Мы не одинаковые

Глубокие вздохи давались с трудом, веки, словно намазанные липкой жидкостью, стремились закрыться, а забитые мышцы ног неприятно ныли. В этот утренний час Ютака полностью был убежден, что его жизнь от начала «новых» воспоминаний и до настоящего момента — это педантично и аккуратно разлинованный под расписание лист, где главным идейным вдохновителем выступал Мацумото-семпай, конечно же, под чётким руководством Томоя-семпая. И если задуматься, вместо того, чтобы прятаться от настойчивого тренера в гуще хвойного парка на территории клиники, то почему-то он следует этому графику. Ровно в шесть физическое тело Уке Ютаки должно уже стоять на разминке, после которого следует пятикилометровый бег. Кора дерева позади неприятно царапалась об тонкую ткань футболки, а сам молодой человек бездумным взглядом смотрел в зелёное пространство перед собой. Мысли его упорхнули далеко, он и мечтал, но вместе с тем и боялся покинуть это место. Хотелось встретиться лицом к лицу с этим «забытым» миром, но обязанности, стоящие за этим, пугали, хотелось поскорее увидеть маму, но вместе с этим он терял возможность видеть что-то одно заветное. С этими мыслями где-то внутри, вероятно, в районе грудной клетки, поселялось неспокойное, копающее чувство, а потому он по привычке приложил руку к груди, пытаясь унять этот рвущийся из груди дискомфорт. Где-то вблизи зашуршали листья кустов, которые росли рядом с тропинкой, а значит, приближался и Тошия. Его атлетическая фигура как будто бы без усилий, даже не касаясь земли, парила в воздухе, а взгляд чёрных глаз что-то уперто буравил перед собой, пока не зацепился за Ютаку, резко дернувшегося от ствола дерева. — Уке! — Укор в голосе и недовольство во взгляде смогли заставить парня лишь неловко улыбнуться и изобразить крайнее смущение. Но если в первые пару раз эта уловка действовала, то по пришествию времени Хаара перестал верить показной наивности в поведении Ютаки. Впрочем, и сам Ютака со временем осознал, что за миловидным лицом серафима и достигнутыми в поту мышцами, стоит такая же упрямая и волевая личность, как и он сам. — Бежишь еще три километра. — Но оставалось полтора! — Ютака чуть ли от возмущения не задохнулся, но одного лишь столкновения с потемневшими глазами Тошии хватило, чтобы он вомомент замолчал. — Придешь в зал и, вот тебе, чтобы скучно не было, — сказал брюнет, сняв со своего напряжённого бицепса тонкий серебристый браслет, нацепляя его на запястье Ютаки, который тут же, как вторая кожа, плотно обхватил его. На тяжёлый вздох Ютаки Хаара лишь украдкой улыбнулся и в назидании произнес: — Прибежишь, проверю ведь, — слабая улыбка тренера стала широкой, когда он увидел, как подопечный безнадёжно закатывает глаза.– Куда я денусь, Тоши. — Для тебя я Тошия-сан, — брови брюнета недовольно сошлись над переносицей, пока он напульсником обтирал пот со лба. — Вперед, — кивнув головой в сторону тропы, он побежал вперёд. Со стороны казалось, что в тяжёлых физических нагрузках этот человек не знает ни усталости, ни нормы. Стоило отправиться следом, как Ютака вновь ощутил, что мозг в черепной коробке набух, а глаза иссушены и готовы покинуть глазницы.

***

Сквозь длинные окна проникали солнечные лучи, отчего спортивный зал казался ещё более белым и светлым, чем обычно. Ютаке можно было даже и не гадать, чей лязг тренажёра знакомо раздаётся в помещении. Тошия во всю потел, глядя перед собой напряжённым взором. — Я закончил, — браслет скользнул с руки парня, а потом был повешен им на ручку одного из тренажёров. Хаара лишь молча кивнул, не отвлекаясь от деятельности и боковым зрением наблюдая, как беспокойный ученик тенью ходит между тренажеров и не знает, за какой схватиться. Беспорядочно передвигающееся перед глазами тело мозолило глаз, но Тошия уже почти выжал условленную норму. — Зачем нужны эти тренировки? — Внезапно замерев, изрёк Ютака, отвлекая тренера от подсчётов. — Разве ты не хочешь быть привлекательным? Выносливым? Или хотя бы здоровым? — Хочу, но разве я не могу понравится таким? — Ютака показательно приподнял край футболки, указывая на бледную кожу, на которой проступал едва заметный рельеф. — Тренированное тело повысит шансы. — Движения тренера оставались уверенными и ритмичными, а железные грузы мерно звякали под напором сильных рук, но голос Тошии выдавал сдерживаемое раздражение. — Но мы ведь всё равно когда-то станем старыми и больными. Зачем цепляться за тело? — Приподнятые брови на лице Ютаке отражались в зеркале, которое располагалось на одной из стен зала. Недоумевающий взгляд Уке столкнулся с покрасневшим от нагрузки лицом Койю, поднимающего без устали килограммы. Грузы звякнули и Тошия молниеносно встряхнул кистями, избавляясь от тяжести и упираясь ими в колени. Он смотрел из-под чёрных волос, которыевлажными прядями прилипли к лицу, на своего нерадивого подопечного и не понимал его. — Послушай, — бесцветно, но твёрдо начал он, — мне было велено разработать и укрепить твои мышцы, а ты можешь решать сам, как этим распорядиться. Или даже поинтересоваться у господина Мацумото, для каких целей это послужит тебе в дальнейшем. — И спрошу, — хитрая улыбка расцвела на лице парня. — Ты ведь не учёный, а он объяснит, — язвительное веселье, с которым он это сказал, заставило учителя закатить глаза. — Не очень-то и хотелось бы быть твоей мессией, — Тошия миролюбиво поднял ладони вверх. — А теперь иди сюда и тягай грузы, — он встал, освобождая своё место. Изменившееся лицо парня позабавило его, и он поспешил добавить: — Я убавлю. Усевшись на сиденье тренажера, Ютака нетерпеливо обкусывал свои и без того иссушенные губы. — А вы давно знакомы? — Торопливо выпалил Ютака, но за шумом металла его вопрос остался без внимания. — Ты что-то спрашивал? — Отвлекшийся брюнет поднял взгляд на обернувшегося парня. Уке повернулся, свесил ноги на другую сторону сиденья и неловко потупил взгляд на своего тренера, не решаясь переспросить. Но проходящий мимо тренер ловко подхвативший его ногу за лодыжки, перекинув её на другую сторону. — Теперь давай заниматься. — Он присел на корточки рядом с тренажером. — И переспроси ещё раз то, что ты спрашивал. Смиренно Ютака обхватил блестящие ручки тренажера и принялся за упражнения под грохот грузов. — Я, — он шумно вдохнул носом воздух, стараясь избегать взгляда прямо в глаза Тошии. — Спросить хотел. Давно ли вы знакомы с Мацумото-сенсеем? — А, ты об этом. С того момента, как я пришёл сюда работать. А это уже, — Хаара задумайся. — Четыре года. Надо же. Чёрные глаза с удивлением смотрели на Ютаку.– То есть вы не знаете Таканори-сана с института? — Нет, что ты, я только наслышан, что он учился с работающим здесь на полставки лаборантом. — Хаара, убедившийся, что Ютака не собирается сбегать с тренажёра, встал и подошёл к своей любимой штанге. Увлечённорассматривая блины, добавил: — Такашима, кажется. Фырнув носом, Ютака выдержал минутную паузу и, сохраняя крайне занятой вид, спросил: — А вы с ним не общаетесь? — Ну, я только видел его пару раз с Мацумото. Неважно он выглядит, — один блин опустился на одну из сторон перекладины, со спины тренеру было не видно, какое недовольство отразилось на лице подопечного. — Да и сам Мацумото, кажется, не жаждет с ним общения. — Почему это? — Поспешно выпалил вопрос Уке. — Лучше тебе это будет спросить у самого сенсея. — Пальцы Тошии любовно огладили холодный край металла. — Но почему ты не можешь мне рассказать и более того, уверен, что он сам мне всё расскажет? — Потому что я твой тренер и это тренировка, а не задний двор, где одни соседи сплетничают с другими про третьих. — Но Таканори-сан и сам мне говорил, что не хочет, чтобы я с ним общался! Я думал, что хотя бы ты мне подскажешь. — Спроси у самого виновника, — Тошимаса небрежно бросил фразу и ловко нырнул под гриф штанги. — Но ведь он совсем не странный… разве что немного, — Ютака отпустил ручки тренажёра, потупив замутненный взор своё в покрытие пола, а тихий голос всё равно звучал громко в практически пустом помещении. — И он дружелюбный и хороший человек, хотя и пытается не показывать это. Но он совсем не из тех, кого нужно обходить стороной. Назидательно закончив, Ютака не заметил, как приподнявший голову со cкамьи Тошия задумчиво усмехнулся, глядя на каштановую опущенную макушку.

***

Когда на его вечерний осмотр пришла медсестра вместо Таканори-сенсея, Ютаке показалось, что надежда совсем покинула это место. Общая проверка его состояния, как и всегда, не показала ничего опасного, но слабо улыбаясь вежливой медсестре, которая прощалась с ним, мысленно он был немного обижен на своего доктора. Единственный человек, который мог бы прочитать его состояние, сегодня отсутствовал. После её ухода во всем белом здании стало будто бы тихо и безлюдно. Он прижимался к стеклу и краем глаза видел, как сквозь верхушки сосен опускается, чтобы утонуть за горизонтом, солнце. Но горизонта не было видно, как и стены ограждающей клинику от трассы, на которой она расположена. Ютака пытался сделать задания, которые оставил ему преподаватель и тесты, что велел ему пройти Мацумото-сенсей, но сам не заметил, как припал лбом к стеклу, так и застыв в этой позе, не чувствуя даже карандаша в пальцах руки. Он выпорхнул из клетки своего физического тела. Ему казалось, что он сам стал лишь концентрацией одного — ожидание. Что с того, что он проснулся утром, и что с того, что он выполнил всё, что от него ожидали к вечеру, когда каждый день кажется потраченным впустую, без одной значительной части? Он ощущал себя часами, винт которых где-то потерялся. Только вот Ютака и сам не понимал, как мог что-то потерять, ведь он человек, а не часы, и никогда не состоял из каких-то там частей и винтиков. Разве что в тот момент, когда Таканори-сенсей делал ему операции после аварии и нашел какую-то лишнюю часть, но уже после того, как все порезы зашили. Почему-то Таканори решил, что он, Ютака, сможет прожить и без неё. Только он не мог. Он мучился и просиживал всё своё остающееся ему после выполнения заданий время в холле, часами сидел у окна с видом на выход с территории клиники, но не видел ничего, кроме проходящих мимо чужих лиц. И сам недоумевал, задумываясь над сроком своего терпения? Сколько возможно ждать? Сколько возможно надеяться? Кажется, это единственное, чего у человека с лихвой, и хватит ещё пару жизней, стоит лишь ощутить единственный раз чувство заполняющей радости от того, чего ты так отчаянно ждешь. Но и сегодня ничего не изменилось. Нехотя он оттолкнулся от стекла, кожа к холодку которого уже успела привыкнуть, оставив неаккуратный след на окне. Ютака поморщился сам себе и протёр развод рукавом рубашки, посмотрел на зигзаг интеграла в тетради, который повторялся неоднократно среди букв и цифр в уравнениях. Но взгляд всё равно вновь поднялся к сосновому бору за окном: оранжевый свет затухал, синяя полоса затянула небо. Он мгновенно представил, как сейчас прохладно, сыро и свежо на улице, словно наяву он почувствовал, как тяжёлый и влажный воздух поступает в легкие и оседает там. Ютака понял, что рядом кто-то стоит лишь тогда, когда чужая тень закрыла от него тепло размаривающего солнца, которое светило в окно. Робко поднятый взгляд натолкнулся на нависшего над ним каждодневногоутреннего мучителя. — Почему ты сидишь здесь? — Хаара заговорил с ним, словно они продолжали какой-то разговор, и как ни в чем не бывало небрежно поправил ремень от спортивной сумки, весящей на плече. Вопрошающий взгляд сидящего на диване парня не вызвал за собой никакой реакции, и Ютаке всё-таки пришлось задать ответный вопрос: — А где я должен сидеть? Невозмутимый Тошия будто бы на мгновение задумчиво закатил глаза к потолку и вновь посмотрел прямо в карие глаза подопечного. — В зелёном холле сидит некий господин Такашима и явно клюёт носом. — Брюнет поджал в сомнении поджал губы. — Я думал, он кого-то ждет, — взгляд с затаенной хитрецой пробежал по лицу шатена и, увидев нужное, он торопливо добавил: — Ну я пошёл. Пока. Даже уходя и не видя ничего, Тошимаса Хаара слышал, как позади него шуршат сгребаемые второпях бумажки, и кто-то беглым шагом уходит прочь из общего зала.

****

Койю сонно приоткрыл глаза, когда услышал, что рядом с ним кто-то прошёл. Он молчал и спросонья тяжело соображал, но одно он мог сказать точно — человека рядом был ему знаком. — Это ты, беглец, — он вновь прикрыл веки, видя, как широкая детская улыбка расцветает на лице Уке Ютаки. — Как Вы? — Шатен посматривал на него, пока пытался устроить свои бумаги на столе, за которым они сидели вдвоём. — Терпимо, — Койю встряхнул головой и выпрямился, усаживаясь на стуле удобнее, которая настигла внезапно именно здесь. — Что это? –Торопливо добавил он, разглядывая принесённые листы Ютаки. — Вы точно в порядке? — Пронзительный взгляд парня из-под ресниц на мгновение даже заставил его смутиться. Новый знакомый не просто смотрел на него, он изучал его, словно пытаясь найти какой-то ответ. — Конечно, — для убедительности ответа Такашима даже кивнул, пытаясь заверить внезапно недоверчивого подростка. — Так что это? — Он кивнул подбородком, указывая в сторону листов.– Очередные тесты от Мацумото-сенсея, — вздох Ютаки был тяжёлым. — Для чего они? — Я и сам не знаю, – Уке, нахмурившись, провёл ладонью по волосам, убирая их от лица. — Почти каждый месяц я делаю эти тесты по расположению градации цветов, метаматематические и логические. Не понимаю зачем, — Ютака фыркнул, — Как будто за месяц что-то может измениться? Аккуратные длинные пальцы вытянули из общей кипы один из листов, и Койю признал в нём тест Люшера. Простейший тест, где нужно лишь расположить цвета по степени их привлекательности, для каждого в отдельности. Мужчина лишь задумчиво сжал губы и посмотрел на внимательно наблюдающего за ним парнем. Казалось, он ждёт какого-то ответа, но Койю совершенно не имел понятия, для чего всё это надо коллеге. Бегло оглядев остальные листы, он признал в них ещё и тесты Сонди и Роршаха. — Как часто тебе их дают? — Койю попытался хоть как-то отвлечься от отупляющей пустоты, что заседала в голове от усталости. — Раз в месяц, может быть, два, — Ютака нервно дернул челку, пытаясь заправить её за ухо. — Часто, — удивлённо приподнял бровь Такашима. Ему не были понятны причины Таканори, который, по сути, был врачом, а не психиатром, чтобы работать с анализом психологического состояния Ютаки. — Еще он часто пытается стимулировать мою память… правда это плохо помогает, — собеседник Койю как-то странно усмехнулся. Полуулыбка будто бы намекала на наивность своего доктора. — Надоело? — Ну, недавно мне пришла мысль, — Ютака нахмурился и уставился в лист бумаги. — Два или четыре? — деловито спросил он. — Два, девять, пять, — выпалил Койю, не задумываясь. — Желтый получится первым. Не люблю желтый, но пусть. — Уке махнул рукой и оторвал свой взгляд от листа. — Мысль, — напомнил Такашима, на что Ютака кивнул, убеждая, что не забыл. — Так вот. Не многие могут начать жизнь без груза неудач, отрицательного опыта и воспоминаний, которые стыдно или неприятно вспоминать, небудучи при этом младенцем или ребёнком. А я могу. — Ютака выдохнул,поджимая по привычке губы. — В этом есть и минусы, — торопливо прибавил он, — Но я не хочу ругать судьбу за то, что произошло. В глазах Койю, в которые он посмотрел, не было и отклика сожаления или отторжения от его мыслей. Эти глаза смотрели по особенному понимающее и Ютаке показалось, как будто бы прониклись его словами. — Вы бы не хотели что-то забыть из своей жизни? — Вопрос Ютаки был задан тихо и робко, но Койю уже почувствовал, как его голову заполоняют видения прошлого, где он портил свои волосы, пытаясь придать им светло-медный оттенок, и учился на одном курсе с Таканори. Призрак прошлого всегда маячил перед ним, иногда даже ночами, донимая до отчаянья нынешнего Такашиму Койю. Дыхание спёрло от невыносимой неизбежности забыть прошлого себя. Подросток оказался отчасти прав. — Возможно, — мужчина поднялся, и по натянутой улыбке Уке уже пожалел, что задал вопрос, который можно было бы счесть за риторический. — Ты уж извини, я пойду, надо и мне хоть немного прилечь. — Койю улыбнулся ему и едва провел, уходя, по его волосам. –До встречи, беглец. Он пытался не допустить себе слабость в виде отчаянья и грусти, затапливающей изнутри. Но, кажется, это и есть его «новый» отрицательный опыт. — Чёрт! — голос до противного выдавал его состояние, и, не сдерживаясь, Ютака комкал и рвал лист, попавшийся ему на глаза.