"Я - кто?! Сенсей?": Четыре - несчастливое число (Вбоквел)

На прощанье я очень настойчиво посоветовал Барнс никогда больше не иметь дел с Винчестерами. — В прошлый раз ты потеряла глаза. В следующий раз все может сложиться еще хуже. — Возможно, ты прав, — со вздохом призналась провидица. — Но мальчики ведь не виноваты. Они хотят как лучше. Закатив глаза, с недовольством заметил: — А получается как всегда. Из-за их ошибок погибают их друзья, союзники, все кто им помогает и даже просто посторонние люди. — Эй! — возмутился Дин. — Мы не виноваты! Мы делаем все что можем. Я только рукой махнул. Братья не спешили искать Карвера Эдлунда. Напротив, они, словно заговоренные, выискивали любую возможность отложить эту встречу. Сначала мы поехали в маленький городок, который поразила эпидемия сердечных приступов у еще не старых мужчин. Ну как эпидемия… даже десятка не наберется. Ерунда, в общем говоря. В морге, я оттеснил Дина в сторону, чтоб тот даже и близко к покойнику не подошел. И патологоанатому пришлось просить подержать сердце преставившегося меня. Я надеялся, что заняв место Дина смогу предотвратить его заражение призрачной болезнью через этот ошметок, но тот все равно как-то ее подцепил. Глядя на то, как Дин шарахается от всего подряд и почесывает руку, я не сдержал собственного обещания и рассказал, что нужно делать до того, как старший успел себе размочалить руку в кровь. Причиной болезни был мстительный дух безобидного при жизни человека, которого обвинили в том, чего он не совершал и убили. Окрепнув в собственной ненависти, дух Лютера решил отомстить душегубам, заставив бояться так же сильно, как он сам перед смертью. А Дин заразился потому, что характером — не подарок, как и те кто убил Лютера Гарланда. Я не удержался от пары острот на эту тему, из-за чего Дин ходил, обиженный на меня. — В Японии таких как Лютер называют бурубуру, — я расслышал голос Бобби в трубке, но сделав вид, что не подслушиваю, спросил «что сказал Сингер?». И вот что мне пересказали: Бурубуру становится человек, не просто умерший насильственной смертью, а еще и испытывавший неимоверный ужас перед и во время нее. После смерти он становится призраком, способным инфицировать людей призрачной болезнью. Уничтожить бурубуру можно так же, как и любого другого призрака. Также в японской энциклопедии духов периода Эдо приводится альтернативный способ на тот случай, если сжечь останки нет возможности. Так как бурубуру — порождение страха, то страхом его можно убить. Другими словами, необходимо напугать призрака до смерти. В оригинале Бобби и Сэм заарканили призрака цепью, напугав того до развоплощения, а у нас за рулем сидел Дин под лошадиной дозой успокоительного. Ему на все было справить большую нужду с высокой колокольни, а затем его вырубило. Пока Дин видел десятый сон скукожившись на заднем сидении, я пересел вперед, снова уставившись в ноут. — Что ты там так увлеченно пишешь? Все время клацаешь по клавишам. — Да так. В интернете опять кто-то не прав! На форумах сижу, читаю, что пишут. Умолчал о том, что заодно выписываю редкие интересные мысли и теории по миру Наруто. Надеюсь, пригодится. К сожалению, конца манги тут нет. Там только Тоби недавно появился, начало Ураганных хроник. И много разных маловажных на первый взгляд деталей, которые я пропустил в своем мире. Хотя, может, их там просто не было. Слово за слово, возникла тема того, куда я направлюсь, если ничего не получится с Богом. Сэм, между делом, предложил стать охотником, ведь с моими способностями никакой демон не страшен. А получив отрицательный ответ как-то так замысловато спросил где я жить буду, но будто выбор у меня ограничен одной Америкой. Естественно, я удивился и возмутился тем, что у меня не хватит ума и средств, чтобы уехать. Но дело было не в заботе обо мне, а в слепой уверенности, что в США лучше, чем где бы то ни было в мире.  — А если не будет Апокалипсиса? — допытывался Сэм. — Нет. В Россию поеду. — Почему не в Японию? — искренне изумился он. — Нравится русская кухня, — солгал я, прикрыв крышку ноута, — менталитет, многонациональность, я ведь не белый… Возмущенный Сэм перебил меня и принялся убеждать что только в США слова свобода равенство и братство — это не пустой звук. Это бахвальство меня сначала веселило, но под конец, из-за упорства Сэма, взбесило. — Равенство? — фыркнул. — Я выгляжу, как латинос. У меня нет нормальных документов, я здесь нигде не учился и никого не знаю. Без применения своих способностей направо и налево у меня нет шансов получить качественное образование, престижную работу, приличное жилье в хорошем районе. — Но это не так! — Да, не так. Все еще хуже, потому что я на самом деле не латинос. И завязок с местными латинскими бандами и диаспорами у меня тоже нет. Я здесь везде чужой. Раздраженный Сэмюель обронил, что с теми деньгами, которые мне неизвестно откуда достались, я мог бы и не вонять насчет недоступности жилья. Подсмотрели, гады, как я расплачивался со счета, куда перевел половину денег вампира. Полагаю, что они думают, будто я кого-то ограбил. Или продал их демонам. Кстати, хорошая идея! — Ок, житель импалы. Давай на простых, конкретных и понятных тебе примерах! Есть тихий райончик, где живут только белые американцы, потом туда приезжает семья афро. Что происходит? — Ничего не происходит. И те и те — люди! — Неверно! Белые быстро продают домики и сваливают. Почему сваливают? Им опыт подсказывает, что там где одна семья негров, там и десять, там наркотики на улицах, молодежные банды, шум по ночам, ребенка погулять не отпустить. Престиж района падает, жить там никто больше не хочет, падают и цены на недвижимость. Постепенно все разъезжаются кто куда, район занимается чернокожим населением и маргиналами и превращается в гетто. Поэтому американцы просто не продают дома чернокожим семьям в своем районе. Толерантность, ага, да, все ок, но если вы латинос, чернокожий или еще какой непонятный тип, то мы сожалеем, но вы идете нафиг и не будете тут жить. Я со своей смуглой физиономией и этим шрамом, — указал на нос, — не очень похож на добропорядочного гражданина. Скорее уж на бандита. Сэм легко пожал плечами, мол — говори, что хочешь, а я тут всю жизнь живу и знаю лучше. Чтобы подтвердить свои слова, я позвонил по первым попавшимся в газете объявлениям о продаже домов в престижных районах, где на рекламных фото не было видно ни одного темнокожего. Стоило риэлтору услышать имена Игнасио, Хулио, Антонио, как сам риэлтор заворачивал разговор рассказывая, что все дома уже проданы или вот-вот будут куплены. — Слышал? Это уже десятый номер. — убрал я два телефона. С одного я звонил представляясь испанцем, а со второго американцем. Младший Винчестер вынул наушник и отдал мне. — Сэму продадут дом в любом из этих районов, а вот Игнасио — нет. Сам слышал, что даже намек на взятку был воспринят в штыки. «У нас приличный район» — передразнил я, — «таким отбросам здесь не место»! Сэм остановил машину около знака с развилкой, но не взялся за карту, а уставился в вечереющее небо таким взглядом, будто там впереди его ждала тоска и безысходность. — Но ты можешь выучиться и… — Ага. Отличная идея. — с сарказмом сказал я. — Сначала я выкину гору бабла на образование уровнем сильно ниже среднемирового. Этим я привлеку к себе внимание органов и спецслужб, чудом переживу их проверки и наезды. Кое-как выучусь и потом пойду быкам хвосты крутить? — не дал я ему закончить. — Почему быкам?! — встрепенулся он. — Выражение такое. Означает: «заниматься низкооплачиваемой неквалифицированной работой». — Ничего подобного. — буркнул Сэм. — В Америке отличное образование, наши университеты занимают… — Для избранных, — снова перебил я его. — Только я в такие университеты не попаду, забыл? Нет документов. А сам я подозрительный латинос со шрамом, глазами убийцы и с деньгами непонятно откуда. А среднее высшее образование, которое для быдла, у вас дерьмовое. Хоть и дорогое. Сэм уперся и стал убеждать меня, что поступить в те же университеты Лиги Плюща — раз плюнуть для любого жителя Штатов. Ну я поржал с его аргументов. В прошлой жизни я слабо знал американские реалии. Но теперь со мной была память вампира, у которого интеллект и кругозор были — дай боже каждому. А еще отличное знание американских реалий. Пришлось на пальцах объяснять Лосяре, что те, кто учится в престижных школах, не случайно потом учатся в таких же вузах. В хороших школах дети получают не просто образование, а рекомендации, полезные знакомства и очень качественное образование. Хорошая школа учит не только конкретным знаниям, она учит мыслить, прививает желание и умение анализировать любую проблему. Поощряется стремление иметь свою точку зрения и умение ее отстаивать. При этом свобода мысли и самовыражения сочетается с суровой дисциплиной и концентрацией внимания. Винчестер хмурился, но перебивать не спешил. — А ты, наверное, думаешь: «Что же происходит с остальными?» С теми, кому суждено стать безответными винтиками общества. А ответ уже знаешь, — отметил я недоуменный взгляд. — Ты ведь в этой системе учился. Вспомни, вас заваливали набором фактов без их анализа и классификации и большую часть вашего времени учили конкретным навыкам и умениям, чтобы из школы вышел послушный работник и потребитель. Зачем такому целостная система знаний, которая помогает свободно и независимо мыслить? Зачем ему формировать общую картину мира и уметь самостоятельно получать знания? Ничего не напоминает? Например, те школы, в которых вы учились, пока колесили с отцом. Вряд ли дети из мотеля могли рассчитывать на место в престижной школе. Или я не прав? — Я не тупой, если ты это пытаешься доказать! Пригрозив пальцем, сказал: — Этого я не говорил, не передергивай. Просто ты отформован по образцу и это наложило свой отпечаток на твое мышление. Подумай, почему ты никогда не пытался систематизировать знания о разных монстрах? Или написать что-то вроде самоучителя для тех, кто будет после тебя? Или выяснить, откуда появляется вся нечисть, и как она взаимодействует, чтобы разобраться с ней раз и навсегда? Младший Винчестер помотал головой все три раза и выглядел подавленным. Если у него и было что сказать, то это желание прошло. — Потому что тебя никто не учил мыслить системно и анализировать. У тебя с рождения все в порядке с мозгами, но ты не обучен правильно ими распоряжаться. Смирись, Сэм, твоя родная Америка вовсе не страна равных возможностей. Да и не была ею никогда. Дину было попроще — у него было меньше иллюзий и больше упрямства. К тому же он проспал весь наш спор. Только под самый конец проснулся, чтобы пробубнить что-то вроде: потише там, мешаете! Довольно долго мы ехали молча, но Сэм позже отошел и решил полюбопытствовать: — А кем ты там, — словно кивнул в сторону России, — будешь? — Скоплю денег, сделаю себе документы, в этот раз настоящие, поступлю в институт на переводчика, а там работа за хорошую денежку, можно, не вызывая подозрений, ездить по всему миру, знакомиться с интересными людьми. А потом второе образование получу — архитектором буду. Куплю большой участок у реки, построю свой дом и может быть заведу семью, если сумею забыться. Сэмюель пораженно присвистнул, а я не стал уточнять, что первые заработки у меня точно будут нелегальными и по профилю. — А если вернешься? К себе, в другой мир. Хмыкнул: — А если вернусь — буду писать «свои» — обозначил пальцами кавычки, — книги и на этом зарабатывать денежку. — Как это? — Выдавать за свои сочинения чужие книги. Естественно Сэм заинтересовался чем я собираюсь удивлять свой мир и попросил огласить весь список. Я перечислил книги многих авторов и множество их книг, но Сэма заинтересовал Ведьмак. — Думаешь, он охотник? — Или просто хорошо знает эту тему. Не верится, что такие приметные личности, как польские охотники, нигде бы не засветились. Даже если утеряли часть знаний, с таким прошлым трудно вытереть себя со страниц истории. Сэм заметно скис: то ли потому, что таких союзников как Геральт из Ривии* не существует, то ли от того, что сам таким стать не сможет. Но он еще долго бубнил, что раз я существую, почему бы не быть ведьмакам. Да, конечно, в другом мире они точно есть!