Тварь

            - Расскажешь? Информатор прищурился, словно ему в глаза бесцеремонно лезли солнечные лучи. Говорить, не говорить? - А если это просто ожившая японская легенда? Если существует Оно, почему бы не существовать нашим духам и демонам? - Полетать предлагали? Брюнет нехотя кивнул. - «Мы все здесь внизу летаем, и ты тоже будешь летать»? Обычно он говорит что-то такое. - А внизу – это где? И кто – мы? – полюбопытствовал Шизуо, хотя, кажется, ответ на последний вопрос уже знал. Или догадывался, но очень надеялся, что ошибается. - «Мы» - это погибшие дети. А «внизу»…. Не знаю, и не хочу знать, если признаться честно. Сомневаюсь, что те, кто стал для Оно кушаньем, попадают в небытие или реикарнируют. - Хорошо, - снова заговорил притихший на время Орихара. Видимо, что-то обдумывал для себя. – Я вам расскажу. Aleajacta est. Жребий брошен. - Так тебя Принцесса с моста топила? – Шизуо присвистнул. – Мда, похоже, эта тварь культурно просвещается. В ход пошли уже не типичные американские ужастики, а что-то более нам знакомое. Родное, так сказать. - Интересное наблюдение, - кивнула Линда. Действительно, японцы обычно очень хорошо знакомы с мифами и преданиями своей Родины. И демон из местного эпоса произвел гораздо большее впечатление, чем мог бы произвести тот же клоун или оборотень. У каждой страны свои страхи. Интересно, чем бы Пеннивайз вздумал пугать англичан? - Почему же Оно меня не добило? – задал интересующий его уже два дня вопрос Изая. - Точно не скажу. Возможно, решило для начала просто предупредить. А возможно, ты уже подсознательно создал свой метод с ним бороться. - Метод бороться? Можно здесь поподробнее? - Охотно. Поскольку тварь эта питается человеческими болью, отчаяньем и страхом (если верить наблюдениям мистера Хэнлона), то для каждой жертвы Оно принимает индивидуальный облик, воплощая самые жуткие кошмары. Именно поэтому чаще всего жертвы – дети, они боятся кровожадных, зубастых и клыкастых монстров… («…не осознавая того, что реальные монстры – вокруг, и имя им – люди. Впрочем, повзрослев, многие этого все равно не признают. Однако, продолжай…») - … и что самое главное – они в них верят. Мы уязвимы уже тем, что верим в существование Оно. Но есть и другая сторона медали. Придумывая универсальный образ Оно, человек автоматически создает и оружие для борьбы с ним. Вот только не все успевают это оружие найти, до того, как их начнут пожирать. Но что самое важное - это вера. Главное верить в то, что тебе поможет огонь, если уж поверил в сидящего на ветвях вендиго. Нет веры – нет спасения. - Как у Гоголя, - мельком отметил Изая. Отдавая дань русским корням, он упорно изучал великий и могучий язык и читал русскую литературу. «Вий» тоже без внимания не остался. – Получается, мы трое еще верим в сказки? - Верим, - подтвердила Линда и сама даже несколько удивилась такому положению вещей. Балерины не верят в сказки. Сказка для них рассыпается в прах едва ли не в детстве, когда рассеивается иллюзия легкости и неземности балета. Реальность же оказывается довольно-таки малоприятной. - Шизу-чан, а ты что молчишь, - вспомнил про своего извечного противника Изая. – Теперь твоя исповедь. - Мне, святой отец, не в чем каяться, - холодно отозвался блондин, - я подростков с крыш не сталкиваю. - Я тоже, - возразил Орихара, - это их сознательный выбор. - Ага, сознательный выбор после насмешек и капанья на мозги. - Вообще-то он прав, - рыжеволосая танцовщица перевела взгляд на менее разговорчивого Хэйваджиму. – Пора бы и тебе что-то нам поведать. У тебя с Пеннивайзом тоже была памятная встреча, ведь так? Когда-то давно? - Ну, конкретно с клоуном как раз таки недавно, - блондин снова закурил. Кажется, открыл вторую пачку. – Как раз в день ареста. Эта тварь улыбалась мне – по блошиному так улыбалась! – когда меня стражи правопорядка в машину усаживали. - А шарик не предлагал? - Привязал к ручке дверцы. Падла! - Да, он такой. Совсем, совсем не смешной клоун. И все-таки, - девушка подобралась, приготовившись слушать, - что-то случалось и раньше? Хэйваджима просто кивнул, кажется, откапывая в мозговых архивах нужные данные. Изая тоже несколько напрягся. Конечно, как информатор и личный враг, он знал о Шизуо довольно много, но тут нечто другое, ведь так? Тут совершенно личная, можно сказать, сокровенная информация. Это должно быть интересно… Около двадцати лет назад Шизуо разбудил какой-то мерзкий звук, словно по полу скребли чем-то длинным и острым. Мальчик поворочался еще немного, стараясь снова уснуть и не обращать внимания на столь непонятное явление, но все попытки с треском провалились. Конечно, это выглядело несколько странно. Маленький ребенок, услышав за дверью странные звуки, не забирается с головой под одеяло и не зовет родителей. Даже не боится – анализ на гормоны показал бы норму адреналина, даже несколько ниже. Испугался бы – хоть бы самую малость! – любой. Даже взрослый. Но только не Хэйваджима Шизуо. Ведь не мог же Геракл бояться змей, подосланных к нему в младенчестве коварной Герой. Не мог, так как задушил их, даже не просыпаясь. Шизуо не боялся, но старался не обращать внимания на странный звук. Так как почти всегда, проявив к чему-либо некое любопытство, попадал в неприятные ситуации. Ломал что-то, крушил, пугал окружающих. Выработать в себе безразличие и некую апатию к происходящему он смог только через много-много лет. Получилось неплохо, но если поблизости оказывался Орихара Изая, то все терпение и выдержка летели к демонам. А сейчас… сейчас он знал, что, скорее всего, позже об этом пожалеет. Но постепенно коварное любопытство брало верх. Да и спать так возможным не представляется. В коридоре никого не обнаружилось. Так показалось вначале. А потом Шизуо заприметил две желто-зеленые точки, с интересом взирающие на него из угла. Он все никак не мог привыкнуть к котенку, который поселился в их квартире четыре дня назад. Конечно, мальчик был рад пушистому маленькому соседу, но животное, кажется, его невзлюбило. Впрочем, сейчас это не имело большого значения. Раз котенок драл пол – утром он и получит по морде. Нечего зря переживать. Маленький Хэйваджима уже развернулся, чтобы вернуться в свою комнату, но тут зверек припал к полу, словно изготавливаясь к прыжку и тихо, но яростно зашипел. Шизуо снова глянул на него, недоумевая, чем же смог разозлить животное, но тут все мысли резко покинули его маленькую голову. Кот рос. Рос на удивление быстро, со скоростью синтезируемого белка, стремительно наращивая массу. Маленькие лапки стали сильными и мускулистыми, с огромными когтями, глаза уже были размером с чайные блюдца, а на удивление длинный хвост раздвоился. Бакэнэко (а точнее уже нэкомата) бросила злобный взгляд на ребенка и вновь тихо зарычала. Шизуо знал, во что это может вылиться. Он слышал легенды о бакэнэко, о том, что эта кошка может убить человека и занять его место в доме. Отдавать свое место оборотню он не собирался. Нэкомата прыгнула, намериваясь вцепиться в горло. И вцепилась бы, не награди (хотя точнее будет сказать «прокляни») боги Шизуо неестественной силой. Уж не для борьбы ли с кем-то подобным? Блондин схватил оборотня за передние лапы и поспешно отбросил от себя, словно ядовитую змею. Хотя эта тварь была опасней, в сотни раз опасней. Кошка ударилась о стену, подскочила и, издав что-то среднее между воем и ревом снова бросилась на ребенка. Хэйваджима судорожно отбивался от огромных когтистых лап, чувствуя на лице гадкое, отдающее рыбой, или каким-то другим водным обитателем (змеей?*) дыхание. Приходилось ему, в общем-то, нелегко, ведь сейчас он не был тем «монстром», в которого превратиться лет через десять. Пятилетним он был не так силен, так что был примерно равен по силам этой полутораметровой твари. Но она была гораздо старше, опытнее. И злее. Один раз он все-таки не успел увернуться или парировать удар и на груди остались пять тонких, почти хирургических порезов. Вот тут-то впервые и проснулась злость, которая с появлением Орихары Изаи станет частым гостем для Шизуо. Схватив зверя за шкирку (плюс еще по несколько порезов на запястьях) он с силой ударил нэкомату головой о ближайшую стену. И еще. И еще раз. После седьмого удара ревущий от боли оборотень вырвался из цепких мальчишеских пальцев и злобно рыкнув, предпринял очередную попытку перекусить жертве горло, однако мальчишка вновь изловчился схватить его и швырнуть о стену. На этот раз бакэнэко не стала нападать, а лишь снова что-то прошипев выпрыгнула в окно, разбив стекло и окатив мальчишку кучей осколков. Как ни странно, его не задело ни одним. - Убирайся отсюда! – крикнул Шизуо, опираясь о подоконник и силясь разглядеть что-то в ночной темени. – Убирайся! Еще раз увижу – прикончу... - Шизуо… Только на утро он задался вопросом, а почему же родители проснулись только тогда. Но задать его так и не решился. А вот они задали ему множество вопросов и надо ли говорить, что ни одному из его ответов они не поверили. Ему потом не верили еще много лет подряд. Еще, наверное, стоило спросить, почему взрослые люди не смогли отличить следы от когтей от порезов от стекла. Но в пять лет он еще не знал об этой принципиальной разнице. А потом уже было поздно. Вся семья была твердо уверена в том, что малыш Шизу, играя, убил котенка и выбросил в окно. С тех пор домашних животных в квартире не появлялось. И, наверное, именно после той памятной ночи вокруг Хэйваджимы Шизуо медленно, но неуклонно начал формироваться некий невидимый кокон, отрывающий мальчика от окружающих. Кокон из их страха и, как следствие его, одиночества.