«День 5. Сегодня я решила понаблюдать за Верлони на прогулке. Обычно мы выводим больных на свежий воздух не просто ради их хорошего самочувствия, но и ради того, чтобы пронаблюдать за их действиями, поведением, ощущениями за пределами своей палаты, которая стала для них убежищем от настоящего мира. Я наблюдала издалека, сидя на скамейке. Обычно, многие радуется своему временному освобождению, особенно дети. Я помню, как один ребёнок радостно носился по газону и гонял птиц. Боже, это было так приятно наблюдать. Его реакция меня удивила. Точнее меня удивило то, что у него не было никакой реакции. Он словно каждый день прогуливался здесь, как будто дома. Удивительно. Я редко когда видела такое спокойствие. Записи и наблюдения. Элизабет Хаустил. Дело № 215666. Пациент Ник Верлони»
***
Пожалуй, новый пациент – это куча новых дел, беготни и нервотрёпки. Я устраивала этих клиентов в течение нескольких часов, терпела все их выходки и скандалы. Как же я была рада, когда они уехали, оставив свою «любимую» сестрёнку в нашей больнице. Боже, ненавижу новых пациентов из богатеньких семей. Ну, хоть разобралась с ними. Одной проблемой стало меньше. Теперь хотелось передохнуть. Я направилась в свой кабинет, чтобы навестить моего пациента и посмотреть, чем он занят. Всё-таки у меня было беспокойство за то, что он в моём кабинете. Вдруг он что-то натворит. Я быстро настигла свой кабинет и, приоткрыв дверь, заглянула внутрь. Верлони опять лежал в той же позе на моём диване и слушал аудио книгу. Похоже, у него сильно болела голова, и не решилась его беспокоить. Я очень вовремя вспомнила про предложение моего друга зайти к нему. Мне тоже нужен был отдых. Его кабинет расположен на моём этаже, поэтому долго я не шла к нему в гости. Кабинет у него был двойным. Две комнаты как обычный кабинет психолога и ванная (да, он частенько дежурил и тоже не имел семьи), а вторая часть – это несколько медицинских кабинетов (и несколько это не две-три штуки!). Один из кабинетов был приёмным (или смотровым), ну и остальные как обычные обследовательские кабинеты, включая реанимационный. Также у него было несколько палат для особо больных. Ну, он тоже занимал приличную должность. Зато, какая у него коллекция коньяка! Он обожает его. Поэтому, если я хочу выпить чего-нибудь хорошего, я обращаюсь к нему и попадаю точно по адресу. Слегка постучав в дверь его кабинета, я вошла. Он сидел на своём кожаном кресле и читал какую-то книгу, скорее всего роман. Как всегда он был одет в рубашку и штаны, а поверх белый халат (в общем, как и у меня). На шее у него была обязательно приспущенная марлевая повязка, в кармане лежали медицинские перчатки и успокоительное. Волосы его были немного кудрявые и находились постоянно в творческом беспорядке. Кабинет был оформлен в светлых тонах, преобладали серые и голубые оттенки, а также были добавлены элементы металлического цвета. Стол был белого оттенка с тёмными ножками и ручками. Кресло было чёрного цвета, как и рядом стоящий стул. - Ох, ты пришла! Что-то ты задержалась! – проговорил Еврей, подходя к настенному шкафчику и доставая хороший коньяк с бокалами. - Эх, ну знаешь, сколько мороки было с этим новым пациентом? Ужас просто! – возмутилась я и села рядом с ним на стул. - А куда Верлони-то скинула? – спокойным и дружелюбным голосом спросил он, разливая янтарную жидкость по бокалам. После достал из ящика в столе блюдечко с нарезанным лимоном и сыром (у него уже было всё готово!). - Одиночные палаты только на других этажах, а бегать туда мне не хочется, тем более столько будет проблем с объяснением… Поэтому я его к себе в кабинет закинула. - В кабинет? Удивительно. Раньше ты никогда никого туда не кидала. - Так раньше мест было больше. У меня впервые так всё забито. А так же я всё-таки хочу им немного позаниматься. Сейчас лежит на диване – голова болит. - Да, частенько его это мучает. Устал уже от этого. Таблетки не помогают. Надо кофе, что ли предложить… - Уже народные методы используешь? - Да нет, так сам лечусь. Бывает из-за неразберихи голова по швам трещит, так кофе пью – помогает. - Ладно, вечером ему дам, - я посмотрела на переливы жидкости в бокале и отпила немного. Давно я хороший коньяк не пила. Всё-таки приятно поговорить с другом, даже если по работе. - Так ты мне хотел ещё кое-что рассказать про Верлони? – вспомнила я нашу беседу с ним в коридоре. - Ах да, у него проблемы не только с лёгкими и кровью. Ну во-первых, его организм истощен, поэтому надо его на специальную диету сажать, а то в нашей столовой такую ерунду готовят. Ну, можно сказать, на подобие твоей. Кстати, ты ей придерживаешься? - Ну да, даже на эти два дня овощей и фруктов много накупила, специально взяла ещё продукты для приготовления. Сегодня хочу кролика сделать. - Тогда делай на троих. - У меня только тогда на один вечер хватит, а я хотела, чтобы ещё осталось на второй день… Эй, почему на троих! - Ну как же, ты, я да и Верлони припишем. - Так, придержи коней! Почему ты? - Я не собираюсь травиться в нашей столовке, а ты вкусно готовишь. Знаешь, как я обрадовался, когда узнал, что ты дежуришь. - Ты рассчитывал на то, что я приготовлю для тебя? - Конечно! – воскликнула наглая Еврейская морда. И ему не стыдно это говорить? Он не обнаглел? - Так ещё и Верлони приписываешь? - Ну, его вообще воротит от столовской еды. От неё и так нормального человека тошнит, да тут и плюс его проблемы… В общем, за неделю он ничего почти не съел. Мне пришлось его под капельницу положить – другим путём не усваивает, я ему свои яблоки отдал и секретаршу суп заставил варить, хоть это смог съесть. До этого хотел тебя попросить что-то приготовить, но ты вчера вечером раньше ушла. Тебе придётся взяться за его питание. - Ладно, всё равно не отверчусь. Значит супчики, да? - Ну да, супы он ещё ест, и то не из столовой. Фрукты и овощи тоже. Не стоит кормить мучным и сильно жирным, но так как ты на диете, то ты не будешь его этим кормить. Короче, корми всем, что сама ешь. Только у него аллергия на абрикосы. - Я ещё буду его диетологом… - Ну, я думаю, ты, наконец, займёшься им, - эта фраза опять напомнила о моей ошибке. Я должна была искупить вину любым путём. - Да. Так, что ещё? - Зрение. Вроде как он потерял его ещё давно. Лет десять назад. - Так почему мы нашли его с свежим повреждением. - Это повторное повреждение. Из исследований я выяснил, что его зрение начало улучшаться, но его повторно повредили. - Значит, это сделали специально. Кто-то хотел, чтобы он не видел. - Наверное. Но сейчас дело ещё хуже. - Что? В каком смысле? - При повреждение в рану был занесён случайно какой-то вирус, и он может распространиться и дальше по телу. А дальше от глаз – головной мозг. Здесь нужна операция. Без неё не обойтись. Но я заметил ещё один факт. - И что же там? - Хоть и было повреждение и попадание вируса, я могу возобновить восстановление зрения. - Как это понимать? - Если я сделаю операцию и обезврежу вирус, то есть вероятность, что организм самостоятельно начнёт восстановление зрения. Скорее всего, десять лет, в которое он не имел зрения, он был болен ещё каким-либо заболеванием, которое мешало восстановлению. Но после заболевание пропало, и организм начал «чинить» старые раны. Я думаю, что ему потребуется меньше месяца на восстановление. - Это…это же прекрасно! - Вот поэтому я спрашиваю тебя, как его психолога о разрешении на операцию. - Делай, конечно, делай! - Только вот меня настораживает то, что когда у него начало восстанавливаться зрение, ему его специально повредили. Узнай про это и спроси, знает ли он причины. После мы разговаривали по всяким мелочам ещё несколько часов. Я давно ни с кем так не общалась. Пожалуй, мне было приятно поговорить о своей жизни. Вот только почему кто-то взял и испортил ему зрение. Этот вопрос меня настораживал.***
Вечер. Что можно делать вечером? Конечно же, готовить ужин для себя, какого-то психа и, по совместительству моего пациента и доктора. Я уже замучалась стоять у плиты. Раньше думала, что если я буду готовить ужин для двух мужчин, то это будет мой любящий муж и дорогой сынуля, а не эти двое. Один из них подросток-ненормальный, другой – двадцатисемилетний мужик (который старше меня!). И что же они делают? Они сидят в моём кабинете и ждут ужин. А главное, один опять лежит на диване, потому что ему хреново, другой – копается в моих вещах, потому что любит это делать. Вот надо же было до такого дожить. А так же я вспоминала один момент в нашем диалоге: « - О, а ты знаешь сколько ему лет? - Ну да. - Да, капец просто, я сначала-то думал, что лет четырнадцать, а тут тебе такой сюрприз! Шестнадцать лет! - А ты как узнал? - Ну, я специалист в разных сферах… - Да ну… - Ну, там по рентгену можно…кровь на анализы… ну, ты понимаешь ещё как… - Конечно, ещё как понимаю. - Ты там осторожней на этих выходных. Я бы не рисковал его к себе в кабинет впускать. Ты на ночь дверку-то закрывай. - А что? - Ну, знаешь, парни в это время ужасно буйные, да и спортом он в прошлом увлекался. Сильный. Твоя самооборона не поможет…» Боже, хорошо, что мы это обсуждали после половины бутылки, а то я бы на месте под землю провалилась. Сейчас вспоминаю, смеюсь да и краснею слегка. Вообще меня трудно смутить, но всё же… Так, ужин готов. Я пожарила кролика в соусе, сделала овощное рагу и салат. Я думаю, что эти будут довольны. Мне пришлось позаимствовать тележку у работницы столовой, чтобы это всё довезти до места назначения. Вечером тут мало кто работает, а я ещё и сотрудник, поэтому с лёгкостью смогла воспользоваться кухней. Надеюсь, что вкусно получилось, и Верлони не стошнит. Как только я пришла в кабинет, сразу же заметила радостное лицо Еврея и бледного Верлони. Ему сегодня хреново. Даже жалко стало. Они уже сидели за столом, тарелки и столовые приборы были разложены. Доктор все заглядывал в кастрюли и сковородки, предвкушая вкусный ужин. Ник сидел на краю стола и, уперевшись локтями о стол, удерживал голову. У него был плачевный вид. Было заметно, что он значительно похудел, кожа стала ещё бледнее. Ну, хотя, что можно ожидать, если не есть целую неделю и пить только воду. Я быстро разложила еду по тарелкам и присела за стол. Этот Еврей всё хомячил с радостью и постоянно одаривал меня комплиментами. А Ник? Он съел несколько кусков мяса и остановился, словно застыл. Даже вилка повисла в нескольких сантиметрах над тарелкой. Через некоторое время он ещё побледнел и на коже появился зелёный оттенок. Мгновение. Вилка выпала из рук и он, как подстреленный сорвался, побежав в ванну и захлопнув дверь. Из-за резкого движения стул упал. Мы прекратили есть. Я достала блокнотик с разными записями и, открыв чистую страницу с уже записанными компонентами ужина, собиралась вычеркнуть мясо. Еврей заметил моё разочарование, и только я поднесла ручку к странице, он остановил меня. - Не спеши. Сегодня утром его повариха заставила есть кашу, подумав, что тот просто вредничает, и его тошнит весь день. - Ну, значит, лучше ему не давать ничего есть… - Нет, он не ел последние три дня. Пусть даже через силу, но надо чтобы он сегодня поел, иначе будет ещё хуже. - Что-то он долго, - я закрыла блокнот и положила в карман, - пойду, узнаю. Мужчина лишь одобрительно кивнул мне. Я встала и подошла к двери. Постучалась. - Ник, ты как? Никто не отвечал. Я забеспокоилась и приоткрыла дверь, заглянув во внутрь. Верлони стоял, наклонившись над ванной, и обливал свою голову из душа. Заметив моё присутствие, он выключил воду и схватил полотенце. Я зашла полностью в ванную. В то время он сел на пол и облокотился взъерошенной и мокрой головой о стенку. Ему и в правду было плохо. - Тебе совсем хреново? – вполголоса произнесла я, подходя ближе и присаживаясь на корточки. - Да…просто не люблю кашу… - попытался пошутить парень, но его хриплый и осипший голос не смог выразить той интонации. Я усмехнулась. Если он ещё и шутит, значит не всё потеряно. - Тебе сегодня нужно хоть что-то съесть. Ты это понимаешь? - Да - И что? Мясо, я так понимаю, не будешь… - Почему? Я хоть не могу понять насколько оно вкусное или нет, но могу его съесть. - Ты точно уверен, что съешь мясо? - Я посижу тут ещё немного и приду обратно. - Ясно. Мне оставалось только вернуться за стол и продолжить ужин.***
Ближе к ночи мы закончили трапезу. Верлони всё-таки съел свою порцию, но последние куски в него плохо лезли. Я бы наверно не заставляла его их съесть, но доктор чуть ли не носом его в тарелку пихал, чтобы тот всё доел. Ну, нам получилось запихать всю порцию в Верлони. Это было достаточно весёлое представление их борьбы, что даже на некоторых моментах я смеялась над ними. Что я? Я, пока Ник приходил в себя после трапезы и пытался хоть немного это переварить (он впервые за неделю столько много ест), постелила ему диван в первой комнате. После принялась за свою кровать. Я вспомнила, что мне немного оставалось дописать отчёт, и решила сделать это сегодня. Сев за стол, принялась за писанину. В это время напротив меня на стул сел мой пациент. - Вы ведь помните, что я знаю причины, по которым вы так избегали меня, что даже не знали моего состояния, - выговорил тихо парень, перекидывая по косточкам кисти медную монетку. Я была удивлена начало разговора и отвлеклась от документов. - Ну, да. Ты это сказал и добавил, что расскажешь про них позже. - Да. Я хочу пояснить вам это. - Я слушаю тебя. - Во-первых, вы боитесь. Боитесь участвовать в игре, боитесь меня и всех моих выходок. Мне даже пришлось один раз проникнуть в кабинет, чтобы сделать свой первый ход, хотя, я хотел отдать его вам. - Карта со словом «Гнев»… - Да. Вы боитесь изучать меня как обычного пациента? Да, я не обычный, т.к. с обычным пациентом вы ведёте одностороннюю игру. Вы получаете всё, а он ничего. А со мной так не пройдёт. В этой игре и вы, и я получаем выгоду. Вы получаете больше информации о мне и моём прошлом, а я получаю то, что пожелаю. Например, я хочу ощутить ваше чувство гнева и получаю это, взамен я могу дать вам подсказку. Точнее эту подсказку уже озвучил доктор. - Какую же? - Про зрение. Эти люди специально лишили меня шанса иметь зрение. Может быть я бы рассказал вам ещё больше, но есть одно но… - И что же это? - Это вторая причина. А именно стажёр Вилкер. В этот момент у меня в пятки сердце ушло. А вдруг он знает. Хотя, что с этого. Мне нельзя переспать с ним? Только этот Сем хотел заняться делом Верлони. - Сначала вы хотели, чтобы его любопытство по поводу меня утихомирилось. Скажу прямым текстом: это не получилось. Вы не заметили, а я заметил, что он копается в архивных данных, изучает моё дело, наблюдает за мной и записывает их. Тут я вспомнила про странную записную книжечку у Вилкера. Я подозревала, что он что-то странно себя ведёт, но всё же… - Ему интересно моё дело. Вы знаете, также я видел, как он проник в ваш кабинет и искал моё дело. Даже что-то откопал, о чём вы не знаете. Это нарушение правил. - Это нарушение правил нашей игры? - Да. И не только оно. Также вы с ним переспали. Не думайте, что он это сделал из-за того, что вы ему понравились. Это был отвлекающий манёвр. В это время ваша секретарша за дополнительную плату достала ему нужные документы. Точнее, она так думает. Я знал, что он сделает такой ход и подменил документы. Но всё же, что бы было, если бы я этого не сделал? Это третий игрок. И он легко мог догадаться о нашей игре. А может, даже уже догадался. Также ваша связь с ним противоречит правилам. - Каким ещё правилам? Мне нельзя переспать с кем-то? - Да. Вы знали на что идёте. И вы нарушили сразу все три правила. В голове у меня скользнул этот диалог. Этот день. И я вспомнила достаточно интересный момент. - Можно я тебя перебью? - Если хотите. - Ты как-то сказал, что тебе выжгли глаза шесть лет назад, а от дока я узнала, что ты лишился зрения десять лет назад. Как это понимать? - Я соврал про шесть лет. Это было десять лет назад. Не уходите от темы разговора. Вы нарушили правила и теперь должны понести наказание. - Что ты хочешь? Унизить? Избить? Изнасиловать? Что? - Не будьте так банальны. Во-первых, я вам не буду рассказывать всю историю, которую хотел вам рассказать. А во-вторых, - он поднял правую руку, которую он держал под столом так, чтобы я не видела, и в ней оказалось несколько ножей (а точнее скальпелей и кухонных тесаков), - до этого я ещё увлекался метанием ножа, поэтому советую вам не сопротивляться, он переложил все ножи кроме одного в левую и метнул нож в стену. Тот попал прямо в мою фотографию. Удар был как у профессионала, но всё же слабоват. Нож вошёл в стену на три-четыре миллиметра, но этого бы хватило, чтобы убить человека. Скорее всего слабость из-за его состояния. - Знайте, даже потеря зрения не мешает мне это делать. - Ты хочешь пометать в меня ножи, сделать из меня мишень? - Нет. Просто говорю, что бежать бесполезно. Я могу метнуть нож вам в ногу, и вы уже не убежите от меня. Думаю, вам не нужны лишние проблемы, и вы не хотите долго и упорно объяснять вашему доку, откуда взялась такая рана. - Тогда что же ты хочешь? Он протянул мне рукоятью ко мне кухонный нож. Я с изумление посмотрела на этот жест. - Режьте себе вену. И наполните своей кровью бокал на вашем столе. На столе стоял бокал из-под коньяка. Это заявление шокировало меня. - Я не хочу этого делать, - всё же я мыслила о его слабости и возможности убежать. - Никто у вас и не спрашивает, - он встал и облокотился рукою о стол. Я тоже встала и облокотилась обеими руками о середину стола. - Я не желаю этого делать! - Ах так, - парень злобно улыбнулся и вогнал нож в стол в паре миллиметрах от моей руки, - следующий раз будет точнее. Я просто прибью вас к столу и сделаю это сам. Даже нет, я вырежу все три правила на вашей спине, чтобы вы помнили о них! Знаете, как больно, когда вашу плоть разрезает раскалённый нож? Ужасная боль! Он повысил тона, и его осипший голос звучал безумнее обычного. Стоял он так ещё минуту. Была тишина. Но вдруг его бросило в кашель, он начал чуть ли не рвать им глотку. Кашель был настолько сильным, что Верлони упал на пол. Кровь капала на белый ковёр. Кашель с кровью. Все его белоснежные зубы облились алой жидкостью, рука его сжимала с силой горло. Наверно, он бы так обессилил и потерял сознание, что могло быть моим спасением, но… Но я нарушила правила, и он прав. Я уже решила быть более чуткой к нему. А точнее реально лечить его. Другого метода нет. Придётся подчиниться правилам. Док сказал, что кашель успокаивает чай с лимоном, и если он начнётся, то немедленно его напоить. Я могла его бросить и дальше разрываться от кашля, но он мой пациент. Как можно быстрее побежала наливать чай, благо недавно заваривала кофе, и вода ещё горячая. Мне потребовалось около минуты для его приготовления. Алое пятно уже точно не отстирается, а Верлони уже задыхался. Не только кашель, но и частые вдохи, он словно пытался заглотнуть как можно больше воздуха. Я подбежала с кружкой и пыталась его напоить этим чаем. Мне даже пришлось применить захват, чтобы зафиксировать голову. Я пролила половину чая на ковёр, блузку и юбку. Но результат был: кашель перестал быть разрывающим и немного отпустил Ника. После уже не спеша я заварила ещё одну кружку и отдала ему. Через пятнадцать минут всё прошло. Парень со мной сидел на ковре. Я сидела подобрав ноги под себя, а он в позе лотоса. - Не понимаю, - чуть ли не шёпотом говорил парень ещё больше охрипшим голосом, - вы могли этого не делать, вы могли даже оглушить меня. Зачем тогда помогли. - Я признаю своё нарушение и понесу вину. Ведь с тобой по-другому нельзя… Подойдя к столу, взяла предложенный мне нож. Верлони наблюдал за моими действиями. Я думала, куда спрятать шрам и вспомнила: обычно я ношу на правом запястье широкий браслет. С не охотой поднесла острие холодного ножа к выбранному месту. Мне пришлось надкусить губу и собраться с духом. Надавила. Кожа сразу поддалась острому металлу и из раны по пальцам потекла алая жидкость. Я не боюсь крови, но здесь намеренно режу себя, и это было противно. Только через одну - две минуты бокал наполнился. Я почувствовала небольшую слабость и пошла в ванну. - Вы куда? - Остановить кровь. - Это ещё не всё. Я ужасно испугалась. Это не всё? Что за наказание он придумал ещё. Подойдя к столу, взял бокал. После направился ко мне. Оставшись на расстояние шага, он протянул мне бокал. - Пейте. Это моральное унижение. Резать себя, чтобы наполнить бокал, а потом самой выпить его. Я его недооценила. Мне пришлось сделать последний приказ и направиться в ванну. Это было противное ощущение. Теперь я понимаю, что всё только начинается.