Праздники для Джона

Второй коллекционер жил в пригороде. Они отъехали совсем недалеко от офисного центра, когда Шерлок неожиданно попросил водителя остановиться и выскочил наружу. Джон не сразу сообразил зачем, а потом увидел, как Шерлок забежал в банк и понял: чтобы обналичить деньги. Действительно, это было предусмотрительно. А потом они снова углубились в районы с новостройками, где, казалось, стало ещё больше людей и детей, судя по ранцам, идущих из школы. Рано же у них заканчиваются занятия! И снова попадались люди с ёлками и соснами: Джон то видел, как две юные девушки в сиреневых пуховиках, радостно хохоча, запихивали дерево в серебристое авто на пассажирское сиденье, то замечал, что у пожилого человека, которого они пропускали на переходе, из обычного кулька, который он нёс на сгибе руки высовывалась верхушка невысокой, но разлапистой ёлки. Они как-то резко вывалились из города. Вряд ли Джон когда-нибудь в жизни видел одновременно столько снега. Казалось, вокруг снег-снег и ничего кроме снега, тем более с неба тоже запорошила мелкая крупка, то собирающаяся на стекле перед глазами, то осыпающаяся с него. Всё вокруг будто сделалось более хмурым и неприветливым, и Джон невольно поёжился, но тут Шерлок придвинулся к нему, положил руку на колено — и на душе потеплело от его заботы. Дома в посёлке казались приземистыми, широкими, какими-то очень старомодными, с окнами будто в резных рамах и обязательно — с крупными тарелками спутниковых антенн на крышах, которые будто соревновались у кого тарелка больше. А деревья в садах выглядели такими дикими, будто рука с садовыми ножницами их не касалась вовсе. Тут гораздо сильнее, чем в городе, ощущалось, что они с Шерлоком оказались в другой стране. Среди старых домов местами попадались явно более современные постройки. У одного из таких более новых домов они и остановились. Они вышли из такси и позвонили в домофон, висевший на бетонной стене у железной двери, выкрашенной в тёмно-красный цвет. Рядом высились такие же ворота. Всё вместе выглядело весьма внушительно, а наверху стены торчала арматура — похоже, тут, были готовы и к осаде. В домофоне хрипло-булькающе ответили, и Шерлок принялся что-то объяснять по русски, наклоняясь к металлической коробочке, Джон только расслышал, слово «детектив», и как Шерлок представился. Тем временем машина стояла и ждала их: Шерлок попросил об этом, так как мог же второй коллекционер не пустить их к себе, а если придётся сразу возвращаться, то за городом поймать такси будет непросто. Джон краем глаза наблюдал за водителем, теперь уже не доверяя местным, но водитель честно ждал, пока дверь не открылась, и их не встретил улыбающийся мужчина в накинутом поверх домашней одежды пуховике, чуть старше Джона, и не проводил их в дом по расчищенной тропинке. В доме после машины и улицы показалось жарко. Джон отчетливо ощутил, как к щекам прилила кровь, да и Шерлок покраснел. Узнав, что Джон не говорит по-русски, хозяин перешел на безупречный английский безо всякого акцента. Зато манера выражаться у Фёдора Евгеньевича была своеобразной. Джон снова не был уверен, что сможет правильно воспроизвести полное имя хозяина, который пригласил их в свой кабинет. Пока они раздевались, в коридор вышла приятная невысокая женщина, пухленькая и очень миловидная, жена Фёдора, с удивительно простым именем Лена. Она немного напряжённо им улыбалась, и Джон отчётливо видел, что она всполошилась из-за неожиданных гостей. С чего бы? Он тоже немного напрягся, кому ж приятно вызывать у людей негативные эмоции? Фёдор пригласил их на второй этаж, в свой кабинет. Там Джон наконец услышал от Шерлока подробности дела, которое тот изложил чётко, как под протокол Лестрейду. Правда, подслушанные реплики он воспроизвёл на русском, но Джон не слишком жалел о том, что не знал всего дословно, если ему была известна суть. Он-то не полицейский. А вот Фёдор, пожалуй, мог им быть. Иначе с чего бы Шерлок так распинался? Глаза Фёдора разгорелись почти с самого начала, и он очень эмоционально воскликнул под конец: — Вот злодеи, а? Нашего брата коллекционера обижать! Нет, я им этого так не спущу! Коллекция Фёдора хранилась в его личной библиотеке. Снова пустышка! Джон думал, что теперь они попросят вызвать им такси, но не тут-то было. Их потащили смотреть коллекцию, что второй раз за день оказалось довольно утомительным, но Джон всё-таки постарался изобразить некое подобие восторга, зная, как ревностно люди относятся к своим маленьким причудам. Тем более, от Шерлока внимания к людям не дождешься. Хотя тот и задал пару вопросов наподобие того, какие экземпляры в коллекции самые старые, и, казалось, не без интереса выслушал целую речь, в которой Фёдор не только ответил на этот вопрос, но и сравнил некоторые экземпляры, разъясняя постепенное развитие некоторых мотивов от старых к более новым. А под конец с удовольствием показал целый отдельный шкаф с не менее красивыми нэцкэ, которые оказались поддельными. — С них-то у меня весь интерес и начался! Я как-то участвовал в расследовании крупнейшей махинации с подменой музейных ценностей подделками, чего только не подменяли, от картин Веронезе до вот этих малюток! Увидел их, удивился, почему они такие дорогие, и, знаете, как-то заинтересовался вопросом. Они ещё у меня в кабинете постояли, туда-сюда, вот в итоге сначала конфискат выкупил, а потом перешёл и к настоящим. Джон порадовался, что не ошибся в своих предположениях по поводу работы Фёдора. А потом их пригласили за стол. Лена чуть суетливо сказала: — Мы по-простому, гостей ведь не ждали, так на скорую руку что-то соорудила. Пахло с кухни чем-то вкусным, так что согласиться на обед было приятно. Джону было немного неловко от того, что они заставили хозяйку хлопотать — пока он не увидел собственно накрытый стол. После этого неловкость стала гораздо сильнее, так как стол был просто уставлен едой. В центре красовалась жареная утка, вокруг стояли остро пахнущие маринованные овощи, исходящее паром блюдо с чем-то похожим на ван таны или равиоли. Ещё было несколько мисок с салатами, нарезанные колбаса и сыр, а в центре стола стояла запотевшая бутылка водки — Джон не читал по-русски, но догадаться, что это она, было не сложно. Да пусть Джона покрасят, если это простой обед! — Грех за знакомство не выпить, — объявил Фёдор, и Джон подумал, что это как-то слишком сильно сказано. Но отказываться явно было невежливо. Хозяйка накромсала им тёплого — только из хлебопечки — коричневого хлеба, похожего на шоколадный кекс, но совсем не сладкого, как Джон вскоре убедился. К хлебу в тарелке Джона вскоре добавили всего, что только было на столе. Фёдор довольно гудел: — Попробуйте-попробуйте, огурцы сами солили, где вы ёще такие поедите? А уточка молоденькая совсем, мы специально под каждый новый год десяточек выращиваем, туда-сюда, хорошо идут. С тмином! Потом «накатили по маленькой» — рюмки и правда были небольшие, что Джона безусловно порадовало. Пили, празднично чокаясь, звеня хрусталем, закусывали обильно, и Джона повело, разморило, он чувствовал, что глупо улыбается, и ему страшно нравятся и Фёдор, и Лена, и он не хочет никуда идти, только бы ему не накладывали всё новой и новой еды. Но оказалось, что он «обязан попробовать настоящие русские пельмени и квашеную капусту с клюквой» и что-то ещё, а отказаться от угощения было неловко, и приходилось есть, радуясь каждой новой рюмке, потому что можно было всего лишь пить, а не объедаться. Впрочем, выпили совсем немного, по три рюмки, хотя Джон опасался, что пить придётся больше. Зато им ещё под конец хотели подать торт! С чаем! Но, к счастью, Фёдор вскочил, сказал: — Нет, мать, у нас дела серьёзные, не до чаю, туда-сюда! Мы поедем сейчас. И ушёл переодеваться. К ужасу Джона, хозяйка попыталась всучить им «тортик с собой» — хорошо, что Шерлок нашёл подходящие слова, чтобы отказаться. Джона откровенно мутило, и он опасался, что запах торта в автомобиле покажется ему последней каплей.