***
- Ало’райх? Что у тебя за блаженный вид, ммм? Испытанный вернулся в бренную реальность. Он только дошёл в своих воспоминаниях до места, где дочь ремесленника играет на кай'та в потайной репетиционной пещере с подходящей акустикой. - А? О… прости. Какой ещё у меня должен быть вид среди избранниц? Ало’райх мягко улыбнулся, приправив свой аргумент плавным, ласкающим слух пощёлкиванием. Музыка не оставляла его ни на секунду, заставляя мыслить совершенно не в том направлении. Как она играла на кай'та! - Хм, - Глава окинула самца подозрительным взглядом. – Присаживайся. Испытанный устроился в горе мягких мунфов. Он укутался в свою мантию, стараясь скрыть излишнюю подозрительность во взгляде. По стёклам стучал дождь. Свинцовая туча время от времени разбавляла прекрасную текущую мелодию раскатами грома. Впрочем, старания стихии здесь никто не оценил в виду звукоизоляционного эффекта. - Несите яства, - дала было команду Глава… - Не надо. Я не голоден. Давайте к делу. Прекрасный образ холодной и далёкой, как тысячи звёзд, девы окончательно растворился в наступающем мраке предстоящего разговора. Тай-эль восклицательно защёлкала. - Неет, дорогой, есть ты будешь. Посмотри на себя – Сендар совсем тебя истощил! - Это не Сендар. Это Аттур, - буркнул в ответ Правитель. Перед ним появилось первое блюдо: на золотом подносе лежало изящно сервированное мясо жас’ке-тирх’пейя. Волей-неволей медовая корочка брала своё – Ало’райх начал заглатывать голодную слюну. - Ешь, рла, - строго прорычала Сладострастная. Будучи старше своего нынешнего супруга и привыкшая всю жизнь возиться с сосунками, Госпожа Тай-эль воспринимала молодого Верховного Лидера как очень большого кирд’э. Ему требовалась материнская забота, уход, ежедневное кормление и, конечно же, верный совет мудрой женщины. Что об этом думает сам Ало’райх, разумеется, её интересовало меньше всего. Испытанный с обречённым видом поковырялся ножом в тарелке. Опять его чётко выстроенный и продуманный образ рассыпался в прах. Рассевшиеся на шкурах самки взирали на возлюбленного жадным похотливым взглядом. Казалось, стоило Тай-эль отвернуться… - Мы можем покормить тебя с ножичка. Ало’райх натянул улыбку, при этом верхние мандибулы приподнялись, шелохнувшись. - Вы сегодня чрезвычайно заботливы, моя королева. Потаклинд поспешил набить пасть чем-нибудь съестным, пока это не сделал кто-нибудь другой. Ещё одно блюдо легло на твёрдую поверхность низкого столика. Одна из дочерей поставила перед отцом красивый расписной кубок, полный наксового вина. - Я скучала по тебе, орх’э, - тихо сказала Ир’лэй, мягко проведя ладонью по его валарам. Самец кивнул, ответив пощёлкиванием на особой частоте. Каждый раз, в зависимости от интонации, это стрекотание приобретало различную смысловую нагрузку – от одобрения до ноток жалости в случае, если чадо пострадало. Яства кочевали к столам, вокруг которых расположились самки разных рангов. Те, что помоложе, сидели поодаль. Матери сгрудились поближе, а напротив восседали четыре управляющих звена – три Великих Члена Совета и сама Глава клана. Ало’райху не стоило труда заметить, что все чего-то ждут. Молодым Хищницам не терпелось задать свои вопросы возлюбленному. Матери также хотели поинтересоваться о жизни некоторых своих отпрысков, отправленных на атолл, но никто не смел сказать и слова, пока не поднимется рука главной самки. Кивнув, Сладострастная позволила подопечным начать расслабленную беседу между собой за употреблением яств. Разумеется, взбудораженные появлением самца девушки будут перешёптываться, перебрасывая телепатические мосты, хихикая и разглядывая своего рла. Дразнящие феромоны через некоторе время вырвутся наружу, заставив Короля нервно принюхиваться. В этот момент он будет особенно уязвим. Тай-эль, Танг-муан, Пилл’нат и Мандерея - четыре самки сидели за столом напротив самца, зарывшегося в мунфы, словно это как-то спасёт его бедственное положение откормленной жертвы. Все как на подбор – высокие, пышногрудые, богато украшенные драгоценными камнями. Крепкие мышцы и нрав как самогон, выдержанный в бочке из древесины сахарного дерева. Глава клана – солидная пожилая дама с большим стажем управления подчинёнными звеньями в сложном механизме матриархата. Необычный тигровый окрас кожи - медный с чёрными полосами, за долгую жизнь самки приковывал взгляды многих достойных оплодотворителей. Тициановые глаза, которым невозможно отказать, тёмные когти, крупные роскошные жвала, украшенные татуировкой. Длинные выцветшие голубые валары, сверкающие множеством богатых унтаров, с цепочками и без. Её родная сестра – Танг-муан, более молодая, но не менее привлекательная особа. Рыжая, с блёклыми и едва заметными полосами на плавном теле, чьи “змеиные” изгибы моментально приковывали взгляд. Вертикальные зрачки – атавизм, который она умело использовала в деле привлечения самца и с которым мучилась уже много лет подряд - плохое зрение мешало ей охотиться. Пилл’нат – статная Хищница в возрасте. Счастливая обладательница изумрудной кожи. Равномерный окрас оттенялся необычной татуировкой: чёткие небольшие ромбы образовывали привлекающий внимание узор там, где должны были присутствовать пятнышки. Игра острых форм на зелёном фоне придавала самке особый шарм. И, наконец, Мандерея – властная, гордая и независимая. Салатовая кожа рассекалась поперечными тёмными полосами и множеством шрамов. Грудь сковывалась рабочим набором доспехов, блестели золотом трофейные пояса из голов местных диких животных. Эта самка являлась истинной боевой единицей клана Сладострастной. Почему она не ушла в добровольные скитания, предпочтя путь Лоу-дте Калеи, до сих пор оставалось загадкой. Сейчас, здесь, среди этих властных дам, в мягких мунфах затерялся единственный самец. Словно тень самого себя, Ало’райх с неуверенностью и опаской поглядывал на главных самок. Он устал. Он хочет забыться… Он уязвим и они чуют это. Дождь продолжал монотонно барабанить по стеклу. На заднем плане сверкали вожделеющим взглядом молодые яутки. - Итак, я слушаю, - тихим сдавленным голосом произнёс первые слова Испытанный. - Рла, я бы хотела осведомить тебя о некоторых потерях, - начала свою речь Тай-эль. Повелитель напрягся. Прозрачная стена завибрировала от гулкого раската грома. - Гарем Кра’хана начал разорять наши земли. Луэ-аттиппа ведёт себя агрессивно и нагло. Пока ты не вмешивался в чёткий механизм матриархата, у неё не было причин провоцировать нас. Голос Главы звучал как сталь: чётко, громко и строго. Матери взволнованно пошевелили жвалами. Одна из них тихонько подняла руку. - Говори, - дала добро Сладострастная. - Любовь моя, твою молодую дан’э… - самка опустила взгляд. - Наст’хай, рла, - кивнув Хищнице, закончила Тай-эль. – Её убили при первой стычке. Рука Испытанного сжалась в кулак. Он глухо зарычал. - Сколько таких стычек было? - Две. Мандерея? Великий Член Совета продолжила тему Главы, при этом жадно сверля взглядом Короля: - Первый раз она напала после твоего отбытия. А второй – неделю спустя. Я была в обороне и скажу тебе, что эти дряни устроили неплохую заварушку на нашей земле. - На ТВОЕЙ земле, Ало’райх, - грозно добавила Сладострастная. - Наши потери включают не только взрослых особей, но и двоих детёнышей,- вмешалась Танг-муан, при этом властно выпятив вперёд налитую грудь. Испытанный отпил вина. - Я полагаю, что это… провокация. Вы наверняка сделали какой-то вывод касательно целей данных действий. - Ало’райх, - строго зарычала Пилл’нат, блеснув тяжёлыми браслетами. – Гибнут твои кирд’э. Ты со своим Гур’де-ноттом накликал нам проблем! - Это не ответ на поставленный вопрос, - в аналогичной интонации осёк её Потаклинд. – В чём суть данных провокаций? - Почему ты считаешь это провокацией? – приподняв бровь, задалась вопросом Мандерея. - Не забывай закусывать, - недовольным тоном напомнила Ало’райху Тай-эль. Он демонстративно взял коготками ломтик мяса и показательно запихнул его в пасть, проглотив. - Это провокация. Я с этим рйетом работаю в Сендаре. Кражи были? Попытка захвата земель? Шантаж? Старшие переглянулись. - Провокация, - спокойным, уверенным тоном повторил Ало’райх, запив свои слова к’напсом. - Хорошо, провокация. Но ты понимаешь, почему? – огрызнулась Пилл’нат. - Ты клонишь в сторону Гур’де-нотта, верно? Чушь, - отрезал Испытанный. – Она дала согласие. Если бы это было не так, Край’хан не брал бы его на своё судно. - Это не аргумент. - Прекрати, пожалуйста, - успокоила коллегу Глава. – Мне кажется здесь всё глубже. – Повернувшись к возлюбленному, Госпожа высказала свою точку зрения. – Луэ-аттиппа считает, что ты у неё на крючке. Сон’э Край’хана слишком дорог для тебя. Дороже, чем собственные сон’э, - жирно подчеркнула Сладострастная. – Она чувствует власть над тобой и жаждет разворошить твоё гнездовье на Бателай. Ей нужен ты, Ало’райх. - Не я, - прошептал Великий. – Верховный Лидер. Ей нужен Потаклинд. - Да. Она жадна. Будь осторожен, тебе не избежать неприятностей, - остерегла его Живучая Змея. - Я так полагаю, для начала ей понадобятся детёныши от меня… Ало’райх задумчиво уставился перед собой. Там заражение, здесь Аттур, тут Луэ-аттипа… Похоже Чёрный Воин жаждет скорой аудиенции с Королём яутжа. Трудности окружали его, словно плотоядные звери. «И что теперь?» - Рла, - Тай-эль положила ладонь на его руку. – Ты сильный. Я знаю, что ты будешь пытаться всё решить самостоятельно, но прошу тебя… не связывайся с ней. Глава смотрела в малахитовые глаза супруга, надеясь на его благоразумие. Он тихонько кивнул. - Выпей ещё к’напса, Сендар высосал из тебя весь твей, – внезапно смилостивилась Матриарх, наливая вино в опустевшую чашу. – Стпи-урэй, поднимем диу’шав за прибытие нашего рла. Самки кивнули, сделав по внушительному глотку наксового вина. Мандерея выпила целый бокал. Ало’райх же в этот момент мягко улыбнулся одной из самок – Матери, потерявшей дочь. - Я сделаю всё, что в моих силах, Фай’тар. Прошу, прости меня. Я не знаю в чём истинная причина агрессии Луэ’аттиппы, но я это выясню. - Ты не виноват, рла. Будь осторожен. Испытанный поспешил оборвать телепатический мост, дабы не слышать снедающего ласкового шёпота возлюбленных самок. - Я думаю сейчас не будем разбирать подробностей этих атак, - прорычала Сладострастная, поставив опустевший диу’шав на стол. Пилл’нат и Танг-муан принялись за основное блюдо, при этом знаками подначивая Ало’райха присоединяться. – Все необходимые подробности узнаешь позже, если захочешь. Так, в общем и целом дела гарема идут в хорошем направлении. Мы продолжаем расширяться. Недавно произвели обмен… - Тай-эль замолчала, улыбнувшись возлюбленному. Всё-таки, какие бы ошибки не совершал этот самец, он оставался чарующе привлекательным оплодотворителем и замечательным отцом. При слове «обмен» Ало’райх словно очнулся от забытья. Он интенсивно зашевелил жвалами, встряхнул гривой длинных валар и восклицательно защёлкал. Танг-Муан ухмыльнулась: - Вот, другое дело. Узнаю Ало’райха. Давай, ешь. Не скушаешь – не покажем новенькую. Это вызов? Потаклинд опустил голову, глядя на яства. Что ж. Будь по-вашему. Малахитовый Король, треща костями жас’ке-тирх’пейя начал поглощать стряпню ши. Аппетит, как и полагается, пришёл во время еды. Удовлетворённо кивнув Тай-эль несколько раз хлопнула в ладоши, привлекая внимание Хищниц. - Начали телепатический диалог.***
- Я не знаю, милый, - очнувшись, Медея погладила дитя по голове. Самка подозревала, что нападение было спровоцировано Луэ-аттиппой, но как пояснить это своему любимому сон’э? К тому же ситуация пока неясна до конца. – Гур’де-нотт. Я могу лишь догадываться о том, что происходит на самом деле. Мы защищались. Наша Глава в последнее время ведёт себя подозрительно. Мне кажется она начала эту войну. Аппетит непонимающим взором уставился на мать. - Ох, кирд’э, давай не будем сейчас об этом. Когда будет понятнее, что за цели преследует Луэ-аттиппа, я тебе всё расскажу, хорошо? - её тон стал более строгим и привычным, - будь добр, не уходи с наших территорий и веди себя прилично. Договорились? Яутёнок кивнул. За стеной раздался раскат грома. Привычная непогода сегодня немного раздражала юнца, так как у него было много планов, к тому же, кто знает, сколько есть времени на подготовку? Как скоро вернётся Край’хан? Возьмёт ли его на «Гал’гаммор» или, быть может, передумает? Природный гулкий барабан разбудил одного из сосунков, спящих за стеной. Мать тихо мелодично заурчала, глядя золотистыми глазами на дорогое чадо. Она до сих пор не могла поверить в чудо его возвращения. Аппетит был молчаливее обычного. Он постоянно отвлекался на какие-то свои внутренние думы, что не могло ускользнуть от взора Медовой Вершины. - Гур’де-нотт, как он обращался с тобой? Мелодичный бой тяжёлых капель ещё больше уводил юнца в глубины собственных мыслей: действительно ли Ало’райх называет его за глаза сыном? Он так и не успел задать Потаклинду этот вопрос. Через сколько вернётся проклятие, носившее имя «Край’хан» и являющимся по совместительству орх’э? Надолго ли заберёт его на свой поганый корабль? Сколько будут продолжаться эти унизительные пытки? Может, попробовать уговорить Ало’райха заниматься воспитанием “сон’э” самостоятельно? Нагаллы... Сердце в груди маленького сорванца сжалось. Он заскулил, прижавшись к матери, инстинктивно ища в её объятиях защиты и поддержки. «Я так мал. Почему мне досталось такое бремя? Кетану, почему я?» Вздохнув, самка прижала кирд’э к груди, начав тихонько поглаживать по спине. Успокаивающее урчание не прекращалось ни на минуту. - Терпи, мой милый. Ты ведь у меня сильный. Самый сильный из всех. Нет. Он не будет жаловаться. Скулёж – удел трусов, таких как Гиздул’инг. Марх’э права – он самый сильный. Иначе взор самого Верховного Лидера пал бы на Борл’бина. Кстати, куда пропал мелкий с'йюит-де Боязливый? Голый ремешок давно привлёк внимание Медеи. Она ждала момента, когда детёныш будет готов говорить. - Гур’де-нотт, а где кан’жа, который я подарила тебе перед отлётом? Он забрал его? - Да, - серьёзным голосом ответил юнец. – Сказал, что я ещё не заслужил. Здесь он может быть и прав. «Я позволяю себе слишком много слабости» - добавил яутёнок про себя. Самка ответила тяжёлым вздохом. Кинжал у Край’хана – этого следовало ожидать. Поднявшись, Медея прошлась по помещению, держа детёныша на руках. Эта поездка определённо изменила Аппетита, сделав его ещё более закрытым, чем раньше. - Ты не хочешь говорить о своём приключении, да? - Мне нечего сказать по этому поводу, - ответил кирд’э, прижав жвалки. – Меня плохо кормили, я спал на голом полу, Воины разочаровали. Орх’э видеть не хочу. Хватит с меня на этот раз его отцовского внимания. Куда мы идём? - Наверх. Уложу тебя… - Неет! Только не спать! - Не спи, если не хочешь. Но из тигл-де ни шагу. На улице сейчас опасно. - Да знаю я, знаю. Опять воспитывают. Как это раздражало! Медея поднялась наверх – в просторные жилые сектора, где обитали забияки возраста Гур’де-нотта и Борл’бина. Мимо пробежали детёныши ближних родственниц Медовой Вершины. Они окликнули главного сорванца, показав ему какие-то знаки. Аппетит кивнул, улыбнувшись. У каждой группы хорошо ладивших между собой детёнышей была своя разговорная система знаков, дабы хорошенько зашифровать от взрослых особей свои дьявольские планы. - Не вздумай мне тут драки учинять, - заметив кивок, предупреждающе прорычала марх’э. – Только прилетел, а уже нажил мне гору проблем. - Ну, извини, кто-то должен постоять за сейгаллай, - с упрёком в голосе ответил мальчуган. – Тебе ведь некогда. - Так, немедленно прекрати. Иначе если узнаю что о ситуации с гаремом Ало’райха – ничего не расскажу. - И не надо. Спрошу Ало’райха сам, - съязвил сын Титана. За что немедля получил оплеуху. - Кто тут старший? Ну-ка? Встопорщились щетинки. Правильно говорил орх’э – чего ещё ждать от этих самок? Он прижал жвала поплотнее, замолчав. - Будешь сидеть на ярусах. Ни шагу отсюда. - Не говорю с тобой. Медея закатила глаза. Этот детёныш просто невыносим. Зайдя в комнату, яутка закатила глаза повторно – прежде чем уйти, в чужой уголок наведывался Кабан. Он разорвал шкуры на кровати младшего брата, облил мунфы какой-то клейковиной, чей запах говорил о болотном происхождении и свернул маленькую, давно опустевшую тумбу. - Ох, опять этот засранец принялся за своё, - раздражённо прорычала Медовая Вершина, поставив сон’э на пол и начав прибираться. Аппетит даже не среагировал на эту глупую ожидаемую провокацию старшего нагалла. Они и раньше постоянно портили спальные места друг друга, иногда подкладывая в мунфы несъедобных вонючих червей, а в тумбу – слабоядовитое желе, вызывающее аллергию. Тяжело вздохнув, юнец плюхнулся на пятую точку, наблюдая, как мать приводит в порядок мебель и складывает шкуры с мунфами, дабы отправить их в утилизатор. - Что за несносное потомство, три предыдущих были гораздо спокойней. Самка снова ворчала себе под жвала, не зная, какую управу найти на вредных дьяволят. - Сиди здесь, я сейчас принесу новые шкуры. Ты меня слышишь? - Не говорю с тобой. - Ох… Martin O'Donnell & Michael Salvatori – Peril – Милтор и Чикинд Опять Гур’де-нотт возжелал стать неприкосновенной личностью, неподчиняющейся приказам старших. Возможно, сейчас это могло быть связано с пережитым на корабле, поэтому самка просто молча ушла, оставив кирд’э на несколько минут наедине с самим собой. Просидев около десяти секунд, детёныш расплылся в ухмылке. Со стороны входа показались забияки его команды. - Хэй, - шикнул младший. - Пока рано. Она сейчас вернётся, - ответил Аппетит, не меняя позиции. Союзники поспешно скрылись. Милтор и Чикинд – два отъявленных сорванца, державших в напряжении всю округу. От их шалостей настрадались все старшие, включая Луэ-аттиппу, на которую так или иначе ложились последствия шуточек задир. Драчливые, ехидно потирающие ладони в предвкушении очередной пакости – где взять лучших кандидатов в команду самого отъявленного дьяволёнка гарема Край’хана? Милтор был профессиональным ябедой, донося информацию когда нужно и до кого нужно, тогда как Чикинд устраивал дерзкие ловушки своим соперникам, умея тут же выскользнуть из лап Матерей, сделав вид, что не при делах. Большим минусом для противников и старших самок стала абсолютная идентичность данных юнцов – они были близнецами. Запах, манеры, повадки – только марх’э да её помощница могли отличить братьев друг от друга. Гур’де-нотт долго привыкал, первое время не понимая кто из них кто, но позже начал улавливать малейшие различия в движениях и манере говорить. К тому же Чикинд отличался ворчливостью и любил бормотать себе под жвала, но никогда этого не показывал при возможных противниках. Близнецы, давно уловив преимущество своего сходства, внаглую пользовались этим природным бонусом, из года в год становясь всё невыносимей для лоу-дте калеи. Медея вернулась через несколько минут, держа в крепкой хватке когтистых рук шкуру травоядного и пару мягких мунфов. - Эй! А почему у меня лежак из шкуры листоеда?! – возмутился яутёнок. Ложе его главного конкурента было застелено престижным среди юнцов покровом плотоядного. Мать ухмыльнулась. - Заговорил? - К’жит. Провокация, - скрестив руки на груди, фыркнул кирд’э и, насупившись, отвернулся. - Ты не перестаёшь меня удивлять, - со вздохом прорычала мать. Периодически пощёлкивая и шевеля мандибулами, яутка стелила своему чаду постель. – Самый тяжёлый характер из всех, кто родился в этот раз. Мне страшно представить каким ты будешь, когда вырастешь. «Бла-бла-бла, бе-бе-бе, только прилетел, а уже начинается. Грррх» - Тебе еду сюда принести, ммм? – вопросила самка, закончив с кроватью. Сверкнула молния, на секунду залив своим режущим глаза светом всё помещение. Вслед за громом усилился штормовой ветер, что было на руку яутжа, умело добывавшим энергию для устройств и кораблей. Гур’де-нотт молчал, угрюмо глядя в пол. Взгляд марх’э проедал дыру в спине, этого сложно было не почувствовать. - Захочешь есть, спустишься, - в достаточно высокомерной форме донесла информацию до детёныша мать. Всё же, как бы она его не ждала, а воспитания никто не отменял. Нельзя было позволять такому сорванцу уличить момент, чтобы взобраться на шею и командовать парадом. Лидерский ген в данном кирд’э был достаточно силён. Это заставляло мать гораздо чаще указывать сосунку на его место.***
- Долгожданные удаляющиеся шаги Медеи… О, это была сладкая мелодия для яутёнка, в чьей голове закипала месть. Продолжая наблюдать за уже более активным маханием кулаками, Волве снова обратил свой внутренний взор на Надар’те. Бывший Ветеран ушёл в сферу снов, даже не подозревая о том, что был телепатически обокраден. Зверю не хотелось рыться в головах своих Охотников, но они не оставили ему выбора. Тяжело вздохнув, он поднял руку, молча приказывая остановить бой. - Удовлетворительно. Освободите площадку для Кирл-тэйя и Гаку-зума. Я желаю видеть их бой… против си-у'кве. Самцы переглянулись – Кар’клей явно мутит какие-то грязные воды. Стоит ожидать западни. Гуан-Твей, Раж’андар, Ен'дао-дар и Гералинд встали у колонн, дав своим собратьям вдоволь места для активных действий. Владыка тут же уловил подозрение, смешанное с тревогой – подавляемые эмоции наполняли кехрите наподобие рассеянного редкого тумана. Ухмыльнувшись, Повелитель снял с пояса кинжал, который приобрёл свою вторую славу после того, как попытался пронзить владельца, будучи в крепкой хватке Палача. Подбросив оружие, он легко, по привычке поймал его, сжав. Чёрное лезвие было направлено прямо на Бойца. - Работайте в паре, чтобы отбить атаку Плохого Твея. Я хочу видеть, - голос Вождя стал отдавать ядовитой горчинкой, - что дали годы мордобоя на атоллах. Покажите мне противостояние Охотникам своего племени. Только дурак с гуляющим ветром в голове мог не заметить КАК Зверь смотрел на Кирл-тэйя. Линзы знаменитой маски словно сковали Воина цепями. Сердце Бойца ускорило беспокойный ритм. Он знает. Он уже всё знает наперёд, сукин сын! Нахмурившись, Хищник вышел в центр зала, не сводя глаз с острия кинжала, которое пока что незаметно скрылось, сжатое ладонью Вождя. Нет, представители собственного племени на арене тренировочного зала, сейчас, во время этой поездки, означали только одно: Волве готовится принять бой и будет повторно изучать все слабые стороны своего соперника. Потаклинд выбрал второго Охотника спонтанно. На данный момент его интересовал лишь потенциальный предатель, носивший в голове весьма дерзкие планы по устранению своего Вожака. Не он первый¸ не он последний… - Гуан-Твей, давай поближе ко мне. Продолжим наше погружение в прошлое.***
- Да я уже весь тигл-де оббегал, нигде его не видно. Жвала поджал, потому что Нотт вернулся, - проворчал Чикинд, тихонько подкрадываясь к помещению, в котором их ждал Аппетит. - Грррх! Мерзкий трус, - прошипел Милтор, опережая брата и быстро проскальзывая вперёд. – Никогда его не любил. Всё Медее расскажу при первой же возможности! - Ты уже рассказывал. - Значит, расскажу ещё раз! - Пшк! – подал агрессивный знак Гур’де-нотт своим сообщникам. – Закройте пасть и живо сюда! Ехидно потирая руки, два яутёнка шмыгнули в комнату потомства Медеи. На их серых спинках крепились одинаковые деревянные клинки. Крупные чёрные пятна образовывали собою почти идентичные узоры, покрывающие плечи, лбы и бёдра, а хитрые сочно-зелёные изумрудные глаза так и норовили обнаружить очередную цель для всяческих издевательских подколов. Сорванцы осторожно приблизились к своему главарю. - Кар’клей? Можно докладывать обстановку? – поинтересовался Глашатай. Почему-то слово “Вожак” теперь неприятно резало слух. Аппетит сконфуженно фыркнул. - Давай. Хотя я и так вижу, что вы меня подвели! – шикнул Гур’де-нотт, для полноты картины топнув ногой. Встопорщенные щетинки и сверлящий насквозь взгляд буквально прижал юнцов к стене. – Я же просил вас приглядеть за моими сейгаллай! Они вам оружие сделали, а вы… агррх! Сын Край’хана отвернулся от сверстников, уставившись в другую часть комнаты. Приспешники наверняка струсили! - Ни на кого нельзя положиться в этом мире. Разбойники местного разлива потупили взгляд. Вдвоём пойти против шайки Борл’бина им не хватило смелости. - Ну, мы смогли заманить его в ловушку, постарались предотвратить нападение на твои запасы, но… Маленький лидер развернулся, предупреждающе схватив оправдывающегося Чикинда за горло. - Закрыли пасть, оба. Я знаю, что вы просто поджали хвосты. Ничего толкового без меня не можете провернуть. Сосунковые шалости я в расчёт не беру. Я говорю об убийстве. Гур’де-нотт отпустил Бормочущего, метнув взор на его брата. Милтор пожал плечами. - Извини, но на такое мы просто не можем пойти. Ты ведь знаешь, наша марх’э нам это с рук не спустит. - Значит, только моя марх’э должна платить по счетам?! Квеи. Яутёнок развернулся, пройдясь по помещению взад-вперёд, чтобы успокоить нервы. Он прислушался. Буря, недавно бушующая за стенами жилища, постепенно сходила на нет. - Гроза утихает, слышите? Скоро самки начнут активность. Меня наверняка накажут за убийство Длокур'инда. Юнцы уже были наслышаны об этом “подвиге” своего главаря. Чикинд расплылся в ухмылке. - Так ему и надо! - Что ещё происходило без меня? Какой части территории я официально лишён? Близнецы рассказали Аппетиту, что вскоре после его отбытия Кабан начал изрядно напирать. Почувствовав сильного покровителя, к нему тут же присоединился Гиздул’инг, дабы сполна насладиться местью тому, кто сделал его инвалидом. Сын Медеи оборвал повествование, приказав замереть на месте: внизу закричали сосунки и кто-то из Производительниц побежал их успокаивать. Сигнал “тревога” был отменён, к удаче, пока помощницам Медовой Вершины было лень подниматься наверх без особой надобности. - Значит, Гиздул’инг предал меня, продавшись Борл’бину за покровительство? Пхах, - Гур’де-нотт залез на свою свежезастеленную кровать, усевшись там как на троне. – Кто-нибудь видел его? Куда он подевался с момента моего возвращения? - Пропал. Никто его не видел возле дома, - прорычал Чикинд, пожав плечами. Аппетит надменно прижал жвала. - Трус. Ну, ничего, до него я доберусь позже. Здесь он мне и не нужен – Матери прикрывают. Дав себе минуту на переваривание информации, маленький главарь попросил сообщников продолжить свой рассказ. Милтор поведал о склочках самок, проходивших в период отсутствия Гур’де-нотта. К сожалению, ни он, ни его брат не знали кто на кого напал, а самое главное - зачем. - А что насчёт моих тайников? Запасники разорены подчистую, как я понял? - Да. Акт вандализма. Привет от мелкого труса. - Понятно. Потеря шалашей с запасами пищи и даже огласка их месторасположения не напрягали Аппетита так, как избиение сестёр. Эта низость приводила кирд’э в ярость. - Скажу вам вот что: мне плевать на территории. К’жит с ними с запасами, с владениями. Это всё более не имеет для меня никакого значения. Юнцу было нелегко говорить подобное, всё-таки наличие имущества равнялось престижу среди себе подобных даже в таком сосунковом возрасте, но нынешний образ жизни… он не позволял тратить драгоценные силы на охрану материальных ценностей (пусть даже столь ничтожных). Близнецы уставились на главаря округлившимися глазами. Оба ждали объяснений. Гур’де-нотт встал, начав вещать с ложа, словно с трибуны: - Я вынужден отказаться от благ, даруемых этим возрастом. К сожалению, у меня не будет ни сил, ни возможности держать под контролем свои земли находясь на судне орх’э. Я ничего не смогу сделать, если Борл’бин попытается убить сейгаллай, поэтому всё, что мне остаётся, это положиться на вас, но… вы меня подвели. Теперь моей задачей будет убить Борл’бина ДО моего следующего отъезда. Милтор и Чикинд распахнули жвала. Убить Кабана? Этого дубину, самого рослого из всех задир данного возраста? И потом… отъезд? - Ты… ты снова полетишь в космос? Он возьмёт тебя? Это правда? - с горящими глазами вопросил Глашатай. Все знали, что Аппетита увёз на свой манд’ака Край’хан. И все были уверены в том, что он уже не вернётся оттуда. Может, только по частям. Но упорный мальчуган доказал, что его не так просто сломать, хотя мало кто догадывался, что дело вовсе не в его стойкости. Яутёнок снова уселся. Поболтав ногами, он спрыгнул к участникам своей маленькой банды. Положив руки друг другу на плечи, сорванцы сбились в круг. Аппетиту сложно было не заметить, что нагаллы жаждали закидать его множеством вопросов, касаемых этой поездки, но что-то не позволяло им начать расспросы. Очевидно, стыд за с треском проваленное задание. - Слушайте меня внимательно. Если меня не запрут и не изолируют, я расскажу вам кого я видел на «Гал’гамморе» и «Май-торе». - «Май-торе»?! Глаза Чикинда забегали в немом восторге. - Не может быть! Это же манд’ака самого Ало’райха! Ты и вправду так тесно общаешься с ним? - Кетану, - закатил глаза Гур’де-нотт. – Я же вам рассказывал. - А вдруг он врёт? – внезапно предположил Милтор, за что тут же выслушал агрессивное рычание от главаря. – Ну ладно, я ведь только предположил. У тебя нет доказательств. - Сейчас пока нет. Но они будут потом, когда я смогу добыть свой кан'жа, отнятый у меня орх’э. Глашатай скептически хмыкнул. Поняв, что сейчас ему всё равно не поверят, Аппетит решил сразу перейти к делу. - Ладно, забудем. Нам нужно проникнуть в медицинский сектор. Я обязан повидаться с сейгаллай, особенно с Илл’той. У них наверняка есть дополнительные сведения касательно действий Борл’бина. Может, они примерно знают, где расположен его штаб. У вас есть идеи? Оба детёныша, всё ещё находящиеся в лёгком шоке от новости про «Май-тор», начали приободрённо совещаться. Наконец-то чёрное дельце! - А что если… - А может… - Нет, там мы не пройдём. До Гур’де-нотта долетали короткие фразы, но этого было вполне достаточно, чтобы заставить главаря довольно заурчать. Как же приятно наблюдать своих союзников в деле! Шайка снова встряхнёт старших! Раздавшийся снизу шум мигом вернул сорванцов в реальность. Все трое насторожились, зашевелив мандибулами. - Это надзирательницы! Прячьтесь! Заметавшись, братья метнулись к ложу. Они залезли на кровать Аппетита, юркнув под покрывало. Сын Край’хана накрыл образовавшиеся бугры мунфами. В помещение вошла Нэй’ла-кай – дочь Медеи. Её валары были завязаны в плотную косу и сцеплены расписными золотыми унтарами, которые ей не так давно подарил Край’хан. Он был отцом её первенцев. Данная самка родилась на стороне, от другого знатного самца – Великого Спайенинда. Глава тогда замяла это дело, но отношения Медеи с Край’ханом заметно пошатнулись. Впрочем, совсем ненадолго. Как только юная дева достигла половозрелости, оплодотворитель перестал рассматривать её в качестве вражеского твея на своей территории. Нэй’ла-кай размеренно и плавно влилась в гарем Титана, принеся с собой ген своего отца в виде первого потомства. Несмотря на своё нечистое происхождение, данная самка полюбилась Великому Край’хану. Как ни странно, это было взаимно. - Гур’де-нотт? Юнец сидел на ложе, глядя красными бусинами в пол. Вздохнув, Лоу-дте Калеи подошла к нему и присела рядышком на кровать. Аппетит вздрогнул. Ещё немного и она разместится прямо на его союзниках! «Внимание! Риск обнаружения!» - промелькнула мысль в голове Айн-дха’де. Он зажмурился. - Я понимаю, что тебе очень нелегко. Ты никому не говоришь, что там было на судне, как с тобой обращались… Видимо, не очень хорошо. Детёныш молчал. «Ну, давай же, говори всё и вали отсюда!» - Марх’э послала сказать, что мясо с медовой коркой уже стынет на столе. Ты не хочешь есть, ммм? Она нагнулась, заглянув в его глаза. - Всё с сейгаллай в порядке. Ранки небольшие, я обработала. Услышав о еде, маленький обжорка сглотнул. Живот мигом подал признаки голода, напомнив хозяину, что плоское мясо было лишь угощением. Полноценного обеда яутёнок не получал. Подняв голову, он буркнул: - Где Борл’бин и Гиздул’инг? Самка улыбнулась. - Первый отправлен к Луэ-аттиппе, а второй куда-то пропал. Медея отправилась искать его. Я вижу, тебе уже получше? Пойдем, поедим. Я не буду тебя принуждать рассказывать страшные истории об ужасных приключениях в космосе. Нэй’ла-кай взяла юнца на руки. - Ооо, да ты потяжелел, я смотрю. - Это мышцы. Производительница хихикнула, нежно погладив кирд’э по валарам. Он не стал препятствовать этому – отвлекающий манёвр работал на все сто. - Всё, идём поглощать пищу. - Мне надо восстановить энергетические запасы. Подумайте о нашем плане. Встречаемся за углом. Глядя через плечо самки, Гур’де-нотт успел заметить, как зашевелились мунфы на его небольшом ложе…***
- Вот так наша с Борл’бином вражда перешла на новый уровень,- подвёл итог Волве. В течение всей телепатической беседы он без отрыва глядел на активный поединок, предоставивший великолепную возможность оценить соперника в действии против определённых блоков и атак. Зверь программировал самые разные методы нападения, дабы увидеть, какие из них наиболее подходящие для быстрого и менее затратного обезвреживания молчаливого бунтаря. Голограммы вели себя всё агрессивнее, нещадно нападая на первую мишень и едва вспоминая про вторую. Это было повторным предупреждением для Охотника, осмеливающегося носить в своей голове грязные планы по устранению Вождя.