Dominus

«Но откуда же берётся Это странное переживание, Которое меня зачаровывает Не меньше, чем мешает мне. Я содрогаюсь при Острой боли от прекрасного. Это словно нож в душе. Рана пронизывает моё сердце, И я нахожу радость в страданиях. Меня опьяняет этот яд до потери рассудка. Добро причиняет боль, когда ты любишь. Твоя ненависть совершенно нормальна. Получай удовольствие, страдать — это так приятно, Уступи очарованию, покажи свои слёзы». (Le Bien Qui Fait Mal) Время близилось к полудню, а на дороге не было машин, кроме одной черной «Хонды», которая была в пути уже достаточно долгое время, отчего казалось, что от неё идёт жар. Исправительное учреждение штата Калифорния встретило путников привычным молчанием и безразличием, впрочем, и остальные пять ничем не отличались. Ничем, кроме заключенных. Когда машина, наконец, затормозила на стоянке, охранник в будке оживился и тут же начал что-то говорить в рацию, а после дожидаться ответа: такие машины у тюрем обычно не останавливались. Путники устало вышли из машины, потянулись, разминая кости, а затем двинулись к дверям, которые незамедлительно открылись по воле кого-то вышестоящего. — Сколько пафоса для какой-то тюрьмы, будто бы сюда каждый день звёзды приезжают отдохнуть, — фыркнул мужчина, поправляя своё черное пальто. — Уверена, — женщина рядом с ним хмуро огляделась, а после мило улыбнулась охраннику, не забыв при этом поправить свою парку цвета хаки, — я связалась с начальством, на этот раз мы прибыли в нужное место — он точно здесь. — Ладно, но воняет здесь, конечно… Я и не знал, что где-то ещё за пределами «нашего» мира может стоять такая вонь… Дерьмовый воздух. И кстати, — медленно они приближались к дверям главного здания тюрьмы, — какого черта мы этим занимаемся? — зелёные глаза, прикрытые очками, подозрительно прищурились, видно это было даже сквозь тёмное стекло. — Не ной, — строго произнесла девушка, — нам всего лишь нужно зайти сюда, поговорить с заключенным и выяснить о нём всё возможное. Кстати, не забудь, свой позывной, нам нельзя светить своими именами и давать этому человеку повод для сомнения. Начальство убеждало меня, что он очень наблюдателен и скрытен, — она набрала в лёгкие побольше воздуха и скривилась, - мда, действительно, даже в логове песчаников пахнет лучше, чем здесь. Интересно, люди это чувствуют? — Можно спросить у нашего маньяка, думаю, он с радостью расскажет нам о, как это говорят люди, сладком запахе свободы… Нас, кстати, хоть чаем угостят? — Ага, ещё и виски, размечтался, — дверь уже была перед носом, женщина остановилась, - так, теперь назови свой позывной, чтобы мне было спокойнее. — Вест-вест-норд, — абсолютно серьёзно сказал её спутник, но наткнувшись на ещё более злобный взгляд, недовольно вздохнул и произнёс: — Я шутил, в своём отделе трупов совсем потеряла чувство юмора. Меня зовут Доминик Холл и я не твой начальник, но очень жажду стать. А ты Саманта… эм, блин, запамятовал… — Бонни Сайк, запомни. У этого человека паранойя, врождённая, меня в этом очень долго уверяли. Любой намёк на ложь или даже шутку — и он начнёт атаку. — И зачем нам к такому психу соваться? — Он убил двух женщин. — И все? — Посадили его за убийство одной женщины, но мы знаем о двух. Одна из них была мертва уже достаточное для разложения время, но тело её было в достаточно хорошем состоянии. Ни полицейские, ни психологи не смогли выяснить, как он это провернул, и почему эту женщину видели совсем недавно живой. — Стоп. Я запутался. — Именно. Человеческим языком не объяснить. — Ладно, давай другим, я не против. — Он убил зомби и ещё одного духа, который веками скитался по земле и убивал людей. Это удивительный феномен, поэтому из главштаба нас отправили сюда, чтобы мы разобрались, как это произошло. Если окажется, что здесь находится «беженец», то мы должны доставить его к нам — если нет, то выяснить происхождение, а также возможности. — Мда… ну что, всех маньяков допросим… Кстати, надеюсь, он кошек любит? — Спросим на месте, а теперь пошли! Эти двое без проблем попали в саму тюрьму, а после и зал для посещений. Шесть небольших камер для преступников и столько же скамеек напротив них: в этой комнате не было абсолютно ничего лишнего. Преступник, из-за которого так волновались посетители, уже сидел в камере и абсолютно безучастно смотрел на всё вокруг, будто бы это не он сейчас в клетке, а все остальные. Подавив неожиданно появившееся желание сбежать, Бонни присела на скамейку и достала блокнот. — Мистер Омри Катз? — тихо спросила она, мужчина окинул её презрительным взглядом и улыбнулся. — Вы задаёте глупые вопросы, мисс. Для человека, который смог меня найти, слишком глупые. — Я уточняю, — напряглась женщина. — Пяти месяцев не хватило? — Не наезжай на девушку, — в комнату из коридора зашел Доминик, — это нормы приличия, если Вы не знали. Или калифорнийские тюрьмы настолько суровы, что Вы и это забыли, мистер Катз? — Ну, тогда я задам Вам встречный вопрос: какое оправдание Вы придумаете себе, вспомнив, что не представились? Я-то в тюрьме, а Вы? — Доминик, прекрати, — Бонни встала и сурово взглянула на своего напарника, — простите, мистер Катз, я просто была слишком рада и ошеломлена нашей встречей, как вы и сказали, я целых пять месяцев искала вас и пыталась добиться встречи. Меня зовут Бонни Сайк, а там мой напарник Доминик Холл. Теперь мы можем начать беседу? Омри улыбнулся уже более дружелюбно и расслабился. — Теперь можем, — согласился он, — задавайте вопросы, пока мои охранники не решили, что я планирую побег. — А уже были попытки? — заинтересованный Доминик в два шага оказался около скамейки и присел. — Полагаю, Ваша газета была бы счастлива узнать о таком, но, увы, нет, я не планирую побег. Что ещё Вы спросите? — О Ваших убийствах и мотивах. Вы убили ту женщину? Или Вы её только расчленили? Как Вы смогли сделать так, что она была живой всего несколько часов назад. И это точно она убивала тех людей? — Бонни не желала упускать возможности, а потому сразу выложила всё, как на духу. — Это Ваше первое дело, мисс Сайк? — вежливо спросил Катз. — Думаю, да. Очень непрофессионально спрашивать меня обо всем вот так. Но, как в награду за старания… Когда я её резал, она была жива, но я вколол ей большую дозу обезболивающего, отчего, я думаю, она не чувствовала боли, но немного дергалась и забрызгала меня своей кровью. В некоторой степени это она убивала всех людей, да, Вы правы. — А вторая женщина? — Бонни желала приблизиться к преступнику, взять его руки в свои. Девушке казалось, что и сам Омри хочет этого, но молчит — была ведь и вторая женщина, правда? — Какая? — удивился Катз. — Черноволосая женщина, в пальто и на каблуках. О ней говорил свидетель. — Вы хорошо подготовились, мисс Сайк. Но я ничего не знаю о той женщине, — мужчина помрачнел, — а если бы и знал, то молчал бы. Говорят, лечебницы в три раза хуже тюрем. А теперь, извините, Ваше время подошло к концу, теперь у меня по плану курс осмысления собственной жизни, преступлений и создания вселенной. — журналисты уже хотели покинуть помещение. — Могу я попросить Доминика остаться? На пару мгновений? Наедине. Обещаю не задерживать его на долго.        Бонни удивлённо взглянула на напарника и кивнула.  — Благодарю, — проводив женщину взглядом, Омри переключил своё внимание на Доминика, — мне стыдно об этом спрашивать, но назовите название Вашей газеты, у меня плохая память на названия и имена. — Дэйли Ньюз Пэйпер, — через пару секунд ответил журналист. — А Ваша фамилия? Думаю, Вы и мисс Сайк будете там указаны, а мне так будет легче найти статью. — Э… Молл, да, Молл, — неуверенно произнёс журналист, оглядываясь на дверь в коридор, — извините, я должен идти. — Это Вы извините, я не хотел Вас смущать, до свидания! — уже в спину мужчине кричал Катз и улыбался. Бонни была недовольна, когда Доминик вышел из тюрьмы, она подбежала к нему, надеясь услышать хоть что-то новое, но, увы, не услышала. Уже садясь в машину, женщина все-таки спросила о том, что было, а получив ответ, неожиданно остановилась и уставилась на напарника. — Как ты сказал тебя зовут?! — в голосе её сочеталось огромное количество эмоций, но ни одной положительной, — тебя звали Доминик Холл, придурок! Блин, он нас раскусил, мы прокололись… — Да какая разница, Лин, какая разница? Он ничего не знает, но это не имеет значения, ведь… — Ты дурак, — вывела девушка, — он знает, но не рассказал, потому что сразу понял, что мы не те, за кого себя выдаём. Боже, да и я дура, не поняла, что эти вопросы про стаж неспроста! Нам придётся самим расследовать дело, ты понимаешь? А это была такая возможность! — Да выслушай же! — не выдержал Доминик. — Ты зачем меня взяла с собой? Чтобы отчитывать? — Лин покачала головой. — Напоминаю тебе о том, что я оборотень, а у оборотней отличный нюх. И спешу сообщить тебе, что этот мистер Катз, — произнося это имя, мужчина скривился, — врал нам с самого начала. — Что это значит? — От него странно пахнет, — словно раскрывая великую тайну, произнёс мужчина, — от него не пахнет этой тюрьмой, а провести он там должен был пять месяцев — такое просто невозможно, понимаешь? — То есть, ты хочешь сказать, что кто-то привёз его специально для нас? — Именно, думаю, это отличное начало. *** Когда Альфред увидел новости, которые, перебивая друг друга, кричали о преступлении Омри, геймер не знал что думать, поэтому и не думал. Хакс не пришел слушать дело друга и даже не читал газеты, потому что чем больше времени проходило, тем сильнее росло некое чувство в груди мужчины. Альфред чувствовал себя преданным, хотя краем сознания понимал, что Катз сделал это ради всеобщего блага. И вот прошло уже пять месяцев, для геймера почти ничего не изменилось: Альфред все ещё жил и работал в квартире, когда-то бывшей штабом для незадачливых детективов; Батлер все ещё был полицейским, хотя уже не шерифом, а всего лишь офицером. Во всём было виновато нераскрытое дело, а так же полное отсутствие хоть каких-то вариантов событий. Вскрытие, вернее, просто исследование остатков трупа показало, что труп принадлежит Джейн Моррис, которая умерла уже более недели назад. Как это объяснить никто не знал. ФБР-овцы много часов потратили на то, чтобы расколоть хоть кого-то из злополучной компании, но никто ничего не сказал. В конечном итоге СМИ успокоились, не дожидаясь окончания дела, и признали Омри героем хотя бы из-за того, что убийства прекратились. Совершенно без стука Вильям зашел в квартиру и завалился на диван, не обращая внимания на геймера. Это было взаимно. — Что за дело на этот раз? — не выдержав тишины, спросил Батлер. — Как обычно, — отмахнулся Хакс, — муж подозревает жену в измене, а я проверяю все её аккаунты. Легкое дело, но платят за него хорошо. А у тебя там что? Бытовуха и бумажная волокита? — не переставая долбить по клавишам, спросил Альфред. — Да, на самом деле мне даже нравится, хоть не приходится гонять этих идиотов, а потом отчитываться начальству. — Я рад, что ты доволен, — совсем не радостно произнёс хакер. — Ты все ещё злишься на него, да? — Не злюсь, просто… — мужчина перестал печатать, — разве не было другого выхода? Мы могли в крайнем случае отдать Джейн на опыты! Кого угодно удивило бы то, что получив целую обойму пуль она ещё грозилась нас убить… Почему он так поступил? Я просто ничего не понимаю. Я смог смириться с зомби и призраками, но не с этим. Батлер не знал, что на это ответить, поэтому просто молчал и думал о своём, хотя, конечно, очень близком к вопросам Альфреда. Вильяму не повезло застать все эти действия, но вопреки здравому смыслу, бывший шериф верил своему подчинённому и смирился с арестом второго. А ещё смирился, что какой-то странного вида священник знает намного больше, чем говорит и беспричинно улыбается, чем раздражает безумно. Кто-то постучал в дверь, и несмотря на то, что та была открыта, не входил и ждал приглашения. Батлер приподнялся на локтях и удивленно взглянул на нынешнего хозяина квартиры. К несчастью, тот тоже не знал, кто мог сюда явиться. Стук между тем продолжался и с каждой секундой становился все более настойчивым, до тех пор, пока стучавшему не надоело. Щелкнул замок, дверь с тихим скрипом открылась, гость не спешил входить. Это нервировало. — Да, черт возьми! — не выдержал Вильям, — заходите уже, раз уж пришли, кто бы Вы там не были! Гость засмеялся, но заходить не спешил. Отчего-то этот смех был знаком мужчинам, но понять чей он они не могли. — Я ждал приглашения, все-таки это не прилично, — тихий, но нежный голос заставил всех вздрогнуть, Альфред встал из-за стола и не моргая уставился на уже распахнутую дверь в которой стоял Омри, — я скучал, — сказал он, не переставая улыбаться. — Боже! — воскликнул Вильям, — мальчик мой, как я рад, как я рад! — мужчина, не позволив скинуть сумку, обнял старого друга шепча дружеские проклятия и оскорбления. — Прости, Батлер, — мягко произнёс Катз, — я совершенно забыл твой адрес, поэтому не мог писать письма, да и почту мою проверяли, будто я правительственный шпион, — засмеялся он, - Аль? Скучал? Но Альфред не сдвинулся с места, просто стоял и смотрел на освобожденного друга. Внутри смешалось столько эмоций, что отличить одну от другой стало просто невозможно, поэтому геймер просто стоял и смотрел. — Ты просверлишь во мне дырку, — посмеялся Омри, отцепил от себя Батлера и сам подошёл и обнял друга, — извини, что я ничего не сказал, это было спонтанное решение, извини. — Прекрати размазывать по мне сопли, — «отвис», наконец, Хакс, — от тебя ещё, кажется, воняет дико. Ты точно был в тюрьме, а не на ферме? — Ну да, в последние месяцы я очень мало мылся и привязывал мыло на ниточку, сам понимаешь для каких целей. Но, друг, — Катз улыбнулся, — теперь я намоюсь от души. Извините, простите, я займу эту шикарную ванную на часа три, не меньше! С дикими и радостными выкриками о запахе свободы, об обычном мыле, о ванне, а не душе, о счастливом одиночестве Омри ушел в ванну и тут же погрузился в свои собственные дела и заботы. А в комнате тем временем атмосфера накалилась, что-то было не то во взгляде Хакса, что-то, что не мог раскусить даже бывший шериф полиции. — В чем дело? — напрямую спросил полицейский. — Прошло ведь пять месяцев, да? — с опаской спросил Хакс, — ни один срок за убийство, особенно убийство с особой жестокостью, на столько не сократят, уж это я знаю. Можно связать хоть тысячу носков, но это невозможно. К тому же… пять месяцев. Быть не может. — Что не может? — Это время… мой отец считал, что пяти месяцев достаточно для любого дела… — Отец? У тебя есть отец? — У любого человека он есть, но, я понимаю, ты не об этом. Мой отец жив, он работает на правительство и почти никогда не заглядывает ко мне, но освобождение через пять месяцев может говорить о нескольких вещах: либо мой отец приехал в город, либо у него здесь есть шпион. Это вполне в духе моего отца… Беседа на этом закончилась, Батлер не стал спрашивать ни о том, почему это Альфред всегда говорил, что его отец мёртв, почему он так его ненавидит и почему это в городе водятся шпионы. Мужчине показалось это совсем не важным, наверное, из-за того, что он никогда не встречался с Джонатаном Хаксом, начальником специального отдела, который занимается секретной деятельностью по всей территории Америки. Вильяма больше интересовало состояние друга, вернее обоих друзей, кажется, их отношения слишком натянутые. И пока Омри беззаботно плескался в ванне, угроза и большие проблемы все ближе приближались к штабу бывших детективов. Опасность уже была за дверью и ждала удобного момента для появления.  — Мой отец - ужасный человек, — неожиданно продолжил свою речь Альфред, — каждое его появление грозит чем-то плохим для всех, кроме него, конечно. — Мальчик мой, — насмешливо протянул мужчина, вошедший без приглашения, — не стоит так опрометчиво бросаться словами. В приличном обществе это непозволительно, кажется, твои «онлайн-друзья» тоже не приветствуют такое. Джонатан Хакс достаточно солидный мужчина средних лет, точное количество которых было очень трудно назвать. Легкая проседь в рыжих волосах добавляло ему солидности, а холодный взгляд карих глаз сразу выдавал в нём рассудительного и очень строгого человека. Даже смотря на сына, этот взгляд не пропадал, а становился ещё строже и холоднее. Впрочем, опять же это было взаимно. Альфред скрипя зубами смотрел на отца, кажется, ища предмет или повод выгнать того вон. — Это ты помог моему другу? — шипя от злобы, спросил Аль. — Да, я подумал, что это будет неплохим поводом для визита, ты не считаешь? — Сколько ты заплатил? — Ни сколько, чисто моё очарование. Ты не отвертишься от меня, да и, что уж там говорить, у тебя и без этого освобождения выбора нет. — Что тебе надо? — Доминус, — произнёс Хакс, точно зная, что его поймут, — вы с ним уже встречались. Я и моя команда ловят его, мы приехали в город сразу, как ликвидировали его соратников в других штатах, но логово его точно здесь. Я хочу, чтобы вы оказали мне помощь, а ещё дали показания по призраку и зомби. Омри уже согласен, даже спрашивать не нужно, да и ты у меня на цепи. Завтра мы начнём, и я познакомлю тебя с моими агентами. — Джонатан говорил тоном, который не подразумевал под собой наличие собеседника имеющего что-то против. — Извините, что не поприветствовал Вас сразу, шериф Батлер. — Офицер, — поправил Вильям. — Да? — удивился Хакс. — Ничего, поправимо. До скорой встречи, надеюсь на сотрудничество. И вновь в комнате повисла тишина, уже более гнетущая, чем раньше. Альфред погрузился в собственные размышления, пытаясь понять каждое слово своего отца, а разбираться было в чем. Все события сегодняшнего дня были связаны — в этом геймер был уверен, это подтвердил и Джонатан. Вот только последняя реплика про согласных вызывала сомнения, ведь если хорошенько подумать, то выяснится, что времени у Омри на согласие не было, а это значит, что эти двое встречались раньше. Было ещё кое-что: адрес штаба знали всего несколько человек, один из которых сейчас расчленён на мелкие кусочки и в принципе не может говорить. Батлер не мог, так как впервые видел Джонатана только сейчас, остаётся только… Альфред впервые за сутки вышел из-за стола и направился в ванную, дверь которой была не заперта. Катз стоял одетый около зеркала ловко орудуя бритвой, сбривая пушок бороды, который так хорошо прикрывал шрам оставленный в дар от Кушисаке. — Мой отец приходил, — сразу с порога сказал Альфред, а после поспешил закрыть дверь на засов и включить воду. — Я знаю. — И ты не удивлён тому, что у меня есть живой отец? — Я слышал часть вашего разговора, да и к тому же, я видел этого человека ещё в тюрьме, когда он предлагал мне работу. — Почему ты согласился? — Ну, я персона знаменитая, — Омри улыбнулся Хаксу через зеркало, — и рад любой работе. — А ты уверен? Уверен, что только поэтому? Омри, — Альфред решил воспользоваться своим главным козырем, — ты ведь никогда мне не врёшь, так? — Катз кивнул. — Тогда скажи, ты работал на моего отца ДО его прихода в тюрьму. Омри перестал бриться и смотрел на друга, будто ища в его лице какие-то ответы. Ответы, которых не было. — Да, — прошептал преступник, — работал. — Как давно? — Достаточно, — Катз опустил глаза, не решаясь посмотреть на друга. — Почему ты мне не сказал? — Потому что я знаю, как ты не любишь людей, подосланных твоим отцом. — Ты, черт возьми, прав, ненавижу, — согласился Альфред, еле сдерживая свой крик, — сколько он тебе платит? Ну?! Сколько?! — Аль, послушай, — Омри развернулся к геймеру. — Нет, нет, нет, нет. Не хочу знать, я, черт, не хочу ничего знать. Я ж тебе… я ж… убирайся. Убирайся отсюда. — Аль… — Заткнись. Я не хочу, чтобы Батлер задавал вопросов, поэтому пошел молча. Или ты хочешь, чтобы я позвал отца и он лично тебя отослал? Я могу. — Не надо, — голос библиотекаря стал ещё тише, — я сам уйду. Да. Сам. Катз более, как и было приказано, не сказал ни слова: жестом попрощался с Батлером и поспешил уйти, не забыв при этом лучезарно улыбнуться. В этот момент сердце хакера было готово остановиться, теперь Альфред понял, что такое настоящее предательство. А завтра начнётся его персональный ад, где не будет ни одного человека, которому можно было бы доверять…