Донор

Последняя бутылка элитного алкоголя, который почему-то пах как палёный спирт, разлитый в дорогие бутылки из канистры на заправке, была явно лишней. Во рту было сухо, пить хотелось адски, а вонь из глотки была такой, словно дворовые кошки, нашедшие сырую рыбу, решили разом нагадить ему в рот. Да ещё и в ушах звенело сильнее, чем после обычной репетиции его рок-группы, где он вовсю стучал по барабанам и, не жалея, надрывая голосовые связки для бэк-вокала. Юноша попытался облизать сухие губы, но тут же застонал от дикой боли и сунул в рот палец, которым провёл по изрезанному в куски языку. Он резко поднялся, уронив на пол нож, который прижимал к груди, и, пошатнувшись и запнувшись обо что-то, открыл глаза. Всё было покрыто кровью. Кровь цветками расцветала на стенах, на мебели, на полу, где ничком лежало тело мамы, с которого он поднялся. Она, вся порезанная, лежала в алой луже собственной крови и, исказив лицо от боли и закатив глаза, казалось, пыталась дотянуться до отца – такого же мёртвого, полусидящего у стены, по которой он сползал, задыхаясь от недостатка воздуха и умирая от глубоких ран. Всё, что он пихал в рот, желая набить живот, поднялось наверх. Задыхаясь от ужаса, Трейн рухнул на четвереньки, окуная руки в остывшую кровь, и, мучительно выгибаясь, пачкая длинные волосы о содержимое собственного желудка, начал долго блевать. Он убил их. Он убил их всех. Он убил их всех ножом, который потом облизывал, чтобы напиться их крови, как какой-то грёбанный вампир. Первым умер папа. Президент страны умер не от пули солдата, который не желал принимать демократию, не от несчастного случая, который мог банально произойти по дороге на работу, не от какой-либо болезни, каких-нибудь инфарктов или инсультов. Нет. Его убил собственный сын, которого он с супругой так долго ждал. Он, защищая семью, схватился за зажигалку – даже в ладоши хлопнул, собираясь воспользоваться огнём, - но ничего не смог. Рука с зажигалкой опустилась, в то время как знаменитый Огненный Алхимик с ужасом смотрел на своего ребёнка, идущего с ножом на родную мать, и знал, что просто не сможет убить его. И когда он бросался на обезумевшего Трейна, пытаясь заблокировать его, он уже понимал, что умрёт. Потому что сын вырвался, предугадав его действия, резко развернувшись к отцу лицом, и нанёс ножом удар в живот, засовывая его глубоко внутрь по самую рукоять, разрывая мышцы и пробивая внутренности, а потом, так же быстро, выдернул и ударил в бок под визжание младшей сестры. На шестом ударе Рой Мустанг, уже практически ничего не соображая, отпустил его, потому что руки больше никак не желали слушаться, и, отступив назад к стене, оставив кровавые следы на обоях, сполз на пол под вопли любимой жены, больше не в силах даже сделать вдох. Мама, до этого прикрывающая за своей спиной дочь и собирающаяся ударить старшего сына по голове тяжёлой вазой, подтолкнула Ринслет в сторону лестницы и отчаянно принялась звать своего супруга, глотая слёзы. Она не успела нанести парню удар, потому что тот, повернувшись к ней, грубо ударил её по лицу тяжёлым ботинком, сломав нос. Она пыталась, безуспешно пыталась докричаться до сына, стараясь пробудить в нём рассудок. Риза трясла его изо всех сил и била по лицу, когда тот резанул её левую грудь – от подмышки до средины. А потом, с болью взглянув на мёртвого мужа, она затихла, опускаясь на колени, не в силах стоять, и Трейн вонзил нож ей спину, после чего она рухнула на пол, закатывая глаза. Ринслет он искал долго по всему второму этажу, переворошил всю её комнату, заглянул под кровать, под стол, даже зачем-то выдвигал все ящики тумбочки – как будто сестра могла там скрыться. Он разбросал все вещи, поронял мебель, даже начал думать, что девочка убежала на улицу, но малявку выдал вырвавшийся всхлип. Она горько плакала, спрятавшись под ванну, а когда юноша нашёл её, то ему пришлось попотеть, чтобы вытащить её, потому что младшая сестра визжала и отчаянно брыкалась, пиная брата, пытаясь забиться дальше и глубже в узком пространстве. Умерла она быстро и, в отличие от родителей, безболезненно, потому что Трейн с яростью ударил её головой о чугунную ванну, желая чтобы она побыстрее заткнулась и не действовала на нервы. Лёжа на окровавленном полу и прижимаясь к ледяному телу матери, парень рыдал, пачкая рубашку соплями, от дикой боли в груди, вызванной осознанием того, что именно он убил всю свою семью. Где-то снаружи вдалеке визжала сирена, но Трейн не стал дожидаться их и, подняв окровавленный нож, полоснул себя по горлу, захлёбываясь собственной кровью... И это могло стать реальностью в любой вечер, который он проводил дома. Проснувшись в холодном поту, Трейн схватился за стакан воды, чуть не перевернув тарелку с мясом, любезно принесённую мамой – юноша, придя вечером домой, не поужинав, обессилено рухнул в свою кровать. Голос в голове что-то радостно мурлыкал, довольный произведённым эффектом. Трейн жадно глотал воду, словно рыба, которую выловили, разворотив ей челюсть рыболовным крючком, и, подержав немного на воздухе, выбросили обратно в реку. -Смотри, милый, - папа взял крючок и открыл коробочку с ползающими в ней червями, - сначала насаживаешь червячка, - пятилетний Трейн с отвращением смотрел на извивающееся беспозвоночное. – А дальше берёшь и забрасываешь удочку в реку со всей силы, - отец, предварительно прихлопнув комара, усевшегося на его оголённый живот, сделал всё как сказал, и мальчишка удивлённо смотрел на поплавок, брошенный в реку. – Попробуй, малыш, - родитель взъерошил сыну чёрные волосы и улыбнулся. - Ты… - с уголков губ потекла кровь, а ослабшие руки начали медленно опускаться, отпустив плечи сына. – Ты не по… не Трейн, - прохрипел отец, подняв измученный взгляд и, отчаянно щурясь, пытаясь разглядеть его лицо, закатил глаза. Он сделал шаг назад, упёрся спиной в стену и начал оседать на пол под крики жены и визг дочери. Юноша подавился водой и, выплюнув жидкость на ковёр, принялся кашлять, хватаясь за горящее горло. Он отчаянно начал мотать головой, пытаясь изгнать жуткие картины, но остановился, когда в шее что-то хрустнуло, и, не удержавшись на кровати, рухнул на пол, больно ударяясь затылком, начав хрипеть от недостатка воздуха. Рана на груди тоже заныла, и Трейн даже не знал, открылась ли она или нет. А «друг» решил продолжить начатое, проматывая сон заново. Парень видел самого себя, стоящего около тела младшей сестры с пробитым черепом и смотрящего в зеркало на своё отражение. Тот Мустанг из зеркала улыбался, - хотя скорее скалился, - и думал в тот момент лишь о том, что неплохо было бы попробовать кровь своих родственничков на вкус. И, конечно же, он попробовал, потыкав их мёртвые тела ножом. Трейн заорал от ужаса и боли и, повернувшись на живот, принялся биться головой об пол, стараясь как можно быстрее забыть увиденное. Его колотила дрожь, он был весь мокрый от пота. Голос в голове смеялся, наслаждаясь таким зрелищем. - Заткнись, - взвыл юноша, ударяясь лбом об тумбочку. Острый угол поцарапал его, кожа над правой бровью разошлась, и кровь потекла вниз, заливая глаз. Но на удивление смех «друга» в голове стал тише, а потом и вовсе утих, когда Трейн, застонав, прикрыл рану ладонью, медленно поднимаясь на ноги. Боль в груди тоже не сулила ничего хорошего, и когда он опустил взгляд, то обнаружил небольшое кровавое пятно, образовавшееся на бинтах. Мама стояла в дверях, с беспокойством смотря на сына, и парень понял, что она видела его метания по полу и его перемотанную грудь. Она понятия не имела, что творилось в его голове, и Трейн по-прежнему, даже после такой жути, не собирался посвящать её в подробности. - Прости, я был пьян, - выдохнул он, садясь на кровать. Мама присела рядом на самый край и озабоченно коснулась сначала его царапины, из которой продолжала течь кровь, а потом провела пальцами по бинтам. – Какой-то бред снился про кактусы, представляешь? – он попытался рассмеяться, но от этих жалких попыток заболела голова. Мама, ничего не говоря, покачала головой и крепко прижала сына к себе, при этом стараясь не растревожить ещё больше рану на груди. Трейн, как в детстве, уткнулся в её тёплую грудь, и прикрыл глаза, слушая стук её сердца. За дверью промелькнула детская нескладная фигура, но он не придал этому значения, решив, что это Ринслет пошла в туалет среди ночи. Голос в голове можно было ненадолго утихомирить, пустив себе кровь, и парень решил, что ни за что не позволит этому страшному сну сбыться. Даже если придётся вонзить нож в собственный живот.