Непозволительно близко наклонившись ко мне, Максим притронулся губами к мочке моего ушка, опаляя горячим дыханием кожу.
— Ты вся дрожишь, мелкая, от каждого моего прикосновения, — хрипло прошептал он, вырисовывая незамысловатый узор на моем бедре, задирая платье вверх. — Прячешь от меня свои потрясающие глаза, стараясь не выдать своего желания, — тот же интимный шепот, и я чувствую, как мое тело отзывается на его ласки. — Но тебе не скрыть его от меня, — потершись носом об мою шею, произнес парень. — Тебе некуда бежать. Ты моя. Целиком и полностью. Здесь, сейчас и навсегда. И я буду трахать тебя грубо, жестко, так, как я этого захочу, а ты будешь стонать подо мной, выкрикивая мое имя, потому что тебе это нравится. Потому что единственное, чего ты хочешь — это я.
— Какое выдающееся самомнение, Морозов, — с вызовом посмотрев в его глаза, едва сдерживаясь, сказала я, ощущая руку парня, плавно движущуюся к трусикам, что уже были насквозь мокрыми, и причиной тому был явно не душ.
Я проклинала себя за реакцию тела на этого самодовольного брюнета, что обладал выдающимися повадками хищника, умеющего обращаться со своей добычей. И несложно было догадаться, кто именно выступал в роли его добычи сегодня. Но я ничего не хотела делать, у меня не было сил сопротивляться ему. Я с наслаждением вдыхала жаркий, паркий воздух, который, казалось, прожигал легкие, ощущая, как взмокла от высокой температуры, накалившейся от ласкающих слух речей Максима и воды, что граничила с кипятком.
— Я знаю тебя по миллиметру. Знаю, где погладить, где поцеловать. Знаю, какой ожидать реакции, — погладив меня сквозь тонкое кружевное белье, вызвав тем самым непроизвольный стон, ухмыльнувшись, произнес парень хриплым от возбуждения голосом. — Твое напускное сопротивление лишь заводит меня, заставляет становиться твердым и желать тебя сильнее. Так, что я готов сорваться прямо сейчас и взять тебя в своей ванне, не беспокоясь о последствиях…
Затуманенным взглядом от его искусно подобранных слов, что вызывали трепет во всем теле и дрожь с растекающимся по телу теплом, я посмотрела на него. Дымка затмила его глаза так же, как и мои. Мы хотели друг друга так сильно, что едва сдерживались, все еще оставляя шанс на отступление: незримый и минимальный шанс, которым никто из нас не спешил воспользоваться.
— А что дальше, Максим, что дальше? — прошептала я, нежно касаясь его лица подушечками пальцев.
— Я сделаю тебя своей.
И мы пропали, пропали в огне друг друга, в желании, что не поддавалось контролю, в страсти, что опаляла наши сердца. Мы так скучали друг по другу, что старались восполнить потерянное время сполна. Не отдавая себе отчета о дальнейших действиях. Даже если на утро мы пожалеем о содеянном, главное, что сейчас нам хорошо, так хорошо, как никогда еще не было.
Воздух наэлектризован до предела так, что, кажется, будто он едва уловимо колется. Губы ищут губы, руки ласкают, сминают, до боли сжимают, но это неважно, ничего не важно, кроме того, что мы сейчас испытываем, кроме тех эмоций, которыми мы делимся друг с другом.
Морозов подхватывает меня, усаживая на свои бедра, нетерпеливо стаскивая с меня платье, он резко разворачивает нас, и мы уже подпираем стенку. Прохладная плитка, не успевавшая нагреться, ярко контрастирует с горячей кожей, заставляя меня выгибаться навстречу к парню, что жадно терзает мою шею поцелуями, оставляя на ней бесчисленное число отдающих болью засосов.
Я зарываюсь пальчиками в его волосы, оттягивая их, и бесстыдно заполняю душевую стонами, зная, как они ласкают его слух. Его губы моментально завладевают моими, а пальцы свободной руки отодвигают в сторону трусики и неистово начинают играть безжалостный танец с жаждущей прикосновений плотью. Мне сложно контролировать себя, и я поддаюсь его напору. Пульс бьется в висках, воздуха катастрофически не хватает, и я ловлю его ртом, разрывая поцелуй, продолжая вкушать даримые им ласки.
Он не церемонится, а лишь внимательно отслеживает мою реакцию, проникая в меня несколькими пальцами, не прекращая стимулировать самую чувствительную точку на моем теле. Его взгляд, сосредоточенный, похотливый, с привычным отблеском желания, заостряет свое внимание на моих глазах, но я не в силах сфокусировать свой взгляд на нем, я тону в море ощущений, предвкушая скорую бурю. И она настигает меня. Я выгибаюсь, испуская протяжный стон, сильнее сжимаю бедра Максима и впиваюсь в его спину пальцами, ощущая легкие, приятные спазмы внизу живота и невероятную волну наслаждения, заполняющую каждую клеточку моего тела.
Он не дает мне времени отдышаться и все так же, не снимая моего белья, а лишь отодвигая его, проникает в меня грубым толчком, отдающим резкой болью, но сразу же сменяющейся удовольствием. Наши взгляды направлены друг на друга так же, как и ухмылки на лицах. Ощущать его в себе ни с чем не сравнимо, и я это знаю, я это чувствую. Он особенный, другой, мой, таких больше нет. Он тот, кто подходит мне идеально, и я уверена, что он чувствует то же самое, находясь во мне.
— Я. Люблю. Тебя. Мелкая, — сбиваясь, хрипло рычит Морозов в мои губы. — И будь я проклят, если еще раз посмею отпустить тебя.
Я улыбаюсь, чувствуя, как он стремительно наращивает темп, ощущая, как внутри меня все горит, а внизу живота зарождается ноющий комок. И я знаю, что завтра у меня будет болеть все тело, ощущая, как саднит натертая об плитку спина, но это будет завтра, а сейчас я готова раствориться в нем, и я это сделаю, так как нирвана уже близко, я почти касаюсь ее кончиками пальцев.
Моим телом снова овладевают спазмы, но теперь иные, намного мощнее, сорвавшие гортанный стон с моих губ. Эмоционально яркий внутренний оргазм накрывает меня с головой, завлекая в пучину тайного, порой недостижимого мира удовольствия. Меня трясет от испытываемого чувства эйфории, и Максим дает мне пару секунд передохнуть, покрывая горячими поцелуями кожу и нежно лаская мое тело.
— Не останавливайся, — шепчу я одними губами, смахивая со лба пот.
— Как скажешь, — улыбаясь, отвечает парень и возобновляется заданный им темп проникновения.
Это пытка, пытка на выносливость, мое тело уже ноет от заданного им положения, но я прикусываю губы и не стремлюсь прервать этот процесс, так как заданный угол удобен ему, так он может заполнять меня целиком, без остатка. Прикусывая мою шею, Морозов начинает сбиваться с ритма. Я нахожусь в предвкушении, позволяя ему проникать в меня на грани с болью. Я наслаждаюсь его взмокшим видом, зная, что выгляжу идентично, в дополнении с раскрасневшимся лицом.
Сильный толчок, и Максим резко выходит из меня, заканчивая на мое бедро, и утыкается носом в мою шею, жадно глотая воздух…
***
Это безумство: улизнуть из его спальни под покровом ночи, надев на себя его футболку и влажные чулки, что не успели высохнуть, а платье и вовсе можно отжимать. Но у меня не было времени, чтобы ждать, я должна была уйти, и чем быстрее, тем лучше, пока он не заметил, что я оставила его.
Бесшумно и крайне осторожно я прокралась в гостиную, где обнаружила свою куртку, но надеть я ее не успела. Свет в углу комнаты загорелся, предоставляя мне хмурый и сосредоточенный взгляд Виктора Игоревича, что пил виски, вальяжно рассевшись на кресле в домашних штанах в клетку; идентичные были у Максима.
— Уже уходишь, Валерия? — поинтересовался он, слегка наклонив голову вбок.
— Да, — односложно ответила я, накидывая куртку и вызывая такси.
Мужчина поднялся, взял какие-то бумаги, что лежали над камином, и подошел ко мне. Он окинул меня оценивающим взглядом, заостряя внимание на футболке и выглядывающем из-под нее кружеве чулок. Я смутилась, одергивая футболку вниз, но все же позволила себе прямо посмотреть в эти насыщенно-зеленые, на пару тонов темнее, нежели у сына, глаза.
— Мне показалось, что вы достаточно бурно помирились, — не спуская с меня пытливого взгляда, вопросительно вздернув правую бровь, произнес Виктор Игоревич.
— Именно, Вам показалось, — не упуская момента, в тон ответила я.
— Раз так, то вынужден предположить, что мой сын нанес вам сильнейшие телесные повреждения, — небрежным жестом откинув мои волосы с шеи за спину, указывая на алеющие засосы, ухмыляясь, сказал мужчина.
Сделав полшага назад, я увеличила между нами дистанцию и поправила волосы. Мне были неприятны этот разговор и тот тон, который выбрал для него Виктор Игоревич. Но я лгала, наглым образом лгала, и он прекрасно это знал, поэтому и позволял себе использовать данного рода манеру общения.
— Извините, но мне, правда, пора, — решив прервать этот диалог, не вызывающий во мне положительных чувств, вымолвила я, закутываясь в куртку.
— Конечно, возьми, почитай на дорожку, — вручив мне бумаги, произнес мужчина и направился на второй этаж, не удостоив меня и взглядом.
Я выбежала из дома Морозовых и сразу же приметила темную иномарку с шашечкой. Сев в машину, я шумно выдохнула, назвав адрес, и, лишь когда мы проехали полдороги, я решила взглянуть на бумаги, что вручил мне Виктор Игоревич.
В моих руках был контракт на имя Максима Морозова и участия его в команде высшей лиги баскетбола со всеми требующимися от него условиями. Условиями, что перевернули мое восприятие произошедшей между нами ситуации вверх дном, расставляя все на свои места.
***
Я проснулся ближе к обеду, стараясь нащупать хрупкую фигурку девушки, что засыпала рядом со мной, но, открыв глаза, я ее не увидел. Нахмурившись, я в спешке надел домашние штаны и отправился на ее поиски, которые не дали мне результатов. Ее вещей, как и ее самой нигде не было. Рыкнув от злости, я ударил кулаком в стену и стремительно направился на первый этаж, где и пересекся с отцом, который не мог не отметить моего настроения.
— Не с той ноги встал? — ухмыляясь, поинтересовался он, заваривая кофе.
— Где Лера? — грубо бросил я, не контролируя своего раздражения.
— Странный вопрос, это ведь не я вчера притащил ее в нетрезвом состоянии к нам в дом, а потом воспользовался ею в своей ванной, — небрежно ответил отец, развернувшись к столешнице.
— Я не пользовался ею, я любил ее, — едва сдерживаясь, сквозь зубы произнес я.
— Интересная у тебя любовь получается: в баскетбол играешь — ее бросаешь; напиваешься, баскетбол херишь — ее имеешь, — пытливо посмотрев в мои глаза, вымолвил отец, пробуя кофе на вкус. — Сливок не хватает.
— Ты ничего не знаешь, — стараясь унять окутывающую меня злость, сказал я.
— Зато она все знает. Я отдал ей твой контракт: пусть ознакомится с причиной твоего равнодушия, — одарив меня ухмылкой, произнес он.
— К херам контракт, — практически выплюнул я, стремительно разворачиваясь и направляясь в свою комнату.
— Какой именно? — послышалось насмешливое мне в ответ.
— Оба, — грубо бросил я, вбегая по лестнице на второй этаж.
***
Родителей дома не было, я сидела на кухне, попивая какао и внимательно вчитывалась в контракт, ощущая, как все тело берет дрожь. Почему он сразу мне не сказал, в чем причина нашего расставания? Ведь я бы все поняла, я отпустила бы его, постаралась бы отпустить. Зачем нужно было делать мне так больно? К чему нужен был весь этот цирк? А вчерашняя ночь? Не понимаю, я совершенно его не понимаю. Раздавшийся звонок в дверь вырвал меня из размышлений, и я на ватных ногах поплелась ее открывать, не удосужившись посмотреть в глазок.
Морозов был взвинчен, он влетел в коридор, зажав меня в тисках, и неистово грубо поцеловал так, что я не могла сопротивляться его напору. Я почувствовала, как мое тело, еще не отошедшее после вчерашнего, моментально отозвалось на его губы, обдавая теплом каждую клеточку моего тела, но сегодня я не была готова к такому исходу событий.
Оторвавшись от моих губ, Максим шумно вдохнул воздух, с маниакальным сосредоточением всматриваясь в мои глаза. Я чувствовала, в каком напряжении он находился, но боялась что-то сказать. Я ждала, покорно ждала.
— Ты. Глупая. Нетерпеливая. Взбалмошная. Девчонка. Мелкая, — разделяя каждое слово, произнес он. — Я же четко и ясно сказал, что сделаю тебя своей. Тебе нужно было лишь подождать до утра, а не сбегать от меня. Впрочем, это уже неважно, — вставая на одно колено, сказал Максим, извлекая из кармана куртки маленькую синюю бархатную коробочку.
Я опешила, нахмурив носик, и недоверчиво посмотрела на парня, что с полным уверенности взглядом смотрел на меня, медленно и осторожно открывая ее, предоставляя мне возможность любоваться неповторимой красоты кольцом с нашими инициалами. И я наперед знала ответ на его незаданный вопрос. «Да» — именно это слово из двух букв слетело с моих губ, в то время как ноги подкосились, а сердце неумолимо трепетало на пару с душой.
