Раненый медведь

Долго еще Ранко сидел в избе Люта, со слезами в голосе рассказывал о своей судьбе. Мало хорошего несчастный видел в своей жизни – и матери чужд, и отцу не нужен. А единственная любовь замужем за другим. Верна только и могла, что успокаивающе поглаживать костлявую ладонь с узловатыми пальцами, кивать в ответ на слова печали. Чем еще можно помочь разбитому сердцу? Не склеить его так просто, не дать душе новый полет, когда гнетет ее сильная боль. Остается только ждать, и старые раны не станут так сильно болеть. Только тогда получится любовно собрать осколочки сердца, заставить его вновь биться. Стать счастливым. Живым. - Как теперь в крепость возвращаться? – спросил Ранко. – Да и на пиру свадебном мне не сидеть – только хуже сделаю. Лют пожал плечами и указал на окно, выходящее на лес. Там в лунном свете у самого его края стояла маленькая покосившаяся избушка. Дом лекарки. За последнее время он совсем обветшал, и ветер со скрипом раскачивал растрескавшиеся ставни, задувал в щели крыши. Но это не беда – одну избу поставили, и вторую они поднимут. Всеми теми, кому не безразличен несчастный человек, нуждающийся в помощи. Ранко грустно улыбнулся. Да, наверное, это то, что ему сейчас нужно. Хоть глаза Забаве мозолить не будет, а до Люта и Верны рукой подать. И никуда уходить не придется. Только есть ли в том прок? Немой посмотрел на жену, а после указал рукой на свободную лавку у печи. Пусть останется здесь гость, переночует, а потом они вдвоем с утра и пойдут смотреть, как дом сладить. Нечего ему в крепость идти, вдруг дров наломает. Сам себе потом не мил будет. С благодарностью парень принял эту заботу, и вскоре уснул, заботливо укрытый одеялом. Мир вокруг него стал постепенно сжиматься до боли в сердце, которое теперь было сожжено дотла. И во сне являлся к нему образ той единственной смешливой девчушки, подававшей ему травы, с удовольствием слушавшей побасенки. Будет ли она счастлива с Мстиславом? Вспомнит ли о нем, Ранко? Наверное, нет. И он забудет ее. Должен. Хотя бы ради того, чтобы не болела душа, не рвалась к запретному. Пусть ее! Выли волки, предвещая голодную зиму, ухали совы в ночном лесу. Мертвенно бледная луна, порядком откушенная с одного краю, зыбко освещала землю, укрывала ее туманом. Становилось холодно. Вот так скоро настанет осень, а после и снег выпадет. Так пройдет год, а за ним еще многие лета, которые сотрутся в памяти и не оставят ни следа. И потом, с сединой на висках, обернешься, и не увидишь былой печали, а только легкую грусть по прошедшему, которое вовеки не вернуть. К свадьбе же приготовления шли полным ходом. Резво бегали холопки, готовили кушанья к столу, перебирали ткани и наряды. На самом рассвете, в утреннем безгрешном солнце и обвенчают молодых, чтобы жили они долго и счастливо, не знали бед и горестей. Разломят свадебный каравай, который испечет невеста. Всем было радостно. Всем, кроме Забавы. Она, тайком утирая слезы, месила тесто, спиной чувствуя суровый взгляд матушки. - Обе непутевые! – ворчала Вара. – Одна за оборотня выскочила, первого, кто поманил, вторая за лекаря собралась! Куца свекром звать собралась? Нет уж! Мстислав-то жених всем на зависть! Воевода тебя как свою привечает, в род примет, а ты о другом слезы льешь! - Ничего я не лью, - тихо ответила девушка, утираясь рукавом. Перед тем, как ее заперли на кухне, она только и успела поговорить с батюшкой. Тур, неловко горбясь, обнял младшенькую дочку, грустно взглянул ей в глаза. - Не печалься, милая, - промолвил он. – Мстислав не обидит. Он обещал мне позаботиться о тебе. Вено все совал, да я не взял. Не золотом ты мне дорога и ему не дам тебя золотом мерить. Со вздохом отпускал ее отец, да долго провожал взглядом. Он все надеялся, что она будет счастлива, а сегодняшние слезы станут последними в ее жизни. Вара же не желала и этих, все коря дочь. - На свадьбе с красными глазами сидеть будешь! Забава лишь хмурилась, делая свою работу. Ладным выходил каравай, с рожками, чтобы впустить в дом достаток. Отправив его в печь и закрыв заслонку, девушка насупилась. Все, нет больше пути обратного. Ждет ее честной жених, постучится на рассвете в избу, заберет из семьи. Сокол перелетный. О Ранко лучше вообще не вспоминать. И не искать его на пиру, все равно не придет. А так и ей мучение, и жениху печаль. К рассвету каравай был готов, и Забава, уже ряженая в новый сарафан и укрытая фатой, достала его из печи. Ароматно запахло хлебом, да и была выпечка всем на зависть. Круглый, румяный, с остренькими рожками и хрустящей корочкой. И кто все это будет есть? Жених незваный. Он и пришел, не заставив себя долго ждать. Раздался стук в дверь, распахнулась створка, и вошел внутрь гость нежеланный. Ряженый в белую рубаху, щедро вышитую красным, он сам был цвета полотна. Серые губы едва растягивались в улыбке, и мужчина поклонился до земли и матушке, и невесте. Вара лишь снисходительно кивнула в ответ, подняла на рушнике румяный каравай. Снаружи все заждались поди, то-то раздавались крики. Все хотели посмотреть на свадьбу, а на свадьбу Мстислава и подавно. Стоило лишь молодым выйти на крыльцо, как вокруг заохали. Полетели в небо шапки. Люди кричали пожелания счастья и многих деток. Дарили подарки. Играли гусли, жалейки, одни цвета сменяли другие, и так не хватало кого-то родного, кто бы помог и поддержал. И лишь потом, когда общая первая радость чуть-чуть утихла, Мстислав приметил Люта. Он стоял чуть поодаль, у стены детинца, со спины обнимая Верну. В его глазах не было ничего – ни одобрения, ни укора. Хоть кто-то не поддался общей радости, остался трезв на этом хмельном празднике. Еще вчера Мстислав попросил Люта быть дружкой жениха. Это большая ответственность, но и честь – охранять покой молодых в первую ночь. Вдруг кто зло помыслит, и недобрые духи подумают осквернить праздник? Немой согласился, но с одним условием, которое мужчина принял не раздумывая. Молодых венчал воевода. Они, стоя лицом на восток и видя поднимающееся из-за горизонта ясное солнце, поклялись быть вместе всегда. Оба, бледные до синевы, они едва слышно шептали слова клятвы перед Велемиром Вышатичем. Тот, поглаживая седую бороду, все по очереди смотрел на них, стараясь не улыбнуться. А вокруг царила тишина. Каждый хотел услышать заветные слова. Даже ветер затих, а духи вокруг прислушивались к каждому шепотку. И были боги свидетелями этому утру, соединившему две дороги в одну. После клятв настало застолье. Не было конца ни пиву в кувшинах, ни яствам на столах. Ближники Мстислава рассказывали о его подвигах, хвалились удалым женихом. Девицы не оставались в долгу, славили невесту. Конечно, им было обидно, что Мстислав выбрал другую, но на то воля воеводы, а против него не попрешь. Сговорившись, они даже подарили молодым вышитую скатерть, чтобы в доме всегда было место дорогим кушаньям и славным гостям. Места на такой праздник не хватило бы даже и в детинце, поэтому все столы вынесли во двор. За главным, украшенным цветами, сидели жених и невеста, подле них расположились родители. Тур неуверенно горбился у самого угла, старательно стирая большим пальцем пятно сажи с руки. Вара же с воеводой перемигивались – славный сговор вышел. Остальные гости расселись за другие столы кто куда. Радостные, они пели песни и пили за здоровье молодых. Свадьба гудела как встревоженный улей. Жених же с невестой молчали. Не хотелось ни петь, ни радоваться. И в этой грусти Мстислав все посматривал на невесту, щеки которой пылали, словно маки. Несчастная уткнулась взглядом в стол и боялась даже повернуться к жениху. И статен он, и хорош, но что-то в нем пугало. Да и в отцы тот мог ей годиться. Старше на шестнадцать годков. Что он мог ей дать? Мстислав только поджимал губы. Он не расскажет ей баснь, не сотворит чудес. Да и она вряд ли мечтала дарить ему детей, хлопотать в воеводском доме. Долгим ли будет их союз, или же несчастная захочет утопиться, стать русалкой вместо доли невольничьей? Все это видела в ратнике Верна, так же, как видела, с какой гордостью мать подавала свадебный каравай. И было от этого грустно. Она боялась, что такое случится и с ней, когда Лют просил полюбить его, но вскоре поняла, что все будет совсем по-другому. А здесь? Сможет ли Забава полюбить Мстислава? Вздохнув, девушка осторожно взяла за руку Немого и поцеловала его в щеку, почувствовала, как тот едва улыбнулся, понимая, что жене сейчас как никогда нужна поддержка. Она отрывала от себя часть души, выдавала за чужака. Как тут не печалиться? Вдруг праздничный гул затих, и Верна, вынырнув из тяжких дум, принялась озираться в поисках причины. Вскоре все стало ясно – пришла Заря. Она встала прямо перед столом молодых и прикрывала руками живот. - Я ношу дитя Мстислава! – громко сказала незваная гостья. С тяжким вздохом сын воеводы закрыл глаза и дрожащей рукой потер переносицу. Вот что первое услышала его молодая жена – он наплодил детей, которыми его попрекают. Забава даже не пошевелилась, лишь так же молча смотрела в беленую скатерть, держась за кисточку на пояске. - Слышишь, ты! – Заря закричала. – Это я должна была быть на твоем месте! От таких слов Забава подняла голову. Тонкие пальцы крепче сжали кисточку пояска. Раздался треск – она оторвалась, да так и осталась в ладони. - Уйди, Заря, не позорься! – прикрикнул воевода, но больше не решился вмешаться. - Нет! – та и не думала успокаиваться. – Я хочу услышать ответ от тебя, девица. Желаешь ли ты такого мужа, который отречется от своего ребенка ради другой? Все разом повернулись к Забаве. Та и ухом не повела, лишь встала со своего места. Кисточка выскользнула из ее рук и упала наземь. - Я отвечу, - спокойно сказала она. – Я заберу это дитя и назову своим. Мстислав с удивлением посмотрел на молодую невесту. Он не думал, что маленькая запуганная девочка может сделать что-то подобное. Точно – кровь от крови. Подобна Верне. Никто уже не видел, как со слезами Заря убежала прочь. Воздух словно лопнул от криков – все славили молодую невесту, добрую сердцем. Желали ей своих детишек, да побольше сынков, чтобы были они сильны, как отец, да красивы, как мать. Девушка благодарила, но лишь Мстислав видел, как дрожали ее руки под столом. Не удержавшись, мужчина подхватил тонкую девичью ладонь, осторожно прикоснулся кончиками пальцев. Он рядом. Что бы ни случилось, теперь он всегда будет рядом. Застолье продолжалось до самой ночи. Все пели, танцевали. Даже Люта упросили сыграть на жалейке, а Верну спеть. И со слезами на глазах все слушали об оборотне, обреченном искать свою любимую. Немой потом долго отмахивался от просьб сыграть что-то еще, с благодарностью принимал похвалу. К вечеру воевода напился так, что сам пустился в пляс, подхватив под руки какую-то девицу, то красневшую, то бледневшую от смущения. Рядом танцевали и Крут со Златой, и Тур с Варой. Много было пар. Колот уже подмигивал какой-то крутобедрой розовощекой красавице. Но больше всех люд веселил Богдан. Подобранный им ворон оказался ученым и выполнял все просьбы своего хозяина, принося отроку нужную еду. А еще умная птица умела отгадывать, под каким из трех кубков спрятан орешек. То-то смеялись проигравшие ратники над тем, что их обыграла птица! Но вот солнце скрылось за горизонтом, и молодых пошли провожать на свадебное ложе. В конюшне, где им придется провести первую ночь, уже все было готово. Застелена лавка. Семь снопов рядком лежали у стены, семь коней привязаны в стойлах. Семь кувшинов пива и семь хлебов стояли на большом специально принесенном столе. Задобрены духи, и не будет худого от этой свадьбы. Снаружи, у самых дверей конюшни Лют молча вытащил меч и встал к стене. Он исполнит свой обряд, и никто не посмеет сказать, что сделал это спустя рукава! Верна лишь вздохнула, и испуганной птичкой присела на лавку у детинца. Немой, конечно, хотел, чтобы она ушла домой спать, но девушка не желала оставаться одна, как и покидать мужа и сестрицу. Вот под крики гостей двери закрылись, и молодые остались одни. После шумного праздника тишина казалась звенящей, лишь кони тихо пофыркивали в своих стойлах, переступали с ноги на ногу, стуча копытами. Где-то вдалеке, казалось, в другом мире, играли на гуслях и пели о любви, которая сломает все преграды. Мстислав смотрел на свою молодую жену, отводившую от него взгляд. Она неловко перебирала плетеный поясок с серебряными бляшками, который он ей же и подарил накануне, и молчала, неловко потирая надорванный край, оставшийся без украшения. - Забавушка, - мужчина погладил ее по голове. – Женой моей стала. Рука его дрожала. Девушка мелко закивала и шмыгнула носом, давя слезы. Она слишком долго была сильной, и теперь больше не могла держать в себе свое горе. Сколько раз она осматривала гостей в поисках Ранко! Сколько ждала его! Но он не пришел, и этим, быть может, сделал лучше. Только от этого было очень горько… Молча Мстислав сел на лавку, с жалостью глядя, как перед ним на колени опускается Забава, снимает с него сапоги. Он хотел остановить ее, прижать к себе и пожалеть, но воля рода сильнее, чем он сам. Мужчина помог своей молодой жене снять сарафан и рубаху, распустить косу. Светлые волосы золотом скользили сквозь его пальцы. Сын воеводы смотрел на алеющую, стесняющуюся своей наготы юную красавицу и стыдился своего желания. - Надень. Он снял свою рубаху и накинул на Забаву. - Вот так, милая, вот так, - мужчина прижимал плачущую девушку к своей груди и гладил ее по спине, стараясь успокоить. – Мала ты еще. Вот подождем лета. Там ты подрастешь, попривыкнешь ко мне. Станешь ли женой моей зваться? Простишь ли за то, что было? Забава кивнула и крепче прижалась к нему. - Кику тебе красивую подарю, кольца височные. Все, что пожелаешь, выполню. Только не плачь, милая. Не надо. В свете лучины и у самого Мстислава глаза влажно блестели. Он запрокинул голову, глядя на потолок, и тяжело дышал, ненавидя сейчас себя больше всего на свете. Пришел к тому, чего боялся. Молодая, красивая жена, к которой он даже не смеет прикоснуться. Дом, по которому будут бегать дети. Его дети. И все это он может потерять, попав под шальной удар. - Страшно тебе сегодня было? Девушка долго молчала, лишь поглаживала вышитый рукав его рубахи. - Нет, - выдохнула она, пересилив себя. – Я хочу быть матерью твоим детям. Мстислав осекся. Судорожно вдохнув, он вновь запрокинул голову, всхлипнув. Дети. Она хочет воспитывать его детей. Маленькая девочка, которая никогда не знала любви. - Пойдем спать, милая. Уже очень поздно. Вдвоем они устроились на подготовленной для них постели. Мстислав все прижимал в себе свою молодую жену, одетую в его рубаху, и жмурился, изредка вытирая мокрые дорожки, пролегшие по щекам. Маленькая девочка согласна стать его женой, растить его детей. И ради нее он никогда не умрет.