Тварь

Впрочем, уже на следующее утро Шизуо даже несколько пожалел, что население Японии не столь подвержено массовому безумию как американцы (для Оно это стало сюрпризом и довольно-таки неприятным) и вчерашняя толпа не устроила ему суд Линча. Потому что отвечать на вопросы, которые для полицейских были в основном риторическими, и осознавать тот факт, что как бы ты не убеждал и какие аргументы не приводил, тебе никто не поверит, – не самый приятный из возможных вариантов времяпровождения. Никто его не послушает, за него все решили дурная слава, обстоятельства и вспыльчивость. Он бы и сейчас взбесился и разнес все вокруг, если бы предусмотрительные служители правопорядка не подмешивали ему в еду львиную дозу транквилизатора. А уже через два дня заточения, в очередной раз поймав на себе чей-то полный злобы и гнева взгляд, блондин начал всерьез переживать о том, что в следующем его завтраке, обеде или ужине помимо психотропных препаратов появится еще и какая-нибудь прелесть вроде цианида или кураре. И затем понял, что если так оно и случится, то любой судмедэксперт в этом городе с радостью напишет в заключении о смерти незамысловатое вранье вроде самоубийства (а во всех газетных статьях обязательно припишут «из-за терзания муками совести»). И люди едва ли не с удовольствием эту ложь проглотят и не поморщатся, радуясь избавлению от «Воплощенного насилия». Не купится на эту ересь только один человек. Мысль об Изае заставила блондина скривить губы. Наверное, если бы не обеспеченная препаратами (и Оно) апатия, он бы сейчас вышел из себя при одной только мысли о черноволосом информаторе. Шизуо не сомневался, что все случившееся – орихаровских ручонок дело, впрочем, если задуматься, ни одно значительное событие в Икебукуро без блохи не обходилось. Конечно, убийство ребенка – мера, мягко говоря, жестокая, но от человека, провоцирующего подростков на самоубийство, можно всего ожидать. Единственное, что не давало покоя, – способ совершения преступления. Так изломать человеческий позвоночник! Шизуо не знал, кем надо для этого быть, но точно мог сказать, что не человеком, как в физическом, так и в моральном плане. Как выяснилось позже, он не ошибался. В общем, ситуация была совершенно бесперспективная и предлагала только два исхода: психиатрическую клинику или смерть. Впрочем, первый вариант, похоже, плавно перетекал во второй, так как в царстве белых стен Хэйваджиму наверняка поджидал бы какой-нибудь Марк Ламоника со шприцом. Но уже на третий день этот медленный ад прекратился, когда в отделении полиции появилась болезненно худая рыжеволосая девушка с вывернутыми – профессионально вывернутыми - ступнями. Свобода Хэйваджимы Шизуо стоила недорого. Одну детскую жизнь и одну маленькую ложь. Вечер накануне Был ли ее визит для Оно сюрпризом, Линда так и не поняла. Ни тем вечером, ни когда-либо еще. С одной стороны, появление девятнадцатилетней дочери Билла Денбро в Токио разрушило планы твари о мирной кончине «Грозы Икебукуро» в тюремной камере или психиатрической клинике, а с другой, прием гостье был оказан по высшему разряду. Так Оно встречало полысевших и постаревших «неудачников» двадцать пять лет назад. Впрочем, может Пеннивайз просто быстро сориентировался, рассчитывая отправить незваную девицу обратно за океан. Правда, безрезультатно. Конечно, Линда, успевшая за время перелета от корки до корки изучить дневник Майка Хэнлона, при этом несколько раз едва сдержав рвотные позывы (старина Майк был довольно красноречив и несдержан в выражениях, да и истории были выдержаны во всех красках и подробностях), уже даже не примерно, а довольно четко представляла возможности того, с чем придется столкнуться. Но Оно умело производить впечатление. Впечатление произвел, правда, в первую очередь сам город. Конечно, она и раньше бывала в мегаполисах, но, согласитесь, каждый новый огромный город, когда попадаешь туда впервые, хотя бы на несколько секунд вводит вас в ступор, поражая своим размером и величием. В такие моменты главное не поддаться на его чары и не захлебнуться в бесконечном и неудержимом людском потоке, ведь поток этот может за какие-то пару минут стать смертоноснее, чем самая безжалостная горная река. Спросите об этом Оно, если не верите. Первым, что отметила Линда, наконец, уняв рябь в глазах из-за многочисленных вечерних огней, была бросающаяся в эти самые глаза разношерстность толпы. Подростки-неформалы смешались с однотонными строгими красками деловых костюмов мафиози и офисных работников, а так же внесли свою лепту косплееры, флешмоберы, богема, и еще много и много кто входил в эту разноцветную человеческую массу, за которой так любил наблюдать из своего офиса Орихара Изая. Оставалось только порадоваться столь «удачному» месту, ведь в таком городе даже Пеннивайз мог, не скрываясь пройтись по улице среди бела дня и внимания на него обратили бы не больше, чем на возвращающегося из школы мальчишку. - Вы не купите значок? Линда интуитивно, чисто на рефлексах, дернулась в сторону, только через полсекунды сообразив, что это всего лишь девочка, член общества от защиты кого-нибудь от страшного и коварного человечества. А, собственно, почему бы не помочь морским котикам или тиграм? Рыжая кивнула, вытащила из кармана джинсов несколько аккуратно сложенных купюр и приняла из рук старшеклассницы гладкий белый металлический кружок с булавкой. На надпись даже не глянула. - А вы впервые в Токио? Ищите что-то? Может, вам чем-то помочь? - Не стоит. Сейчас я хочу только узнать последние новости. - Ближайший магазин в трех шагах отсюда, - миловидная девчушка со значками кивнула куда-то вправо, - там найдете свежую прессу. Но самое важное я вам и сама могу рассказать. - И что же это самое важное? – почему-то юная Денбро поняла, что эта новость ей совершенно не понравится. - В Икебукуро убивают детей, - девочка чуть ссутулила плечи и понизила голос, словно речь шла не об общеизвестном факте, а о контрабанде донорских органов. – За последние две недели уже четверо. Тела обезображены так, что мурашки по коже. - Трое, - поправила Линда, уже слышавшая дурные вести по радио. И тут же поняла, что это была не оговорка. - Четверо, - утвердительно возразила японка, вдруг гадко (по-орихаровски, как сказал бы Шизуо) ухмыльнулась. – А скоро к ним прибавится еще одна, если она следующим рейсом не свалит в свою Англию, чтобы там стучать пуантами по паркету. Балерина отступила на шаг и тут поняла, что сжимает в ладони что-то мягкое. Вместо плоского металлического значка в руках у нее оказался пушистый оранжевый помпон. Линда отшвырнула его в сторону, словно вылупившуюся из яйца змею, и бросилась наутек. - А значок забыла! – догнал ее насмешливый, теперь уже совсем не девичий голос. Девушка пробежала несколько кварталов, теперь уже совсем потерявшись в хитросплетении улиц, однако скоро поняла, что попала точно куда нужно. Внимание ее (а вскоре и всеобщее) привлекло тело, подвешенное на бигборде. Опять ребенок. Мальчик, кажется. Чуть позже патологоанатом (предварительно глотнув жизненно необходимого на тот момент алкоголя), едва сдерживая слезы, расскажет полиции, что мальчик умер не от удушения и не от перелома шеи. Скончался несчастный от болевого шока, когда ему отрывали руки. И никто не догадается, что это намек для одной-единственной англичанки, намек на ее дядю, который ни разу не поиграл с ней и не подержал на коленях, так как погиб в шесть лет, оставшись без левой конечности. А еще никто не узнал о словах, написанных на том самом бигборде самой обычной кровью. «Линда Денбро. 1991-2010» «Не хочешь кончить как он – возвращайся домой» «Клоуну убийство сойдет с рук»* - То есть вы утверждаете, что видели человека в костюме клоуна? – раздраженный и сонный начальник местной полиции уже просверлил, наверное, в свидетельнице с полдюжины дырок. - Да, - терпеливо повторила Линда. - Это как минимум странно, не считаете? Серийный убийца (если он, конечно, серийный) наряжается клоуном… - Отнюдь, - к этому разговору она была готова. – Во-первых, такой случай уже был – вы разве не слышали о Пого? А во-вторых, в клоунском гриме человека мать родная не узнает. Так что это автоматически решает проблемы с опознанием. Да и креативнее, чем черная маска с прорезями. - Но… - Но позвольте теперь мне задать вопрос (это будет вполне справедливо, после того, как я полтора часа без запинки и промедления отвечала на ваши). Вы разве не собираетесь выпускать из следственного изолятора невиновного человека? - А откуда у вас такая осведомленность об обитателе нашего изолятора? - Да в ваших газетах и на радио об этом говорят больше, чем о состоянии мировой экономики. - Его невиновность еще не доказана. Шериф Рейдмахер, да вы реинкарнировали! Вместе с Пеннивайзом, да? И он по-прежнему промывает вам мозги газировкой через полосатую трубочку?! Или все еще хуже, чем она предполагала, и тварь успела подчинить себе всех «нужных» людей этого района. В лучшем случае – района. - А, по-моему, все понятно, - на правах иностранки она могла, имела полное право проявить наглость. – Я уже сказала вам то, что вполне доказывает его невиновность. Действительно, в протоколе была указана якобы брошенная увиденным иностранной туристкой убийцей фраза: «Если расскажешь кому-нибудь, сучка, хребет переломаю, как той малявке в парке» Пеннивайз, наверное, от всей души оскорбился, что ему приписывают столь грубое и банальное высказывание. Но для мифического городского убийцы-человека – вполне нормальная и правильная фраза. Через час Хэйваджима Шизуо обрел свободу и еще более явную угрозу для собственной жизни. Впрочем, о последнем он на тот момент еще на знал.