Горящая темнота
2 мая 2016 г. в 20:09
— Что ты здесь делаешь? — прошипел Леви, подойдя после выступления к барной стойке, за которой сидел не кто иной, как Эрвин Смит. Со встречи в ресторане прошла всего неделя, Леви только пришёл в себя после этого потрясения, как на него обрушился ещё один удар и опасения оправдались: теперь мужчина не оставит его в покое.
— Пришёл на твой концерт. Разве это запрещено? — держа в руке широкий бокал, негромко ответил Смит.
— Тебе — да. Выметайся отсюда, пока я не убил тебя, — холодно проговорил танцор, уничтожая бывшего любовника взглядом. — Целый год тебя не интересовали никакие концерты, а теперь вдруг проснулись прежние увлечения? Кажется, в прошлый раз мы уже решили этот вопрос. Я не вернусь к тебе ни при каких условиях.
— А я больше не прошу, позволь мне хотя бы просто смотреть на тебя. Ты замечательно танцуешь, так, что даже дух захватывает. И у тебя отличный партнёр — вы хорошо смотритесь вместе, — как можно доброжелательнее и спокойнее говорил мужчина, отчего Леви раздражался только больше. Один вид Смита заставлял его ощущать себя словно в пучине морской. — Хочешь выпить? За мой счёт, — Эрвин пододвинул ему коктейль, который стоял рядом с ним. Сначала Леви хотел выплеснуть этот напиток ему в лицо, но чувствуя, что выходит из себя, схватил бокал и выпил его залпом.
— Ого, поосторожнее. Так ты совсем не почувствуешь вкуса, — усмехнулся Смит, сам неторопливо потягивая текилу.
— Я и без вкуса скажу, что это «Кровавая Мэри», — возвращая бокал на стойку, огрызнулся Леви. Через некоторое время алкоголь заиграл в его крови, и ему неожиданно захотелось выпить ещё. Причём не коктейля и не спиртного, а чего-то томатного. Особой любви к помидорам Леви никогда не испытывал, но сейчас вкус Мэри показался ему очень ярким и интересным. Он хотел снова нахамить бывшему, но к ним подошёл Эрен, заметивший напряжённый разговор.
— Всё в порядке, мастер Леви? — хмуро глядя на Смита, спросил юноша. — Вы его знаете?
— К сожалению, — коротко бросил Леви и отошёл в сторону, смешавшись в толпе зрителей. Эрен нахмурился ещё больше, изучая Смита глазами. Тот чуть улыбался, но его улыбка становилась неприятной.
— Я его любовник, бывший, — видя в глазах парня мучительный вопрос, произнёс Эрвин, делая большой глоток текилы. Эрен слегка вздрогнул и с усилившимся негодованием стал смотреть на Смита.
— Оставьте его в покое, — наконец выдал парень, когда джазовый оркестр закончил играть.
— А что, ты имеешь на него какие-то виды? — чуть приподнял брови Эрвин, заказывая себе вторую порцию спиртного.
— Я его друг, — гордо ответил парень. — И он больше не связывается с мужчинами. Всё закончилось ещё год назад, так что не преследуйте его и дайте жить спокойно. Он столько натерпелся из-за Вас!
— Спокойно? — усмехнулся Эрвин. — Как будто он может жить спокойно с тобой под одной крышей. Каждый день видя тебя, слыша твой голос, чувствуя запах… И не делай такое лицо, — заметив, что парень скривил губы, предупредил его Смит. — Будто сам не видишь, что он страдает из-за тебя, — забрав с собой выпивку, Смит поднялся на ноги и отошёл на другой конец зала, где заговорил с двумя дамами. Эрен, осмысливая его слова, тяжело рухнул на стул и уперся локтями в барную стойку, обхватив ладонями голову. А вот и правда — он никогда не задумывался о том, насколько тяжело Леви выносить его присутствие и танцевать в паре с ним. Йегер всегда думал лишь о себе. О том, что ему неприятно находиться рядом со степистом, о том, что он должен терпеть его существование. О том, что Леви — монстр и виноват во всех его бедах. И никогда о том, как тяжело приходится ему. Что именно из-за Йегера тот ведёт себя подобным образом. Если бы не Эрен — не было бы никакого влечения со стороны степиста. Если бы он он не психанул в тот день, год назад, тогда Леви бы не стал мучить себя напрасным лечением. Получается, что он виноват во всём?
Перед носом неожиданно оказался стакан молока, который снова налил ему бармен, но сегодня Йегер не обратил на него внимания. Он снова поднялся на ноги и, сталкиваясь с людьми, хотел найти Смита, однако того нигде не было. Наверное, он уже ушёл. Да и все остальные начали постепенно расходиться. Проводив последнего гостя, оркестр и бармена, Эрен собрал весь мусор, вынес его на улицу и перевернул табличку на двери. Сегодняшний день был окончен.
Вернувшись в клуб, он заметил одинокую фигуру Леви, который сидел, согнувшись над барной стойкой. Рядом с ним стояла бутылка крепкого алкоголя, опустошенная на одну треть, а пальцы сжимали широкий бокал. Эрен подошёл к нему, поднял с пола пробку и положил рядом с бутылкой.
— Все уже разошлись. Я заплатил бармену и музыкантам, — осторожно произнёс Йегер.
— Хорошо. Ты тоже иди спать, Эрен, я ещё немного посижу, — в очередной раз наливая себе из бутылки, обронил Леви. Парень бросил на него грустный взгляд: танцор пребывал в обычном мрачном настроении. Бабочка лежала рядом с ним, рубашка сверху была расстегнула, волосы растрёпаны, а глаза блуждали где-то в пространстве. Эрен хотел поднять разговор о словах Смита, но вместо этого сказал другое:
— Вам не следует много пить.
— Я сам знаю, когда остановиться, — не послушал его Леви и, осушив порцию, налил себе ещё. Сегодня у него было странное влечение к алкоголю: сколько бы он ни пил, никак не чувствовал опьянения, хотя невольно стремился напиться до бессознательного состояния, чтобы стереть лицо Эрвина из головы. С тех пор, как он встретил его в уборной ресторана, мужчина так и стоял перед глазами. И днём и ночью, мучая его за все совершенные грехи.
Эрен тяжело вздохнул, но, не став перечить, отправился спать, а Леви так и продолжил сидеть и смотреть вдаль, держа перед собой стакан. Через некоторое время перед глазами начало всё плыть, а в ушах застучала кровь. Тело потяжелело, а мысли стали улетучиваться из сознания, опустошая его.
— Наконец-то, — выронив стакан из непослушных пальцев, Леви почувствовал, что накачал себя достаточно для того, чтобы не понимать ничего. Он даже не слышал звук упавшего бокала. Тот не разбился, но остатки спиртного выплеснулись на пол. Парень опустил голову на барную стойку, но глаз не закрывал, наблюдая за тем, как всё сливается в одно пятно и вертится перед глазами. Пусть так, но теперь он хотя бы не видел лица бывшего любовника, вот только до сих пор почему-то ощущает его запах…
Слабо воспринимая мир, Леви всё же почувствовал, что кто-то поднял его со стойки и перевернул табурет так, чтобы парень опирался на стол спиной.
— Какого чёрта? — едва ворочая языком, прохрипел он. — Почему я снова вижу тебя? — замечая светлые знакомые очертания перед глазами, спросил Леви. Он вытянул руку и несколько раз махнул ладонью, пытаясь развеять видение, но вместо этого его схватили за запястье и тоже прижали кисти к углу стойки.
— Я был за сценой, решил подождать, когда все разойдутся, чтобы поговорить с глазу на глаз. Но теперь, похоже, это невозможно в твоём состоянии, — плохо видя лицо, Леви, однако, ясно слышал голос Смита, который не мог спутать ни с каким другим. Даже в таком положении его слух был максимально точен.
— Убирайся, — повторил Леви и, вырвав руку, зашарил пальцами по столу.
— Не это ищешь? — Эрвин поднял с пола бокал и покачал им перед глазами парня. Тот хотел вырвать посуду, но только танцор потянулся за ним, как Смит схватил его во второй раз, и на этот раз стащил с табурета.
— Отпусти, ублюдок, — понимая, что оказался в его объятьях, выдохнул Леви, непослушными пальцами пытаясь схватиться за ворот его пиджака.
— Не могу, как бы ни хотел, — прошелестел тот и, стиснув подбородок степиста, страстно приник к губам. Леви покачнулся от пылкого поцелуя, но не мог отстраниться или оттолкнуть Эрвина: во-первых, он не чувствовал своего тела, а во-вторых, Смит держал его железно. Глаза танцора закатились от нахлынувших в одно мгновение ощущений, а губы сами собой стиснули язык мужчины. В его безвольном теле, скованном алкоголем, начали бурлить несколько огненных потоков, пытаясь перекрыть и уничтожить друг друга. Перед глазами стояла лишь тьма: он ничего не видел и даже слышать перестал, зато стал лучше чувствовать. Всё, что ему сейчас хотелось — это поглотить того, в чьём запахе он начал утопать. Нет мыслей, нет страха, нет воспоминаний, только одно желание.
Чувствуя, что Леви отвечает с не меньшей страстью, Эрвин, на мгновение отстранившись от него, сорвал с себя пиджак и повалил парня на ближайший стол, заставляя согнуться пополам. Тот лишь судорожно выдохнул, когда его голова, удерживаемая рукой Смита, ударилась о столешницу. Тело снова обмякло и даже не думало сопротивляться. Ноги дрожали, поэтому парень вскоре начал сползать на пол, и Эрвин едва успел перехватить его, прижав к столу собой.
— За целый год… ты совсем озверел, — торопливо расстёгивая его брюки, прошептал Эрвин, одновременно поспешно целуя его шею и пытаясь сорвать с плеч рубашку, чтобы добраться до кожи. Леви, невольно вздрагивая под ним, бессознательно цеплялся за края стола, будто пытался куда-то деть руки. Тьма перед глазами до сих пор не прояснилась, а тело вообще перестало слушаться, сгорая в огне непрошенной похоти. Он не чувствовал боли, не чувствовал сладости, лишь жар внутри разгорался сильнее, будто в него подбрасывали угли. Или наоборот — тлеющие угли сейчас вспыхнули с новой силой. Сознание начало проваливаться, когда сквозь тёмный туман Леви почувствовал, как им овладели. Из груди вырвался хриплый стон, или скорее пошлое рычание, когда тело получило то, чего больше всего желало в данный момент.
Эрвин едва успевал разбавлять грубый секс лаской, чтобы это не походило на насилие. Потеряв голову от страсти, он всё же испытывал некоторое чувство вины за то, что воспользовался ситуацией. Но по-другому поступить, устоять он просто не мог. Леви каждый раз вздрагивал сильнее, если губы любовника касались его обнажённых плеч, а язык скользил по шее. Его и так неровное дыхание сбивалось сильнее из-за редкого, но жгучего поцелуя. С каждой секундой ему хотелось всё больше, а под конец, развернувшись, он сам обхватил голову Смита, не отпуская от себя и не прерывая рваный поцелуй.
— Я… каждую секунду думал о тебе, — перевернув его на спину после безумного первого раза, прошелестел Эрвин и, обхватив ладонями его лицо, заглянул в помутневшие глаза. Леви часто дышал сквозь открытый рот, но лица Смита не видел, потому что не мог сфокусировать на нём взгляд, который метался из стороны в сторону. Он лишь обхватил мужчину за плечи и, приподняв голову, снова пылко поцеловал. Эрвин, подхватив его ноги, толкнул тело на середину стола и поспешно снял с него брюки, а затем расстегнул рубашку, которая сковывала плечи танцора. Он жадно заскользил губами по открытому телу, а Леви опять откинул голову, прислоняя затылок к столу.
— Не теряй времени… — сорвалось с его губ, отчего Эрвин остановился и приподнял голову, словно не верил, что это сказал степист. Тот выглядел так, словно находился в бреду: руками цеплялся за плечи Смита, а головой вертел из стороны в сторону, будто его что-то терзало изнутри, тело тоже изредка изгибалось над столом. Но в подтверждении своих слов, Леви стиснул коленями Смита за пояс и чуть приблизился к нему, после чего Эрвин не выдержал и выполнил то, о чём попросил его любовник, снова овладев им. Второй раз получился не менее безрассудным, чем первый, разве что их губы чаще смыкались в пошлых поцелуях, а тела развязно двигались, пытаясь достичь удовольствия как можно скорее. Но даже получив желаемое во второй раз, практически ничего не изменилось. Леви всё так же пребывал в горящей темноте, а Эрвин не мог оторваться от любовника, с которым не виделся больше года. Да, Леви ненавидит его, презирает, возможно никогда не простит, но сейчас он совсем другой: податливый и спокойный, готовый на всё.
— После этого ты возненавидишь меня ещё больше, но… не сможешь отрицать того факта, что сам желаешь меня, — чувствуя давление от его рук, прошептал Эрвин, вновь наполняя встречу забытыми воспоминаниями.