Раненый медведь

Так в ожидании войны шли напряженные дни, которые стекались в седмицы, а после и месяцы. К первому снегу все поутихло, и мирный люд как прежде ходил к реке порыбачить, лишь ратники изнуряли себя тренировками. Сейчас пожалеешь себя, потом и голову потеряешь! Зима была лютой. Ветер непрестанно бился в окна, бросал колючий снег в хрупкие преграды окон. По ночам в лесу от голода выли волки, и было так холодно, что, казалось, кровь вот-вот застынет в жилах. Воевода не жалел дров для своих воинов, и очаг в главной зале никогда не затухал, собирая вокруг себя многих людей. Были там и Лют с Верной, и Мстислав с Забавой. А Ранко не приходил до тех пор, пока воевода сам за шкирку не притащил его к живительному огню, не подал чашу с горячим питьем. Мстислав же отдал ему свой тулуп, отогревая чуть ли не синеющего от холода парня. Стало тихо и очень спокойно. Все единым духом собирались вместе, словно чувствуя неладное. Так больной перед смертью стремится увидеть всех, кто был к нему добр на жизненном пути. Поэтому ратники молча сидели рядом, делясь теплом души. Каждый надеялся, что все закончится хорошо, и они все вернутся домой живыми. Сколь ни была жестока зима, но и ей пришло время отступать. Настала масленица. Впервые после долгой зимы солнце светило тепло и ласково, радуя первыми весенними лучами, а ветер пристыжено затих, привечая грядущее лето. Девицы пекли блины, угощая понравившихся воинов, катались на резных качелях и играли в снежки в поле между рекой и городком. Молодцы не отставали от них в веселье, рядом сходясь в потешном бою на кулаках да стенка на стенку, мерились удалью да силой. Верна уговорила мужа пойти на гульбище, и поэтому сейчас вприпрыжку бежала от воина, державшего в каждой руке по снежку. Пригнувшись, она увидела, как один снежок пролетел мимо, и вновь припустила вперед, на ходу хватая горсть снега. Еще один снежок угодил в спину, и девушку, наконец, догнали. Как медведь Немой схватил ее и повалил в снег, а после с фырканьем принялся отряхиваться. Верна вновь закидывала его снегом, смеясь не переставая. Таким счастливым она Люта давно не видела. Неожиданно в бок Немому ударил чей-то снежок. Обернувшись, мужчина приметил Мстислава, отряхивавшего рукавицы, и Забаву при нем. С улыбкой сын воеводы подхватил свою жену под руку и подвел к побратиму, осторожно придержал девичью ладонь при ходьбе по скользкому льду. - Вернушка! – Забава кинулась обнимать сестрицу. – Такая красивая стала! - Ты тоже, - старшенькая прижала к себе младшую. От глаз ее не укрылось, что Забава как-то неловко прижимала ладонь к животу. И улыбалась совсем не так, как раньше. На вопросительный взгляд сестрица лишь покраснела и мелко закивала, стыдливо глядя в землю. Дождались они лета, как же! - Ничего от вас не утаишь! – Мстислав рассмеялся. Лют тоже удовлетворенно фыркнул, шутя ткнул жену в бок. Прибавление в доме – счастье! И нечего тут всякие обещания вспоминать. - А вы-то когда? – поинтересовался сын воеводы и, приметив, как погрустнела Верна, осекся. Не давали ей боги детей. Прав ли был Богдан или нет, но пока в доме жили лишь двое. Верна порой по ночам плакала, думая, что она пустоцвет, что не дано быть матерью, а Лют лишь тихо вздыхал, лежа подле нее. И не знал мужчина, как успокоить свою жену, как поведать о том, что не всегда семья сразу детьми прирастает. Только толку-то от этих слов… А Вара, знай, подливала масла в огонь, говоря, что это боги Люта прокляли. Не может быть у оборотней детей! Пусть одни по лесам рыскают, жертв себе ищут. И ведь нашел кого скогтить! Красавицу, рукодельницу женой себе сделал, с боем у человека живого, чувствующего отобрал. Лучше б подох где! Перестала Верна знаться с матерью, закрылась. Только Ранко порой заходил к ней в гости, как прежде рассказывал о чудесах и дальних странах. Сам он остался жить в лекарской избе, поправил ее, вновь домового позвал. И приблудилась к нему на все готовое Заря. Одна-одинешенька оставалась, вот и пошла к лекарю помощницей. Тот ее не жалел, заставлял учить травы да коренья разные, что от хвори какой помогает. А сам, выгадав время, утекал к давней подруге да побратиму, проводя с ними краткие зимние дни. По морозу ходил в соседние деревни к другим лекарям, узнавал, можно ли чем помочь в недуге Верны, но каждый раз возвращался с пустыми руками. Качали головами седоусые старцы, говорили, если не дают боги, то и в спор с ними ступать не следует. - Ничего! - Махнул рукой Мстислав. – Это дело нехитрое. Или старания мало, а, Лют? Немой только поджал губы и легонько погладил жену по плечу, успокаивая. А после кивнул в сторону дома, зовя в тепло. - Пойдем мы, наверное. – Верна постаралась улыбнуться. - В гости заглядывайте! – пригласила Забава и повернулась к мужу. – Ждать будем. Пирогов напечем. Богдан по вам совсем заскучал, только и знает, что ворона своего премудрости всякой учить. - Скоро сам закаркает! – добавил Мстислав. – Уже научил птицу сообщать ему криком, если кто подходит, вещи разные подавать и с кухни печево для хозяина таскать. Ну, будет. Правда, заходите! Вам всегда рады будем. Добро раскланявшись, они разошлись. Лют с Верной ушли к себе в дом и, привычно заперев двери, сидели при лучине, беседуя обо всем на свете. Девушка уже прекрасно понимала своего мужа, и иногда хватало лишь взгляда, чтобы объясниться. Но теперь она нуждалась в словах. - Одни беды тебе от меня… - тихо проговорила Верна, неловко потирая пальчиком стол, за которым они сидели. Немой чуть стукнул ладонью по столу и помотал головой. Нет. Ничего, что с ним происходило после встречи с нареченной, он не считал бедой. - Даже сына тебе подарить не могу. У Мстислава уже двое будет, а я… Со вздохом мужчина сел подле нее, прижал к груди. «Не в детях сейчас мое счастье», - беззвучно шептал он. – «В тебе». - У отца с матерью было много детей. Но выжили только мы с Забавой. Тогда, когда я поднялась после мора, выкосившего почти всю нашу семью, лекарь сказал, что я должна для чего-то жить. Так боги решили. Только почему они настолько жестоки сейчас? Оставалось лишь пожимать плечами. На то они и боги, что слово человеческое им не указ. Долго Лют успокаивал свою жену, и лишь только когда забрезжил рассвет, они отправились спать. Но сон все не шел к Верне и она все ворочалась с боку на бок, тяжело дышала, не понимая, что с ней происходит. Наверное, она слишком сильно волновалась. Наверное, зря столько наговорила Люту. И теперь все тело ломило, а живот болел. Кажется, она заболевает. К утру стало совсем плохо. Болела голова, тошнило, и девушка не знала, что делать. Лют, недолго думая, побежал за Ранко. Спустя совсем немного времени молодой лекарь стрелой влетел в избу, скинул на ходу потертый тулуп и, чуть не запнувшись об него, оказался около лежащей болезной. Но, выслушав жалобы, вновь взялся за одежду. - Я здесь не помощник, - покачал он головой. - Что-то ужасное? – с дрожью в голосе спросила Верна. - Нет. – Ранко задумчиво прикусил губу, стараясь не улыбаться, и пошел на выход, обратился к стоявшему в дверях Немому. – Смилостивились боги. Теперь и вы не оплошайте. Уже прикрывая за собой дверь, парень услышал, как тихо Лют опускается перед постелью на колени и едва слышно шепчет в утренней темноте. - Белочка…