Heroin for the Hero

Но ничто не вечно, не правда ли? И Джон убедился в этом на собственной шкуре. Ирония судьбы - именно тот день, когда со смерти Шерлока прошло ровным счетом два года, Джон вернулся домой с кладбища и услышал кашель. Хриплый сухой кашель. - Все хорошо? – Ватсон обеспокоенно оглядел жену, сидящую на диване с журналом. Она улыбнулась и заверила его, что все в порядке. Но ничего не было в порядке. Она принимала лекарства от кашля около месяца, и не было никаких улучшений. Потом у нее заболело в груди – Джон провел осмотр, но не нашел источника симптомов. Он захотел сделать ей рентген легких, но внезапно она закашлялась кровью. Джон почувствовал, как ледяной ужас охватывает его. Он слишком хорошо знал симптомы. Он сделал ей рентген, флюорографию и КТ*, и худшие его опасения подтвердились. Он таскал ее за собой по лучшим врачам, а Мэри все слабела и слабела с каждым днем. Джон через знакомство выбил ей местечко на осмотре у доктора Моргана, лучшего онколога в Лондоне. Но тот покачал головой и заявил, что метастазы уже не только в лимфоузлах, но и в печени, и в почках. Он назначил химиотерапию, и сказал Джону, что надежды мало, но она есть. Джон цеплялся за эту надежду. Он покупал дорогие препараты, держал жену за руку во время химии и говорил, что все будет хорошо. А она только улыбалась и говорила, что ничего никогда не бывает плохо. Но она ошибалась, потому что все было плохо. Она ошибалась, потому что рак легких появился у человека, который ни разу в жизни не курил сигарету. Она ошибалась, потому что ей оставалось жить два месяца. Джон бросил работу. Он проводил с ней все часы для посещения. Он привозил ей ее любимые пирожные, таскал с собой их пса, читал ей забавные бульварные романы и всячески пытался сделать ее чуть более веселой. Но она и так старалась быть веселой. По просьбе Джона ей всегда вводилось максимально допустимое количество морфина. Он не хотел, чтобы ей было больно. Но она все равно ужасно мучилась. Ей было тридцать три, когда она умерла. Столько же было Иисусу, когда его распяли - так говорил священник на похоронах. Она не дожила четыре дня до своего дня рождения и четырнадцать до Рождества. А Мэри любила Рождество. Теперь Джон понял, что бежать бессмысленно. Наверное, все люди рано или поздно это понимают. По крайней мере, когда он заявился на Бейкер стрит, взлохмаченный и измученный, как бродячий пес, миссис Хадсон нисколько не удивилась. Комнаты по-прежнему пустовали, и он занял свое место у камина и комнату наверху. Домовладелица за чашкой чая призналась ему, что у нее было несколько жильцов, но они или устраивали шум, или не платили вовремя, или таскали подозрительных личностей… По правде говоря, Шерлок все это неоднократно делал, да еще и подвергал квартиру издевательствам, но все сходило ему с рук. Он же Шерлок. А Джон вернулся к старой работе в больнице. Он много думал о Шерлоке и о Мэри, он стал общаться с Лестрейдом и с Молли. Лестрейд развелся с женой, и расследование преступлений шло куда тяжелее. Молли жила прежней жизнью и все также работала в морге, но по отчаянию в глазах девушки Джон понял, что ей было одиноко. Бедняжка влюбилась по уши в принца, спасающего мир от зла и героически покончившего с собой. Джон понимал, как тяжело потерять человека, которого любишь. Жизнь возвращалась в привычное русло. Старый круг знакомых, старые вещи. Не хватало только старых погонь за преступниками, но Джон давно уже позабыл весь охотничий азарт, хоть иногда и просматривал газеты, выделяя карандашом любопытные заголовки. А потом случилось нечто из ряда вон выходящее. После третьей годовщины смерти Шерлока, субботним летним вечером, когда в Лондоне в кои-то веки воцарилась теплая безоблачная погода, Джон сидел в кресле под алыми лучами заходящего солнца, просачивающимися сквозь угол соседнего дома, и читал какую-то классическую книжку с увлекательным сюжетом. Джон погрузился в чтение настолько, что расслышал внизу какой-то шум, но не придал ему значения. Потом раздались шаги на лестнице, и в комнату вошел высокий человек в кожаной куртке, кепке и с густой щетиной. Джон едва взглянул на него. - Вам что-нибудь нужно? – пробормотал он, не отрываясь от чтения. - Мне нужен доктор Джон Ватсон, - отозвался знакомый голос. Джону показалось, что кто-то стукнул его по голове, потому что в ушах вдруг зазвенело. Быстрым движением руки он распахнул ящик тумбочки и, достав оттуда знакомый, всегда заряженный пистолет, снял его с предохранителя и нацелил на незваного гостя. Тот медленно снял кепку и удивленно поднял руки. Это был Шерлок. Это был самый настоящий Шерлок, живее всех живых. Он был в темно-синих джинсах, коричневой кожанке и кедах, но это был он. Густая щетина превращала его в брутального киноактера. Шерлок Холмс стоял посреди гостиной, удивленно подняв брови и держа кепку в вытянутой руке. - Джон, это действительно я, - настойчиво повторил знакомый до боли голос. Медленно Джон положил браунинг на тумбочку, а сам осторожно приблизился к Шерлоку и коснулся его руки. - Я настоящий, - устало протянул Шерлок и мгновенно получил удар в челюсть. Кажется, этого он не ожидал, потому что выглядел совершенно обескураженным. - Три года! – прошипел Джон. Его глаза застилала пелена ярости. Он чувствовал, как кровь стучит в висках. Мысли лихорадочно крутились в его голове. Не было бы ни похорон, ни всех этих метаний, ни Кенсингтона, ни Мэри, ни ее смерти, ни всей этой боли и чувства вины – ничего этого не произошло бы с Джоном, если бы не этот… - Ублюдок! Удар. - Ты хоть понимаешь, черт тебя подери, через что я прошел за это время? – Джон говорил сквозь зубы, сжимая кулаки. Шерлок отошел от него. Из носа у него шла кровь, и поэтому ему приходилось задирать подбородок. Бывший детектив выглядел возмущенным. - Выпустил пар? – хмуро поинтересовался он и сухо добавил: - Если ты наорался, может, поможешь мне? У миссис Хадсон обморок. * КТ - компьютерная томография