Там, где сердце

Едва ли для кого-то стал сюрпризом тот факт, что миссия в Страну Железа завершилась полным провалом. Обито полагал, все могло обернуться еще хуже — по крайней мере, они остались живы, что, учитывая темперамент Эя, в пору было счесть чудом. Разумеется, на все мольбы и уговоры Райкаге ответил безапелляционным отказом. Даже исключительные навыки красноречия, проявленные Какаши — Обито, признаться, был впечатлен, — не смогли ни на йоту сдвинуть его железную позицию. Наруто, что не удивительно, был подавлен. Одно утешало: физически он чувствовал себя значительно лучше. Обито доводилось наблюдать знаменитую регенерацию джинчуурики Девятихвостого на Кушине-сан, и все-таки такой скорый эффект был поистине поразительным. Пора было выдвигаться обратно в Коноху, но каждый из них, казалось, по каким-то своим причинам старался отложить возвращение. Что до Обито, он не особенно горел желанием выяснять свой статус в деревне, тем более, не стоило исключать вероятность того, что Тсунаде-сама до их прибытия так и не очнется. Мотивы остальных были загадкой, но факт оставался фактом: когда Тензо предложил на несколько дней остаться в одной из гостиниц Страны Железа, согласились все и без малейшего пререкания. Единственный подвернувшийся им гостевой дом оказался почти переполнен. Тензо настоял на том, чтобы поселиться в ближайшей к Наруто комнате, оставляя Обито с Какаши последний доступный номер, оказавшийся к тому же супружеским. Обито оценил бы иронию, но уж больно настойчиво его преследовал подозрительный взгляд в спину хозяйки гостиницы, да и мысль о том, чтобы разделить с Какаши «супружеское ложе» вызывала скорее нервный смех. Их отношения все еще были слишком новыми, хрупкими… если то, что было между ними, вовсе можно было назвать отношениями. Обито несколько опасался поднимать эту тему. Его опыт в любовных делах сводился в лучшем случае к «дружескому» сексу, а чаще вовсе приходилось довольствоваться походами в гражданские публичные дома. С Какаши было иначе — во всяком случае, Обито хотелось в это верить, — и потому так страшно было все разрушить одним неверным словом или действием. У них не было возможности остаться наедине с того самого разговора на привале, и, если бы не случайные касания и недвусмысленные взгляды со стороны Какаши, Обито бы подумал, что тот поцелуй у реки ему лишь примерещился. Наверное, со стороны казалось, что они оба ведут себя как подростки. Тензо тактично молчал, но считать, что он ничего не заметил, было глупо. Обито это не сильно беспокоило. Он по-своему был рад, что все складывалось именно так, а не иначе. Возможно, где-то в глубине души ему не хватало чего-то подобного — легкого, простого, в общем-то, невинного. Ни к чему было торопить события, не после семнадцати лет ожидания. И все же, когда хозяйка гостиницы вместе с ее осуждающими взглядами осталась по ту сторону седзи, перспектива провести наедине с Какаши пару вечеров и ночей начала казаться все более привлекательной. Обито растянулся на футоне, заложив руки за голову, краем уха слушая приглушенный шум воды — Какаши, дождавшись своей очереди, отправился принять душ. После стольких дней в пути и жизни в полевых условиях, наличие элементарных удобств казалось благословением. Прошло, может быть, минут десять, прежде чем Какаши вышел из ванной комнаты — к легкому разочарованию Обито, полностью одетым. Даже маску натянуть не поленился, мерзавец. Влажные волосы Какаши падали ему на глаза, в кои-то веки послушные земному притяжению. В этот момент он казался удивительно… домашним. — Иди сюда, — вполголоса позвал Обито, перекатываясь на широком футоне, чтобы освободить место. Какаши молча подошел ближе и послушно опустился с ним рядом. Обито тут же поднялся на локте, чтобы стянуть с него маску. Он заслужил эту маленькую привилегию. Какаши даже не подумал сопротивляться. Обито откинулся обратно на подушки, позволяя себе насладиться мгновениями разделенной тишины. Свет луны, пробивающийся из окна, едва освещал лицо Какаши, подсвечивая серебром его волосы. Его взгляд был мягким, с едва различимой ласковой насмешкой, а на губах играла легкая улыбка. Обито с трудом мог отделаться от ощущения нереальности происходящего. Разве могло все это быть правдой? Несколько секунд Какаши просто смотрел на него, затем подался вперед и поцеловал — почти также невесомо, как в тот, прошлый раз. Затем он отстранился на мгновение, вглядываясь в лицо Обито. Тот улыбнулся краем рта и притянул Какаши ближе к себе. Его рука легла на бедро Какаши, едва скользнув под край его форменного джемпера, касаясь чуть влажной теплой кожи. По телу разливалось тепло. Обито подался вперед, вновь захватывая губы Какаши в поцелуй — долгий и чувственный. — Обито, — прошептал Какаши, чуть отстранившись. — Мм? — пробормотал Обито, на мгновение прикрыв глаза. Усталость брала свое, и теплая истома скорее убаюкивала. Он не сумел подавить зевок. Какаши улыбнулся и потерся носом о его щеку. — Ты устал, — сказал он, затем отстранился и сел на колени. Обито поежился от неожиданного холода и невольно, совершенно по-детски надул губы. — Неправда, — неубедительно даже для собственных ушей произнес он. Он в самом деле с большим удовольствием лег бы спать — переживания последних дней не слишком благоприятно отразились на его самочувствии. С другой стороны, упускать такой шанс… — Правда, — Какаши отвел со лба все еще влажные волосы. — Ложись спать. Нам некуда торопиться, помнишь? Мы выступаем только через два дня. Это… звучало многообещающе. Обито возвел взгляд к потолку. Был ли смысл спорить? В такой ситуации он с большой вероятностью заснет в процессе, и вот это будет унизительно. Обито сел на постели и одернул футболку — спать без нее было бы слишком холодно, по крайней мере, ему, непривычному к климату Страны Железа. Он забрался под одеяло и чуть приподнялся на локтях, наблюдая за принявшимся раздеваться Какаши. Возбуждение было слабым и едва оформившимся, но на мгновение он засомневался — а стоило ли сдаваться так быстро? Очередной зевок ответил на вопрос за него. Не он ли не так давно думал, что после семнадцати лет ожидания пара дней погоды не сделают? Сейчас, правда, казалось совершенно иначе. Раздевшись до белья, Какаши скользнул под одеяло, затем, устроившись поудобнее, перекинул руку через торс Обито и уткнулся лицом в его плечо. Обито было расслабился, но возникшее смутное чувство дежавю не давало покоя. Ах, да… — Ты ведь не спал тогда? — подозрительно сощурившись, спросил он. — Когда? — пробормотал Какаши, не поднимая головы, только вот что-то в его голосе подсказывало, что он прекрасно знал, о чем шла речь. Обито невольно улыбнулся и решил не добиваться правды — тем более, он был уверен, что уже ее знал. Думал ли Какаши уже тогда… об этом? — Спокойной ночи, идиот, — пробормотал Обито, откидываясь на подушку и закрывая глаза. Он был уверен, что прекрасно будет спать этой ночью. — Спокойной, — усмехнулся Какаши. — Я тоже тебя люблю. Обито почувствовал, как где-то в груди разливается тепло. Смел ли он когда-нибудь поверить, что однажды услышит эти слова от Какаши? Пусть брошенные вот так, почти в шутку, будто вовсе ничего не значащие? Но в этом был весь Какаши. Обито не знал, в самом ли деле тот верил в то, что говорит, не обманывал ли себя, но сейчас это не имело значения. Еще придет время для сомнений. Сейчас довольно было осознания, что он больше не один. Обито сам не заметил, как провалился в сон. Казалось, в одно мгновение он слушал дыхание Какаши, а в следующее его сознание поглотила мягкая бархатная пустота. Пустота, из которой его вырвала неожиданная резь в глазах и вспышка Камуи на границе сознания. Ему раньше не приходилось ощущать подобного со стороны, но не узнать действие собственной техники было невозможно. Обито резко сел на футоне. Какаши, мгновенно разбуженный резким движением, замер, прислушиваясь к ночной тишине. — Эта чакра, — пробормотал Обито, обмениваясь встревоженным взглядом с Какаши. — Это может быть только Камуи. Им не потребовалось много времени, чтобы одеться — любой шиноби был приучен к тому, чтобы быть готовым к бою почти в любой ситуации, однако, стоило Обито дернуться в сторону двери, как Какаши крепко сжал его плечо, не давая двинуться дальше. — Оставайся здесь. Обито раздраженно выдохнул сквозь зубы. Он не собирался совершать опрометчивых поступков и показываться на глаза «Тоби» — так он пока что решил называть своего двойника из этого мира, — но сидеть в стороне, пока Какаши подвергает себя опасности?.. — Я должен знать, — процедил он. — Я скрою свою чакру, он не заметит моего присутствия, но мне нужно видеть… Оглушительный грохот прервал его слова. Звук доносился из комнаты Наруто, и… проклятие, мальчишка был совсем не защищен. Какаши отпустил его плечо и несколько мгновений смотрел на него тяжелым взглядом, будто решая, стоит ли доверять его благоразумию. В конечном итоге, он коротко кивнул и устремился к комнате Наруто. Обито сконцентрировался на том, чтобы как можно тщательнее скрыть собственное присутствие, и осторожно последовал за Какаши. Он чувствовал, что Тензо тоже был наготове и уже спешил к Наруто. Если боги будут милосердны, они успеют, пока не случилось непоправимого… Обито прислонился спиной ко входу в комнату мальчишки, напрягая слух, чтобы разобрать происходящее внутри. Всплеск чакры: Тензо применил мокутон. Мощное оружие, но совершенно бессильное против Камуи. Если бы только Обито не медлил с раскрытием информации о действии собственной техники… но он так не хотел поднимать столь болезненную тему, надеясь оттянуть время тяжелого разговора. Теперь, возможно, кому-то из них придется поплатиться за это. Что же, чем бы ни обернулось это столкновение, одно теперь было ясно: Тоби действительно когда-то был Обито из этого мира. Пусть его чакра ощущалась иначе — она давила, вызывая почти физическую тошноту, — сама сущность была идентична. Последние сомнения, что их догадки могли быть ошибочны, оказались развеяны. Ноги Обито подкосились и он сполз по стене, обхватил руками колени. Он провел не один день, пытаясь понять, что могло бы его толкнуть на такое, он думал, что примирился с мыслью, но окончательное подтверждение било куда сильнее, чем он мог подумать. Боги, страшно представить, что чувствовал Какаши… Тоби заговорил, но Обито едва мог заставить себя вслушиваться в его слова. Довольно было того, что немедленной угрозы никому не было — ему нужны были слушатели, не враги. Как он мог дойти до такого? Неужели этот монстр действительно сидел где-то в нем? Обито мог… мог понять — смерть Рин, отчаяние, что он чувствовал тогда. Он почти сломался, почти лишился здравого рассудка. Но выпустить на Коноху Девятихвостого? Зачем? Должна была быть цель, деревня не виновата была в ее смерти, это не могло быть местью, так почему?.. Чего он мог хотеть настолько сильно, чтобы переступить… боги, через трупы Минато и Кушины… убил бы он Какаши также просто, окажись тот на пути? Обито сглотнул желчь. Он и представить не мог, что осознание может быть таким жутким. Разве он был ответственен за чужие действия? Голос Тоби был ровным и спокойным, не похожим на голос безумца — непохожим на голос самого Обито, будто тот играл тщательно отрепетированную роль. Мадары, возможно. Он все еще говорил, убедившись, что внимание обращено к нему: об Итачи, об Индре и Асуре — старую, полузабытую легенду клана; о том, как любят Учиха. Обито хотелось рассмеяться. Разве это любовь? Это безумие. С такой любовью их надо отстреливать как бешеных псов. Какими бы ни были мотивы Итачи, стоило сказать ему за это спасибо. Ненавидеть самого себя было несложно, понять — выше его сил, но Какаши… Обито вытянул ноги и прислонился затылком к стене. Если этот идиот действительно любит его, если хотя бы верит в это — чувство не могло возникнуть за несколько дней, и, как кошмарно ни было признавать, они с Тоби не были разными людьми. Боги, ведь даже он сам не знал, пройдена ли для него точка невозврата — несмотря на смерти десятков и сотен, несмотря на гибель Минато и Кушины. И если так… Какаши не опустит руки просто так, не убедившись окончательно, что все потеряно. Вот только он может погибнуть, пытаясь переубедить того, кто уже давно глух к мольбам. Убить?.. Обито отдавал себе отчет, что с Камуи Тоби был практически неуязвим — особенно, когда ни мораль, ни запреты больше не действовали. Но если блокировать действие техники, справиться с ним не составит особого труда — не для Тензо и Какаши. Только… будь обстоятельства иными, смог бы Обито убить Какаши? Что бы тот ни совершил. Может быть, чтобы защитить кого-то из близких, скрепя сердце и подписав безмолвный приговор ненависти к себе и горечи до конца жизни, но не хладнокровно, не когда оставался бы другой шанс. Обито в самом деле не знал, насколько правдивы были слова Какаши о любви, но довольно успел понять о терзавшем его чувстве вины. Несмотря на внешне восстановленное спокойствие, он вот-вот мог сломаться. Так что им оставалось?.. Сознание вновь разорвала вспышка Камуи и чужое присутствие исчезло без следа. Вот так, просто, без сражения. И все же, Обито не сомневался — расслабляться рано. С последствиями ему еще придется иметь дело…