Soul-Searching

      Я пробежался пальцами по клавишам, попутно придумывая новый интересный виток в мелодии, и улыбнулся уже предвкушая рождение новой песни. Как же давно я этим не занимался! Я давно уже смирился с мыслью о том, что клавиши для меня потеряны и пора оставить всё в прошлом, но ребята не желали ничего даже слышать. Они готовы были принять любое мое решение, готовы были притащить на сцену стул, кресло,кровать и целый табор врачей, лишь бы я только был в состоянии нажимать на клавиши и следить за обстановкой.       Я вздохнул, поморщился, проглатывая таблетку нитроглицерина, и в сотый раз напомнил себе, что если сейчас же не успокоюсь — то концерт точно станет последним в моей жизни. Я волновался как в первый раз, а это ведь были еще даже не генеральные репетиции! Просто, одна из тренировок, плавно перетекающая в чаёвничание с пирожками, но мне многие вещи не давали покоя. Во-первых, я не мог подвести людей, которые слепо верили в чудо на протяжении стольких лет, во-вторых, ребята не переживут еще одного удара судьбы в моем лице, в-третьих, одна моя тайна скоро станет общественным достоянием, и никто не мог дать однозначного ответа, чем мне это грозит, и в-четвертых — я банально переживал за новую песню без слов. Я редко баловался инструментальными композициями, а этой же предстоит стать если не «визитной» карточкой нашего воскресшего феникса, то, по крайней мере, очень узнаваемым хитом. Вновь в нашем доме звучали забытые песни, вновь мы ссорились из-за пустяков и как маленькие дети швыряли друг в друга подушками, потом, как всегда, приходил кто-нибудь из женщин и звал пить чай. Вновь все были счастливы, но наступала ночь, в глухую темень нам слышались раскаты грома и небо прорезали блики несуществующих молний, мы просыпались и беззвучно плакали от жгучей боли, и сердце сжимала когтистая лапа несправедливости.... Жизнь, и без того не простую, вряд ли стоило делать еще сложней, но дети внутри нас все так же боялись темноты, все так же кричали от собственных страхов. Видимо, это и была цена счастья.       Я поиграл с настройками синтезатора и прислушался к тому, что творилось за стенкой. Анетт вновь гремела кухонной утварью, знать, к вечеру опять будут пирожки или печенье, и мне, все-таки, придется петь самому. Она совершенно не желала репетировать, мотивируя тем, что на голодный желудок у всех пропадает вдохновение. Марко с Юккой о чем-то спорили, эти двое не подведут! Эмппу бренчал на гитаре, а Тарья пела какую-то песню, что-то о «Countless stories were left to rest in peace” и «Deepest beliefs from billions of souls longing for our wishes to find the way back home”. Меня передернуло от лирики произведения. Да, всем, действительно, туго пришлось. Так, давай-ка, Туомас, собирай волю в кулак и за работу! - Пап, можно? - Анне замерла в дверном проеме, не решаясь спугнуть мою загулявшую музу. - Входи, малыш, конечно! Что там у вас за депрессивные песни поются? - Да это же та самая песня, что все коллективно писали! Ну, тогда, на последнем концерте.... - Анне стала оправдываться за всех. - Ах, вот оно что.... А почему ее пела именно тетя-Тарья? - Не знаю, пап, крестная сказала, что это ее право, и что она единственная, кто более-менее понимал твои заморочки. - Да уж, крестная права, - я задумчиво почесал кончик носа, чувствуя, как к горлу подкатил неприятный комок. Много всякого произошло между мной и Тарьей, во многом мы были виноваты, но я был несказанно рад, что она все эти годы была рядом с моей дочерью и помнила о моем призраке. - Пап, я вот чего пришла, там все интересуются, когда ты свой шедевр покажешь, а ты волнуешься, ведь правда? Я потому вот, - дочь запнулась. На ребенка возложили слишком большую ответственность. - Не переживай, и нашим скажи, что все хорошо. Я не подведу! И вообще, нам всем пора переселяться в студию. Я созвонился с Эво, он будет счастлив всех видеть у себя. - Да ты что? Мой полярный медведь! Ха-ха! - Анне подбежала ко мне и бросилась на шею. Она не забыла наши детские сказки, когда Эво нянчился с ней и говорил, что он — белый северный мишка, сбежавший от Снежной королевы. - Папочка, так если все налаживается, почему ты пачками пьешь таблетки от сердца и постоянно ходишь хмурый? - вновь заговорила дочь, поставив меня в ступор своим, на первый взгляд, таким простым вопросом. Я прошел к дивану и поманил ее за собой. Разговор обещает быть долгим, как объяснить ребенку наши сложные взрослые вещи? - Понимаешь, дочь, наша жизнь — это не только черное и белое, вернее, не всегда лишь черное и белое. У этих самых важных цветов, как оказалось, имеется масса оттенков, раскрашивающих наши будни в невероятные тона. Когда-то для счастья мне вечно чего-то не хватало: денег, машины, дома, поездки на Канары, славы и так далее. Я и все мы погрязали в пороках, кредитах, обидах, забывая о самом главном, о том, что спокойствие далеко не в шелесте купюр и тысячах людей, только и ждущих, чтоб ты взмахнул рукой. Когда-то я думал, что деньги совсем не имеют для меня ценности, потом жизнь показала мне, что от кучки ничтожных бумажек может зависеть самое дорогое — жизнь и здоровье.... Те люди, что казались мне чистыми и искренними, вдруг обнажали кровавые клыки и вонзались ими в мою душу, а те, которых я сам когда-то клеймил подлецами и предателями, вдруг протягивали руку помощи тогда, когда я был уже на волосок от смерти. … Жизнь полна оттенков, Анне, и нельзя делить людей только на хороших и плохих. Все мы скрываем сотню-другую масок, и раскрываемся только перед самыми близкими. Мы забыли, что значит мечтать, дочка, а ведь внутри каждого из нас все еще живет та самая, нерасказанная звездная сказка, и стоит только захотеть — она воплотится в реальность. Мы забываем о хрупких чудесах, дочь, и топим мечту в алкоголе, а потом проходит время, и жизнь учит нас жить по-другому, потому что — от предначертанного не уйдешь. Когда-то я купался в лучах славы и все еще не чувствовал себя счастливым, сейчас мне достаточно видеть ваши счастливые лица, знать, что вы меня по-прежнему любите, и слышать музыку. Соприкосновение с ней — это мое лучшее лекарство. Слишком сложно, да, Принцесса? - я улыбнулся, глядя в серьезные глаза моей малышки, и потрепал ее по щеке. - Нет, пап, я все понимаю, и знай, что мы никогда тебя не бросим. Ты боишься нас разочаровать чем-то, ты думаешь, что главная проблема в тебе, что тебя просто не поймут через столько лет, что тебя забыли и вспоминать не хотят, что мы тебя осудим, но ты никогда нас не разочаруешь, мы слишком долго тебя ждали, пап, я слишком долго тебя ждала! И, знаешь, может я лезу не в свое дело, но,мне кажется, что в твою песню надо добавить раскаты грома и шум дождя! Я ошеломленно смотрел на своего ребенка и поражался ее мудрости. Устами малышки, воистину, глаголила истина, и я, старый дурак, взглянул на нашу ситуацию по-новому. - Ты права, Анне, всё это пустое, всё суета, главное, что мы вместе, что наш дом имеет какую-никакую крышу, в очаге горит огонь и все обязательно будет хорошо! - Правильно! Надо меньше обращать внимание на то, что скажут другие, разве не этому ты меня всегда учил?

***

      Жесткие гитарные риффы чередовались с переливами колокольчиков, барабанная медь уступала место клавишами, и в конечном итоге, все это разнообразие тонуло в раскатах грома. Мне казалось, что я почти чувствую как холодные капли дождя падают мне на лицо... Осенний ветер прилетал откуда-то издалека, приносил с собой мысли прошлого и пыль от былых ссор и невзгод. Этот умиротворяющих дождь вновь слезами падал на грешную землю и смывал ее несмываемые грехи.       Песня заполняла собой весь наш небольшой зал, наполняла душу, отражалась в мыслях, пробуждала что-то такое, что,казалось, давно уже исчезло. Все смотрели на меня, все ждали взмаха рукой, чтобы вступить вовремя. Я украдкой смахнул со лба испарину. Я не имел права думать о себе! Если генеральная репетиция сорвется, даже мой старый друг Эво не сможет помочь. Кому нужен разваливающийся по частям скелет когда-то великого коллектива? Кому нужен дряхлый композитор? Ни один лейбл не захочет с нами работать. Это будет полный провал. И из этого милого маленького зала нас тоже просто-напросто выгонят без права на возвращение. Всё зависело от меня и этой песни.       Я знал, что здоровье не позволит мне отстоять за синтезатором двухчасовой концерт, меня и так напичкали таблетками до отказа... еще рано, еще слишком рано было возвращаться в мир софитов, металлических переливов и славы, однако, время не подарит нам отсрочки. Как никогда остро я понимал, что нас ждут неприятности, но мы их преодолеем, нам поможет музыка. Всегда помогала.... Музыка и вера. Моё многолетнее путешествие в ад заставило взглянуть на мир по-другому, переосмыслить свою жизнь, заставило карабкаться вверх даже тогда, когда не осталось сил, когда висишь на тонком волоске надежды и все еще продолжаешь тянуться к свету несуществующих звезд.       Я сбился с ритма, впервые в жизни чувство музыки подвело меня. Нога опять не давала покоя, обещая еще большие осложнения в будущем. Сердце жгло огнем. Еще рано, Боже, ну почему всё так? Я не удержался и упал на одно колено. Всё, конец. Осенние листья наших сгоревших надежд медленно оседали на замерзшую землю, мне казалось, что в этот момент на меня падает небо, роняя холодные бездушные звезды. Неужели нас все-таки выгонят? Ведь до конца композиции оставалось всего несколько секунд. «Плач в темноте» - так я ее назвал. Как оказалось, зря. Поздно объяснять кому-то свои слабости, остаются одни только слезы. Надо отдать ребятам должное, они не прекратили играть, не подбежали ко мне, хотя, уверен, им очень хотелось, каждый просто продолжил вести свою линию, отлично, как и всегда.... - Пусти меня! Эво, пусти, я же врач! - долетели до меня крики из-за кулис. - Нет! Нельзя, пойми!       Да, действительно нельзя. Я закрыл глаза. Что теперь будет? Мелодия песни вдруг резко перестроилась, я не видел, что творится за спиной, но довольные лица этих зубров из лейбла кое о чем мне говорили. - The feel is gone yet you ain't gonna see me fail I am the decadence of your world!       Не может быть! Тарья? Анетт? Я с трудом обернулся и обомлел — мои девчонки в два голоса выводили ”Romanticide”, парни, не сговариваясь, моментально подхватили песню. да... Они обойдутся и без клавишника. Но, все вы, те, кому плевать на человеческое несовершенство, еще увидите наш триумф, нет, - вы наблюдаете его сейчас! Ведь, you ain't gonna see me fail! И, да, я прекрасно помню, что цитировать себя — это плохой признак.

***

      Марко, улыбаясь во все тридцать два зуба, дергал за руку директора лейбла, Анетт прижимала к себе только что подписанный контракт, я, наконец, получил возможность упасть на диван. Эво отпаивал меня зеленым чаем, я морщился, ругал всех на свете, но продолжал хлебать его из пластикового стакана и чувствовал себя невероятно счастливым. С меня взяли честное слово написать слова на музыку, нам пообещали клип, ротации на радио, уже предвкушали награды и первые места в чартах. Уж не знаю, что растопило сердца этих дядек к большими деньгами, то ли песня, то ли «хор» всех наших, но контракт говорил сам за себя. - Туоми, какая удача! Поздравляю тебя!       Я повернулся к обладателю высокого сопрано и чуть не подавился чаем: ко мне со всех ног неслась Мери. Эво понял все без слов, и так же тихонько скрылся из виду. Я остался комкать в руке пластиковый стаканчик. - Ну, здравствуй, Мери, - ответил я, поднимаясь на ноги. - Туоми, это невероятно, просто! Я столько лет.... - Мери, давай не будем, мы оба прекрасно знаем, где ты была столько лет. Как ты здесь оказалась? - Анне сказала мне, что вы все здесь, я не могла ни приехать. - Ну да, без тебя бы мы ни за что не заключили контракт с лейблом! - Зачем ты так? Ты же, все-таки, мой муж... - Нееет, дорогая, я даже не твой случайный знакомый из прошлого, я теперь тебе вообще никто и никогда не был кем-то, - этот непонятный диалог начал порядком мне надоедать. - Но, Туо, у нас же дочь, мы же одна семья... - Хм... дочь, говоришь? А где же была ее мать, когда малышка плакала по ночам, мерзла на чердаке и откладывала карманные деньги, чтобы скопить деньги на художественную школу? Где, ответь мне? Мери опустила глаза. - Значит, ты все знаешь... - Знаю, Мери, и даже больше, чем хотел бы. Ты не оправдала возложенных на тебя надежд! И, хочешь, я расскажу тебе, какого черта ты приехала сюда?! - чувствую, зеленый чай мне уже не поможет, - На горизонте замаячила слава, песни и деньги, Мери. Ты тянула жилы из Тони, теперь, вдруг, вспомнила обо мне! - Но... Я же... мы же.... Мери попыталась подойти ближе, но я отстранил ее от себя. Наглость моей женушки просто убивала. Из-за кулис выбежала Анне, а за ней.... Я усмехнулся уголком губ. Ой, что будет!!! - Ох ты, привет, Мери! Какая встреча! Тони, я ведь оказалась права, - знакомая незнакомка еще договаривала фразу, а моя дорогая бывшая жена уже падала на диван: - Йохана?! Как? Счастливее всех в этой ситуации оказалась Анне — ее прижимала к себе та самая женщина с портрета.

***

      Я с улыбкой наблюдал за пресловутой немой сценой, Йохана прижималась ко мне и так же молчала. Мери испуганно моргала глазами, Тони стоял,скрестив руки на груди и коршуном глядя на жену. - Ну, может, мне тебя Холопайнену в собачонки записать? Что ж ты за всеми бегаешь, Мери?! - Тони бросил на меня взгляд и вздохнул. - Тони, пойдем домой, пожалуйста? Я так устала от всего, я ехала к дочке, а тут — эти двое.... - Мери несла полную чушь, бедняга - Какко это очень хорошо понимал. - К дочери, говоришь? Ну-ну. Ты как хочешь, конечно, и ты, Тони, можешь дальше нянчиться с ней, но Анне остается со мной! Хватит изводить ребенка своей пародией на материнство! - вмешался в их безмолвную перепалку я. Мой «и не друг, и не враг» пожал плечами и нехотя пошел к выходу. Довольная Мери чуть ли не побежала за ним. - Пойдем домой, Тони, пойдем домой.... - услышал я обрывок фразы.       Я проводил их долгим взглядом и понимающе переглянулся с Йоханой. Моя тайна вдруг стала достоянием общественности, и ей еще предстояло принять сей непростой факт. - Домой.... - повторила Йохана, - А мы куда пойдем, Тумпи?       Я сжал ее ладонь и не ответил. Мы по-прежнему стояли под открытым небом, растерянные и заблудившиеся. Дома у нас не было, студию пришлось сдать в аренду, чтобы оплатить этот уютный маленький зал, контракт не накормит... Мери и Тони скрылись в дверном проеме, Марко травил байки, все хохотали до слез, Анетт заплетала Анне косички, все были счастливы, кроме нас. Мы по-прежнему были лишними в этом мире. - Ханни... - Все хорошо, Туо, все хорошо.... Переночуем у кого-нибудь из наших, я думаю, они нас не прогонят, а там — будет видно. Лучше скажи, как ты себя чувствуешь? - серьезный взгляд ее стальных глаз выводил меня из равновесия. Марко, все еще продолжая смеяться над собственной шуткой, подошел к нам и хлопнул меня по плечу. - Поздравляю, мужик, это победа! - Спасибо, Марко, ее бы не было без вас, - я заставил себя улыбнуться. - Вот в честь этого мы решили сделать вам сюрприз, - мой кум загадочно улыбнулся, наблюдая, как все наши становятся вокруг меня кружочком. - Мы слушаем, - произнесла Йохана, вопросительно изогнув бровь. Я пожал плечами. - Пора положить первую веточку для вашего уютного гнездышка! - пафосно продекламировал Марко и вложил в мою руку ключи, после чего продолжил, - Это — ваша квартира в Хельсинки! Мери понятия о ней не имела, поэтому, это единственное, что нам удалось сохранить. Она ждет вас, мы там убрались и все необходимое купили. - Аааааа!!!!! Слушайте, это...это!! - мне явно не хватало слов, я лишь глупо таращился на ключи и хватал ртом воздух. - Знаем, мы тоже тебя любим! - ответила за всех Тарья, Марко заключил в объятья счастливую Йохану. - Значит, вы поедете домой, а я? Вы меня бросаете? - Анне удивленно смотрела на всех, сдерживая слезы. - Малыш, поехали к нам, я что-нибудь вкусненькое приготовлю, и... - Анетт стала оправдываться. Я лихорадочно пытался придумать ответ. - Нет, дочка, запомни, мы никогда тебя не бросим! - Йохана без лишних слов прижала Анне к себе, и я понял, что лучшего ответа и желать было нельзя.