающими сомнениями. И ей казалось, что такое же беспокойство ощущает сейчас еще одна душа, где-то там, за пределами дворца.       Опасна ли она для него? Для других? Для Зеленолесья? То, что она помогла тауру творить древнюю, как мир, магию, как и то, что она позже освободила Трандуила от гнетущего его мрака, вовсе не означало, что отныне ее тьма не угрожает окружающим. Что, если тень вырвется на свободу? Что, если она причинит вред кому-то из эрингаленцев? Изменится ли тогда и отношение арана к ней самой?       "Он вытащил меня из мрака... Он удерживал меня своим взглядом, своей волей, своей... любовью?"       Эльфийка почувствовала, как внезапный и пронзительный жар притекает к коже чувственной волной. Эта ошеломляющая мысль казалась такой правильной и логичной, но в то же время такой далекой. Любовь была для нее запретной, недостижимой, неподходящей, слишком невероятной, чтобы случится с такой, как она - полуэльфом с мрачным прошлым и неясным будущим.       - Ты так и не уснула, - через какое-то время констатировала очевидное Лорэль.       - Еще бы ей уснуть, если мы тут не замолкаем ни на минуту, - недовольно возразила уже совсем освоившаяся Морнаэль.       - Но настой уже должен был сработать...       - Я схожу к Эланору, - поднялась из кресла Морнаэль, - здесь что-то не так. А тебе пока стоит хотя бы закрыть глаза и расслабиться.       - Она права, - тихо добавила гватель. - Попробуй заснуть, а я побуду рядом...       Ноэриэль не могла признаться, что засыпать ей было страшно. Девушка изо всех сил сопротивлялась сну, настойчиво затекавшему в сознание, но после второго снотворного средства ее все же сморило. Она боялась тьмы за веками, потому что ей казалось, что в той тьме ее ждали.       "И все же Трандуил вытащил меня оттуда... Быть может, он сможет помочь мне справиться с этими "падениями". Быть может, даже и с самим темным наследием", - с этими обнадеживающими мыслями и скребущей тоской по отсутствующему королю она и уснула.       Несмотря на усталость, Трандуил понимал, что уснуть сегодня ему не удастся. Избавившись, наконец, от короны и приняв ванну, владыка потребовал принести ему бумаги из кабинета, здраво рассудив, что рутина поможет убить время. Время ожидания ее пробуждения...       Все теперь сводилось для него к Ноэриэль. Словно все пути, все времена и все мысли стекались к ней, в какой-то неуловимый миг ставшей единственным центром и смыслом мироздания. И начиная от этого мига ничто уже не могло быть прежним. Все стало иным. Для него. Для нее. Для них. Все теперь у них на двоих: чувства, мысли и ощущения. И думать отныне ему надо не только и не столько за себя. Как сейчас, когда пришлось смириться, что уйти и позволить ей отдохнуть будет лучше для нее. Только беспокойства внутри это не поубавило.       Немного посидев над свитками, таур отбросил и это занятие. Все его мысли настойчиво возвращались к тому, что произошло с Ноэриэль, все чувства были обострены и натянуты словно оголенные нервы. Не находя себе места, он задумчиво мерил шагами комнату, изредка останавливаясь, чтобы прислушаться к звукам в коридоре. Именно в таком состоянии его застала вернувшаяся с торжества Тиннаэль.       - Ноэриэль, - глядя в ее, выстуженные холодом многих виденных смертей, глаза, проговорил таур, - ее имя Ноэриэль. Я бы хотел, чтобы ты осмотрела ее, когда будешь в состоянии.       - Осмотрю, очень внимательно и с удовольствием, - изящно кивнула эльфийка, но, уловив беспокойство в посеревших глазах Трандуила, посерьезнела: - Мани мартэ?*       - Хотел бы я знать, - таур немного нахмурился.       Владыка взял со стола два кубка и графин с вином, сделав эллет приглашающий жест в сторону собственной просторной террасы. Наслаждаясь бодрящей свежестью раннего утра, они по обычаю встречали первое зимнее солнце под открытым небом. Стоящая у балюстрады девушка чуть наклонила голову набок и нежно улыбнулась:       - Ты боишься за нее, это естественно, мэлон, - уголки ее губ дрогнули, опускаясь чуть ниже, но улыбку она смогла удержать. - Лишь тот, кто пережил потерю, может по-настоящему беречь. Лишь тот, кто видел смерть, способен оценить жизнь. И только тот, кто утратил, может понять истинную ценность найденного. Мы столь многое прошли, - ее тонкая кисть скользнула по гладко отполированному холодному камню поручней: - И я рада, что ты теперь не один, Трандуил, - мягко сказала она, добавляя с укором: - король Зеленолесья. Но тебе не следовало скрывать от меня столь важную новость, когда мы готовились к этому вечеру...       - Все произошло слишком быстро, - непринужденно прервал ее владыка.       Взгляд эльфийки внезапно стал жестким и пронизывающим, словно холод врывался в тело, проникая куда-то глубоко под кожу.       - Твоя фэа не принимала меня, - от улыбки на лице Тиннаэль не осталось и следа, а голос был строг и тих. - Значит, ты уже чувствовал и знал об этом чувстве. Это не игрушки...       - Я не был уверен, - чуть отклонив голову назад, небрежно возразил он.       - Чтобы реакция отторжения была столь сильной, нужно быть уже всецело связанным с кем-то, - синда была не на шутку рассержена.       - Я не намерен выслушивать все это, - раздраженно ответил эльф, отпивая вина.       - Уверена, что нет, - кивнула Тиннаэль, упрямо продолжая: - Однако тебе придется, - ее глаза блеснули в отсвете светильников. - И не только выслушать, но и объясниться. Не ради удовлетворения моего любопытства или по собственному капризу. Ради Ноэриэль.       Король подобрался, словно дикий зверь, напряженно глядя на подругу детства. Девушка оттолкнулась от ограждения, на которое до этого расслабленно опиралась, выпрямляясь под его взглядом и приподнимая подбородок. Словно напоминая тауру Зеленолесья, кто она такая. Словно боялась, что на этот раз памяти об их общем прошлом может не хватить.       - Ты почувствовала, - констатировал он, ощущая, как все внутри него натянуто до предела. Это откровение может стоить ему не только дружбы. Он не мог предсказать реакцию на подобное явление других. Слишком свежи в памяти те, кого исковеркала тьма и кто погиб из-за нее.       - Я не знаю, что я почувствовала, - медленно протянула она, вглядываясь в его лицо. Высокая и стройная, как тростник, она стояла прямо и гордо, открыто глядя в глаза владыке Эрин Гален. Стылый ветер отбрасывал ее длинные волосы назад, обтекал серебристой тканью наряда строгие линии, словно очерчивая фигуру льдистой белизной, делая ярче на фоне серо-стального неба, густеющего за ее спиной. Она оставляла окончательный выбор за ним, показывая, что доверится его выбору, каким бы он ни был. Вот только... - Я могу ошибаться. Но ошибаясь, помочь ей будет нелегко.       Трандуил прикрыл глаза:       - Это будет нелегко в любом случае.       Он не выбирал. Благополучие Ноэриэль перевешивало все возможные риски.       После ухода Тиннаэль и ее обещаний помочь разобраться в происходящем беспокойство внутри короля не улеглось. Он по-прежнему не находил себе места, на этот раз даже не пытаясь уснуть. Тщетность подобных занятий уже успела стать для него очевидной. Бездумно пролистав оставленные казначеем свитки о растратах на прошедшее празднество, Ороферион со вздохом откинулся в кресле, даже не замечая, как скрученный пергамент, выскользнув из расслабленных пальцев, невесомо замер на мягком ворсе ковра возле его ног. Сейчас все его мысли занимала странная, судорожная тревога, настойчиво, но слишком неясно твердившая эльфу о близкой опасности. Нечто похожее случалось с ним раньше.       Владыка поморщился от неприятного ноющего чувства, резко поднялся и снова вышел на балкон. Аран сразу же оказался там, на том самом месте, где целую вечность назад наблюдал, как она читала, свернувшись в кресле. Сейчас это кресло пустовало, углубляя сосущее чувство острой нехватки чего-то важного, растравляя сжимающееся в предчувствии сердце.       Пальцы таура обвили поручни балюстрады, с силой сжимая белый с серебренными разводами мрамор. Он совершенно безотчетно прищурился, вглядываясь скорее внутрь себя самого. Не отвлекаясь на настойчивые касания холодного ветра и пронзительные крики птиц.       Да, ощущение было знакомым... Инстинктивное чувствование опасности, близости врага. Оно много раз спасало ему жизнь, принуждая пригнуться или уклониться во время боя тогда, когда ни глаз, ни слух, ни разум не видели угрозы. И сейчас это же чувство поднималось по позвоночнику вверх, приподнимая тонкие волоски на шее.       "Близко... - шептало ему сознание, сдавливая виски. - Опасно! Враг..."       "Враг!"       Король рванулся к выходу. Полы его длинных одежд, взметнувшиеся от сквозняка, стремительно мелькнули перед удивленными стражниками. Воины, напряженно оглядывались по сторонам, бросаясь вслед за владыкой. Спешно проносясь по коридору, Трандуил не откликался на их взволнованные окрики, не замечал встревоженных лиц Морнаэль и Хитлайна, бегущих навстречу с другого конца. Ороферион обратил внимание лишь на отшатнувшуюся в сторону Лорэль, выходящую из своих покоев на шум, но и на ней не задержал взгляда. Не останавливаясь, таур влетел в комнату Ноэриэль, толкнув плечом дверь с такой силой, что она открылась настежь, ударяясь о стену и трескаясь расходящейся от низа до верха глубокой расщелиной.       Первое, что он заметил - в покоях было душно. И духота эта была липкой. За окном властвовало утро. Но, хоть солнца из-за туч, сковавших небо стальной сетью, видно не было, сумерки в комнате были по-особенному густыми. Словно затекли сюда со всего леса, прячась от поднявшегося светила. Они окутывали, сковывали пространство, клубились вязкой хмарью возле кровати. Удушливая сырость и мрак будто клокотали над распластавшейся на скомканных простынях, тяжело дышащей эллет.       Трандуил двинулся к ней, но внезапно замер, потрясенный увиденным. Страх просачивался наружу бисеринками липкого холодного пота, скользя по гладкой коже на виске эльфа. Он слышал, как где-то за спиной замерло дыхание Хитлайна, как сдавленный всхлип растаял на губах Лорэль. Он кожей ощущал их ужас, растекающийся по комнате, и растерянность.       - Мани наа та?*       "Этого не могло быть! Здесь? Невозможно!"       Невозможно, но глаза его видели, как по золотистой коже оголенного плеча Ноэриэль стекают тонкие струйки крови, окрашивая сияюще чистый белый шелк багровыми разводами. Владыка инстинктивно потянулся за мечом, и сталь тут же хищно сощурилась в его руке, ища, как и сам эльф, того, кто посмел причинить вред обретенной им женщине. Обводя взглядом комнату, он двинулся к раненой. Стремительная тень Хитлайна мгновеньем позже скользнула на балкон, разведчица бесшумно отправилась проверять купальню. Сосредоточенно выискивая следы чужака, синдарец не находил никаких признаков чьего-либо присутствия. Хотя все внутри эльфа содрогалось и кричало: "Враг!"       Ороферион буквально кожей ощущал мрачную, нездешнюю глубину льнувшей к Ноэриэль тени. Этот "обидчик" был не снаружи. Он не оставлял привычных осязаемых следов. И никакие клинки здесь не смогли бы помочь. Эльф шагнул вперед, неумолимо разрывая упругую паутину тьмы у ее кровати и, отбросив меч на постель, вгляделся в девушку.       - Ноэриэль, очнись! - требовательно позвал ее таур. Его тонкие пальцы сомкнулись на ее запястье, и обжигающий поток боли хлынул в тело эльфа, заставляя вздрогнуть. Что-то в этом всем было такое, от чего сводило скулы и замирало сердце. Удерживая ее руку, зеленолесец склонился к лицу эллет, игнорируя плавящее кожу жжение, растекающееся по предплечью и груди. - Приди в себя, Ноэриэль!       Будто в полубреду эльфийка заметалась на простынях, реагируя на его голос. Сведенные пальцы ее судорожно смяли ткань, сквозь плотно сжатые губы вырвался сдавленный стон. Взгляд таура тревожно скользнул по ее лицу, натыкаясь на длинный алый росчерк, тонко перечеркивающий скулу от виска до подбородка. Он готов был поклясться, что этой царапины только что не было. А нить все продолжала тянуться вниз, спускаясь к груди и уходя влево под тонкую ткань ночной сорочки. Прямо на глазах владыки рассекающая кожу полоса ширилась, наполняясь до краев живительной влагой, местами перетекающей через расходящиеся края уже глубокой раны. Эллет полузадушено вскрикнула и выгнулась на подушках, позволяя арану неверяще наблюдать, как на тонкой шее проступают синюшные пятна от чьей-то незримой пятерни...       Чувствуя себя абсолютно беспомощным, Ороферион сгреб ее в охапку, крепко хватая за плечи, пытаясь докричаться, разбудить, привести в чувство, но ощущая лишь, как липкая и теплая, ее кровь стекает сквозь его пальцы... Все новые багровые ручейки уводили жизнь из ее тела, и синдарцу казалось, что и из него вытекает сила и желание жить, сочится словно в огромную прореху. Ноэриэль ускользала, грозя на этот раз оставить его навсегда. Трандуил кожей чувствовал ее смертельно уставшую душу, готовую оборвать нити жизни и уйти за "грань". Это пугало его больше всего остального.       Пугало то, что он сам был причиной этому, появляясь в ее жизни, словно какой-то неотвратимый рок, губительный и страшный. Появляясь, чтобы она спасала, рискуя собой, безвозмездно отдавая ему по крупицам и без того слабый свет. Это угнетало, растравливало душу, ведь единственное, чего Трандуил хотел, - видеть ее счастливую улыбку и свет радости в любимых глазах.       Плотное полотно словно спеленавшей их вместе боли и страха приглушало все звуки, вытягивая из мира краски, заволакивая сознание липким коконом страдания и отчаянья. Сердце арана словно заживо обугливалось в груди, поднимающееся внутри безумие просачивалось во взгляд синдарца. Мир рушился и осыпался вокруг него чернотой.       Синие, совершенно потерянные глаза Лорэль на побелевшем лице возникли где-то совсем рядом с ним в наползающей тьме.       - Лекаря, - голос девушки сорвался на крик, в котором слышались слезы и страх. Но это отрезвило впадающего в отчаянье эльфа. - Позовите лекаря, ну же!       - Такое случалось? - жестко оборвал король темноволосую эллет, впиваясь в нее посеревшими глазами. - Подобное случалось с ней раньше? - стальные нотки в его голосе заставили девушку замолчать.       - О чем вы? - Лорэль, казалось, не понимала, что происходит и о чем ее спрашивают. - По вашему на нее часто нападали вот так во время сна?       - Это ее сон! - четко по словам произнес Трандуил, видя, как во взгляде Лорэль мелькает понимание и ужас.       Он хорошо помнил, что Ноэриэль рассказывала о той их встрече. Несмотря на сбивчивость ее речи, на напряженную ситуацию, на переполнявшие их тогда эмоции, эльф очень хорошо помнил, что после того, как ей удалось спасти его там, на болотах, назгул сам явился ей во сне-видении. Значит, и в этот раз... Он снова вгляделся в напряженное лицо Ноэриэль, осторожно опуская ее на подушки и убирая скользнувшую на висок испачканную в крови прядь. Сердце владыки сжалось, отказываясь принимать то, что происходило. Подползающая жадная тьма забирала себе "свое", почуяв ослабевший в Ноэриэль свет. Забирала вместе с жизнью той, что спасла и самого короля, и его лес от тени.       Ладно, он уже делал это раньше. Должно получиться и на этот раз. Связь с ней он чувствовал ясно. Судорожно взяв ее лицо в ладони, таур склонился к хрипло дышащей эллет, приникая лбом к ее голове. Волна его волос густым серебром стекла на подушки, вливаясь тонкими лунными дорожками в темное золото ее беспорядочно рассыпанных локонов. Прикрыв глаза, синдарец глухо прошептал одними губами:       - Ласто бэт нин, толо дан на нгалад*! Вернись ко мне, - его дыхание касалось ее кожи.       "Помогите мне Валар, я иду за ней!" - было последней мыслью таура перед тем, как он окунулся во тьму.       На этот раз мрак был холодным и агрессивным. Водоворот окутавшей ее мглы стремительно погребал под своими слоями окружающий мир, глуша звуки и лишая картинку цвета. Все вокруг покрывалось густыми и плотными тенями, скрадывалось оживающей темнотой, липко оплетая слабо сопротивляющуюся фэа. Упруго закрученные жгуты черного тумана обвили ее запястья и лодыжки, свезя кожу в грубом захвате и дергая куда-то к центру леденящего душу гнева, пульсирующего в сердце тьмы. Ее буквально волокло через плотную атмосферу давящего злобного пространства, сочащегося болью искажения. Ноэриэль мутило, голова кружилась так, что она перестала понимать, где она и что происходит. Но бесконечное погружение все продолжалось, прочные незримые нити тащили ее сквозь ядовитый сумрак, лишающий ее надежды, смелости и силы. Искажая восприятие времени, притупляя мысли.       Ей казалось, что в текучей хмари исчезало не только пространство, отдаляя ее от света, мира и тех, ради кого она могла бы решиться жить. Вокруг нее словно текли, растворяясь в небытии, столетия, занося память о ней самой пылью и горечью. Погружаясь в воронку тьмы, бесконечно падая в ничто, растянутое в века, эльфийка пропитывалась бессилием, а ее существование здесь оборачивалось для нее бессмысленной чередой пустых мгновений, часов, дней и лет. Ей казалось, что за то время, пока ее поглощала собственная бездна, там, снаружи, высохли и покрылись пеплом виноградники у ее дома, рассыпался прахом и ее образ в голубых глазах, государства разрушились, покрываясь морями из ковыля и полыни, и даже сам Свет померк, погружая Арду в такой же топкий мрак.       Он накатывал волнами, затапливая ее сознание то разрушающим опасным безразличием, то жаждой смерти, пугающе острой, ясной и очевидной. Это чувство рождалось где-то внутри нее, где ярилось и рвалось на свободу желание прекратить все это любой ценой, любым способом, освободиться из жадных лап тьмы, вытравить из себя ломающее душу искажение. И все же это стремление к смерти было ошеломляющим, и Ноэриэль боялась его. Она понимала, что на этот раз у нее нет сил бороться. Девушка была слишком ослаблена, и ей было нечем сопротивляться сумраку. Бездна, растекшаяся вокруг, угнетала остатки ее света, будто срывая слой за слоем все чувства и эмоции, все воспоминания и надежды, за которые она держалась до последнего. Все, что было ей дорого и важно, осталось там, вне пределов досягаемости, в далеком прошлом. Она была одна в темноте, лишь бездна впереди все ширилась, неумолимо приближая к неизвестности.       Она так и не поняла, в какой момент стремительно меняющиеся смазанные очертания колышущейся тьмы перестали двигаться навстречу. Просто вдруг воздух стал полниться яростным шипением и откровенно злобным торжествующим хохотом, забирающимся в сознание болезненными вспышками темноты. Эльфийка подняла безучастный взгляд и внезапно обнаружила перед собой высокого мужчину, закутанного в черный дорожный плащ с ног до головы. И еще до того, как он резко откинул капюшон, она уже знала, кто перед ней. Знала по тому, как сжалось все внутри в страшной агонии узнавания. Знала по тому, каким угнетенным и мертвым было пространство вокруг него. Знала по тому, что те события эльфийская память упрямо сохраняла, до сих пор заставляя ее каменеть от страха.       Предводитель назгул хищно смотрел на нее в упор, тонкий обруч тускло блеснул в его смоляных кудрях. Рот его искривился в злобной усмешке, ломая красивые губы:       - На что теперь хватит твоих сил, полуэльф? - спросил он так, будто не прошло девяти лет с их последнего разговора. Спросил он так, словно она была его рабой. Спросил он так, что каждое слово выжигало чернеющие следы на душе. - Сейчас ты ни на что не годна, а я почти так же близко к тебе, как и тогда на болотах...       Ноэриэль молчала - она просто не могла выдавить из себя ни одного слова. Ужас сковал ей горло, дробясь мелким крошевом острых, как бритва, осколков и с каждым вздохом проникая все глубже, все острее впиваясь в нее изнутри.       - Молчащей ты мне нравишься еще меньше, - нахмурившись, мужчина приблизил свое лицо к ней. Девушка в отчаянье рванулась, но спеленавшие ее жгуты мрака держали крепко. - Трепыхаешься, словно муха в паутине, - высокомерно заявил назгул, протягивая к ее руке сизую в окружающей их тьме ладонь.       Длинные пальцы, закованные как и прошлый раз в темную латную перчатку, вытянулись, обжигающим холодом прикасаясь к ее нежной коже. Эльфийка расширенными от ужаса глазами смотрела, как заостренная металлическая пластина легко вспарывает тонкое предплечье, погружаясь в ее тело на целую фалангу. Боль прошила ее насквозь, дыхание сбилось и обратилось короткими всхлипами.       - А ты думала, что тут только твоя фэа? - кольцепризрак разразился диким смехом, столь же внезапно прерываясь и возбужденно вглядываясь в ее лицо: - Пока я могу дотянуться до твоей души, я могу делать с твоим телом все, что угодно, - он многозначительно ухмыльнулся, наблюдая за растущим отвращением в ее глазах, примешивающимся к страху. - Ты все равно принадлежишь мне. Твоя кровь, как и твоя сила, дают мне власть над тобой. О, я все еще чувствую остатки твоих жалких надежд, - он словно принюхивался возле ее лица, прикрывая мерцающие глубинным мраком глаза. - Глупых надежд... Бесполезных, как все твои попытки подавить свою истинную сущность.       Назгул хрипло усмехнулся, обдавая ее щеку горячим зловонным воздухом, и медленно начал отводить руку в сторону, разрывая мышцы и сухожилия на ее предплечье. Жгучее пламя разливалось вслед за его пальцем, плавя болью сознание. Крик, родившийся где-то в этом огне, стремился наружу сквозь сомкнутые губы, но лишенная сил эллет смогла только глухо застонать. Из глаз Ноэриэль брызнул слезы, перед взором все поплыло, и она обмякла в тисках мрака.       - Выпусти ее наружу, отпусти свою силу, - мягкий шепот обманчиво спокойно закрадывался в душу. - И все прекратится. Ты освободишься от всей боли. И физической, и душевной, - она всхлипнула, сводя пальцы неповрежденной руки в слабенький кулачок и отчаянно тряся головой.       "Ему все еще нужна я... Зачем? Может быть, это морок... Но что тогда из всего было правдой?"       - Я отдам тебе то, чего ты так жаждала, - приторно-ласковые нотки ядом просачивались в уязвимое нутро. - Ответы. Память. Дам тебе жизнь - настоящую полноценную жизнь, а не те жалкие крохи, которыми ты научилась довольствоваться.       Широкая багровая лента крови стелилась по растерзанной, пульсирующей огнем и болью руке эльфийки. "Украшение так себе", - отстраненно подумала девушка. Кисти она уже, к счастью, не чувствовала. Сознание мутилось, не находя ничего, за что могло бы здесь зацепиться. Ни лучика надежды, ни источника света, ни одного шанса прекратить это. Она даже не знала, сколько времени провела здесь и есть ли для этого "здесь" вообще понятие времени. Что, если снаружи прошли считанные минуты? Что, если, пока она здесь упивалась одиноким "падением", сумрак разгуливал в ее теле по замку, опасно близко к Лорэль, чудовищно близко к...       - Нет, - стоном сорвалось с ее губ.       "Только не так! Не так! Не он!"       Бессилие жгло стократ больнее. Невозможность теперь хоть как-то оградить Трандуила от самой себя разъедала изнутри, выворачивая нутро наружу, вытаскивая на "тьму" сокровенное... Но, раз назгулу так нужно ее "согласие", значит, все еще есть шанс! Тот самый шанс. Надо только разозлить его, вывести из себя и не соглашаться, ни за что не соглашаться. Держаться, пока случай не представится. А там, на пути к залам Намо, не властен даже сам Враг...       - Нет! - повторила она уже более осмысленно и уверенно.       Его лицо перекосилось в оскале, глаза наполнились яростью. Оставив, наконец, ее безжизненную руку, назгул обхватил голову Ноэриэль. Жесткие пластины темного металла перчаток больно впились в виски и скулы, одна из заостренных чешуек грубо срезала краешек плоти с кончика ее левого уха. Что-то липкое скатилось по щеке девушки, густо срываясь с подбородка на грудь.       - Это не вопрос выбора, - злобно зашипел он в ее распахнутые глаза, пронзая трепещущую фэа губительным взглядом. - Это неизбежно! Я могу кромсать и ломать тебя здесь столь долго, сколько потребуется. И рано или поздно ты не сможешь удержаться...       - Я не стану... - голос ее сорвался, но она повторила: - Не стану подчиняться тебе, - сухие губы трескались, ей отчего-то стало душно, невозможно душно. Эльфийка задыхалась от его близости, от понимания, что выходом сейчас может быть лишь смерть. Все-таки расставаться с жизнью, даже такой как ее, было горько. - Ты тьма...       - Ты и сама тьма, - взорвался он глумящимся смехом. Эти дикие, сумасшедшие переходы завораживали и пугали даже больше, чем его мучительные прикосновения.       - Я не такая, как ты! Я никогда не стану такой, - продолжала твердить Ноэриэль,       - Да ты будто презираешь меня, - с издевкой зашипел он ей в лицо, - а ведь я всего лишь хочу помочь тебе!       - Ты лжешь! - закричала она, чувствуя как в горле что-то надрывно трескается. Как сильные пальцы сдавливают ее хрупкую шею. И все, о чем она могла думать - это бесконечный окутывающий ее туман, полный одиночества, боли и отчаянья.       "Только бы умереть, только бы не сдаться..."       Фэа владыки упрямо рвалась вперед, проникая все глубже, погружаясь все больше в плотную атмосферу давящего ледяного сумрака. Туда, где он всем существом чувствовал бьющуюся в агонии душу Ноэриэль. Темнота вокруг была ослепляющей, но эльф неуклонно двигался к той, что стала ближе всех и каждого, что стала важнее всего остального мира. Что так много сделала для него за пару случайных встреч. Как владыка он не мыслил бросить ее теперь, когда в помощи нуждалась она сама. Как эльф он не смел оставить ее вот так, отдавая во власть Врага, зная как велика сила и как ужасна жестокость тьмы. Как мужчина он не мог позволить ей ускользнуть, ведь он так много еще не успел сказать и сделать для нее...       Когда мгла, клубясь и пульсируя, наконец, выплюнула таура на осязаемое подобие площадки, с силой швыряя синдарца на колени, острые гребни грубой скальной породы больно впились в кожу ног и ладоней. Ороферион мгновенно откатился чуть в сторону и подобрался, поднимаясь во весь рост. Очертания окружающих предметов словно утопали в густом серо-сизом тумане, липко стелясь под ноги и затмевая непроглядной завесой небосклон, если таковой здесь присутствовал... Лишь небольшое пространство в центре было более-менее ясным, позволяя смутно различать двух двигающихся там существ. Немного присмотревшись, аран понял, что двигалась только одна фигура, тогда как вторая была совершенно неподвижна и будто подвешена в плотном воздухе...       Сердце Трандуила пропустило удар и забилось где-то в горле. Он рванулся к ней, чувствуя ее опасную близость к грани, чувствуя, что она сама обреченно тянется за ее предел. Владыка торопился, продираясь через спутанный сумрак, словно через паутину. Ему даже показалось, что он слышал треск множества рвущихся нитей, но чем ближе он был, тем яснее становился звук, в конце концов обратившийся стылым, чуждым голосом.       - Ты принадлежишь мне. Вся, без остатка, - клокотал в лицо измученной эллет один из девяти проклятых кольцепризраков, дергая ее с силой за волосы.       Голова ее запрокинулась назад, позволяя тауру убедиться в своей догадке. Все внутри него похолодело, покрываясь тонким колким льдом. Глубокие борозды от когтей, пылающие алым на ее теле, вспарывали его душу пронзительным и острым страхом. Испуганный взгляд метался от одной ее раны к другой, ощущая мучительное раскаяние. Почему, почему он не явился за ней раньше? Ведь чувствовал опасность, близкую, неотступную.       На исцарапанном бледном лице девушки смешались слезы и кровь, а сведенные судорогой боли губы были плотно сомкнуты. Располосованные руку, половину груди и бедро, не могли прикрыть обрывки ее одежды, свисающие вдоль измученного тела окрашенными в красный лохмотьями. И, глядя на это, тауру казалось, что это его фэа, растерзанная ее страданиями на куски, опадала рваными лоскутами к ее ногам.       "Я здесь, я уже здесь. Все будет хорошо! Я вытащу тебя, - рванулось к ней его отчаянье на осанвэ. - Не ускользай! Только не ускользай!"       Старая молитва на новый лад...       Опустошенный взгляд Ноэриэль метнулся на его голос, вспыхнул на неуловимый миг радостью узнавания и тут же погас, безучастно замирая на приближающемся синдарце.       "Лишь иллюзия... Пустые надежды..." - тяжело опустившиеся веки разорвали мысленный контакт, заставляя что-то внутри арана обрываться в черную бездну. Он не может потерять ее. Не может просто быть дальше без нее.       "Посмотри на меня! - наверное, он кричал в ее сознании, потому что девушка вздрогнула и распахнула глаза. Но в этой туманной зелени аран с ужасом увидел смертельно уставшую душу - гибнущую половину своей. Умирать частью себя было слишком больно. Невыносимо. - Я пришел за тобой. Я ведь уже делал это, помнишь?"       Назгул встревожено принюхался, как зверь, и начал чутко оборачиваться на Трандуила.       - Нет! - отчаянно сорвалось с губ эльфийки, упруго растягиваясь мутной пеленой между мужчинами.       Владыка буквально налетел на некую преграду, останавливаясь в шаге от ощерившегося бездонной пастью чародея. Черные, как глухая зимняя полночь, его глаза с ненавистью уставились перед собой:       - Кто здесь? Покажись! - нуменорец ослабил хватку, разворачиваясь корпусом к эльфу и слепо шаря глазами по Орофериону. - Я чувствую тебя...       Рука владыки инстинктивно потянулась к поясу, но схватила лишь пустоту вместо привычных холодных рукоятей клинков.       "Я же оставил их рядом с ней. Да и здесь они действительно не помогут", - напомнил себе синдарец, подавляя выработанные столетиями воинские инстинкты. Здесь его оружием могла стать только духовная сила. Их сила.       "Ноэриэль, пусти меня, - повелел зеленолесец, чувствуя, как сочится из нее призрачный слабый свет, закрывая его от врага. Как трепещет в ней удивление тому, что он рядом, и бесконечная горечь сожаления. Как она истончается прохудившейся душой, истощенной, ослабленной. - Мы справимся с этим, вместе".       "Нет! Уходи, ты должен уйти, - едва осязаемо взмолилась она. - Ты можешь уйти, пока он не увидел тебя".       "Неужели ты думаешь, что я смогу оставить тебя? - торопливо, но четко и твердо спросил эльф. Голос его звучал сейчас также уверено, как отдавал команды на поле боя. - Здесь? С ним? - конечно, он не мог уйти. Как можно уйти лишь наполовину? Она просто не понимает. Или не верит? - Ты моя, Ноэриэль, неужели ты еще не поняла этого? Я не позволю тебе ускользнуть, не дам тебе погибнуть вот так..." - король навалился на внезапно дрогнувшую преграду, прикрывая глаза, загоняя глубже плещущийся на поверхности страх и мучительное осознание, что ее нити жизни истончены до предела. Сосредотачиваясь на внутреннем свете, на воспоминании восхода над его лесом, образе смеющейся Ноэриэль...       "Лахо, калад! Дрэго, морн!"* - древнее заклинание само складывалось в сознании в нужную форму. Его фэа затрепетала, наполняясь искрящейся благодатью, и эльфа послушно окружило мягкое сияние, заставляя тьму вокруг расступаться, шипеть и жаться в стороны.       - Эглайн*? - назгул прищурился, втягивая носом воздух. - За этим мерзким сиянием я не вижу тебя, но твой запах мне знаком... Убери это, - искаженное злобой лицо снова приблизилось к лицу встрепенувшейся эльфийки. Лязгающий звук голоса назгула словно царапал горло сталью изнутри. - Убери это жалкое подобие защиты, покажи мне того, кто осмелился на подобное!       Сияние, шедшее от владыки, усилилось, уплотняясь по краю и разъедая сумрак. Все внутри было напряжено до предела, все рефлексы обострились, одеваясь единственным желанием - защитить, любой ценой уберечь ее, не дать уйти в недостижимые живым чертоги.       - Хочешь ее защитить? - насмешливо "прочел" его нуменорец, до хруста ломающихся костей сжимая хрупкую кисть эллет.       "Прошу, уходи, - давясь криком, бессильно прикрыла глаза девушка. - Я не хочу, чтобы ты пострадал из-за меня..."       Невидимая преграда трепетала под пальцами арана, с силой упирающегося в нее. Боль Ноэриэль плавила его изнутри, загоняя яростные лезвия в самое нутро.       "Я сильнее, чем ты думаешь. Ты и сама сильнее, чем кажется тебе. Почему ты сдалась?" - он почувствовал, как она сжалась от этих слов.       Нуменорец нахмурился и перевел взгляд на эльфийку.       "Так будет лучше для всех", - пришла очередь короля вздрагивать от того, насколько безразлично это прозвучало.       "Вот как. А ты подумала, сколько боли доставишь этим своему отцу? Лорэль? Близким? Мне?"       Трандуил чувствовал, как упругая завеса поддается, очень слабо, но прогибается, истончается под руками. Про себя эльф сосредоточенно повторял молитвы пресветлой Варде, больше всех остальных валар ненавидимой как самим Морготом, так и его последователями. Ненавидимой за то, что давала надежду даже там, где ее нет, возжигая источники чистого света - звезды - в кромешной тьме, возведенной когда-то над миром Мелькором. "Поделись с ней надеждой, у тебя ее так много..."       "Нет, - что-то ломалось в эллет, старое и ржавое уже, давно ненужное отходило болезненной коркой с застарелого рубца на душе. - Этого я не знаю. Но я знаю, сколько боли могу доставить, допустив эту тьму".       Ее слова наполнили его горечью и сожалением, позволяя проникнуть чуть глубже, понять чуть больше, прочувствовать полнее ее душу. С чего он решил, что она не подумала об этом?       "Так не допускай. Для этого не обязательно умирать", - глухая боль наполнила арана от этой мысли. Если она уйдет, зачем ему вечность? Что ему делать с ненужным временем и пустым миром?       "У меня больше нет сил", - даже отголоски ее мыслей слышались все слабее, угадываясь на грани звучания, истаивая невозвратной тишиной.       "У тебя есть я, - он вдруг отчетливо понял нечто очень важное. В мыслях возник образ отца и его последние слова. Трандуил точно знал, что будет делать. - Если решишь уйти - уйдем вместе".       Девушка дернулась, подняв на него полные замешательства глаза. Тьма вокруг всколыхнулась.       "Но я бы предпочел жить дальше. Жить с тобой. Так долго и счастливо, как только получится, - по ее щеке скользнула слеза, смывая холодное, усталое безразличие, позволяя проснуться в душе давно оставленной, забытой надежде. Трандуил почувствовал ее, словно оживающий под лучами солнца побег. Как же долго она лишала себя возможности опереться на кого-то в этой бесконечной борьбе. Сердце эльфа мучительно сжалось. - Я смогу защитить тебя. И буду с тобой. Мы будем вместе, хочешь ты того или нет".       Пелена дрогнула, опадая клочьями в стелющийся туман, и кольцепризрак уставился на владыку Эрин Гален. Зеленолесец был уверен, что назгул сейчас сосредоточится на Ноэриэль, понимая, что она здесь уязвима за них обоих. Но фигура в плаще внезапно шагнула в сторону и рассмеялась тихим скрипучим смехом, от которого по телу побежали мурашки.       - Тот самый эльф? - хохотом клокотала в его пасти тьма, едва не выливаясь наружу изо рта. - А ты силен, хотя там, на болотах, мне таким не показался, - в его руке сверкнул почерневший от моргульского яда клинок. - Там ты был хлипким и слабым, ты почти стал моей добычей, пока грязная предательница не забрала все на себя, - назгул уже не смеялся, но оскал, заменяющий ему улыбку, все еще тлел на его губах. - А это плохая примета - становиться между назгулом и его добычей.       Поддаваться на столь явные провокации аран не стал, понимая насколько сейчас важно сохранять внутренний свет. А вот на клинок он обратил внимание, удивившись тому, что призрачный король надеется применить здесь физическое оружие. Как зеленолесец ни старался, он не мог почувствовать вокруг ни одного источника света. Это означало, что они находятся в сумеречном, пограничном мире теней, где обитали искаженные злым началом души и призраки, и где действовали иные законы.       - Я никого не предавала, - внезапно подала голос Ноэриэль. Ороферион ощутил слабый ток силы в ней. - Я никогда не принадлежала тебе и никогда не буду, - слова давались ей с трудом, голос срывался, но в нем слышалась решимость.       Ядовитый смех снова разлетелся над ними, оставляя в душах неприятный осадок тлена:       - Внезапно почувствовала вкус жизни? - с издевкой спросил кольцепризрак между приступами хохота. - А ведь только что ты искренне надеялась умереть. Нашла себе того, кто не побрезгует полуэльфом с кровью, разбавленной тьмой, да? А если я его убью? - нуменорец сделал ложный выпад, демонстративно целясь в горло синдарца.       Девушка дернулась, отзвук ее страха осел на самом дне фэа владыки пронзительным криком.       - Ты ничего не сможешь мне сделать, ты всего лишь тень, - уверенно сказал Трандуил, слегка поводя плечами. Сжатые кулаки выдавали его напряжение. - И ей тоже, - он сделал шаг в сторону девушки, оказываясь рядом и прикрывая ее спиной. Упрямо наклонив голову, таур веско добавил: - Я заберу ее.       - Заберешь? Откуда? - хмарь плела вокруг него кольца и изящные завитки, растекающиеся дымной пеленой. - Это все, - он развел руками, обводя пространство вокруг, и мутная взвесь рваным облачком двинулась за его ладонями, - она сама. Это все ее сумрак. И ей никогда не одолеть тьму внутри себя...       Ороферион не хотел думать об этом сейчас, уповая на лживую природу зла.       - Я справлялась с собой и раньше. Справлюсь и теперь, - устало возразила девушка за его спиной. Ее надтреснутый голос был сухим, но отчетливым: - Я больше не одна.       Трандуил почувствовал даже сквозь всю разделяющую их тень, сквозь ярость слуги Саурона, сквозь истощение и страх самой эллет, едва уловимое, но волнительное касание, словно в дивном полете на мгновение соприкоснулись тончайшим бархатом своего волшебного узора крылья бабочек. Фэа эльфийки потянулась к нему, полнясь невероятной нежностью, сочась благодарностью, отзываясь в нем поднимающейся ответной волной. Разгорающийся ослепительный свет, родившийся где-то между ними двоими, вспыхнул и раздался в стороны, пронзая мглу широкими лучами. Скривившаяся, тающая фигура кольцепризрака продолжала надрывно смеяться, исчезая в опадающей темноте. И этот звук, зловещим эхом отражаясь от бесплотных стен, долго еще, дребезжа, звучал под кожей.       Ороферион распахнул глаза, вглядываясь в перепуганное лицо очнувшейся Ноэриэль. Шумно выдыхая, король с облегчением уловил в зелени ее взгляда теплые искры жизни. Самое страшное было позади.       - О, Эру! Тебя нельзя оставлять без присмотра ни на минуту! - немного осевшим голосом строго выговорил ей Транудил, выпрямляясь на кровати. Он осторожно провел по спутавшимся, испачканным в крови волосам девушки. Боль, переполнявшая его изнутри, внезапно вырвавшись наружу, наполнила взгляд короля горечью: - Не покидай меня больше.       - Никогда, - сглотнув, ответила эльфийка.       - Ноэриэль! - сдавленно охнула за спиной Лорэль. - Ты жива! Но... ты.... вся в крови, - темноволосая девушка опустилась на колени перед кроватью, растерянно глядя на подругу. - Сейчас придет лекарь и...       В комнате снова воцарилась напряженная тишина. Король в который раз за последние сутки был потрясен. На теле Ноэриэль не было ни единой царапины...       Подхватив ее на руки, Ороферион гордо прошествовал к выходу, ловко обходя застывших от увиденного эллет. Хитлайн верной тенью скользнул следом. Ему, уже пережившему нечто подобное не далее, как вчера, было легче принять случившееся. На Морнаэль и Лорэль же такое исчезновение ран с тела истерзанной девушки произвело неизгладимое впечатление. Поверить в то, что прямо у них на глазах Враг плел искусную иллюзию в сердце одного из эльфийских королевств, было действительно сложно. И страшно. Это выбивало почву из-под ног, рушило надежду и ломало веру. Это не могло пройти бесследно, не могло не оставить шрамов на их душах.       Гватель пришла в себя первой, бросившись вслед за Трандуилом:       - Куда вы ее несете? - беспокойно спрашивала она у не обращающего на нее внимания владыки. - Оставьте ее!       В коридоре к ней добавился лекарь, убедительно говорящий в спину тауру, что девушку необходимо обязательно осмотреть, а уже почти у входа в покои короля, и Морнаэль с Фаунерином, несмело, но достаточно громко напоминающие о приличиях.       Аран молча нес свою драгоценную ношу, крепче прижимая ее к груди, совершенно не вслушиваясь в то, что ему говорили, потому что все, что ему сейчас хотелось слышать, это живое биение ее сердца, нежный трепет ее дыхания и едва слышный шорох шелка ее хаммада под легкими прикосновениями. Уверенно перешагнув порог своей обители, Трандуил величественно развернулся, окидывая следующую за ним делегацию холодным взглядом. На непроницаемом лице короля была лишь всепоглощающая решимость, от которой в горле присутствующих застревал комок, и потому в проеме двери повисла благоговейная тишина. Секунду Ороферион смотрел на возмущенную Лорэль, взволнованного слугу, хмурую разведчицу и задумчивого Эланора, будто давая понять, что всех услышал, все осознал и принял решение. А потом эффектно толкнул дверь ногой, резко захлопывая прямо перед их носом.       Глянув на притихшую в его руках девушку, синдарец вдруг облегченно вздохнул, и небесная лазурь в его глазах затеплилась мягким глубоким сиянием. Ноэриэль немного смущенно улыбнулась, впитывая всем существом счастье, разлитое в воздухе вокруг них. Она поудобнее положила голову на плечо эльфа, отчего по его телу растеклось уютное чувство покоя. Он неспешно двинулся в дальнюю комнату, проходя через просторную гостиную и малую столовую, не отводя взгляда от вдыхающей его запах эллет. Уложив ее в собственную постель и прикрыв теплым тяжелым одеялом, мужчина вытянулся рядом, подпирая голову рукой и довольно глядя на ее удивленное лицо.       - Теперь можешь спать, - спокойно заявил он, намеренно растягивая слова.       Ноэриэль искренне удивилась:       - Спать?       Король изогнул бровь и лукаво спросил:       - А ты думала для чего я тебя перенес в собственную кровать? - девушка забавно нахмурилась. - Хочу, чтобы ты отдохнула, - он немного подался вперед, склоняясь к ней, - поскорее набралась сил и больше не теряла сознание так не вовремя.       Девушка замерла, глядя на него таким откровенно зовущим взглядом, что Трандуил едва удержался. Он чувствовал ее слишком хорошо. Каждое движение, каждый порыв, каждую эмоцию - сейчас она была прозрачна, словно кристалл, пронзительно понятна и чиста, как живительный источник. Слишком открыта, даже без слияния, слишком стремительно погружающаяся в омут чувств. Ороферион видел в ее глазах едва пробудившуюся от кошмара душу, пережившую бесконечное одинокое погружение во тьму и тянущуюся сейчас к его фэа. Она жаждала вновь прочувствовать единение с родственной, уже сплавившейся с ней, душой, жаждала заполнить чем-то оставшееся внутри ощущение пустоты. Ей нужно было вновь поверить, что она не одна, что отчужденность была обманом, иллюзией бездны. Он был нужен ей сейчас, отчаянно нужен, чтобы не сойти с ума.       - Я не могу подвергать тебя опасности снова, - хрипло выдохнул мужчина, неосторожно погружаясь в темную зелень ее глаз. В его собственное желание поцеловать Ноэриэль вплеталось ее, почти осязаемое на губах. - Я чуть не потерял тебя только что, - внутри короля что-то все еще стонало и плавилось, и он боялся навредить ей новым прикосновением к живой ране. - Сейчас ты слишком слаба и уязвима, не будем рисковать.       - Так будет всегда? - напряженно спросила эльфийка, беспокойно вглядываясь в синдарца.       - "Всегда" - слишком большой срок, Ноэриэль, - усмехнулся он, легко касаясь ее губ кончиками пальцев, отчего эллет вздрогнула и на мгновение зажмурилась. - Я не уверен, что смогу сдерживаться так долго, чтобы не касаться тебя. Но если от этого будет зависеть твоя жизнь, я предпочту сохранить ее.       По лицу Ноэриэль прошла тень.       - Ты готов пойти на это? - прошептала она, опуская взгляд. Ее болезненное чувство отозвалось в мужчине полузадушенной, запрятанной глубоко печалью. - Но я не уверена, что готова сама...       - Посмотри на меня, - властно потребовал синдарец. Эльфийка глянула на него замутненным взором. - Ты дорога мне, и я буду с тобой. Мы разберемся с этим и обязательно найдем выход.       - А если его не существует? - тихо спросила она, не зная, что Ороферион уже задавал себе этот вопрос.       - Всегда есть выход, - уверено выдохнул король. Убеждать он умел слишком хорошо. - Но даже если его нет, я помогу тебе справляться с тьмой, пока буду рядом.       - Ты не хочешь подвергать опасности меня, но просишь меня позволить рисковать тебе самому? - она прикрыла глаза, тщетно скрывая гибельный водоворот застарелой боли.       - Вместе, - спокойно поправил он ее. - Рисковать и бороться вместе. Если ты не заметила, у нас вполне убедительно получается...       - Только в одиночестве страх становится по-настоящему опасен, - медленно проговорила Ноэриэль, будто повторяя давно услышанную фразу. Он чувствовал, как она расслабляется, словно с хрупких плеч уходит тяжкий и давний груз.       - Ты больше не одинока, - наклонившись к ее уху, прошептал эльф.       Прядь ее волос колыхалась от его дыхания, стайка мурашек спустилась по шее к ключице, выдавая реакцию девушки. Трандуил на мгновение задержался, вдыхая аромат ее кожи и пропитываясь волнением, охватившим эльфийку, и, грациозно соскользнув с кровати, направился разжигать камин. Пока мужчина занимался разведением огня и наблюдал, как на кусках мертвого дерева расцветают алые цветы, постепенно сливающиеся в одно яркое, пахнущее сухим теплом соцветие, он чувствовал на себе ее задумчивый взгляд. Она следила за движениями его рук, за поворотом головы, за скользящей по полу трепещущей тенью.       - Ты видел его, - прошелестела девушка. По ее щеке поползли мурашки. - Это их предводитель?       - Да, - вернувшись к ней, синдарец потянулся, чтобы стереть этот след страха с нежной кожи.       - Он среди тех назгул, что были замечены здесь неподалеку? - к его ладони ластилось тепло ее слов, щекоча нервные окончания на пределе ощутимого. Эльф кивнул и выпрямился, сплетая пальцы в замок за спиной.       - Думаю, именно поэтому он смог до тебя "дотянуться", пока ты была ослаблена тьмой. Темный Чародей, - медленно заговорил он, - лучший ученик Саурона, ставший одним из призраков кольца и сильнейшим из них. Имя его стерто из летописей, свитки с историей его жизни преданы огню, а все, кто знал его человеком, давно погибли... Или почти все, - многозначительно закончил эльф.       Ноэриэль приподнялась на локтях:       - Думаешь, мой отец...? - ее дыхание срывалось.       - Возможно, твой настоящий отец имел к нему какое-то отношение, - невозмутимо ответил Трандуил, стараясь не замечать, как упрямо сползает с нее одеяло.       - Все еще хуже, чем я предполагала, - сокрушенно вздохнула девушка, бесцельно разглядывая стены королевской опочивальни. - Я думала, что сам поступок моего отца накладывает тень на мою душу, а кровь совершившего насилие человека дает назгулу надо мной власть... Ведь гномьи кольца позволяли их владельцам быть властителями у своего народа. Наверное, такой же властью обладали и кольца, что были подарены человеческому роду, - ее голос мягко стелился у сердца владыки и таял, растворяясь в его крови. - Но это... Если он был слугой назгула...       - Это ничего не изменит, - заявил владыка, отходя, чтобы налить им вина. - Но поможет лучше понять, как с этим бороться, - насыщенно рубиновая жидкость стекла по стенке кубка, рождая небольшой водоворот на дне. Аран повернулся, шелестя подолом длинного одеяния, и протянул ей вино: - Ты готова?       - Я делала это и прежде, - мягко улыбнулась она, забирая кубок и ласково скользя по пальцам короля своими. Было так странно осознавать, что он рядом, что он с ней. Ноэриэль поняла это окончательно, лишь когда услышала "уйдем вместе". Глядя на него сейчас, такого близкого, такого достижимого, живого, она думала о том, как совершенно невероятным образом он вдруг стал ее притяжением в этом мире, ее причиной возвращаться из мрака. Этот удивительный мужчина готов был умереть ради нее, а она готова была для него жить. Жить дальше. Только для него. Только с ним...       - Ты невероятно смелая, - он задумчиво смотрел на нее. - И стойкая.       - Быть такой легко, когда других вариантов нет, - отрешенно проговорила она.       - Ты несправедлива к себе...       - А ты не объективен, - улыбнулась эльфийка, вызывая у владыки удивление и азартные огоньки в глазах.       - Ты обвиняешь меня в том, что я очарован тобой? - с усмешкой спросил король, приподнимая бровь и слегка наклоняя голову на бок.       - А ты очарован? - Ноэриэль было просто необходимо отвлечься от всего, что произошло. Обдумывать все сейчас, когда на сердце еще не растаял след ледяной длани страха, когда тени в душе еще взрыхляло беспокойство, было выше ее сил.       Синдарец едва заметно прищурился, и в его глазах девушка уловила понимание. А потом он улыбнулся, и ей показалось, что солнце наконец вышло из-за туч, начиная припозднившийся день и согревая мир своим бесконечным теплом.       - До глубины души, - тихо ответил эльф, склоняясь к ней так близко, что должен был услышать сходящее с ума сердце. - Но ты ведь это чувствуешь... - бархат его голоса ласкал ее, жар дыхания танцевал на губах девушки, замирая нежным, едва ощутимым касанием на чувствительной коже. Она погружалась в водоворот шелковых волос, откровенных взглядов и осторожных прикосновений. Фэа потянулась к источнику столь сильных и светлых чувств, но Трандуил отпрянул от нее, бросив предупреждающий взгляд: - Тебе действительно стоит прежде отдохнуть.       Эльфийка перевела сбившееся дыхание, на миг прикрывая глаза и неосознанно прикусывая нижнюю губу. Снова посмотрев на короля, она увидела то, чего так жаждала - всполохи живого, плавящего волю огня во взоре застывшего синдарца. Ноэриэль стало не хватать воздуха, ее пронзило неведомое еще, острое и яркое чувство, переполнявшее арана. Внезапное и стесняющее, оно билось жаркими волнами голубого пламени в его взгляде, горячило кровь, затапливая сознание.       Судорожно выдохнув, король прикрыл глаза и хрипло прошептал:       - Не делай так больше. Пока.       - А что мне делать? - растерянно спросила она, пытаясь собраться с мыслями. Она не понимала, почему ведет себя так... откровенно. Слишком откровенно. Сознание все еще было немного спутанным, путая мысли, подменяя понятия и заставляя хотеть чего-то большего, немного иного, чем пережитое с владыкой единение. Она будто была захмелевшей от счастья. От того, что все, казавшееся ей утраченным безвозвратно, сейчас было так близко.       - Спать! - укоризненно заметил ей король. Она видела его заботу в этом сдержанном поведении, в этом сопротивлении себе и ее неприкрытому желанию.       - Я... - начала девушка, но осеклась, опуская голову. Эльф вздохнул и мягко приподнял ее подбородок, заставляя посмотреть ему в глаза.       "А ведь теперь от него ничего нельзя скрыть", - впервые подумалось ей.       - Я не смогу сейчас заснуть.       - Чем же ты хочешь заняться? - обескуражено спросил король. - Не думаю, что тебе хватит сил на прогулку...       - Может, обсудим сделку? - немного подумав, выдала она. - Иначе такими темпами я вернусь к отцу с пустыми руками, - девушка тепло улыбнулась.       Трандуил хмыкнул на это неубедительное и наивное "вернусь к отцу". Он никуда не собирался ее отпускать ближайшие несколько сотен лет, а, может быть, и вовсе не собирался. Но сама идея отвлечь ее чем-то ему определенно пришлась по вкусу. Вот только...       - Прекрасная идея, - кивнул владыка, поднимаясь. - Но я не обсуждаю никаких дел до завтрака, - тоном, не терпящим возражений, заявил он.       Через несколько минут, стоя у балюстрады, он с невероятной нежностью смотрел на то, как, путаясь в длинных полах его халата, Ноэриэль осторожно ступала по холодным плитам балкона, приближаясь к накрытому на открытом воздухе столику. Фаунерин двинулся вперед, намереваясь помочь ей сесть, но Ороферион жестом остановил его, сам отодвигая перед девушкой изящный резной стул. Она была такой близкой, свежей, такой манящей и такой домашней, словно обитала здесь, в его покоях и его жизни, с той самой первой встречи.       "Если бы она не ушла тогда, если бы осталась, она была бы моей все эти годы", - отчего-то подумалось тауру.       Нежный оттенок золотого на шелке подчеркивал необычайный тон ее кожи и густой насыщенный цвет волос. Во все еще сероватой хмари зимнего дня она была ярким и теплым пятном, разгоняющим угрюмую серость. Она была словно мягкое, согревающее душу пламя, мирно потрескивающее в камине стылым промозглым вечером. Она создавала вокруг себя удивительную атмосферу уюта. И ее хотелось сохранить такой. Сделать все, чтобы ее сердце больше не страдало, чтобы ее души не касалась тьма, чтобы она могла улыбаться как сейчас. Искренне и счастливо. Чтобы он мог вот так же, как сейчас, ощущать ее внутреннее спокойствие и умиротворенность.       Девушка понемногу расслаблялась, незаметно для себя втягиваясь в возникшую в покоях короля идиллию. Осторожно отпивая приготовленный специально для нее горячий глинтвейн с ягодами и красным вином, эллет не сводила ласкового взгляда с Орофериона. Ее распущенные волосы бережно приглаживал ветер, мягко заигрывая со скользнувшей на лицо прядью. Складки слишком большого ей одеяния немного топорщились на груди, откровенно демонстрируя тонкую кружевную ткань ночной сорочки.       Она буквально тонула в шелке, становясь совершенно беспомощной во всех этих слоях материи. Трогательная, хрупкая, словно мечта, эллет притягивала взгляд синдарца. Король все больше прорастал в эту удивительную эльфийку чувствами, все прочнее привязывался к ней и все отчетливее понимал, что пережить ее потерю он не сможет. И сердце его сжималось в страхе за нее. Уязвимая и беззащитная, Ноэриэль вызывала в нем желание заботиться и оберегать. Ее хотелось уберечь от всего и всех, закрыть от целого мира.       Потянувшись за сырной лепешкой, Ноэриэль не заметила, как обмакнула край слишком длинного рукава в кубок с вином.       - Дегустатор из моего халата никакой, должен тебя предупредить, - совершенно серьезно заметил ей владыка.       - Что? - удивленно переспросила эллет.       - Рукав, госпожа, - подсказал ей старый слуга, незаметно стоявший немного поодаль.       Девушка вопросительно посмотрела на него, перевела взгляд на один свой рукав, потом на другой и, наконец, обнаружила пропитывающие дорогую ткань алые разводы.       - О-о-о-о, - забавно поморщилась она, тихо засмеявшись, - а я говорила, что было бы уместнее позволить принести мне какое-нибудь платье...       - Ты не представляешь, насколько мило ты сейчас выглядишь, - возразил ей улыбающийся Трандуил.       - То есть в платье я кажусь не столь милой? - эльфийка раззадоривала его и, кажется, начала приобретать себе союзника в лице Фаунерина.       - Я полностью согласен с бренниль*, - внезапно подал голос невозмутимый слуга. - Уместнее было бы позволить госпоже облачиться в платье. А еще уместнее было бы не располагать ее на королевском ложе, поскольку оно предназначено лишь для супруги владыки. Однако, - все тем же тоном продолжил эльф, как показалось тауру едва сдерживая улыбку, - сегодня было нарушено столько правил, что это уже не имеет никакого значения. Тем более, что я не могу не согласиться, вам невероятно идет такой... образ.       Эльфийка смотрела на Фаунерина во все глаза. Если бы она знала этого старого зануду так, как знал его владыка, наверное вообще потеряла бы дар речи. Похвалу, даже такого рода, Трандуил слышал от него лишь однажды. А уж одобрение поступков и вовсе впервые. Всегда строгий к себе и другим, собранный и готовый, казалось, ко всему, Фаунерин был незаменимым на своем месте, которое занимал еще со времен юности Орофера. Казалось, что у него и вовсе не было слабостей, но еще в Дориате говорили о слишком преданной любви слуги к супруге господина. Фаунерин всегда молчал об этом, не выдавал себя ни единым взглядом, и не было на памяти владыки ни одного повода верить слухам. Однако если вспомнить тот день, когда не стало матери, Трандуил не мог наверняка сказать, как эльф переживал ее гибель. Он не мог сказать даже, как пережили это они с отцом.       - Благодарю, - слегка склонила голову Ноэриэль. - И все же я чувствую себя странно...       В дверях мелькнула фигура Хитлайна, застывшая за порогом террасы.       - Аран нин, - не смея входить без позволения, обратился к королю синдарец. - Советник утверждает, что у него что-то срочное для вас.       Эльфийка неуютно поежилась на стуле, беспокойно оглядывая себя и стягивая края халата на груди. Аран задумчиво оглядел ее, кивая:       - Пусть войдет.       На лице Ноэриэль была растерянность. Король мог бы поклясться, что она подумала, будто он намеренно решил продемонстрировать ее всем в таком виде. Но как иначе он мог бы дать ей понять, что именно ее ожидает рядом с королем? Эта мысль преследовала его, обгоняя чувства или их осознание. Ноэриэль должна быть рядом с ним. А это означало, что ей предстоит нелегкий путь. Тиннаэль была права, говоря, что жизнь владыки - тяжкое бремя. И, как бы он ни хотел, оградить ее от этого не получится. Ноэриэль придется разделить с ним все тяготы власти. Здесь они с ней были на равных: каждый будет вынужден смириться с чем-то, принимая другого со всеми "сопутствующими".       - Мой король, - синда выглядел безупречно, словно не он недосыпал вместе с араном, готовясь к важному празднеству, словно не он отплясывал с половиной эллет всю прошедшую ночь, пытаясь поддержать то, что начал его владыка, словно не он был старейшим эльфом в Эрин Гален. Мужчина коротко поклонился, переводя взгляд на гостью: - Госпожа Ноэриэль, квэль амрун*, - он сухо улыбнулся одними губами, тогда как глаза были по-прежнему пронзительно-бесстрастны. - Вас не узнать.       - Диола лле*. Буду считать это комплиментом, советник Силуир, - она отвесила легкий полупоклон.       - О, это он и есть, - уверенно подтвердил синдарец. - Уверяю вас, что на своем веку не встречал еще эльфийки, которой бы были так к лицу королевские покои ранним утром.       Трандуил прищурился. От взгляда хитрого лиса ничего не могло ускользнуть. Потому-то неприкрытое счастье в глазах обоих эльфов было лишь лишним доказательством того, что советник понял, еще когда Трандуил вернулся из Дорвиниона. Не зря в последние дни синдарец все чаще поднимал вопросы, касающиеся необходимости брака и появления наследника. Аран был уверен, что предусмотрительный Силуир уже и положенные бумаги начал готовить.       "Для пользы государства", - как он всегда говорил. Думал и делал.       - Словно вы тут и были...       - Мне доложили, что у тебя что-то срочное, - отвлек советника Ороферион, довольно откидываясь на высокую спинку стула. - Если дело не в рассыпании комплиментов, которые могли бы и подождать, я бы хотел выслушать.       Силуир кивнул:       - Дело действительно срочное, аран нин. Наугрим* прислали послание с вороном. Они закончили восстанавливать крепости эдайн* и собираются возвращаться к себе. Если ваше приглашение еще в силе...       - Прекрасно, - король едва заметно махнул кистью, расслабленно возвращая ее на изящный белый подлокотник. - Отправь им известие, что мы готовы их принять.       Ороферион ждал низкорослых бородачей, биться с которыми бок о бок его отец почитал оскорблением куда большим, чем подчиняться нолдорскому королю*. За те семь мрачных лет, проведенных на отравленной злом земле Врага, Трандуил не раз оказывался прижатым спина к спине с гномом, не раз становился свидетелем их доблести, не раз вынужден был забывать о кровной ненависти, ставя во главу угла спасение своего народа. Ему приходилось мириться со многим, пряча подальше и свои убеждения, и свою гордость. И теперь он сделает это еще раз, еще столько раз, сколько потребуется. Он будет терпеть варварство людей на своих границах, лишь бы вести с ними торги и выменивать необходимое его эльфам, он будет привечать невоспитанных наугрим, лишь бы создать надежно защищенное королевство для эрингаленцев, он сделает все, лишь бы сберечь их жизни.       Ноэриэль шевельнулась, медленно поднимаясь со стула. Владыка перевел на нее взгляд. Девушка шагнула к балюстраде и протянула тонкие руки за ограждение. Ткань длинного золотистого одеяния широкими фалдами легла позади нее, словно мантия властительницы.       - Лосс*, - промурлыкала она, завороженно глядя, как крошечные пушистые комочки тихо соскальзывают со слишком низкого неба. Хрупкая белизна мягко, но неумолимо накрывала мир вокруг чистотой и кристальной ясностью, погребая под собой все тревоги, опасения и заботы. Суета засыпала под уютным покрывалом зимы, убаюканная мирной картиной бесконечно падающих снежинок. Мир замер, погружаясь в тишину.       Эльфы молча наблюдали за девушкой, ослепительно улыбающейся первому снегу на фоне грузного серого неба, иссеченного белыми неспешными росчерками. На ее скулах играл легкий румянец, а глаза искрились, как озера в час раннего безмятежного рассвета. В сети темного золота ее волос угодило несколько крупиц зимнего волшебства, коронуя владычицей Зеленолесья ту, что принесла в Эрин Гален весну в самом начале Хрииве, вопреки законам природы.