Dominus

Батлер знал обо всём с самого начала, с того самого дня, когда поймал Омри на стройке, где, по докладу полиции, была покалечена целая шруппирвка бандитов. В то время этот парнишка был совсем ещё ребёнком, ребёнком со взглядом зверя. Вильям долго пытался вытянуть из него хотя бы слово, но мальчишка молчал, будто испытывал на прочность, будто хотел узнать, сколько шериф продержится. А когда Батлер выключил диктофон, ребёнок заговорил. — Это мой долг, шериф. — у него был тихий и глубокий голос. — Могу я попросить вернуть мои перчатки, когда мои руки на виду, я чувствую себя неуютно. — Кто сделал ЭТО с твоими руками? — Вильям указал на кисти рук, исполосованные шрамами от сигарет и каких-то режущих предметов. — Никто, я сам был виноват в этом, — спокойно отвечал мальчишка, не отводя взгляда от мужчины, — верните мне перчатки, и тогда я кое-что вам расскажу. — Ты знаком с законом нашего штата? — Я знаком со всеми законами, даже с теми, о которых вы и не слышали. Но нигде не воспрещается надевать мне перчатки. Я не слышал, чтобы подследственных держали голыми в камере, — Омри наклонился к своим рукам и, с трудом изогнувшись, расстегнул одну пуговицу на рубашке. — Но, если прикажете, можем и попробовать… Из Батлера, казалось, одним ударом выбили весь дух, а этот тощий нескладный мальчишка всё ещё почти лежал на столе, готовый продолжить своё представление. Вильям нахмурился, нажал на «плэй». — Тебя подвергали насилию? — В ответ тишина, мальчишка смотрел на полицейского снизу вверх, и было в глазах его что-то пугающе холодное. — Как тебя зовут? Где твои родители? — Ничего, кроме тишины, казалось, не было даже дыхания. Батлер вновь остановил запись. — Почему ты молчишь? — Принесите мне мои перчатки, — настойчиво повторил ребёнок, — тогда я расскажу вам о том, что делал на стройке и почему вы нашли одежду, но не людей. Ребёнок знал, на что давить: полиция, спасая оставшихся бандитов, заметила, что на земле лежит одежда, собирая её, выяснилось, что там всё, вплоть до нижнего белья. Казалось, что человека из этой одежды просто вытряхнули, при этом не затронув одежду. — Может, ты замёрз? Я могу дать тебе свой пиджак… — Перчатки, шериф. Уверяю, в ваших же интересах быстрее их принести, иначе вы ничего не узнаете. С тех самых пор Вильям Батлер дал себе зарок слушать этого мальчишку крайне внимательно и выполнять некоторые его требования, потому что, когда полицейский вернулся с перчатками, в комнате для допросов уже стоял Джонатан Хакс. Он что-то тихо говорил мальчишке, но это не было слышно, шериф даже допустил мысль, что они общаются, читая по губам. — Вы его опекун? — зайдя в комнату, спросил полицейский. — Будем считать, что да. Что от него требуется? — Джонатан был спокоен и собран. — Я хотел бы, чтобы он дал показания по делу, которое мы расследуем, мальчик оказался прямо на месте преступления — Но ведь никакого преступления не было. Я разговаривал с офицерами, они говорят об убийстве, но жертв-то нет, есть их одежда, но одежду и я могу положить — это не наказуемо. Шериф, я запрещаю ему давать показания, к тому же, не позорьте своё имя. В рапорте вы написали, что этот ребёнок разгромил целую шайку бандитов, на счету которых столько преступлений, что архив будет казаться пустым, но разве это возможно? Разве может ребёнок это совершить? Мы уходим, шериф, надеюсь, вы не будете нас оставлять… Джонатану Хаксу никогда и никто не смел отказать, в том числе и Батлер. Эти двое уходили, а шериф только и мог смотреть им вслед, размышляя о своём. Так и закончилась первая встреча с Омри Катз. Ещё много раз шериф видел этого мальчугана на улицах города, и всегда он, казалось, менялся до неузнаваемости, только взгляд оставался прежним. Со временем Батлер понял, что этот ребёнок держит самого себя в тайне, всегда о чём-то молчит, лишь только глаза пытаются что-то показать, но безуспешно. Омри вышел из штаб-квартиры, не забыв при этом фальшиво улыбнуться, Вильям подметил, что давно не видел столь притворной улыбки. Наспех попрощавшись с внезапно поникшим Альфредом, офицер полиции выскочил на улицу и нашёл знакомую спину в толпе. — Что-то случилось? — положив молодому человеку на плечо руку, спросил Батлер. — Меня уволили, представляешь? Столько лет шпионил и вот, уволили, наконец, — с лёгкой грустью произнёс Омри, стараясь не смотреть в глаза бывшему шерифу. — Что ты… теперь будешь делать? Продолжишь расследование? — Зачем мне это? Я, наконец, сниму этот костюм, кстати говоря, этот образ меня ужасно бесит, не понимаю, зачем его выбрали… вечно эти костюмы… бр… Библиотека уже в печёнках сидит… — И что ты планируешь делать теперь? Возможно, ты не поймёшь, но я на самом деле очень за тебя волнуюсь, старый друг. — Я ничего не собираюсь делать, просто попытаюсь найти себя, буду жить так, как хочу, а не как указывает Джонатан, а потом… — Я давно тебе хотел кое-что сказать, — Батлер прервал поток размышлений и достал из кармана какой-то сложенный вдвое листок. — Я пытался копать под тебя, но не получалось, до недавних пор… Этот адрес, адрес твоей семьи. — Ты должно быть шутишь? — В глазах детектива нет ни единой эмоции, он просто смотрит и ждёт, ждёт какого-то знака. — Ты не мог их найти. Мне сказали, что они умерли. — Тебе наврали. — Вильям мысленно подбирает слова, но после решает говорить то, что думает. — У меня один знакомый работал в ФБР, и он давным-давно отправил мне несколько листов с именами детей, пропавших детей. Когда я вступил на должность начальника, я просмотрел все файлы и нашёл там тебя, но в тот же день ко мне пришёл Джонатан... — Батлер, — Омри улыбается, — не продолжайте, это не нужно. — Офицер полиции хочет возразить, но не успевает. — Что я им скажу после стольких лет? Как я им покажусь? Я могу дать руку на отсечение, говоря, что не такого сына они хотели. Что я могу сказать о своём прошлом: я не был человеком. Был всеми, и, как бы пафосно ни звучало, я не знаю, каким они меня воспитывали, ничего не помню. — Тем более, съезди. Или ты хочешь так жить? — А у меня есть выбор? Батлер, что-то приближается. То, что мы видели с Кушисаке, только вершина айсберга, я почти уверен, что дальше будет только хуже; Джонатан тоже это знает, раз приехал в этот город лично. — Хватит. Тебя уволили, так что возьми, — Батлер вложил в руку парня записку с адресом. — Просто съезди к ним, тогда и мне будет спокойнее, да и к тому же, тебе всё-таки интересно, кто такие эти люди. — Что ж, — Катз улыбнулся, — тогда и у меня есть кое-что для тебя...

***

У Альфреда с самого утра было отвратительное настроение, и если обычные люди могли решить, что это из-за присутствия Джонатана, то эти люди были правы только наполовину. Хакс-младший так и не смог заснуть со вчерашнего дня, думал о напарнике, убивался из-за того, что тот оказался шпионом и даже не пытался оправдать себя или опровергнуть всё — от этого становилось ещё хуже, будто Альфред всегда сам себя обманывал. Батлер же только усугублял ситуацию своими осуждающими взглядами и вздохами. Джонатан пришёл в офис ближе к полудню, вместе с ним были его, как он сам сказал, подопечные: мужчина, похоже сбежавший с похорон, ибо одет был во всё черное, ещё и очки солнцезащитные на нос повесил; женщина, вернее девушка, уж слишком молодой выглядела, особенно для детектива. Весьма колоритная парочка, особенно на фоне такого правильного Хакса-старшего. — Это ваши новые напарники, — произнёс Джонатан, — вижу, у вас убавление? — Да, — Аль не смог сдержать ухмылки, — кое-кто нарушил устав, пришлось уволить, очень жаль. — Действительно, — согласился начальник, — очень жаль, но не будем отвлекаться. Эти двое из моего специального подразделения: Лин Шусен и Энджел Райвен. Советую их не злить, они на уровень выше, чем вы. — Это благодаря каким заслугам? — Хакера подобные заявления выводили из себя. — Здесь странно пахнет, — вмешался Райвен, снимая очки и оглядывая комнату, — странный запах, будто... хм, возможно ли, что мы не единственные «оттуда» в этой команде? — Нет, — Джонатан поправил пальто, — о деле никто не должен знать, а то, что я сейчас скажу, не выйдет за пределы этой комнаты, надеюсь, я понятно изъясняюсь? — Мистер Хакс. — Голос женщины оказался очень тихим и приятным. — Я позабочусь о сохранности информации, — она улыбнулась, — Райвен с правилами знаком, но вам, как непосвящённым, напоминаю. Если вы хоть слово скажете о деле «лишним» людям, вас ждут ужасные муки, хотите продемонстрирую? — что-то промелькнуло в её взгляде, отчего мужчины вздрогнули. — Теперь можете продолжать. — Спасибо, Лин. — гости удобно расселись на диване, и Джонатан начал свой рассказ: — так как вы проводили расследование, значит, знаете, что наш противник весьма... оригинален в своих средствах. Говорят, дуракам везёт — в вашем случае это было правдой — вам удалось уничтожить противника, но, я уверен, в следующий раз Доминус такого не допустит. Начну с самого начала. Доминус. Он впервые появился два года назад в Лондоне, мы смогли его обезоружить, но, вероятнее всего, тогда он только пробовал призывать то, что призвал. На протяжении двух лет мы гоняемся за ним, но он постоянно уходит от нас. Вероятно, он проводит некий ритуал, который требует жертв. Ещё, раз уж вы новички, я объясню метод его работы, — Джонатан взглянул на часы, — ан нет, не объясню, мне пора. Джонатан Хакс никогда не прощается, ещё одна особенность, ещё одна черта характера, которая бесит Альфреда. Лин, наконец, расслабилась, откинулась на спинку дивана и улыбнулась. — На самом деле всё не так уж мрачно, как сказал начальник. Он же начал говорить про систему? — Райвен кивнул. — Так вот. В системе обычно три звена, одно из которых Доминус, другое — существо, третье — заказчик. Доминус выступает посредником, он призывает существ во служение заказчику, после, как правило, заказчики умирают, хотя лично я не видела ещё смерти заказчика, говорят... — В вашем деле заказчиком была женщина-зомби. Очень необычно, слышал она вас почти поймала, наверное, стрёмно было быть избитым полуразваливающимся трупом, — Энджел ухмыльнулся и взглянул на подругу, — благодарите небеса за то, что мы теперь с вами. — Это ж с какой радости я должен ещё и благодарить вас? Кажется, это вы два года косячите с Доминусом?! Так что... Неожиданный хлопок прервал разгорающийся скандал. От неожиданности Батлер выхватил из кобуры пистолет и начал искать объект шума. Это была лампочка на люстре. Взорвалась лампочка на погашенной люстре. Альфред нахмурился. — Мистер Хакс, не сказал вам одну вещь: я ведьма, а он оборотень. Мы тоже детективы, но в битве будем куда более полезней. Теперь вы, мистер Хакс-младший, успокоитесь и расскажите нам о деле, вам ведь доставили документы? — Ещё в то время, когда начинающие детективы боролись с Кушисаке, в городе стали проходить странные самоубийства, хотя теперь это можно оспорить. Умирали чуть ли не целые семьи, вплоть до домашних животных, хотя последних в расчёт не брали, говорили, что умерли от голода, тоски или ещё чего-то непонятного. Полиция проверила компьютеры, газеты, связи погибших, но ничего не вызывало у них подозрений, поэтому пресса изо всех сил пыталась замять дело о массовом суициде семей. А смерти между тем продолжались. К счастью, в этот раз период был намного больше: одна семья в месяц. Джонатан, собравший это досье, сразу составил список заданий и возможных существ, которые могли совершить подобное. Альфред рассказывал это всё на автомате, а сам между тем думал о напарнике и о том, что в деле Кушисаке Омри сам со всем справился. Постепенно Хаксу начинало казаться, что, прогнав напарника, он совершил огромную ошибку, возможно, самую большую в своей жизни. Но признаться себе в этом окончательно Альфред не смел, даже под самыми тяжёлыми взглядами Батлера...