Донор

Здравствуй, моя дорогая Рин. Я приношу свои извинения за то, что не отвечал на твоё письмо так долго. И что заставил тебя беспокоиться. Видишь ли, я уезжал на несколько дней в столицу моей империи. Со своим отцом. Нужно было купить ингредиенты для моей матери. Она одна из личных лекарей самого Императора Син. На данный момент у меня всё хорошо. Стихи Инь Чунь, которые задавали в школе, я выучил. Я с удовольствием прочту тебе при нашей встрече. Очень её ожидаю, но не знаю, когда она у нас будет. Я так давно желаю взглянуть на твои прекрасные глаза. Ты писала, что получила их от своего отца. Я видел фотографию господина Мустанга. Он красивый мужчина. Я нашёл фотографию в архивах читаемого дома. В старой газете. Когда ещё строилась железная дорога в Аместрис через пустыню. Но я всё равно желаю увидеть твои глаза. Я хочу в них утонуть. Сяо Мэй всё время спит. Она уже старая. Мои друзья уехали на каникулы навещать своих родственников. Из-за этого мне немного одиноко и скучно. Но не беспокойся обо мне. Моя мать учит меня альмедике. Как там твоё здоровье? У тебя опять идёт кровь носом ночью? Ты всё ещё прикована к той штуке (я не знаю как это слово будет по-вашему) с лекарством? Ваши врачи нашли человека, который может стать твоим донором? Может мне стоит поискать такого человека в моей стране? Срочно напиши мне. Потому что я беспокоюсь о тебе! Ожидающий ответа с нетерпением, твой дорогой тёзка из империи Син. 凛 Элрик. Письмо было написано корявым почерком, но было видно, что друг старательно выводил каждую букву чужого алфавита. Во всех его письмах была одна особенность – имя Ринслет он писал на её языке, как и весь остальной текст и свою фамилию, а вот собственное имя записывал иероглифом. Девочка даже в синско-аместриский словарь заглядывала, чтобы узнать, что означает этот иероглиф и как на самом деле звали её друга по переписке. Он читался как “рин” и имел насколько значений. Больше всего ей запомнился перевод “жестокий холод” и “дрожать от холода”, который совсем не подходил такому доброму, судя по его письмам, мальчику по имени Рин. Рин Элрик. Холодный Элрик. Ринслет сидела в своей комнате, вяло игралась с трубкой капельницы, игла которой находилась на тыльной стороне её ладони, и читала письмо, принесённое почтальоном пару часов назад, как раз во время ужина, снова и снова, пытаясь отвлечься от стонов, доносящихся из спальни родителей. Девочка прекрасно знала, что взрослые занимаются любовью, пытаясь снять напряжение, скопившееся за день, и что им не следует мешать. Они разговаривали об этом несколько лет назад, когда Ринслет спросила откуда берутся дети. Родители тогда объяснили всё без подробностей. Подробности она сама выяснила, покопавшись в книгах по медицине из больничной библиотеки и полистав неприличные журналы с голыми женщинами старшего брата, которые тот старательно пытался спрятать внутри своего барабана под матовым съёмным пластиком. Всё это было очень омерзительно, и когда она заявила об этом родителям, папа, пожав плечами, сказал, что “всё что естественно, то не безобразно”. И ещё что ей не следовало совать свой нос в подобные вещи хотя бы до тех пор, пока не исполнится лет шестнадцать. Но Ринслет знала, что секс, не смотря на то, что выглядело всё это ужасно и неправильно с точки зрения ребёнка, приносит удовольствие и позволяет расслабиться. Иначе люди занимались им только для создания потомства. Ещё девочка знала, что папа уже не был пылким юнцом. Ему через пару лет будет ровно полвека и у него давно появились седые волоски на висках. Ринслет, привыкшая слушать во время бессонницы тихие мамины стоны по ночам, начинала переживать за отца, боясь, что однажды возраст возьмёт своё, и тот не сможет сделать маме приятно. Потому что в сексе многое зависит именно от мужчины. Снова перечитав последние абзацы в письме, дочь президента улыбнулась и поднялась. Рин, её друг по переписки из далёкого Сина, искренне беспокоился о ней и с нетерпением ждал, когда она напишет ему. Тогда зачем заставлять его долго ждать? Неизвестно как долго письмо будет идти до своего адресата. Если раньше написать и отправить, то оно раньше придёт к нему. Подойдя к столу слегка пошатываясь и таща за собой тяжёлую треногу капельницы со сломанным колёсиком, Ринслет уселась поудобнее на стул и, вытащив из верхнего ящика стола ручку, вырвала лист из чистой тетради. Нужно скорее ответить другу на письмо. Сообщить о своём состоянии. Здравствуй, мой дорогой 凛 - аккуратно вывела она на листе, старательно записав имя Элрика нужным иероглифом. Предварительно девочка поучилась писать его на другом листе, что не бояться ошибиться в какой-нибудь чёрточке. Синский язык вообще был суров: нарисуешь лишнюю черту – получиться вместо «холодный» какой-нибудь «глупый». Друг и обидеться может, решив, что его хотят оскорбить. К сожалению, лучше мне пока что не становится. Нет, ты не подумай, чувствую я себя довольно неплохо. Даже уговорила маму немного погулять после процедур в больнице в парке. Когда мы с братом были маленькие, мы часто гуляли там всей семьёй. Там есть пруд, и мы кормили уток хлебом. Глядя на лица врачей и на маму с папой, я прекрасно понимаю, что когда-нибудь умру. Но это ничего, люди ежедневно умирают от чего-либо. У меня даже есть похоронное платье, хотя, наверное, оно мне уже будет мало. Когда-то мне ставили прогнозом два года жизни. А я всё живу и живу. Уже пять лет, представляешь? Ринс не была глупой девочкой. Когда доктор брал у неё из вены кровь, его улыбка была такой же фальшивой, как и его слова о том, что это не больно – комарик укусит. Вены после укола вздулись, а на руке появился чёрный синяк. И, когда её маме принесли бумажку с предыдущими результатами анализов, мама с трудом сохраняла безразличное выражение лица, хотя, наверное, хотела заплакать. И папа перед ужином, когда она пересказывала последнюю прочитанную книгу, думал о чём-то грустном, потому что это легко читалось в его чёрных глазах. Все вокруг жалели её, и Ринслет тошнило от их жалости. Единственный, кому было действительно безразлично её состояние, был её старший брат. У Трейна были свои беды и проблемы, о которых он никому не рассказывал. Ему было наплевать на младшую сестру, и поэтому он и нравился Ринслет. Он не жалел. Капля крови вытекла из её левой ноздри и приземлилась на исписанный лист бумаги, оставив некрасивый красный след. Ринслет, вытерев тыльной стороной ладони кровь из-под носа, вырвала из тетради другой и принялась переписывать, добавив строчку о том, что кровь уже начала идти перед сном. Раньше она шла не так часто. Наверное, её срок всё же подходит к концу. Прогнозировали ведь всего два, а ей уже одиннадцать и она всё ещё жива. ”Эта штука” зовётся “капельницей”. Раньше мне ставили её только в больнице, но год назад её отдали нам домой. Мама научилась мне её ставить, если я начинаю себя плохо чувствовать. Правда, когда мама вытаскивает иглу, на моей руке остаётся синяк. Нет, донора ещё не нашли. Я читала в одной медицинской книге, что им может быть кто-то из моих родителей или даже мой брат, но я не хочу говорить своё предположение врачам. Потому что тогда они обязательно сделают моим близким больно, а я этого не хочу, понимаешь? Я люблю свою семью! И нет, мой дорогой Рин, не надо втягивать в это твою страну и её жителей! Мой донор может жить где-то неподалёку от меня, просто он ещё не знает о том, что я в нём нуждаюсь. Но знаешь, Рин, если я всё-таки скоро умру, то моё последнее желание – увидеть тебя. Ты никогда не писал о том, как ты выглядишь и сколько тебе лет. Мне кажется, что ты мой ровесник. Я ведь права, и тебе не тридцать или сорок лет? Иначе получится очень забавное недоразумение. Жду твоего ответа, твоя скучающая Ринслет. Девочка отложила ручку и поднялась, собираясь вытащить из любимой книги конверт. Кровь снова потекла из её носа, капая на пол, покрывая светло-коричневые доски алым цветом, расползающийся по всей комнате. Когда она подняла взгляд, то обнаружила, что всего через каких-то пару мгновений вся её спальня окрасилась в красный цвет. Обои, пол, мебель… Даже вся её одежда была покрыта кровью, вместе с руками и голыми ногами. Ринслет завизжала от ужаса и вцепилась в окровавленную капельницу, пускающую в её вены кровь вместо прозрачного лекарства, крепко зажмурившись.