Fake

Аомине проснулся от громкого звонка телефона. Вскоре за ним послышались разговоры с кухни – Кисэ сбивчиво что-то объяснял собеседнику. Дайки потянулся и открыл глаза. Часы на стене показывали восемь утра. С кухни послышались шаги, и в спальню зашел Рёта. – Доброе утро, – постарался улыбнуться Аомине. Кисэ не обратил на приветствие ровно никакого внимания, прошествовав к дорожной сумке на полу. Скинул туда пару рубашек из шкафа и взглянул на экран телефона. Аомине нахмурился. – Брось, ты физически не можешь так долго не разговаривать. Это для тебя так же естественно, как дышать. Рёта оторвался от мобильника и поднял затуманенные глаза на своего партнера. – Я уезжаю в командировку. – Сейчас? – Вечером, – голос холоднее льда. – Спасибо, что вообще сказал, – съязвил Аомине. – Только не говори, что будешь скучать и что «вообще-то, мог предупредить заранее, и ты же только что оттуда», – передразнил Кисэ. – Чёрт, Рёта! – Дайки сел на кровати. – Я признаю, что повел себя... не очень, но и бегать за тобой с извинениями всю жизнь я не собираюсь! Кисэ гневно прищурил карамельные глаза. – А ты еще думаешь, что мы так долго продержимся? Аомине только фыркнул. Сейчас он ни в чем не был уверен. – Я вернусь через два дня, – Кисэ встретился с вопросительным взглядом Аомине. – И, может быть, тогда я смогу на тебя смотреть без желания взять пару кулинарных уроков у Момои-чи и приготовить что-нибудь для тебя... Дайки. Аомине усмехнулся, тепло улыбаясь ему, но Кисэ снова нахмурился и вышел из спальни. Сон уже всё равно не шел, поэтому Дайки потянулся и поднялся с кровати. Как был – в пижамных штанах и босиком, он прошел на кухню. Кисэ стоял спиной ко входу, жаря что-то на плите. Аомине беззвучно подошёл сзади, резко разворачивая Рёту к себе и вжимая того в стену рядом. С губ Кисэ сорвался рваный вздох. Он слабо попытался оттолкнуть Дайки – больше для виду, чем из намерения вырваться. Но увернулся, когда Аомине наклонился к нему, чтобы поцеловать. Аомине прижался губами к его щеке, и Кисэ снова замер. Дайки не успел опомниться, когда Кисэ оттолкнул его и метнулся в другой конец кухни. – Два дня, – отстраненно произнес Кисэ, – просто дай мне время. Аомине сдвинул брови, сверля его взглядом. – Скажи мне, Рёта, – ты ведь мог никуда и не ехать сегодня, да? Кисэ замешкался с ответом, и Аомине понял, что угадал. – Дайки, – Рёта прищурено посмотрел на парня, – если ты думал, что так просто отделаешься за свой... поступок, то ты ошибаешься. Тем не менее – спасибо за честность. Аомине фыркнул. Кисэ не мог не простить его – слишком много связывало парней, и дело даже не в том, что они достаточно давно вместе. Аомине, слишком целеустремленный и самоуверенный, никогда не отпустил бы своё. Они завтракали в тишине, нарушаемой лишь шумом машин за окном. Кисэ упрямо смотрел в свою тарелку, избегая взгляда Дайки, и собрался как можно быстрее, сославшись на кучу неотложных дел, а в ответ на предложение Аомине пойти вместе только захлопнул дверь у того перед носом. *** Аомине провел остаток дня на диване, залипая в телевизор. После обеда он снова задремал и проснулся от шума в прихожей. Недовольно поморщившись, он всё же поднялся и прошел в спальню. Кисэ застегивал сумку, параллельно озираясь по сторонам на случай, если что-то забыл. Затем гордо прошел мимо Дайки обратно к выходу. – Ты же не дашь довезти тебя в аэропорт? – Не дам, – эхом отозвался Рёта, надевая пиджак. Аомине усмехнулся и парой шагов преодолел расстояние между ними, вжимая Кисэ в дверь. Ситуация на кухне повторялась. С одной лишь разницей. Аомине поймал Кисэ за подбородок, настойчиво прижимаясь своими губами к его. К удивлению Дайки – Кисэ таки ответил на поцелуй. Рёта прикусил его нижнюю губу, обнимая руками за плечи. Аомине сдержал желание зашипеть от боли: синяки никуда не делись, напоминая о себе при каждом неосторожном движении. Кисэ слегка отстранился, внимательно посмотрев в синие глаза. – Дайки? – еле слышно мурлыкнул парень. – Ммм? – Клянусь, если ты еще раз мне изменишь, я тебя убью, – выдохнул он в губы Аомине. Тот слегка приподнял уголки губ, обнажая белоснежные зубы. – И не смей улыбаться, я серьезно. Это была победа. Аомине кивнул, заключая парня в крепкие объятия. Кисэ – его, и хрен он это блондинистое недоразумение куда отпустит. Терять дорогого сердцу любимого человека, терять из-за глупой ошибки Аомине уж точно не собирался. Словно кот, Рёта выскользнул из объятий, подхватывая с пола сумку. Напоследок он лишь невесомо сжал запястье Аомине, слегка оскалился, а затем скользнул за дверь, оставляя после себя только легкий аромат дорогого парфюма. *** Жить вместе с куклой оказалось комфортно, если не сказать приятно, думал Куроко, собираясь ложиться спать. Сегодняшний ужин был лучше всех за последние полгода, не считая официальных встреч в ресторане, когда он заказывал по минимуму и почти не прикасался к еде, стараясь сосредоточиться на работе. Кстати о работе: план не мешать ее с личной жизнью с треском провалился. Особенно понятно это стало, когда Кагами первым зашел в спальню, выключил свет и неожиданно подхватил его за бедра, заставляя обнять себя ногами. Куроко едва не потерял равновесие и вцепился в его плечи, благодаря темноту за то, что его лица не было видно. – Поставь меня, – попросил коротко и неуверенно, так что Кагами не воспринял его слова всерьез. Стоило догадаться, что их несуществующие отношения зашли достаточно далеко. А еще стоило все же прочитать об этом с утра, чтобы не придумывать сейчас жалкие, банальные отговорки, уворачиваясь от крепких умелых рук, расстегивающих пуговицы его ночной рубашки. Кагами уложил его на кровать и лег рядом, щелкнул выключателем ночника и сдвинул брови: – Что не так? – выдал он после минутного раздумья. Как искусственно созданная личность, Кагами был не слишком догадлив. Как кукла, он был догадлив чрезвычайно, интуитивно схватывая малейшие изменения в настроении людей и подстраиваясь под них. Куроко помотал головой и посмотрел на него грустно, в очередной раз проклиная день, когда решился присоединиться к только начинающемуся тогда проекту «Кукольный дом». Тогда не было ни идеи стирания памяти у добровольцев, ни торговли их телами, только желание помочь людям, пережившим потерю или потрясение. Помочь им забыть и продолжить жить дальше. «А что случилось с тобой?» Куроко погладил куклу по разрезанной щеке. Одна сумасшедшая клиентка – и вот он здесь, напичканный ложными воспоминаниями, готовый заняться сексом с незнакомым человеком. – Я… не могу, – честно сказал Куроко. Десятый понимающе кивнул и потянулся за выключателем. Он повернулся к Куроко и прижался к его спине, мягко поцеловал в шею и просунул ногу между его колен. Эта поза оказалась неожиданно удобной, словно он и правда спал так уже давно. – И что, даже не поговоришь со мной? – тихо спросил Кагами. – О чем? О чем можно было говорить с куклой? Куроко тут же одернул себя: чем чаще он отступает от сценария, согласно которому живет Десятый, тем больше вероятность, что он сорвется. Тогда последствия будут непредсказуемы: он может вспомнить отрывок предыдущей жизни, свихнуться от нескольких поселившихся в нем личностей, которых, признаться, так и не научились стирать до конца. Кроме того, Десятый не был виноват в несчастном случае, в результате которого оказался здесь, домашний и совершенно бесплатный идеальный партнер. И если он вспомнит и сойдет с ума, виноват будет только Куроко. Если его схватят – а его схватят – и отправят на утилизацию, виноват будет Куроко. Если человек, которым он когда-то был, умрет, виноват будет Куроко. Поэтому он изо всех сил постарается подыграть и сделает все от себя зависящее, чтобы Десятый не пострадал. Не догадываясь о его мыслях, Кагами пожал плечами: – О чем хочешь. Можешь просто послушать, если ты не в настроении. – Угу, – он поерзал и положил свою ладонь поверх руки, обнимающей его грудь. Погладил ее и ощутил под пальцами рубцовую ткань, отчего снова вспомнил о том, почему они лежат здесь вдвоем. К счастью, помнил только он один, а Кагами тихо и беззаботно болтал, делясь фальшивыми воспоминаниями. Куроко уснул в его руках, так и не дослушав очередной истории. *** Не думая о том, что шумит, несмотря на ранний час, Кисэ вошёл в квартиру, закрыл дверь и устало привалился к ней спиной. Перелёт выдался достаточно тяжёлым, да и рейсы задерживали не один раз. В квартире было темно, Аомине уже должен был уйти на работу. Он не мог знать, когда и во сколько вернётся Рёта – они не разговаривали с того самого раза, как он уехал в аэропорт несколько дней назад. Пока Кисэ размышлял об этом, в гостиной включился свет – «неужто проспал?», подумал Кисэ – а потом оттуда вышел сонный Аомине. Он прищурился, покачал головой. – Мог бы хоть позвонить, – проворчал он, подходя ближе, но остановился на расстоянии вытянутой руки. – Я и позвонил, – Дайки поднял на него удивленный взгляд, – таксисту. Кисэ усмехнулся, не понимая, откуда в нем вдруг появились силы ехидничать. Наверное, Аомине одним своим видом заряжал его отрицательной энергией. Надолго ли это чувство? – Идиот. Аомине поднял руку, чтобы притянуть Кисэ к себе, обнять, и Рёта даже поддался. Вцепился длинными пальцами в его плечи, как утопающий хватается за спасательный круг, уткнулся носом в шею, тяжело вздохнув. – Если я хоть еще раз… – Никогда. – Хоть еще раз, Дайки, я тебе яйца отрежу, – прошипел Кисэ. Аомине тихо рассмеялся, позволяя грубо схватить себя за волосы и поцеловать. – Мы еще поговорим об этом, когда я высплюсь, а тебе пора на работу, – холодно произнёс Кисэ, проходя в комнату.