Некосмические и немагические АУ

      - Ну что, молекула археолога, как дела продвигаются, как статья?       На дядю Дасти Джессика не обижается, пусть называет ее «молекулой археолога» сколько угодно. Это раньше обижалась, сердилась, спрашивала отчего «молекула», на что в ответ услышала, что пока она только начинает путь в научной журналистике, и потому требует много ресурсов, затрат и усилий, чтобы из нее вышло что-то «цельное и завершенное». И что самое главное – редактор газеты «Жизнь на колесах» имеет все основания так говорить: Дасти сам сделал себе имя в определенных кругах, не имея поначалу к статьям и новостным колонкам ни малейшего отношения.       После серьезной аварии – столкновения фуры со спортивным автомобилем - он месяц пролежал на больничной койке, оплетенный проводами аппаратов и прозрачными трубками капельниц, потом еще на долгих полгода был практически прикован к постели. Сначала друзей и знакомых (семьи у Дасти не было) предупредили, что он вообще может не выйти из комы – и так хирурги еле собрали по частям. Лихача, который выскочил из темноты наперерез фуре, долго искали, но свидетели аварии говорили только о рыжих, как пламя, волосах виновника столкновения. Вскоре дело замяли.       Друзья не бросили в беде, даже лежачего, многие из них - Вэнь-ли и Фред, Оливер с Иваном, начальник смены Уолтер – навещали чуть ли не каждый день. Но все равно мужчина понимал, что вскоре визиты станут все реже, каждого из тех, кто пока еще рядом, закрутит их собственная жизнь. А что тогда будет с ним? С инвалидом? Который может только медленно передвигаться по маленькой однокомнатной квартире, в уборную да на кухню, и каждая такая «вылазка» длится по несколько часов. Безнадежность, тоска и депрессия обосновались в квартире этого молодого, красивого и неглупого мужчины, а эта компания – отнюдь не гордая «мисс Безбрачие», как любил шутить Оливер, которую можно выгнать в любую минуту. Точнее, можно было выгнать, ТАМ, в ТОЙ жизни. Визг тормозов разделил жизнь Дасти на ТУ и ЭТУ. Нет, конечно, в ТОЙ жизни Дасти часто слышал о чудо-людях, которые родившись без рук, без ног, достигали успехов в жизни, но он никогда не думал, что это коснется его лично. Коснулось. И теперь нужно учиться жить заново с ограниченными возможностями, и называть это подобие жизни «новым состоянием».       Это навсегда… Навсегда. Странное слово. Хотя врачи и говорят, что это не стоит терять надежды, что чудеса бывают, что если очень сильно верить… Верить… Его с детства учили верить, его и его сверстников воспитывали на рассказах, что даже самая безнадежная беда отступит, если надеяться и ждать - выздоровеет мать, вернется домой объявленный погибшим отец, для сироты найдется новая семья. Но реальная жизнь объяснила, что это не совсем правда: умирали матери, возвращались в цинковых гробах отцы, выходили из приютов для сирот не приспособленные к трудностям дети, так и не обретшие семьи. Они что ВСЕ недостаточно верили? Достаточно, но просто чудес мало, и на всех их не хватает. И наверняка есть кто-то, кому это чудо нужнее. Сколько он знал людей, которые сколько бы ни верили, сколько бы ни надеялись, сколько бы ни представляли себя сильными и здоровыми, а новая нога не вырастет, и раковые клетки не перестанут размножаться. Такие люди и умирают, лелея ненужную, бессмысленную надежду на чудо. А чудо не пришло. Не тому их, видимо, учили в школах…       И пополнить бы Дасти список тех, кто свел счеты с жизнью, не справившись с нею же, но… Бог никогда не посылает испытания сверх силы.       И вообще, это было бы слишком просто. Это удел слабаков – вскрыть себе вены может каждый дурак. В конце-то концов, он остался без ног, а не без головы, как этот придурок и выскочка Форк. У него хоть и ноги целы, зато лечится в психушке.       Путь есть всегда. Другой. Объездной. Кому, как не дальнобойщику, знать об этом? Живут же как-то те, кто не родился без рук и ног, а кто остался без них?       Как-то раз Уолтер, заскочив в гости, случайно обронил, что без ног, зато с более-менее развитой моторикой пальцев, можно найти заработок в Интернете. Подсказал даже биржу статей, где почти не обманывали с оплатой, и не сильно сдирали комиссию.       Начинать пришлось с комментариев к форумам. Дело было гиблое, утомительное, малоприбыльное, к концу дня болела голова, но зато Дасти почувствовал – его это. Просто его. И если его комментарии востребованы заказчиками, если ни разу они не попали в категорию «бред», «пурга» и «вода», значит, впереди у него и рерайт, и статьи, и редактура. В какой-то миг даже показалось, что всю жизнь он занимался не тем, о чем мечтал. Они с Вэнь-Ли в какой-то мере были «товарищи по несчастью»: обоих засосало - сначала «зарабатывали» на журфак и истфак, потом забыли, на что зарабатывают. Через месяц мужчина уже всерьез задумался об инвалидной коляске, а не о петле и таблетках.       Потом… потом пришло понимание, что на самом деле чудо – это девяносто девять процентов труда, и лишь один процент Чуда. Дасти уже занимался статьями для форумов и редактурой для небольшого издательства, куда с горем пополам добирался на коляске, когда у Уолтера вдруг… объявилась дочка. Внебрачная. Карина работала младшим технологом на авиастроительном заводе, а в жизни папеньки появилась только для того, чтобы сказать ему, что они с матерью справились и без его помощи. Она стремительно ворвалась в жизнь Дасти вместе со свежим воздухом из распахнутого окна («Ну у вас тут и духотища!»), и сама пожелала остаться. Мигом заблестели давно не мытые чашки, были приведены в нормальное состояние полы, со стеллажей вытерт вековой слой пыли. Одно огорчало – готовить Карина совершенно не умела, она еще отшучивалась, что мясо для отбивных она отбивает пассатижами, а тесто для блинов взбивает электродрелью. Зато появилось, кому ходить за пиццей вместо вермишели быстрого приготовления.       Дасти отлично понимал, что Карина его… нет, не жалеет. Жалость отвратительно-пассивна, заключается в горестных вздохах за спиной и пахнет больницей с ее вечными утками, бинтами, марлями, пролежнями и капельницами. И даже не сочувствует ему – сочувствие выражается в некрологах, оно еще хуже жалости. Она проявляет милость. Вот милость активна, она не унижает, она созидает, как и любой дар. Все сделанное для него Карина дарила Дасти, отлично понимая, что что-то взамен требовать просто глупо. Она опекала инвалида, потому что не опекать просто не могла. Не умела. Не научилась. И пока это было так, Бог и судьба действовали через нее, ее руками. Через нее же Небеса передали Дасти темы для контрольных: нерадивые студенты из бывшего университета Карины готовы были заплатить приличные деньги.       Чудо приходит только к тем, кто его достоин… Тот вечер был до мелочей похож на другие вечера. Дасти с Кариной сидели за столом, в их чашках дымился горячий чай, остывала пицца, а они все болтали ни о чем и обо всем…       - Нет, ты только послушай! – горячился редактор - «Он целовал ее тонкие бледные пальцы!»… Честное слово, Кари, я бы авторам пальцы повыкручивал за эти «тонкие бледные пальцы»! Обрастают клише, как киты ракушками, а потом удивляются, почему их считают литературными трупами. Через рукопись – одни и те же штампы! Надоело!       - А почему их вообще издают? – не понимала Карина, – как по мне со всеми этими дамочками нужно поступить как в мультике «Моряк Папай»: Олив Ойл, мы в издательстве решили отправить на свалку вашу рукопись. Да и вас заодно.       - Многие из них подруги или знакомые Роуз, моего работодателя, – вздохнул Дасти, – да ну их всех. Ты слушай дальше… «Дома ее уже встречала бутылка элитного красного вина и тарелка с какими-то сложносочиненными пирожными…» И не надоест же этой козе бумагу марать!!!       Карина рассмеялась. Дасти обожал моменты, когда ей весело. Рыжие, как листья в октябре, волосы разлетались по плечам, а в глазах зажигались озорные искры. Смеялась она долго и до победного конца, то есть пока лицо не начинало дергаться.       - Это что же получается… вино стояло на пороге и говорило: «Дорогая, где ты так долго пропадала, я тебя уже заждалось, на улице дождь»…       Теперь уже хохотал Дасти. Взахлеб. Впервые за все время в ЭТОЙ жизни, а не в ТОЙ. Тот самый Дасти, который когда-то малодушно размышлял, что лучше – бритва или передозировка таблеток.       - Ага… а если есть сложносочиненные пирожные, то наверно есть где-то глаголы с кремом? Кари, хочешь глаголов с кремом?       - Хочу, очень хочу! - Не унималась та, – и интегралов хочу с корицей и изюмом. И продифференцированных котлет, а самое главное – турбулентных пончиков.       Карина так разошлась, что случайно столкнула Дасти на ногу чашку с чаем. Чай давно остыл, но сама чашка была глиняная и увесистая.       - Ай, БОЛЬНО!!! – завопил он.       - Дасти! – Сначала девушка не поняла, ЧТО произошло. Вроде бы все нормально, по крайней мере, обыденно и предсказуемо: она столкнула чашку, чашка упала на ногу, ему больно… Но все равно что-то не давало покое, что-то кололо невидимой иголочкой в солнечное сплетение. Это ЕЙ должно быть больно, если такая громадина упадет на ногу, а Дасти НЕ больно, Дасти скоро год как НЕ больно. Или все-таки БОЛЬНО?!       - ТЕБЕ БОЛЬНО, Дасти – она бросилась к нему и крепко обняла за плечи – ТЕБЕ больно, понимаешь, ТЕБЕ!       На свадьбу Вэнь-Ли и Фредерики (да давно пора, и правильно Уолтер сделал, что руку приложил), Дасти пришел уже при помощи костылей. Произнося тост, он пожелал молодым не «надеяться на чудо», а «стать чудом». Букет невесты поймала неугомонная Карина, и вскоре играли вторую свадьбу.       Не Дасти и Карины.       Избранником девушки стал пасынок Вэнь-Ли и Фредерики.       Дасти не стал обижаться ни на нее, ни на Бога - вспомнил фантастический рассказ, который редактировал. Рассказ был сравнительно недурен, тем более на фоне дамской любовной макулатуры. На планете жила некая раса – функционалы, задача которых состояла в том, чтобы выполнять свою функцию, миссию. «Не под функцией» они жили жизнью обычных людей – любили, болели, страдали, радовались, рожали детей. Но когда персональная Миссия находила их – Миссия их, а не они Миссию – они сразу переставали принадлежать сами себе. Они оказывались в нужное время в нужном месте – ноги сами несли их туда, куда они даже не планировали, покупали они не то, что собирались, а то, что чувствовали, общались не с кем хотели, а кому были нужны. Они уже не принадлежали самим себе.       Честное слово, лучше бы в школах изучали рассказы вроде этого, а не слезливые повести о том, как спасенный женился на спасительнице и прочую ерунду. Такие книги закладывают в девочек, а еще хуже – в мальчиках, ложные установки. Что спасать кого-то, вытаскивать кого-то, поддерживать и вдохновлять нужно для себя. Да кто сказал, что для себя?! Может быть, для совсем другой женщины, для совсем другого мужчины; может человек «под функцией», которая не отпустит, пока не реализуется до конца?       Уолтер потом сказал, что Дасти рассуждает сильно заумно, и что он будет сто раз дурак, если вернется после окончательной реабилитации за баранку, но где-то он прав. С одной из своих многочисленных пассий начальник смены чуть не утонули в штормовых волнах. Уже на берегу любовники прижались друг к другу, стараясь согреться, и мужчине показалось, что вот ОНА – та самая, единственная, неповторимая, идеал, которая будет стирать ему носки и нянчить его детей. Через месяц Уолтер отчетливо понял, что носки намного лучше постирает машинка, а дети хороши, но чужие и на расстоянии. Они спасли друг друга из моря, но не от самих себя. Он давно забыл вкус ее губ и аромат тела, но вкус морской воды на ее лице он не забудет до самой смерти.       - Ничто не гарантия ничему, Дасти. Тут ты прав. Иначе это уже твои «любимые» стереотипы из бабских бредней.       - Дядя Дасти, у меня уже 97% уникальности! Я молодец?       - Ты молодец, Джесси, можешь отправлять на конкурс. Видишь, пару слов местами переставила, пару клише разбила – и все хорошо.       Девочка почтительно подала трость другу своего отца: все, чего она достигла в плане написания статей, она обязана ему.       - Я к Племяннице пойду…       Дасти улыбается: в семье Вэнь-Ли "тетя" старше "племянницы" всего на год. Так получилось. Первого ребенка пара потеряла глупо и нелепо: кровотечение у Фредерики началось, когда женщина была в рейсе. Ей еле хватило сил вырулить на обочину. Дасти тогда долго утешал друзей, говорил, что их ребенок просто перепутал родителей, оттого ушел, чтобы исправить ошибку. С Джесси Фред очень сильно берегли: выгнали на легкий труд сразу после пресловутых двух полосочек, запретили даже приближаться к фурам. На крестинах Джесси Карина была уже беременна Маргаритой и Максом, а на руках малышку держал ее старший брат, потенциальный отец.       - Близнецам привет! – Грустно улыбнулся Дасти.