Mondengel III: Проклятие Огненного Владыки. Том 1 - Восхождение

Гур’де-нотт бежал за постоянно отдалявшимся топотом ног. Мимо промелькнул кехрите, знакомый коридор. Аппетит не имел понятия, за кем он бежит. Тот тип с верхних ярусов уже давно исчез. Яутёнку пришлось потратить время и навестить знакомый спуск к нижним ярусам, чтобы спрятать там схемку со стратегией, прежде чем устремиться за кем-то явно так же опаздывающим, как и он. Последствия отравления почти прошли, но, тем не менее, такой бег галопом вызывал нежелательное головокружение. Хорошо ещё, что от предыдущей травмы не осталось и следа – юный организм быстро залечивал свои раны. Наконец впереди замаячил силуэт. Он сбрасывал скорость, тормозя перед небольшой группой Охотников, собравшихся у какого-то крупного круглого люка, занимающего всю окружность коридора. Когда Аппетит проходил здесь в первый раз, он его и не заметил, настолько органично дверца вписывалась в пол, закрывая тоннель, ведущий к системе захвата. Небольшая продолговатая кабинка под днищем «Гал’гаммора» была вооружена лазером, способным разрезать даже самую толстую обшивку пойманных судов. Искусственно созданный проход плотно прилегал к ней. После окончания герметизации можно было осуществлять высадку. Младшим, за которым гнался сын Вождя, оказался Кузур'де. Зрителей было меньше, чем предполагал Гур’де-нотт. Большинство Кровавых, в том числе и нагаллы, не решались мельтешить перед глазами Старших. К тому же переправа ксеноморфа в отсек хранения Кайндэ Амедха не являлась для них новинкой. Некоторым доводилось даже участвовать в этой непростой процедуре. Из присутствующих детёныш приметил Меи'хсвей-тэйя, Кама-фрала и стоявшего у стены Дра'бара. Последний старался не совершать лишних движений – обработанный перелом ныл, а до операции по вживлению искусственной костной ткани нужно было подождать. Её обещал провести сам Край’хан. Сзади раздался топот ног – подбежал последний зритель – Дедж. Соблюдая условия договора, Аппетит даже не посмотрел на него - якобы они не знакомы. Соклановцы то ли делали вид, что не замечают сосунка, то ли сейчас действительно было не до него, но никто не пытался отпихнуть или унизить кирд’э. Пользуясь этим обстоятельством, Гур’де-нотт приблизился к “яме”, как он её сам окликал, и посмотрел вниз. Тёмное кольцо объял слабый свет размещённых по окружности ламп. Оттуда веяло прохладой и слегка пахло каким-то техническим маслом. - Не свались, Гур’де-нотт. Отойди на шаг, - внезапно раздался чей-то голос в голове. Аппетит закрутил головой, пытаясь обнаружить источник данных слов. Взгляд красных глаз остановился на арбитре. Тот молча кивнул в сторону, мол, делай, что сказано. Зашевелив в недовольстве жвалами, яутёнок вынужден был отступить. «Ещё здесь мне марх’э не хватало», - пробурчал он про себя, становясь рядом с Кузуром'де. - Мой Кар’клей, всё в порядке? – связался с Вождём Кама-фрал. В маске послышался шум и визг. - Да, мы уже рядом. Начинаем подъём. Убери Младших подальше от люка. Айн-дха’де там? - Да, он здесь. - Отлично, он пойдёт со мной. Всех на два метра от люка! - Да, Великий. Жало вышел вперёд, грозно рявкнув: - Отошли от люка, быстро! Встаньте вдоль стен! На два метра, Меи'хсвей-тэй, ты слышал? Беспокойный быстро потрусил к стенке, за ним устремился Аппетит. - Гур’де-нотт, ко мне. Давай, давай, живее. За спиной, в “яме”, раздался грохот. Кирд’э, ловя удивлённые и в то же время презрительные взгляды, устремился “под крыло” к арбитру. Встав рядом с Жалом, он задрал голову, недоуменно глядя на Старшего. - Пойдёшь с орх’э. Недоумение сменилось недовольным протестом: - Я не хочу идти с орх’э! Можно, я в отсек пойду? - Нельзя. - Почему? - Потому что нельзя. Надо идти с орх’э, это приказ. Короткие щетинки, произростающие вдоль гребешка, вздыбились. Юнец прижал жвала, сложил руки на груди и недовольно нахохлился. Жало ухмыльнулся – всё-таки этот сосунок забавный. Что-то в нём есть. Пока все, в том числе и Гур’де-нотт, внимательно глядели на люк, в котором уже слышался приближающийся шум возни, Кама-фрал достал из полевой аптечки небольшое компактное устройство. Рука, сжимающая инструмент, словно незаметная змея прокралась к животу юнца. Арбитр нацелил круглый зажим, фиксирующий препарат в виде гелевой присоски, на твееточащий укус и нажал кнопку активации. Раздался глухой щелчок. Небольшой прозрачный мягкий кружок прилепился к коже, закрыв собою ранку. От неожиданности дующийся юнец подпрыгнул, громко вскрикнув. Взгляды Младших тут же оторвались от люка. Через секунду раздался всеобщий смех. Ничего не понимающий Аппетит уставился на закрытую какой-то липкой штукой ранку, а затем на арбитра. - Квей ты, - мягко улыбнувшись, прорычал Кама-фрал. Устройство заняло своё место в аптечке. Жало обвёл взглядом Младших – смех поутих. Гур’де-нотт снова посмотрел на кружок, закрывающий ранку. Он казался совершенно герметичными, и твей не просачивался сквозь него. Юнец вспомнил, как нечто подобное накладывала на ссадины марх’э. Это было дезинфицирующее, стягивающее ранки лекарство. - Спасибо, - робко поблагодарил Старшего кирд’э. - Пожалуйста. Стоявший у стены Дра’бар глухо зарычал – совсем рядом раздался визг Кайндэ Амедха. Воины были готовы к атаке в случае, если что-то пойдёт не так. Даже Медведь, несмотря на свою травму, сейчас опрометчиво вступил бы в бой. - Я выйду первым, - раздался снизу голос Край’хана. Кто-то рыкнул в ответ. Аппетита останавливал лишь факт наличия за спиной Кама-фрала. В ином случае он бы уже давно свешивался над люком - слишком велико было любопытство. Гур’де-нотт буквально дрожал в предвкушении. Его жвалки то и дело нервно подёргивались от нетерпения. Из “ямы” показалась знакомая чёрная маска, выражавшая холодное равнодушие ко всем живым существам Вселенной. Напряглись мощные руки, и Вожак вылез из тоннеля на средние ярусы своего судна. Он тут же развернулся, впиваясь когтями в морду постоянно вертящейся, как уж на сковородке, тяжёлой туше. Присев, Титан взвалил на себя голову Кайндэ Амедха, начав постепенно подниматься и отступать. Связанную цепями заднюю часть волок Ханаан’гал. Глядя на эту картину, Аппетит невольно задался вопросом: как эти трое гигантов смогли вместе поместиться в “яме”? Наконец яуты бросили тяжеленную тушу на пол. Ксеноморф с грохотом приземлился, казалось, оставив вмятину. Охотники выдохнули. - Я тебе точно говорю, он нужен для боёв. Посмотри, как его выходили! - Да уж, - ответил Тесак, встряхивая затёкшие конечности. Ксеноморф лежал на полу, не шевелясь, лишь тяжело дыша. Очевидно, длительное сопротивление заставило выдохнуться не только Хищников. Гур’де-нотт стоял, отвесив жвалки. Он имел какие-то смутные представления о священной дичи, опираясь на рассказы марх’э, и представлял их какими угодно, но только… не такими огромными. Для него ЭТО уже было как минимум Матриархом. Подойдя к ксеноморфу, юнец аккуратно ткнул его когтем в броню. Тот никак не отреагировал. - Это… это что это, Королева? Приглушённый смех посвящённых врезался в уши, несмотря на то, что смеяться старались как можно тише и незаметней. Край’хан метнул взор маски на Младших. - Заткнули свои пасти, молокососы. Каждый из вас впервые встретившись с Кайндэ Амедха обгадился от ужаса. Сколько вам было тогда? Уже на атолле, а? Янг’и замолчали, потупив взгляд. Первая встреча с Жёстким Мясом у каждого была своей, но страх в ней занимал далеко не последнее место. - Гур’де-нотт, это гва’арский преторианец. Достаточно крупный экземпляр, неудивительно, что ты спутал его с молодой Маткой. Советую тебе отойти, потому что эта его передышка носит сугубо временный характер, - предупредил сына орх’э. Завороженный Аппетит смотрел на лежащего перед ним Чужого, внимательно изучая каждую деталь его естественной амуниции. Хвост был прижат к телу и замотан цепями. Увесистый, с острым наконечником. Плотный внешний экзоскелет, скованные металлическим кольцом смертоносные челюсти – настоящая машина убийства. - Преторианец, это который защищает… Раздался визг. Ксеноморф, словно почуяв, что речь идёт о нём, начал неистово визжать, дёргаясь, извиваясь и пыхтя. Детёныш отскочил в сторону, внимательно наблюдая за существом, с которым, вероятно, ему когда-нибудь придётся сойтись в бою. - Прекрасный экземпляр, мой Кар’клей, - прохрипел Дра’бар, как бы невзначай держась за гудящую от боли ключицу. - Иди наверх, в медотсек. Готовь инвентарь. Сейчас я помещу ксеноморфа в надёжную камеру и приду. - Да, Великий. Воин поклонился и отправился на верхние ярусы. Приближалось время долгожданной операции. Кивнув Ветерану, Вождь подошёл к бьющемуся мордой о пол ксеноморфу, сейчас так напоминающему выброшенную на берег рыбу. Вцепившись мёртвой хваткой в его голову, Титан напрягся и взвалил извивающуюся тушу на плечо. Заднюю часть поднял Ханаан’гал. - Айн-дха’де, за мной, - приказал Кар’клей, словно какому-то йк-бак. Аппетит сдержался. Никакой злости. Никакого протеста. Сейчас Гур’де-нотт – слабенький послушный папенькин сыночек. Не обращая внимания на унизительные взгляды, сверлящие спину, яутёнок побежал за орх’э. Существовала необходимость всеми силами войти в роль беззащитного маленького кирд’э, что, впрочем, было очень просто. Весь клан его таким, по сути, и считал. Люк начал медленно закрываться. В круглом тоннеле потухал свет. Янг’а разошлись, делясь друг с другом впечатлениями об увиденном необычном Кайндэ.

***

Закончив приготовление обеих рыб, яуты разложили горячую трапезу на соломенном коврике. - Моя ши, ты больше не беспокоишься? Это мне следует волноваться – Воины торчат на судне, не зная, куда девать свой гнев. Честно говоря, я их там запер, - ухмыльнулся Вождь. - Запер? Как?! Ты что, держишь их там насильно?! - Гуан-Твей, - строго рыкнул Вождь. – Сау-гканн только и ждёт момента, чтобы перебить каждого, кто относится к моему клану. Если они сейчас решат, что я ошибаюсь, что меня накрыла безумная паранойя или я дал по тормозам, взяв отсрочку, важнейшая боевая операция лишится важнейшей боевой мощи. Они умрут не там, где нужно. Кровь Ночи иногда просто поражалась заявлением своего рла. Порой казалось, что для него Воины – лишь взаимозаменяемая “боевая мощь”, сила, которую можно подсунуть врагам где-нибудь “тут” или отправить умирать где-то “там”. Притом подохнуть “там” гораздо элитнее и ценнее для будущей славы, чем, допустим, “тут”. - Волве, это твои Воины, - строго прорычала самка. – Ты не можешь обращаться с ними, как с амедха! - Амедха? Ну, ты придумала, - фыркнул в ответ Вождь, выковыривая из брюха рыбы спёкшийся накс. – Я вложил в них кучу личных сил не для того, чтобы бросить умирать где-то в иных мирах. Они нужны мне, Гуан-Твей. Нужны живыми. Без них меня раздавят оппоненты, прихлопнут Лидеры иных кланов. Твой же Сау-гканн, например. Воительница сжала кулаки, едва сдерживая шипение. - Хватит уже! Он не мой, НЕ МОЙ, слышишь?! Правитель ухмыльнулся. - А чей же тогда? Гуан-Твей сложила руки на груди, сверля Волве взглядом голубых глаз. - Ничей. Он сам по себе. Зверь тут же разразился смехом. Местная звезда постепенно скрывалась в растительности, забирая с собой лучи света. - Ничейный Сау-гканн. М-даа… - самец погрузил кусочек накса в пасть и облизал коготь. – Что же он тогда всё никак не может отвязаться, ммм? Вожделеет мою оторванную голову? Или же ЗНАЕТ, что я полетел не один? - С чего ты вообще взял, что он нас преследует? Может, он мимо пролетал. Самка понимала, насколько нелепо звучат её слова, но ответить на аргументы возлюбленного было попросту нечем. - Пролетал мимо… - протянул Вождь, тихонько настукивая на энергосистеме какой-то длинный пароль. Раздался отрывистый писк. Он рассекал собой окружающий естественный фон сумеречных звуков. Интервал усиливался. Гуан-Твей опустила верхние жвалки. Это были радары. Всюду они засекали судно Шекла, открыто следовавшего за «Шауб-Де». Сейчас он был далеко, но двигался в направлении сегодняшней засады Владыки. – Он ищет тебя и мне не будет покоя на этой чрезвычайно важной Охоте. Он будет ждать, пока я спущусь на Уман-эмпа, чтобы насильно забрать тебя с «Шауб-Де». - Этого не будет, - отрезала Кровь Ночи. – Я не пойду с ним! - Он не приблизиться к тебе, ши. «Шауб-Де» - неприступная крепость и его аттурийские техно-навороты никогда не справятся с защитой моего корабля. Потому что на нём использована никому неизвестная база, плацдарм устройств, не относящийся к технологиям нашей расы. Что ты так на меня смотришь? Кушай рыбку, остынет, - ухмыльнувшись, добавил он, закусив свои слова горячим рыбьим мясом.

***

В среднего размера помещении горел тусклый, неприятный глазу свет. Грязные лампы, запачканные кровью, изрыгали белёсое свечение, падающее неровными пятнами с рваными краями на тело очередной жертвы. Сбоку, в углу, зияло сливное отверстие, куда спускалась кровь. Иногда зловонная дыра поглощала конечности с кусками оторванной кожи – всё, чем накормит драгоценный хозяин, никогда не оставлявший помещение без плоти и страданий на долгий срок. Благодатная добротная пища, насыщавшая тяжёлую энергетику данного помещения… Слева располагался металлический стол, больше походящий на рабочее место совершенно обезумевшего хирурга. На нём поблёскивали отталкивающего вида инструменты: разнообразные щипцы, зажимы, разного вида ножи с крючковатой кромкой клинка – всё, что было создано для приношения самых различных видов боли. Небольшая горелка распластала своё жерло над столом – огонь быстро накалял металл, превращая его в подарок для особо строптивых и неразговорчивых особей. Напротив располагалась раковина, вдоль которой были аккуратно расставлены антисептики. Хозяин всегда бережно обрабатывал каждый металлический зубок, каждое остриё прошедшего применение лезвия – зараза в клане была не нужна. Да и какой толк от бьющегося в лихорадке “языка”? Порой на то, чтобы изъять информацию у особо крепких индивидуумов, требовались недели. Край’хан относился к инвентарю пыток с особой бережностью, по окончанию процедуры аккуратно размещая всё на своих местах. Раковина также была необходима, чтобы после издевательств над живой плотью аккуратно умыть руки, перепачканные кровью иногда по самый локоть. Словно элитный высокопоставленный лекарь, служащий самому Верховному Лидеру, экзекутор двигался от раковины к встроенному в стену шкафчику, где за дверью, во избежание заляпывания, скрывалась алая мантия, ожидая своего господина. Здесь же, левее антисептиков, ближе к углу, раскинулась стена, на которой дремал тот самый инвентарь. Тут присутствовали металлические палки для наказания Младших, разнообразные кастеты для придания большей крепости ударам. Крюки, цепи, ошейники с вкручивающимися внутрь шипами и прочее в этом духе. Край’хан редко применял “тяжёлую артиллерию”, ему был важен не процесс, а результат. Младший должен был осознать свой поступок, чтобы в итоге не уйти в дебри неповиновения и бунта. Пленник – развязать язык и донести всё, о чём его спрашивают, дабы заслужить быструю смерть с возможностью быть растворённым, а не гниющим где-то в Ундана'инд на нижних ярусах. Заключительным мазком в этом бессердечном пейзаже являлись начищенные зеркала, покрывавшие всю стену аккурат напротив трона. Получавшие свою дозу острых ощущений гости могли лицезреть (если позволяло зрение, и остались целы глаза) результат своего времяпровождения в данном помещении. Это всегда “благотворно” влияло на психику допрашиваемых, заставляя расколоться даже самых крепких орешков. По центру дакс-воил располагался местный “трон”. “Королём” на нём был допрашиваемый. Сегодня эту роль пришлось исполнять пленнику, привезённому с Талай-де’ран. Часть левой руки у него отсутствовала. Вместо кисти виднелся прижженный лазерами обрубок. Гва’ар был прикован к массивному креслу, выполненному из металла и кожи, плотными захватами. Предыдущий Хищник, с которым кочевнику пришлось сразиться на планете, обошёлся с ним весьма гуманно. Они просто беседовали о Заражении, бушевавшем в глубинах Предела. Ушёл гигант в весьма мрачном расположении духа. Ещё бы… ведь ксеноморфы перемещались всё ближе к завоёванным науду планетам. Странно, что эти остолопы ещё не приняли никаких мер. Считают, что у них всё под контролем? - Вы наивные глупцы… - протянул Игдар, глядя мутными глазами перед собой. Его естественная броня была треснута в районе груди – удары Ханаан’гала, а затем Вождя надломили её, сделав этот участок наиболее болезненным и уязвимым. Крепкие мышцы, натренированные многими внештатными ситуациями, сегодня не спасли жизнь детёнышам, не уберегли жён… - Я хочу слышать правду, а не твоё личное мнение насчёт сложившейся ситуации, - рыкнул в ответ Карчинд, угрожающе махнув кулаком, вооружённым длексовым кастетом. Пытать кого-либо было далеко не любимым занятием разведчика, но профессия порой обязывала применять грубые силовые методы для добычи жизненно важной информации. Игдар поднял голову. Сейчас его зелёные, похожие на кошачьи, глаза триумфально смеялись. Карчинд замер, всматриваясь в этот странный взгляд. «Помешался», - подумал Воин, начав расхаживать по помещению взад-вперёд. - Правду… - протянул гва’аровец, слегка приподняв колючки на голове. – Правда заключается в том, что вашу медлительность не смогут оплатить даже сотни тысяч душ ваших же мёртвых детёнышей… Все провокационные фразы пропускались Внимательным мимо ушных отверстий. Те, кому уже нечего терять, могли позволить себе всё. Внутренняя боль от глобального проигрыша была гораздо сильнее пыток физического тела. Безумец, восседающий на троне – шут и король в своей последней игре. - Допустим, это так. Но что будет, если мы начнём активные действия в ближайшей зоне Заражения? - Вы умрёте, - почти с улыбкой ответил кочевник. - Почему ты так уверен в этом? - Вы никогда не начнёте никаких активных действий, - внезапно строго отрезал он. – Их – сотни тысяч, миллиарды, вас – жалкая разрозненная, грызущаяся между собой кучка. Все ваши “действия” начинаются с грабежа, а заканчиваются позорным самоубийством ещё на границе с Заражением! Карчинд с размаху ударил пленника кулаком по трещине на броне. Гва’ар взвыл. - Допустим далеко не все из нас сидят, сложа руки и молча слушаются приказов Потаклинда не уходить далеко от дома. Воины – свободный класс, мы летаем куда хотим и, если нужно, никто не помешает нам взять ситуацию в свои руки. - Даже аттр’ури? – прохрипел Игдар. Карчинд оскалился. Он убрал кастет от ранения кочевника и отошёл на шаг, зашипев: - Какого к’жита они там забыли?! Пленник издевательски засмеялся. Пальцы правой руки постучали по ручке трона. - Ваши братья не дремлют. Учёные ищут то, что оставлено в опасных зонах, спрятано в тайниках на заброшенных, опустошённых планетах. Как ты думаешь, что будет с вами, когда самые блистательные умы доберутся до высших, даже в их понимании высших, технологий? Злобно рыкнув, разведчик резко снял кастет, швырнув его на стол. Сжав кулаки, Воин покинул дакс-воил, провожаемый ухмылкой пленника.

***

Закончив ужин, Вожак подошёл к реке вымыть руки. Шум воды глушил окружающие звуки, унося с собой все мысли и порождая преступную лень. Лэй’до-тэй… в конце концов, он может позволить себе расслабиться в объятиях ши и ни о чём не думать хотя бы час? Владыка фыркнул, глядя на торчащие из воды острые камни. Они возвышались подобно бивням, наперекор течению, вздыбив свои вершины к чернеющему небу. Свет трёх лун блестел на их влажной, шершавой поверхности. Клыки… - Волве? – тихо шепнула Гуан-Твей, садясь рядышком и опуская ладони в мутную воду. Самец повернулся к ней. Огонь в его глазах горел ровным спокойным пламенем. - Ответственность… когда ни на секунду не можешь позволить себе растечься голожаберным моллюском на тёплом камне… Кровь Ночи тихонько защёлкала и обняла рла. Несколько долгих блаженных минут они просидели вот так – вдвоём, на чёрном песке у самой воды, согреваясь теплом друг друга. Анг’резз продолжала своё монотонное шествие в вечность, унося печали и тревоги. - Я люблю тебя, - тихо шепнула самка, вновь напоминая ему об этом немаловажном факте. - Взаимно, ши, - ответил Зверь, вплетая в окружающие звуки свою мерную любовную песнь.

***

Край’хан с Ханаан’галом продолжали нести на своих плечах тяжеленную извивающуюся ношу. Плотно скрученный ксеноморф усложнял транспортировку, постоянно дёргаясь и громко визжа. За счёт этого скорость перемещения заметно поубавилась, и данное обстоятельство позволяло Гур’де-нотту не отставать от шествия. Пока Старшие боролись с неугомонным, едва подъёмным Кайндэ, юнец с интересом рассматривал очередной новый для него коридор, ведущий в левую от ангара боковую часть судна. Они повернули возле кехрите, постепенно отдаляясь от привычной суеты средних ярусов. Сети коридоров с пультами экстренного перекрытия вели к разным обслуживающим узлам и шлюзам, но главный путь, идущий в закрытый на кодовый замок отсек, заметно выделялся среди остальных своим оформлением: здесь повсюду виднелись части экзоскелетов Чужих. Подобно красноречивым указателям, они молчаливо висели на гладкой поверхности, поблёскивая вслед путникам чёрным глянцем. Почуяв запах смерти, ксеноморф начал отбиваться с тройной силой. Выругавшись, Край’хан бросил дичь на пол. Его движения зеркально отразил Тесак. Преторианец начал кататься, пытаясь вонзить в свою плоть ненавистные путы, инстинктивно рассчитывая на кровь-кислоту. К его сожалению, звенья были гладкими, что не позволяло повредить броню. К тому же они выплавлялись из кислостойкого сплава. - К’жит побрал этого хулийя-бпе! Трутни обычно ведут себя куда спокойней! – рявкнул Край’хан. Как нельзя “кстати” на связь вышел второй помощник: - Чего тебе?! - Великий, прошу меня простить, но есть важные данные с допроса. - Говори. Вожак пнул Жёсткое Мясо. Тот перекатился обратно, изогнувшись, чтобы ответно пнуть обидчика массивной головой. - Пленник видел аттр’ури на заражённых территориях. Они… - разведчик сглотнул, не зная, сказать это сейчас или лучше чуть погодя, когда Лидер более-менее успокоится. - У тебя что, складки онемели?! - Они ищут признаки более высоких технологий. Возможно, какие-либо вещи, оставленные пероун`га, - быстро протараторил Внимательный. Примерно минуту из чёрной маски не поступало никакого ответа. - Как давно они шастают там? Есть сведения об их находках? Может, что-то об уже существующих разработках? - Нет, Великий. Но я готов поработать над этим в ближайшее время. - Будь добр… не тяни. Карчинд тяжело вздохнул. - Хорошо. Мне вылетать прямо сейчас? - Желательно. - А как же Ваш сон’э? Край’хан окинул мимолётным взглядом детёныша. - Полетит обратно на Бателай. Пусть отдохнёт перед предстоящими приключениями… При фразе о возвращении на Бателай Гур’де-нотт моментально оторвался от созерцания бодающегося преторианца. Последующие слова мигом потушили разгорающийся огонёк надежды. “Приключения” в рычании Край’хана приобретали насыщенно-зелёный оттенок фосфоресцирующего твея. Кар’клей приказал Карчинду оставить пленного в покое. Как только Вождь закончит с делами, приступит к более подробному допросу. Жёстко впившись когтями в гребень, Элдер приподнял шипящую массивную морду Кайндэ. Липкая слюна блестящими нитями стекала на пол. - Иди сюда, айн-дха’де. Пока есть возможность, рассмотри эту особь ближе. Возможно, в следующий раз ты встретишь подобное лишь на Охоте, - рыкнул орх’э. Кирд’э осторожно приблизился к Жёсткому Мясу. Его пугала вовсе не связанная по рукам и ногам дичь. В последнее время очень не хотелось приближаться к Вождю. Мало ли “дружески” стукнет по спине или возьмёт под мышку, словно мешок с костями? - Гляди, какой прочный хитин. Только у этого вида Кайндэ броня укреплена ороговевшим слоем. Край’хан стукнул кулаком по гребню преторианца. Ксеноморф зашипел и дёрнулся, мотая головой. Гур’де-нотт жадно разглядывал Чужого. Перед его взором вновь всплывали картины укрощения священной дичи, поимка и последующее обезглавливание. Элитный трофей для элитного Воина… - А теперь переведи-ка свой взгляд на хвост. Видишь? Ничего не напоминает? – Титан указал юнцу на острый наконечник, прижатый к телу цепью. Аппетит сразу же узнал отнятое у него оружие. - Это мой кинжал. Только он меньше. - Верно. Потому что сделан из хвоста рапса – трутня, чьим носителем был уман. Твой урх’ла охотился на Уман-эмпа – родине двуногих разумных существ. - Ты знаешь о нём? Расскажи мне! – выпалил Аппетит, активно зашевелив жвалками. - Я знаю не так уж и много. Как прилетишь на Бателай, спроси у марх’э. Или… - вдруг добавил Вождь, - поинтересуйся об этом у Великого Ало’райха. Край’хан кивнул Ханаан’галу. Самцы напрягли мышцы, поднимая выдохшегося ксеноморфа на свои могучие плечи. Ещё несколько минут Хищники следовали своим курсом вдоль стен, украшенных разными частями Чужих, прежде чем впереди наконец-таки показалась круглая дверь с системой защиты. Вожак приложил ладонь, сжав её и повернув такой же формы диск. В этот момент система определила хозяина, дав допуск и открыв дверь. Три острых створки нырнули в проёмы стены. Далее располагалась ещё одна преграда – из кислостойкого сплава. Край’хан застучал когтями по округлым клавишам с глубокой выемкой, набирая секретную комбинацию. - А зачем так много дверей с паролями? – осмелел юнец. - Во избежание побега дичи. Тут и Королев хранят, бул’т, - ответил за Вожака Ветеран, дабы тот не отвлекался. Аппетит развесил жвалки. В его красных глазах отражались уходящие вверх и вниз створки, словно распахивалась какая-то пасть. Почуяв запах неизвестного улья, преторианец начал бешено извиваться. - Держи крепче! – рявкнул Край’хан. Ханаан’гал впился когтями в броню Чужого. Детёныш быстро проскочил вперёд, оказавшись в мрачном, тёмном, влажном помещении с неприятным специфическим запахом. Стены и пол были отделаны странным тёмным материалом. Справа располагалась так называемая капсульная секция, где в прозрачной жидкости дремали лицехваты. В некоторых колбах можно было заметить и грудоломов. Они напоминали застывших белёсых червей, выжидающих своего часа… - Гур’де-нотт, не стой на проходе, двигайся! – рыкнул Край’хан, пнув яутёнка под зад тяжёлой сандалией. - Ауч! Аппетит злобно фыркнул, потрусив вперёд. Кулаки сжались, но приступ гнева был быстро подавлен изнутри. Нельзя сейчас понапрасну махать руками и ругаться с орх’э – это могло окончиться весьма плачевно. Например… в этой странной камере, находившейся слева. Там, внизу, притаились крупные кожистые яйца. Детёныш замер, уткнувшись лбом о толстое стекло. Внезапно что-то шевельнулось и, оттолкнувшись от пола сильным пружинистым хвостом, полетело прямо на Гур’де-нотта. Юнец вскрикнул и отскочил, когда фэйсхаггер глухо ударился о стекло на уровне его лица. Тварь медленно сползла вниз, шлёпнувшись на пол. Издав противный скрипучий звук, лицехват начал быстро передвигаться вдоль стекла. - Новые айн-дха’де родились. Да, такие же липучие, как и ты, - прорычал орх’э. - Посмотри выше, юнец. И догоняй, - добавил Тесак, стараясь как можно быстрее пройти этот отрезок пути. Гур’де-нотт поднял голову и вытаращил глаза. Верхняя жвала непроизвольно дёрнулась…

***

- Она казалась мне огромной. Матриарх явно была немолодой, но, впрочем, и не такой уж старой. Мой взгляд впервые столкнулся с взглядом настоящей Королевы Кайндэ Амедха. У них есть взгляд, ты ведь знаешь это? Самка и Кар’клей перебрались на вершину грота, состоящего из плоских камней. Горные породы ещё не успели отдать всё своё тепло атмосфере, что делало из них некий простейший греющий элемент. Вкупе с чёрным остывающим песком они действовали вдвойне эффективнее. Воительница обнимала рла, с упоением слушая его низкий завлекающий голос. - Да. Несмотря на отсутствие видимых глаз, всегда чувствуешь этот самый взгляд. Плотоядный, безжалостный. Как может возникнуть взгляд, если у существа нет глаз? - А как может возникнуть телепатия, мм? Наши глаза фиксируют далеко не всё, ши. Всё фиксирует только сердце, но у многих молодых Охотников оно уходит в пятки в самый неподходящий момент. - Матриарх… она заметила тебя? - Да. Но мне кажется, тогда мы с ней поняли друг друга.

***

По сравнению с преторианцем Матриарх была огромной. Встреться они сейчас где-нибудь в реальном улье, Аппетит превратился бы в маленькое досадное недоразумение. Он даже не был уверен, примут ли его за реальную угрозу. Скорее не заметят, раздавив своей гигантской костлявой лапищей. Королева была в оковах. Механические захваты плотно сжимали шею, торс, лапы, фиксировали сильный ребристый хвост и гигантский кожаный яйцеклад. Нести яйца, давая жизнь своим вечным слугам, являлось основной задачей Матки, помимо руководства жизнедеятельностью улья. Кто-то подавлялся, становясь запасным игроком, личной свитой самки, последующие звенья работали на предыдущих. Чёткая иерархия, всё, как полагается в настоящем королевстве. Феромоны выполняли свою задачу, направляя одних на охоту, других – в дозор, но… не здесь. Не в этом “улье”, а точнее его бутафорской копии. Истекающая слюной морда медленно высунулась из чехла-короны. Тяжелое дыхание отчётливо доносилось из-за прозрачной стены. Она смотрит. Да, она смотрит и видит перед собой маленькое любопытное существо. Гур’де-нотт чувствовал это, буквально ощущал каждой порой. Как она видит? Вроде бы запахами, по крайней мере, сейчас юнец ничего больше об этом не знал. Но… взгляд. Ощущение взгляда на собственной коже ни на секунду не оставляло детёныша. И в этом невообразимом, мистическом взгляде сейчас было абсолютное безразличие. Скольких Хищников повидала эта особь, находясь здесь? Сколько си'нтров она пребывает в заточении, в этом душном, тесном для её существа помещении? Ведь у неё совсем не осталось слуг. Им не позволяют развиваться здесь, получая приказы своей повелительницы. Они отправляются на другие суда, в иные камеры хранения либо отживают свой короткий срок, спускаемые на какую-нибудь планету для того, чтобы стать дичью, прожить миг в борьбе за выживание, миг, равный началу и концу ритуального боя между двумя извечными врагами. Думая об этом, Аппетит ненадолго забыл об отце. Матриарх пошевелила тонкими пальцами и повернула массивную голову, увенчанную гребнем-короной в сторону удаляющихся яутов. Её морда искривилась в хищном оскале. На каменный пол капнула тягучая слюна. Детёнышу показалось, будто она метнула свой невидимый, полный ненависти взор в сторону Вожака… Именно тот ублюдок, беззаботно шествующий в следующий сектор. Тварь, обрёкшая свободную самку сидеть здесь, в этом никчёмном подобии камеры и нести яйца для его проклятых забав. Гур’де-нотт улыбнулся. Она понимает. Она вовсе не тупое, примитивное животное, способное действовать исключительно по воле инстинктов. У неё есть нечто большее. - Да, я бы тоже скалился, пуская слюну на твоём месте. Он не заслуживает никакого прощения, - шепнул себе под жвала юнец. Прошло так мало времени, а он уже презирал своего отца, даже не понимая за что. За отношение? Обязательно. Так не относятся к собственным детёнышам, но всё-таки это не главное. Помимо общеизвестных качеств, в нём было что-то, что воротило яутёнка изнутри. Что-то низменное и грязное. Поморщившись, юнец кивнул Королеве, попрощавшись с ней. Её общество было Аппетиту приятнее, чем общество орх’э. Матка проводила Хищников гневным визгом. Кирд’э, нагнувшись, успел проскочить в оставшуюся щель под закрывающейся дверью. - Ну, как тебе наша Луэ-аттипа? – поинтересовался Ханаан’гал, продолжая тащить пыхтящего, но изрядно подуставшего ксеноморфа. Сын Кар’клейя огляделся: они шли вдоль ряда камер с решётками и пустыми захватами. Судя по всему, здесь обычно содержалось небольшое количество взрослых особей. - Луэ-аттипа? Так ведь зовут нашу главную, - рыкнул в ответ детёныш. - Они похожи, - не оборачиваясь, холодным тоном прорычал Титан. Вот так новость. Край’хан назвал заточённую, порабощённую Королеву именем Главы своего гарема. Определённо, отношения у них были на высоте. Гур’де-нотт решил промолчать подобру-поздорову. Огребать лишний раз не хотелось, да и кому нужно его скромное детское мнение? Они остановились. Наконец-то. Край’хан и его Воин сбросили тяжёлую ношу на пол. Недовольный подобным обращением преторианец цензурно “высказался” громким неприятным рыком, правда, слегка приглушённым металлическим намордником. Вожак подошёл к компьютерам и поднёс свой ручной миникомпьютер к небольшому сканеру. Система тут же ожила, замигав насыщенным кислотным оттенком. Загорелись символы. Титан ввёл пароль и начал задавать команды. Открылась самая просторная камера, разжались угрожающего вида захваты. Преторианец взревел, начав дёргаться, словно его били электрическим током. - Тихо, тихо, - Элдер резким движением сжал горло Чужого, прижав его голову к полу. Тесак уселся сверху, придерживая тело. Понадобилось около десяти минут, чтобы дичь успокоилась. – Он определённо знаком с такими вещами, как захваты и камеры. Эта особь выращивалась если не с орпа-де, то с айн-дха’де точно. Уверен, он знал, куда мы его тащим. - Соглашусь, Великий. Он ведёт себя немного иначе, чем… ммм, дикая особь. - Пора заносить. Я закрепляю голову и передние лапы, ты – ноги, хвост и тело. Кивнув, Охотник поднялся. За ним встал Вожак, постепенно разжимая ладонь. Данному виду ксеноморфов крайне не нравилось, когда их хватали за горло. Это место было единственным, не покрытым бронёй – ахиллесова пята гва’арского Чужого. Самцы подняли преторианца и заволокли его в камеру. Крепёж с фиксацией занял минуты – особь более не сопротивлялась, окончательно выбившись из сил и по привычке смирившись с металлическими тисками, сжимавшимися на укреплённом хитине. Гур’де-нотт наблюдал, как Охотники снимали цепи, разматывали сеть и освобождали уже зафиксированные конечности. Последним делом Край’хан избавил от кольца пасть преторианца. Стены сотряслись от бешеного рёва разозлённого Чужого. Он скалился, разбавляя рычание агрессивным шипением. Несколько раз ксеноморф дёрнулся, надеясь, что захваты закреплены плохо, но, к его очередной неудаче, кандалы оказались чертовски прочными. Довольно выдохнув, Хищники вышли из клетки. Титан подошёл к системам, закрыл дверь камеры и активировал систему наблюдения. Преторианец шевелил пальцами, водя слепой мордой и потягивая воздух. Вожак запустил автокормушку. Замороженный кусок мяса поднялся на металлическом держателе из узкого люка, находившегося в полу, остановившись примерно в двадцати сантиметрах от слюнявой пасти. Голодный, уставший кайндэ наконец-таки получил своё излюбленное угощение. Не обращая внимания на зрителей, он принялся поглощать предложенную еду. Аппетит без отрыва смотрел на стреляющую вторичную челюсть. Почему-то это привычное для посвящённых Хищников зрелище завораживало юнца. Он мог наблюдать за трапезой Чужого так же бесконечно долго, как уман смотрит на огонь или текущую воду. - Вот видишь, айн-дха’де, сколько всего можно увидеть впервые. Будет что рассказать с'йюит-де Борл’бину, а? Голос Край’хана, словно ураган, ворвался в ушные отверстия юнца. Следом за ним на спину приземлилась тяжеленная ладонь. Аппетит отлетел в решётку, как теннисный мячик от ракетки. Железные прутья больно встретились с не готовым к подобному повороту событий лицом. - Вот, всё ещё летает наподобие криво запущенного ки'тэй-па. - А Вы запустите его поровнее, Великий, - прорычал Ветеран. Оба самца засмеялись. Преторианец, не отреагировав на шум решётки, отгораживающей его от коридоров, продолжал спокойно насыщаться. Гур’де-нотт не выдержал. Он никак не мог свыкнуться с подобными шутками. Теперь над ним смеялся даже Ханаан’гал. Щетинки вздыбились, сжатые кулаки растопырились, выпятив острые коготки. - Не смешно! Не смешно абсолютно!!! Юнец оттолкнулся от решётки, накинувшись на обидчика. Когти впились прямо в живот орх’э… - Грёбанный айн-дха’де! – взревел Край’хан, отдирая взбесившегося сосунка. – Нельзя, паскудный йк-бак! - Оп-па… - улыбнувшись, протянул Тесак. – Маленький смелый хулий-бпе. Вожак оторвал от себя дьяволёнка и, держа его за поперечный поясок на вытянутой руке, зарядил смачную пощёчину. Гур’де-нотт вскрикнул и сжал жвалки. - Молодец, квей, - презрительно рыкнул Вождь. – Порвал мне сетку и таким образом оставил себя без еды. Ничего не получишь до прилёта на Бателай! - Нет! Ты не имеешь права травить меня голодом! Не имеешь! - Йк-бак, на этом судне все права задаю я. Край’хан сжал детёныша под мышкой и потащил в сектор Младших. Попытки сопротивления были быстро пресечены появившемся у мандибул кулаком.

***

Волве закончил повествование на неприятной ноте. Его взгляд был устремлён в сторону шумящих потоков реки. Самка уткнулась жвалами в ворот из прочного материала, защищающий шею самца. - Почему он так недолюбливал тебя? – тихо шепнула Гуан-Твей, закрыв голубые глаза. - Я не был исключением. Он недолюбливал всех. Кровь Ночи вздохнула. - Давай на время забудем об этом, ши. Сейчас я должен посмотреть, насколько близко осмелится подлететь Сау-гканн… Яутка подняла голову. Она с большим трудом подавила в себе тревогу, чувствуя, что Волве явно готовит очередную ловушку своему извечному врагу. Несмотря на факт расставания, Воительница чтила Вассала, как своего первого учителя и первую любовь. Меньше всего ей бы хотелось услышать о его смерти от рук Зверя. Их непримиримая вражда стала для неё вечным проклятьем, которое предстояло пронести до самого последнего дня.