Персона 4: Сердце всего. Часть вторая

             Шаг. Другой. Третий. Всё ближе к запретному плоду женского тела, которое, как он знал, могло пахнуть невероятно соблазнительно. Он тянулся к ней так же, как ночной мотылёк тянется на огонёк, манящий его в ночи; как тянется бабочка, привлечённая ароматной сладостью нектара. И помыслы его были далёки от сакральных… Парень стремительно сокращал дистанцию: всё ближе, ближе к вожделенной святыне. Глаза сконцентрировались только на ней, только на её соблазнительной спинке, прикрытой кардиганом, скользя ниже вдоль позвоночника к узкому тазу, с двумя спелыми и перекатывающимися персиками, укрытыми юбой и тканью трусиков. Слюна, сама собой заполонившая глотку, оказалась проглочена. Между тем, Юкико, то ли что-то почувствовавшая, то ли услышавшая, приостановила шаг, после чего обернулась… и уткнулась своими нежно-агатовыми глазками прямо в своего преследователя. Её спутники — блондин и смазливый осквернитель, переглянувшись, уже хотели сделать шаг вперёд, но сама же девушка остановила их лёгким движением руки. Её очи были холодны, внимательны и собраны, покуда они медленно водили по его телу. Сглотнув, парень делает шаг вперёд.       — Привет, — губы сами собой растягиваются в тупой улыбке. Тупой, потому что иная в его исполнении не выходит: из неё так и сквозит наивностью и детской простотой. — Ты меня помнишь?.. Меня зовут… — он постарался сделать голос максимально уверенным и приятным; правда убрать из него нечто противное и донельзя сладострастное не получалось. Во взоре девушки мелькнула насмешка, покуда уста чуть растянулись… впрочем, вскорости, в её зеркалах души поселилась скука и безразличие. Не дав ему договорить, она шумно и нарочито зевнула, показав наружу ряд белых зубок, покуда их не прикрыла ладошкой.       — Ты для меня — никто.       — Э?.. — приговор, который богиня озвучила, был показательно холодным и безразличным, но содержал скрытую насмешку. Между тем сердце ухажёра замерло в невероятном ужасе, покуда гордость начала скрючиваться, точно бы от удара в живот. — Что, прости?.. — его сознание, уже тщательно выстроившее план беседы, уже навоображавшее себе разных глупостей и продолжений, совершенно отказывалось принимать услышанные им слова.       — Ты мне не интересен, извини, — черновласая отвесила скромный поклон, после чего повернула голову на своих друзей. — Ребят, пойдёмте дальше? А то мы так никогда не дойдём до Маркью! — её спутники восприняли происходящее с удивлением, но довольно споро сориентировались в ситуации — развернулись спинами к отшитому школяру, после чего продолжили движение.       — Амаги, ты была… жестока… — поёжился плечами здоровяк, периодически косясь в сторону пухленького паренька в чёрном костюме с малахитовым галстуком, который, немигающим взглядом, уставился в ту точку, где до этого находилась его ненаглядная. Между тем, богиня хихикнула и прижалась телом к серебряновласому соблазнителю.       — Для меня теперь существует только один мужчина на всём свете — Нару…       Эти слова можно сравнить с «ударом милосердия», или, если по-народному, «Добить-чтоб-не-мучился». Во всяком случае, эффект они оказали сходный: черновласый паренёк неторопливо осел озимь, покуда в его голове снова и снова повторялись холодные строчки ея приговора: «Ты для меня — никто. Никто ты для меня. Никто. Никто. Никто…». Слёзы, слёзы удушающие, истерика, злоба…       — Это ведь не со мной происходит, да?.. Это просто сон, сейчас я проснусь, и попробую снова, с прошлого сейва… — сидя на асфальте, он невидящим взором смотрел на паутинку пола, рисунок асфальта, покуда его губы шептали снова и снова, как заведённые, а пальцы стремительно ударяли по воздуху, точно бы пытаясь отщёлкать невидимые взгляду кнопки на клавиатуре. Вот так, хитрые планы, расписанный по нотам разговор и чья-то гордыня оказались мимолётны растоптаны элегантной женской ножкой, легко ступавшей в удобных летних башмачках-ботинках, из которых вверх поднималась ткань белого гольфа…       — Тофу, — задумчиво произнёс Юу, стоя перед лавкой, путь до которой занял у них столько времени и сил, вглядываясь вглубь.       — Тофу, — кивнула Юкико, переминаясь на ногах и покачивая в руках портфелем.       — М… давненько я не ел тофу… взять, что ли, пару порций… — кто о чём, а здоровяк — о вкусной и полезной трапезе. В его глазах, загляни в них кто в тот момент, прочитал бы голод, который сравнился бы с таковым у пацанки.       — Что застыли, народ, кого ждём?.. Вперёд и с песней! — Кониши, парящая над школьниками, указала ладонью на лавку, чем очень напомнила генерала, призывающего своих солдат к штурму. И, точно так же как и последний — она не торопилась сама отправляться «в бой».       Магазинчик, который стал местом массового паломничества, выглядел до неприличия невзрачно, если не сказать паршиво: деревянные раздвижные двери, сделанные в японской классике, старинная табличка, покоившаяся на черепице над входом, полотна синей ткани, усеянные иероглифами с надписями, второй этаж, предназначавшийся, ясное дело, для проживания… Нечто настолько обыденное и привычное для Торгового Квартала, что если бы не искали нарочно — верняк пропустили бы его мимо себя. Толпа зевак, которая здесь тусовалась с раннего утра уже успела подрассосаться, практически полностью; впрочем, то и дело какой-нибудь школьник или просто случайный прохожий останавливался на месте и делал фотоснимок.       Наруками переглянулся со своими товарищами — никто из них не горел желанием соваться внутрь первым, точно бы они собирались не в захудалую лавочку зайти, а, как минимум, дёрнуть за усы тигра или дракона в его логове — во всяком случае, иного объяснения промедлению не находилось. Юу покачал головой, после чего шагнул первым, раскрыв дверь; от его действий, спокойных, но довольно стремительных, колокольчик — ветряная побрякушка, что висела над дверью, мелодично звякнула, предупреждая торговцев о том, что пожаловал покупатель.       — Рисе, там покупатель… — в глубине магазина, пожилая японка, приземистая и суховатая, возясь с творогообразным содержимым в деревянных чанах, увеличивая давление прессом и отжимая воду, слегка подняла голову, обтёрла пот с лица об серовато-белую путёвку и кивнула девочке с двумя медными хвостиками, которая, откинувшись на кресле уставила почти что пустые глаза в потолок.       — Ха-ай… — почти не используя голос, на одном дыхании молвила та, медленно потягиваясь и очень лениво поднимаясь на ноги, слегка покачиваясь. На её личике так и читалось страдание, смешанное с невероятной усталостью: таковая, когда человек впадает в самый настоящий транс, переставая замечать время и приглушая эмоции.       — Размякла ты в своём шоу-бизнесе, Рисе-чан, — хмыкнула старуха, продолжая спорый процесс отжима тофу, для получения наиболее базовой комбинации — простого белого соевого сыра без вкуса или запаха. Девчушка, уже проходя к разделительному куску ткани, нарочито фыркнула и выпрямила спину, после чего вынырнула к прилавку.       — Тофу Маркью приветствует вас, — усталым и убитым голосом молвила Рисе, с трудом фокусируя взгляд в полумраке лавки. Лень, сонливость, общее истощение…       — Здравствуйте. Можно у вас купить тофу?.. — …разом нашлись силы, разом организм, до того откровенно халтуривший, заработал на все сто пятьдесят процентов. Сердце забилось чаще, кровь хлынула бурной алой рекой по всему организму, а дыхание нарастило темп. И всё лишь из-за звука голоса, который она откровенно не ожидала услышать так… быстро. Её глаза мигом выцепили силуэт серебряновласого юноши, который, перебирая пальцами по прилавку, спокойно вглядывался в неё. Точно бы они и не расставались тогда, на перроне. Возмущение, накатившее по первости, оказалось задавлено другой эмоцией: невероятной, всепоглощающей радостью.       — Нару Юу!.. — она сама не успела понять, как ей дался этот рывок-прыжок с не самой удобной для старта позиции — но вот она уже в едином порыве налетела на парня, из положения полуполёта умудрившись обнять того за торс. И да — сказывалась разница в росте — она едва-едва, в прыжке, доходила парню до груди. Что, впрочем, не помешало ей стиснуть того с невероятной силой и сноровкой, едва не повалив на пол набранным разгоном и инерцией. Вот и говори после этого, что женщины — существа хрупкие и слабые. — Ты пришёл!.. Ради меня!.. — если бы она удосужилась разжать свою хватку, чуть-чуть отойти назад и заглянуть в честные-честные серые глаза, она бы обнаружила невероятной силы растерянность и, даже, какую-то обречённость и фатализм. Однако, в её головке уже правила балом совершенно другая картина, в которой этот юноша обалдел и прифигел от её напора. — Я так рада! Нару — бака! Как бы я искала тебя потом в этой глуши… — не поднимая глаз, сомкнув веки, радостно-радостно она щебетала на высоких частотах, своим писком болезненно давая по ушам.       — А… что здесь происходит?.. — между тем, колокольчик зазвонил вновь. Куджикава нехотя открыла зеночки и уставилась на нового клиента… клиентку. Черновласая, в красном кардигане (что за пошлятина?..), юбочка, ботиночки… одно слово — деревенщина. Ни капли стиля и лоска. Только и стояла, вылупив глаза да раскрыв рот.       — Эта старуха с тобой, Нару?..       Наруками, покуда его продолжали стискивать в боевом захвате, внезапно седалищным нервом ощутил жуткую опасность и необходимость сместиться с зоны возможного поражения. Его спина разом взмокла, а руки похолодели.       — СТАРУХА?! — раздался сдвоенный крик. Голова Юу повернулась буквально чуточку, скосив зрачок: Кониши и Амаги, волосы которых развевались сами собой без помощи всякого ветра, сверлили взглядами Куджикаву, которая приняла вид максимально насмешливый и гордый. А затем показала язык!       «Моё!..» — как бы сказала она девушкам, невзначай проведя рукой по спине серебряновласого, слегка коснувшись коготками. Чем-то она сейчас неуловимо напоминала домашнюю кошку, жмущуюся к любимому хозяину и, разве что, не мурчащую.       «Моё…» — Юкико, чьи очи опасно сузились до двух змеиных щёлочек, ответила медновласой тем, что показала указательным пальцем на свою соперницу, а затем провела большим по своей шее. «Убью…» — словно бы ментально прошипела Юки, упододобаясь видом змее или хищному ящеру.       Юу ощутил, точно бы его спина начала подгорать от невидимого столкновения интересов. Сглотнув, он сразу же решил взять ситуацию в свои руки. И, для начала, он мягко высвободился из хватки Рисе, чем вызвал недовольство последней. Саки, оставаясь незримой, что-то шептала Юкико, вероятно, какие-то советы или гадости. Между тем, следующим шагом парень встал ровным счётом между девчатами, загородив их обзор, после чего начал беседу:       — Я тоже рад тебя видеть, Куджикава-сан, — девушки, между тем, сверлили друг дружку взглядами. И туловище Наруками им не капли не мешало! Даже хуже — перекрестья молний сходились на Юу, чьё чувство опасности начало работать в режиме счётчика Гейгера, оказавшегося в зоне радиоактивного заражения. То есть — постоянно сверлило, но жить, вроде как, ещё можно. — Но мы бы хотели купить у вас тофу. Это возможно сделать? — Ризетта, между тем, только вспомнила о том факте, что она, вообще-то, что-то ещё продаёт — на её личике появилось то выражение растерянности и осознания, которое настигает человека, пойманного посреди его тайного увлечения. Хлопнув себя по лбу, она скользнула обратно за прилавок, и попыталась принять вид максимально гордый, независимый, но готовый услужить… на её уста, когда она посмотрела в сторону серебряновласого, снова наползла улыбка.       Амаги, решительно и скоро подошла к Юу, после чего со знанием вопроса взяла его под локоток. Её мордашка была невероятно хмурой, серьёзной и собранной… впрочем, вскорости туда скользнула её елейная маска принцессы и наследницы гостиницы. Рисе, не убирая с уст улыбки, скрипнула половиной челюсти, оскалившись. Тацуми, про которого успели подзабыть, наконец-то зашёл внутрь… чтобы остаться без внимания. Кониши скользнула куда-то под потолок, вся злая и надутая.       — Тофу закончилось, — развела руками Риз, не спуская взора с Юки. — Мы уже хотели повесить табличку, что всё распродано…       — Ара, как жаль. Верно, Нару-кун?.. — сладкие интонации Амаги как бы говорили: «Ну что нам тут делать, верно?.. Пойдём-ка отсюда…». У Рисе дёрнулся глаз — подтекст она уловила. — Ничего не поделаешь — тофу имеет такое волшебное свойство исчезать на глазах… что ж, в другой раз тогда, да?.. — черновласая, чувствительно сжимая конечность, мило-мило прищурила глазки и ласково посмотрела на своего принца… который в этой ласке ощутил скрытую и очень серьёзную угрозу. «…нет, нужно что-то делать…» — подумалось ему в то мгновение. Они же пришли ради дела, а не выяснять отношения!..       И, когда его уже потянули на выход (под полное офигевание Канджи, который конкретно так не сёк фифу разворачивающейся на его глазах битвы), Риз переменилась в лице — испугалась.       — Вообще-то кое-что осталось! — спешно оправдалась медновласая, не желая терять и клиентов, и доступ к Юу. — Есть немного твёрдого, ферментированного и мучного. Какой хотите? — идол выдавила из себя максимально добрую и обаятельную гримасу… не забывая как постреливать глазками в сторону Юу, так и продолжать молчаливое противостояние с Юки.       — Ферментированный! — тут же выкрикнул Тацуми, лёгким движением плеча оттолкнув парочку и сам протиснувшись к прилавку. Куджикава медленно приподнялась на цыпочки, после чего оглядела бугая снизу-вверх. Шумно сглотнула, оценив размеры. Вероятно, уже готовилась отдавать всё выручку и вызывать полицию — здоровяк у неподготовленных к встрече с ним людей вызывал именно такие эмоции. — Тофу, пожалуйста, — смущённо поспешил добавить он. Медновласая, не сводя взгляда возвышавшегося точно гиганта над ней Канджи, только зачарованно кивнула, после чего в трансовом состоянии сделала несколько шагов назад, деревянно развернулась и закопалась в одном из чанов.       Между тем, серебряновласый аккуратно высвободил свою руку, за что удостоился обиженного фырканья от Юкико, после чего встал рядом с бугаём.       — Твёрдый, пожалуйста, — всё же, надо соблюсти хотя бы внешние приличия, верно? Раз пришли как покупатели — соизвольте соответствовать заявленной роли. Хотя бы чисто внешне.       Куджикава, уже немного отошедшая от встречи с «грозой всея Инабы», заработала шустрее, упаковывая порцию в коробок. А уж для «заявки» от Юу откровенно расстаралась и не пожалела куска, даже нырнув за оным в подсобку.       — С вас тысяча двести иен, только наличные, — Амаги, между тем, донельзя внимательно следила за телодвижениями Рисе, ровно как и Саки, которая повисла за спиной наследницы и щурила свои жёлтые глаза.       — А что, кто-то предлагал иные способы оплаты? — хмыкнул здоровяк, который, опережая лидера, достал из-за пазухи толстый тканный кошелёк чёрного цвета, ручной работы, с вышитым белым черепом.       — Вы даже не можете себе представить: расписки, бартер, банковские переводы, иностранная валюта… — девушка очень устало вздохнула, закатив очи к потолку. — На этом фоне оплата кредитными картами просто терялась… а в этой глуши, представьте себе, всего три банкомата!.. — её голос наполнился возмущением, покуда лицо изобразило почти что театральное негодование; впрочем, это никак не сказывалось на качестве работы: она упаковала коробки из бумаги в два пакета, которые и протянула парням, послав ещё одну лыбу серебряновласому.       — Что же вы тогда приехали сюда, Куджикава-сан? Сидели бы себе дальше в цивилизованном обществе. Зачем вам наша деревня?.. — прошлая ремарка, видимо, как-то зацепила черновласую, которая, встав со стороны левого плеча лидера следственной бригады, изрекла не менее ядовитую свою. Ризетта нахмурилась и «бросила молнию» в сторону говорившей.       — Хм! А что, я не могу приехать на свою малую родину?.. Да, Нару?.. — её тело наполовину высунулось из-за прилавка. — И как ты только не скучаешь в компании этой деревенщины… — Куджикава испустила показной зевок, от которого Юки скрипнула челюстью. Кониши, вероятно того только и ждавшая, мигом сунулась к ея ухо и что-то активно зашептала, видимо, тоже горя желанием отмстить. Веко Наруками дёрнулось. — Ни стиля, ни вкуса…       — Зато, во всяком случае, эта деревенщина имеет принципы и мораль. Я слышала, в столице очень вольные нравы?.. — Теперь закипать начала уже сама «причина конфликта» — сам Юу, у которого на виске проступила венка. Канджи, осмотрев участников действия, поморщил лоб, размышляя, после чего спешно ретировался к входу, освободив пространство.       — Ах, ты ж!.. — в негодовании распахнула ротик Риз. — Провинциальная стерва! — стукнула девушка ладонями по деревянной плоскости. Её оппонентка, тоже распахнув уста, мгновенно очутилась к той лицом к лицу. Призрачная подруга, естественно, последовала за своей «ученицей», успев что-то шепнуть той в ухо.       — Городская потаскуха!       — Похотливая тётка в красном!       — Безмозглая курица! — синхронно выкрикнули и Кониши, и Амаги.       — ХВАТИТ! — голос Наруками прозвучал точно бы выстрел: девчата, стоящие друг напротив друга, уже чуть ли не кидались друг на друга с остервенением бывалых уличных котов, мигом поворотились на юношу, а затем, ткнув друг в друга указательными перстами, хором молвили:       — Она первая начала! — парень ощутил жуткое и невероятно устойчивое желание взять в руки ремень или бокен, после чего выпороть их обеих. Для профилактики. Видимо, в его взгляде что-то такое отразилось, потому что они обе пискнули, затихли, а Юки споро ретировалась за спину Тацуми, который гипнотизировал взглядом свой свёрток с тофу. Хмурый Нару сначала подарил взор, полный порицания своей подруге, которая съёжилась и того меньше, окончательно исчезнув за могучей спиной, после чего не менее тяжёлый отправил Куджикаве-сан: та прониклась и пристыженно уставила глазки в пол. Даже шаркнула ножкой и всхлипнула. Серебряновласый сомкнул веки, после чего медленно сосчитал до десяти.       — Куджикава-сан, — наконец, он их распахнул и взял слово, наконец-то перейдя к той теме, ради которой всё и затевалось. Медновласая, ощутив перемену настроения, тоже приняла вид серьёзный… ну, попыталась. Во всяком случае, сделала личико заинтересованное и внимательное.       — Да, Нару?.. — парубок позволил себе вздохнуть.       — Меня зовут Наруками Юу, Куджикава-сан. Мы с вами не настолько знакомы… — девушка, точно бы услышав волшебное слово, тут же полезла в кармашек фартука, после чего распахнула свой телефон раскладушку и начала туда-что забивать.       — А как пишется?.. — видимо, последнюю фразу она просто проигнорировала. Юу подавил в себе острое желание сделать новый вздох. Между тем, ветер с улицы принёс обрывок чьего-то разговора:       — Ты только посмотри, как тут всё красиво, Урара!.. — восклицал восторженный женский голос, высокий и надломленный, детский. — Надо сфотографировать! Щёлкнешь меня на фоне во-он того магазинчика?..       — Майя… — усталый, низковатый голос отвечал первому. — Скажи, за какие грехи ками-сама наказал меня знакомством с тобой?..       Подростки, правда, не придали значения этому, разве что здоровяк на секундочку скосил наружу глаза. Наруками предпринял новую попытку воззвать к разумной части своей собеседницы.       — Послушай, Рисе-сан, — как не странно, личное имя подействовало: та подняла свои карие радужки. — В этом городе творится нечто странное… — мигом с лица той слетела показная весёлость, уступив место настороженности.       — Ты… про эти слухи? Убийца, похищения?.. — в её очах мелькнул страх, а тело непроизвольно задрожало. Парень кивнул. Снаружи, между тем, раздался лёгкий шлепок, точно бы что-то мягкое опало на землю.       — Именно. И возможно… тебя это тоже коснётся, — он избрал наиболее нейтральную форму, дабы сообщить их коллективные подозрения и, в то же время, не вызвать слишком сильного приступа паники. Теперь ту пробрало в полной мере: затрясло, как есть затрясло, губки поджались, дрожащие, взгляд забегал…       — Мало мне сталкеров… говоришь, что со мной это тоже может случится?.. — её голос был наполнен самым настоящим ужасом. Бегло оценив её состояние, подросток сообразил, что слегка перестарался. Или же, та оказалась гораздо более впечатлительной, чем он подумал.       — Да не боись, Риз! Мы надерём задницу тому, кто тебя обидит!.. — здоровяк, согнув руку в локте и вскинув кулак, довольно оскалился, желая тем самым подбодрить идола. Та нервно икнула, когда её мозг снова вспомнил о существовании этого шкафа с мускулами. Её мышцы лица дёрнулись в напряжении.       — Хе-хе… — Канджи, заметив реакцию, смутился и растерялся.       — Он прав, — нехотя признал серебряновласый, после чего подошёл к девушке и протянул ей руку. — Мы… стараемся предотвратить подобные случаи… — Риз проморгалась, затем с сомнением нахмурила брови и сложила руки на груди.       — Но вы же… школьники… — покосилась она на их школьную форму. — Чем вы можете помочь, если даже полиция…       — Пострадали друзья и знакомые. Мы решили, что не можем остаться в стороне… и что надо что-то делать… — Наруками, наконец-то внутренне позволил себе слегка расслабиться: разговор направился в то русло, которое он мысленно готовил и проговаривал; соответственно, аргументы легко приходили на язык. — Хотя бы помочь полиции. Мой дядя — детектив…       — О… — медновласая распахнула ротик, затем, внезапно, взвизгнула высоко и громко, после чего опять (опять!!!) налетела на юношу, стиснув того в объятьях. — Круто! То есть, блин, вы такие классные ребята!.. — «Что творится в её головке?..» — именно это подумал парень, которому поведение этой певички ломало шаблон и логику. Та же Сатонака не была настолько… порывиста, да. Казалось, точно бы у этой личности вместо головы находится что-то иное, мыслящее только эмоциональной компонентой, но никак не умственной. — Ты уж позаботься обо мне… семпай! — разорвав захват, она показала язык Юки, после чего зажмурила глазки и подложила под щёку ладони, сложенные вместе лодочкой. Девочка Юкико тихо зарычала, но держалась.       — Постараемся. И ты тогда береги себя, Риз, — внезапно, та надула щёки и топнула ногой.       — …это просто неприлично!.. Ты моё имя знаешь, а я даже не успела тогда представиться… Куджикава Рисе я. И на меньшее, чем «Рисе», я не согласна, Нару!       —…я подумаю над этим, — уклончиво молвил парубок, после чего достал свой телефон. — Не скажешь ли тогда мне свой номер? Ну, чтобы держать нас в курсе…       На лице девушки в ту секунду отразилось нечто настолько предвкушающее и хищное, покуда глазки и лицо сделались точно бы у лисиц — кицуне — как их изображают в народной живописи. Впрочем, она тут же приняла вид милый и воркующий:       — Конечно-конечно!       — Стервозная сука… — выругалась незримая Саки, довольно громко. Амаги Юкико только кивнула на это, продолжая сверлить взором Ризетту. — Но вынуждена сказать: она опасный противник… — а вот эта часть явно обращалась к черновласой.       — Значит, я буду ещё опасней…       Наруками, который этот разговор уловил мельком и краем уха, незримо ощутил, как отмеренный ему срок жизни, почему-то, стремительно убавился. «Теперь мы хотя бы как-то можем связаться с жертвой… до того, как на неё совершат нападение…» — постарался искать позитивные моменты он, чувствуя, как холодеет спина под обжигающе-морозным взглядом Юки-химе… и не менее алчным от Ризетты, явно настроенной серьёзно. «Прости меня, Ханамура, но я сделал всё, что мог…» — ему показалось уместным мысленно попросить у белобрысика прощения.       — Итак, я повторяю свой вопрос: что вы делали возле старшей школы Ясогами с двух часов и сорока одной минуты и по три часа и ноль две минуты?.. — Рётаро, смоля сигаретой (плевать, что не положено!), вглядывался в лицо молодчика — одного из тех, кто, вероятно, участвовал в этой «загонной охотой за принцессой». Адачи, зевая, крайне лениво забивал данные в ноутбук, нехотя стуча по клавишам.       Действие происходило в допросной комнатке — низкий стул, стоящий перед столом, яркий свет, бьющий со всех сторон. Старший по званию — Рётаро — стоял прямо перед протоколируемым, выполняя, своего рода, роль «злого копа». Его подопечный, соответственно, усевшись за стол, укрылся за экраном служебного ноутбука, куда он непрерывно вносил данные.       — Не знаю… не помню… отпустите меня, а?.. — худощавый и смазливый, с веснушками на лице, одетый в помятый костюмчик коричневого цвета — он выглядел весьма запуганным, растерянным и вообще не готовым к диалогу с правоохранительными силами.       — Доджима-сан?.. — Тору высунул макушку, приподнявшись на своём крутящемся стуле.       — Следующий, — буквально выплюнул детектив фразу.       — Я же уже вам говорила, что мне стало плохо, пошла в медпункт вместе с Ханамурой, там мне медсестра дала лекарство, я его приняла и улеглась на койку, задремала… — теперь в допросном кресле сидела Сатонака — эта проблемная девчушка, которая, как только ей задавали вопрос, начинала трещать без умолку. Адачи, высунув язык, еле-еле поспевал за ней. — …потом, значится, слышу крики сквозь сон, ну, всякие, разные, типа, «Амаги ты моя!», «Будь моей крошкой, Юки!»... — её язык работал, вероятно, быстрее разума, покуда лицо было невинное-невинное, но вот только Доджима был готов заложить всю свою зарплату — она что-то знала, и выбранная манера разговора — её попытка это «что-то» скрыть за бесконечным потоком бессмыслицы.       Рётаро чуть не проглотил сигарету. «Она когда-нибудь заткнётся, а?..»       — Следующий!       —…мне обязательно это рассказывать, а?.. — Ёске, ёжась на неудобном стуле, с долей надежды посмотрел на тихо сатанеющего Рётаро, который, дымя сигаретой, уж больно походил на дьявола. Во всяком случае, его глаза с проступившими сосудами смотрелись именно так и не иначе. А уж эта обречённая ярость, намертво запечатлённая во взгляде… Паренёк снова поёрзал.       — Говори, — и, хотя Доджима и попытался принять вид более дружелюбный… но получилось только хуже: оскал, демонический оскал. Адачи, который услышав писк от их интервьюируемого, высунул любопытный нос и, оценив картину, тут же сунулся обратно. Ханамура, заикаясь и сбиваясь, начал рассказ…       — Пе. Ру. Со. На! (запись обрывается, звук помех)       — Персона?.. — сморщил лоб Адачи, сделав предварительно глоток кофе. Доджима, откинувшись спиной на допросном стуле, потушил ещё одну сигарету в пепельнице, где уже успел скопиться приличный пригорок.       Наото, стоявший возле стекла, которое имелось в допросной, дёрганно кивнул.       — После этого всё пошло наперекосяк. Я в тот момент как раз отвлёкся — устройство записи издало громкий «пшик» и задымилось, поэтому я невольно отвёл взгляд от места события, и, когда уже повернулся — огонь стоял до небес…       — Интересно, что это ещё за «Персона»?.. Явно неяпонское слово… хм… — Тору постучал пальцами по столу, вдумчиво поднеся палец ко рту. — Может запуплить слово, Доджима-сан? — тот нехотя распахнул веки, до того сомкнутые, поле чего устало посмотрел на подчинённого.       — Пуплить*?..       — Ну, забить в поисковик!.. — Рётаро снова прикрыл глаза и тяжело-тяжело вздохнул.       — Не стоит, я уже провёл небольшой анализ… это слово из психоанализа Юнга. «Маска, которую мы носим в обществе…» — Широгане повернулся к детективам лицом, которое, оставаясь невероятно бледным, напоминало восковую маску: такие же неподвижные мимические мышцы. Разве что глаза живые, но в них так и остался ужас.       — И каким боком Юнгу-сама здесь оказался?.. — растерянно пролепетал Адачи Тору, почесав макушку.       Рётаро, до того помышлявший о спиртосодержащих напитках только из разряда «пропустить пару стаканчиков», начал ощущать невероятное желание перенестись в категорию «ужрался до беспамятства». Откашлявшись, и тем самым прочистив горло и лёгкие, он устало молвил:       — Больше ты ничего нам не можешь сказать, Наото-кун?.. — тот, снова отвернувшись к стеклу, вытащил рукой свои часы на цепочке и подозрительно смолк.       От кого: Чие-чан       А-а, эти копы!.. Достали. Посадили, значит, в допросную и давай как преступников: «Что вы делали с такого по такое время?», «А вот это вы помните?», «Что на этот счёт вы можете добавить?..» Тьфу.       Х_Х Юки, я не знаю, что ты там такое отколола, но вы нам с Ханамурой сегодня крупно так задолжали. Мы вас отмазывали как только могли от этого «инцидента». И да — дядя Юу — страшный. До чёртиков…       — Что это ещё за хрень?..       Амаги Юкико оторвала взгляд от своего телефончика, после чего перевела его на Тацуми, который, выйдя из Тофу Марукью, остановился, после чего наклонился к земле, приметив там какой-то предмет. Наруками, устало смахнув бумажной салфеткой пот со лба, тоже замедлил шаг и подошёл к здоровяку, склонив голову вниз. И тоже подозрительно стих. Черновласая, нахмурив бровки, приблизилась к парням и посмотрела вниз.       На асфальте валялось нечто розовое. Тканное, оформленное в виде кролика с глазами-полосками, с язычком молнии на спинке. Больше всего оно напоминало небольшую игрушку, детскую. Её даже можно было бы посчитать милой, хотя оттенок был вырвиглазно-раздражающий. Юкико ощутила желание спалить эту кичливую вещь. «Ненавижу розовый!» — фыркнула она сама себе.       — Мило… — «А вот кто-то наоборот, питает к нему неоправданную тягу…» — Юкико скосила взгляд на расплывшегося в улыбке Тацуми и еле подавила внутреннее желание ткнуть того в чувствительную точку. Ибо нефиг! На её личике отразилось неудовольствие.       Между тем, Наруками нагнулся и поднял «это» с пола. Амаги поспешила вмешаться:       — Нару, может оставим, где лежало? Вдруг, владелец сам вернётся? — Юу кинул ей мимолётный взор. Призрачная Кониши подлетела поближе, после чего просунула свой палец «сквозь».       — Внутри что-то есть…       Юу молча потянул за собачку молнии, обнажая внутренность.       — К… кошелёк?.. — выпучил глаза Тацуми, который за счёт роста и размера заглянул внутрь, где оказались вполне себе ячейки, рассчитанные на мелочь и на купюры.       — Кошелёк?.. — с удивлением посмотрела на Канджи остальная компания. Тот протянул свою лапищу и начал трогать ткань.       — Не я делал, но вещь ручной работы. Только кому мог понадобиться такой странный кошелёк?.. — не найдя на лице товарищей понимание, он пояснил: — ну, я пару раз что-то такое делал, ну, не в таком виде, правда…       — Хм… — Юу распахнул внутренность пошире, а затем полез пальцами внутрь. Они вытащили наружу купюру в десять тысяч иен, немного монет, а также сложенный в восемь раз листок бумаги. Парень отложил деньги обратно, осторожно развернул листочек, который, судя по его пыльному виду и заломам, повидал многое. Это оказалась записка. Юкико, Канджи и Саки дружно нависли за спиной лидера.       «Привет! Если вы нашли меня и читаете это, значит, что я опять потерялся! (рисунок плачущего личика) Что? Вы спрашиваете кто я? Я — усаги-кошелёк-сан! Я верно служу своей хозяйке, охраняя её финансовое благополучие!»       — Кх… — Семпай еле сдержалась, чтобы не заржать в голос. Амаги, до которой смысл дошёл чуть позже, тоже начала ощущать начало цепной реакции высвобождения смеха… но держалась, продолжая вглядываться в почерк. Иероглифы были написаны японской классикой: справа налево, сверху вниз, острыми, красивыми и аккуратными символами. Человек, который их изобразил, явно что-то понимал в каллиграфии. А вот мужская часть их компании оказалась в растерянности из-за… такого странного послания.       «Только вот я потерялся… бедный я… (хнык-хнак-хнык) Вы же добрые люди, правильно? Недобрые люди прошли бы мимо меня и оставили валяться в грязи… пожалуйста, добрые незнакомцы, верните меня моей хозяюшке, ладно?.. А она вас горячо-горячо отблагодарит!..»       — Кошелёк-сан, мы обязательно тебя вернём!.. — Тацуми расчувствовался и пустил слезу. В смысле слёзы. Юки начала издавать звук, напоминающий икоту. Наруками остался спокоен… Не считая того маленького факта, что его веко дёргалось, глаза часто моргали, а уголок рта в недоумении приоткрылся.       «Телефон моей хозяюшки (звонить в любое время дня и ночи ^_^):…»       — Может, положим где взяли?.. — неторопливо свернул послание серебряновласый, повернувшись на своих друзей… но если девчата откровенно хихикали, то вот этот целеустремлённый и многообещающий взгляд, который подарил ему инабский буйвол, как бы говорил о другом…       — О, у вас хороший взгляд! Это одна из лучших наших тканей! Есть в нескольких цветах…       Урара, вяло обмахиваясь веером, стояла подле прилавка красильни, покуда местная женщина в очках бойко нахваливала товар, показывая разные свёртки тканей. На данный момент она положила к себе на плечо кусок синей-синей, сапфирно-морского оттенка, с нотами льдистости. Серизава, зачарованно глядя на этот цвет, провела пальцем по гладкой поверхности. Её солнечные очки, кстати, сейчас покоились в зоне декольте, заткнутые за край верха при помощи дужки.       — Нет, цвет меня устраивает. А что вы можете мне изготовить из неё?.. — женщина явно нацелилась на покупку: карие глаза Урары так наполнились тем самым предвкушением, которое испытывает человек перед особо желанной покупкой. И торговка хорошо прочувствовала, что клиент «дошёл» до нужной кондиции.       — Мелкий трикотаж, конечно же. Однако, мы занимаемся и изготовлением одежды… кимоно, юката… как понимаете, это займёт больше времени…       Майя, позёвывая, бесцеремонно уселась у входа ногами наружу, лениво наблюдая за происходящим в Торговом квартале. Возле неё находились чемоданы, а на коленях покоилась дамская сумка. От скуки она скользнула пальцами внутрь, перебирая предметы… внезапно, её пальчики замерли. «Опять ты потерялся, несносный кошелёчек!..» — погрозила в воздухе пальцем Амано, ведя мысленный диалог со своей вещью. «Вот доиграешься ты так!.. М, я же говорила Ураре, что оно само как-то так получается… а она мне не верит…» — стоит заметить, что Майя разделяла концепцию того, что все животные, растения, горы, предметы были живыми и, в какой-то мере, ограниченно разумными. То есть, это был самый настоящий синтоизм, в его наичистейшем виде; но именно поэтому тех, кто по-настоящему в это верит, ныне не так уж много.       Серизава же была логичной и довольно материалистичной. Поэтому, в её картину мира никак не укладывался тот маленький факт, что предмет (тупой и бездушный), мог вот так взять и… потеряться. Спрятаться. Упасть, ни с того, ни с сего. Даже сбежать — не бывает такого!.. Посему журналистку её подруга (вполне заслуженно, кстати) считала рассеянной и раздолбаистой. Майя не особо настаивала на своей версии, но, как человек наблюдательный, могла привести бы несколько своих жизненных идей, которые подтверждали её версию. Но кто ж их станет слушать, верно? И этот кошелёчек, который служил своей хозяйке уже несчётное число лет, имел удивительное свойство теряться, буквально сразу, как Майя прибывала в незнакомый город. Она это объясняла его любопытством и любовью к приключениям. Удивительней другое — он всегда возвращался, назло циничной Серизаве. Его находили полисмены, дети, старики, он сам падал ей в руки, оказывался под ногами… Собственно, их знакомство с Урарой в школе и началось с того, что Амано помогали искать её «крольчонка», в котором находилась проездная карта и все сбережения…       В общем, существо это было вздорноватое, но верное. С ним, кстати, у Майи была связана одна примечательная мелочь: кошелёчек притягивал к себе необычных людей. Или ситуации. Кто бы ни нашёл, кто бы его ни вернул, — этот человек тот, кто нужен ей. Или кому она нужна, такое тоже бывало. Или знакомство происходило, когда приходилось проситься на ночлег… И её интуиция (весьма чуткая), так и говорила: скоро кто-то объявится. С её кошелёчком. В таких вещах девушка не промахивалась… «Хотя, если бы Урара не забрала из него все денежки, он бы мог уйти гулять на пару дней…» — в общем, можете догадаться, почему Амано Майю считали инопланетянкой: её тяга искать приключения так и била в крови.       Её телефон нежно-нежно завёл мелодичную музыку — она, кстати, уже шла в пресете устройства. Урара, что-то бурно обсуждавшая с продавщицей (торговалась, небось), смолкла и посмотрела в сторону подруги. И на её лице проступило то самое выражение, гримаса, с которой она говорила своё фирменное…       — Майя… Опять ты!..       Амано провела кончиком пальчика по экрану, после чего поднесла устройство к своему уху и расплылась в жизнеутверждающей лыбе.       — Моши-моши! Да? О, вы по поводу моего кошелёчка! Нашёлся, родненький! Где мы с вами встретимся?.. Да, меня Амано Майя зовут, забыла представиться!       Наруками чувствовал себя странно: с одной стороны, вроде как, он совершает доброе дело: возвращает «блудную» вещь её изначальному владельцу. Но с другой… Когда на той стороне провода защебетало что-то жизнерадостное, писклявое и невероятно позитивное, он ощутил невероятное сомнение в необходимости встречи. Сомкнув створки, он покосился на своих друзей, которые так и не спускали с него глаз, с самого начала разговора. Он вздохнул, тяжело и напряжённо. «Похоже, этот странный день никогда не закончится…»       — Ну что, Юу? Мы идём? — Юкико ощутила сомнение в нём, и подошла вплотную, снова оказавшись по левую руку.       — Да, тут недалеко. Амано-сан в твоей красильне, Тацуми.       — О, десять минут и готово! — присвистнул бугай, не ожидавший такой спорой развязки. — Тогда не тормозим! Пошли!       …Юу покачал головой, после чего убрал зайца к себе в сумку, удобней натянул ремень через плечо, после чего последовал за Канджи, который, уже отдегустировавший тофу, был невероятно доволен и рад… Юкико пристроилась сбоку…       «В моей жизни слишком много женщин…» — устало подумал серебряновласый, даже ещё не догадываясь, насколько он оказался прав.       И Чие, которая, выходя из участка, направляла свои мысли к нему, краснела и фантазировала (ничего страшного — не дальше поцелуя…). И Юкико, целеустремлённая, которая сейчас тихо решала сама себе задачу того, как бы пробить броню внешнего безразличия и стать для Нару той особенной и единственной. И даже Рисе, которая, мысленно перемывая косточки черновласой, не забывала добавлять и самому Юу. Вот так и сложился этот триангулум — треугольник — с той самой точкой, которую на плоскости даёт пересечение диагоналей, а в объёме становится вершиной треугольной пирамиды — тетраэдра.       Гарем. Так бы назвали завистливые школяры эту ситуацию. Но сам Наруками, оценивая её со стороны, назвал бы совершенно иначе, будь он способен сейчас немного отстраниться от суеты быта и увидеть вещи в истинном свете: разорвут.