Персона 4: Сердце всего. Часть вторая

             — ~Нару-нару-нару!~ — напевала Рисе, вышагивая вперёд и ведя Юу за руку.       По правую сторону от подростков находилась радостно журчащая Тацумегава, которая отражала в себе как деревья, траву, кустарники, башни линий электропередач, бывшие где-то на заднем фоне, так и солнечный диск, поливавший землю светом и жаром. Всё дышало безмятежностью, покоем и умиротворением, чему способствовал шум воды, пение птиц и жужжания, стрекотания и многие другие звуки насекомого мира. Однако, в том же отражении виделись первые признаки будущего ненастья: тяжёлые тучи, стягивавшиеся на небосводе в хмарую серую армию.       Девушка… она светилась от счастья: всё её лицо, движения тела, голос, мимика — как никогда довольна и радостна, со своими длинными волосами в алую медь, которым она позволила течь по телу в свободном порядке. И парень, шедший рядом, невольно вдыхал вместе с ароматами реки и лета и запах её волос: немного пряный, мягкий и ненавязчивый. Юноша же… при абсолютной нейтральности и безразличности лика, глаза его всё же выдавали: скука, толика раздражения, отчаяние и фатализм — именно такая палитра крылась за маской отрешения.       Над головой Наруками плыла семпай-призрак, лёжа на боку. Её карие зенки взирали за происходящей милой сценой (фактически — свидание!) с усмешкой и издёвкой. Наконец, она молвила:       — Интересно, Хана-чана там сердечный приступ не хватит?.. — тон её речи был невероятно елейным и злорадным, покуда губы сами собой сложились в ядовитую улыбку. «Главное, чтобы меня не хватил», — устало в ответ подумал Наруками. Куджикава, между тем, повернулась на своего кавалера, после чего весело сказала:       — Нару! Скажи: а какие девушки тебе нравятся, а?.. — «Прямолинейно».       Серебряновласый остановил шаг. Задумался, прикрыв веки. В глазках Ризетты появилось предвкушающее ожидание. Нервно облизала губы.       — М… разные?.. — наконец, придя к какому-то ответу произнёс школьник. На его реплику Саки прыснула, не сдержавшись, в то время как медновласка сморщила лобик. Её личико приняло выражение сосредоточенной мысли.       Парень же аккуратно высвободил руку, повернулся на реку, устремив взгляд бесконечно меняющийся узор текущей реки. Это только кажется, что вода, её гладь, ровная и безрельефная; на самом деле, таковой является только стоячая вода в безветренную погоду. Вода же текущая, обдуваемая ветрами, разбивается на множество площадок, долинок, ямок и бугорков, которая, насмешливо переливаясь, продолжает свой путь, чтобы в конечном счёте раствориться в бесконечной голубизне моря и океана. И да — у воды нет цвета, но свет, преломляясь сквозь атмосферу, а потом утопающий в глубинах и даёт вместе тот самый нежный и поэтичный оттенок. Где-то он больше в лазурь и бирюзу, где-то — в синь и азуру, но всё это, в конечном счёте, лишь чудесная иллюзия, одна из тех, что так прекрасны и вечны, как бы их ни пыталась объяснить или опошлить наука.       Где-то вдалеке можно было заметить горы, укрытые небольшой дымкой; какие-то дома, здания; даже шум трассы настигал издали. Заливные луга — вот что это было за место. Когда река разливается широко и далеко, самое время и место дабы сажать рис.       Лицо девицы медленно начало меняться: сначала на него наползло недоумение, которое, не задержавшись долго, уступило место всё нарастающему раздражению, вырвавшееся из неё яростным:       — Ах, ты!..       После чего её кулачок чувствительно ткнул Наруками в бок.       Вы сможете спросить: как же так получилось, что эти двое оказались наедине, вместе, практически на свидании, а не, скажем, подле магазинчика тофу? Что ж, для того, что ответить на этот вопрос, необходимо вернуться назад.       Ранее       …две надутые и обиженные девушки — не совсем та материя, с которой Наруками Юу любил общаться, проводить время и работать, но, за неимением лучших вариантов…       —…вы должны помнить, Куджикава-сан, — та, к которой обращались, поджала губы, — о чём мы с вами говорили вчера. И… — в этом месте он выдержал паузу, позволяя осмыслить намёк.       Рисе слегка побледнела, а в её очах медленно разгоралось понимание. Тут же её «персона», маска, сменилась — с рассерженной на испуганную и дрожащую школьницу. Сатонака, кстати, смотрела на происходящее с большой долей подозрения, нахмурив брови.       —…и поэтому мы решили отыскать вас, чтобы… — девчушка не стала дослушивать, а, сделав личико понапуганней, стремглав очутилась подле Юу, прижавшись к нему бочком. Чие скривила половину лица, зарычала, послав парню невербальный знак неодобрения и недовольства.       — Нару! Мне было так страшно вечером и ночью! А вдруг этот маньяк уже ходит где-то рядом?.. Ковай! — и, не давая парню раскрыть рот лишний раз, вжалась в того всем корпусом со стороны спины. Разница в росте, конечно, сказывалась: она едва доходила до лопаток и казалась на фоне Юу… такой миниатюрной.       Наруками Юу по меркам своей родины был долговяз; не сильно широкий в плечах, тем не менее, он возвышался над большей частью их команды (исключая Канджи). Следом шёл Ёске, примерно одного с ним роста, но чуть ниже, потом Юкико и наконец маленькая Чие. Так вот: последняя по какой-то причине не воспринималась как «малюсенькая», возможно, из-за своего откровенно воинственного характера. Но факт в том, что лишь когда к спине парубка прижалась пигалица, он ощутил так… явственно разницу в размерах.       — Куджикава-сан… — со вздохом протянул парень. Та фыркнула прямо в спину. Затем, снова перешла на возмущение:       — Рисе я, Рисе! И никак иначе!       — Отцепись от Наруками, ненормальная! — не выдержала, наконец, душа Сатонаки — та ткнула пальцем на идола, скаля зубы. Риз мигом высунулась из «убежища», показала язык и засунулась обратно… Юу сделал шаг вперёд, выскользнув из хватки, после чего повернулся на их «цель» лицом.       — Куджикава-сан, мы пришли вас охранять, — выпалил он на одном дыхании, не давая той времени на новую реакцию или дурь. — Ваше предположение о том, что маньяк «может быть» где-то рядом, вполне имеет право на существование. А поэтому…       — А-а. Поняла-поняла — не шалить, отнестись серьёзно, всё такое, — махнула та рукой, приняв вид донельзя скучающий. Потом она подошла к оставленным ранее собою пакетам. Чие, забыв все прошлые «обиды», мигом нарисовалась рядом с Наруками… и ткнула того в бок, кивнув в сторону бывшей певички.       — Что это было, Нару?! — прошипела пацанка недовольным голосом. Тот пожал плечами.       — А я откуда знаю?.. — «Вернее, могу догадываться, но тебе эти мысли озвучивать не надо, Чие», — его глаза внимательно следили за действиями Ризетты, которая двинулась в сторону магазинчика с тофу. Прошла мимо них, остановилась и обернулась.       — А вам что, особое приглашение надо?.. — недовольно фыркнула Куджикава. Заметив, что понимания у тех не добавилось, вздохнула. — Я даже ещё не завтракала. И не переоделась. И… — в этот момент она покраснела, покосилась на Наруками. — В общем, заходите! Я не против пообщаться… с Нару… — пробормотала девушка словно промежду прочим. — А не со всякими…       Сатонака опасно хрустнула кулаками, потом с тем же звуком размяла шею. Рисе что-то такое ощутила, некое холодное ощущение промеж лопаток, которое заставило поёжиться. Серебряновласый, пользуясь ростом, легонько хлопнул злючку по макушке ладонью.       — Давай попробуем не враждовать, ладно?..       Девушка, прикрыв ручками голову, послала недовольный взгляд лидеру, который молча направился вслед за Рисе.       — Кобель… — почти что неслышно прошелестели ея уста.       — Совершенная правда. Просто невыносимый, — Сатонака побелела, замерла на месте… и только потом скосила взгляд, чтобы заметить перед собой улыбающуюся во все зубы мерцающую на солнце семпай. А после — просто припустила за компанией. Но молча.       — Так-с, что мы имеем…       — Имей совесть и дай поспать…       — Ура-чан, это твои проблемы, что ты загулялась до рассвета. Никто же тебя не заставлял, верно?..       На большой двуспальной кровати с комфортом расположились двое: Урара, в банной юкате алого цвета, уже укрытая широким и длинным одеялом так, что только макушка торчала наружу, и Майя, которая, спрятав ножки туда же, сидела полулёжа, уперев в спину кровати подушку и сама облокотившись на нея. Одета была неунывающая журналистка в пижаму в бледную бирюзу, покуда у неё на коленях покоился планшет-блокнот, в который она и делала пометки, чиркая карандашом по бумаге. Довольно шумно, надо сказать. Серизава пыталась с этим бороться… эм… но «бороться» и «с Майей» — понятия несовместные, да.       Наконец, не выдержала, откинула постельную принадлежность и уселась прямо. Скосила глаза на бумагу… прямо на её глазах вырастала какая-то странная схема. Аловолосая тяжело вздохнула, точно бы человек, решающийся на что-то тяжёлое.       — Я знаю, что я об этом пожалею, но всё-таки: что у тебя произошло и что нового ты выяснила?..       Кисть подруги замерла, покуда брови слегка поднялись вверх.       — Дай подумать… Например, я теперь я полностью уверена, что мы вляпались с тобою в авантюру, подруга, — рука возобновила движение. На лице бунтарки возник болезненный интерес: вроде, и неприятно, что вляпались, но жуть как интересно, во что именно.       — Майя, не томи. Знаю я эти все твои уловки. Что ты выяснила?..       — М… честно?.. — повернула голову. Улыбнулась. — Ничего. Пуф!       Серизава оскалилась и шумно втянула воздух сквозь зубы.       — Майя…       — А если говорить о том, что можно сделать по кое-каким выводам и информации — как минимум, те детишки — персона-пользователи.       Услышав волшебное слово, Урара замолкла, покуда с ней стали происходить метаморфозы: злость спала, уступив место тихому удивлению, смирению и усталости. Её тело снова приняло горизонтальное положение (на боку, лицом к собеседнице), утопив голову в подушке.       —…я уже не удивляюсь. Я уже не удивляюсь. Я не удивляюсь… если эта штука ожила спустя столько лет… — монотонно бормотала та себе под нос точно бы спасительную мантру.       — Вероятно, — пожала плечами Амано, продолжая проводить ей одной понятные измышления в блокноте. — Но информации, повторюсь, у меня мало, да и ту в основном мне или передала Юкки, или же я стащила её с сайтов. Всё остальное — сплошная интерполяция и предположения…       — Майя, а теперь по существу.       — Ну… — черновласка приложила пальчик ко рту, затем тоже решила прилечь, но только ровно на спину. Блокнот её рука отложила на прикроватную тумбу. — Итак, в середине апреля умерли двое, практически друг за другом. Полиция роет носом землю, ничего не добивается. Знакомая схема, да?..       —…знаешь, после всего того дерьма по-иному смотришь на детективные клише… И?.. — женщина прикрыла глаза, но слушала внимательно.       —…при этом, каждая из жертв сначала пропала без вести, а потом только была найдена мёртвой. Итак, вопрос: почему убийца остановился на двух жертвах?..       — М… — в полудрёме вдумчиво простонала Урара. — Это странно, соглашусь.       — А потому что жертв должно быть больше. Но, это чисто моё предположение, — Серизава широко распахнула глаза, облокотилась и вытаращилась на смотревшую в потолок Амано.       — Больше, — не вопрошала — утверждала аловолосая.       — Угусь. Потому что, как минимум ещё два человека до странности пропадали без вести… а потом, почему-то, находились. Притом, как саму пропажу, так и «чудесное» возвращение никто объяснить толком не может. Полиция предпочитает помалкивать на этот счёт и игнорировать эти случаи, продолжая безрезультатно копаться в первых двух…       Аловоласая, по мере монолога, начала снова впадать в сон. Помотала головой, сопротивляясь наваждению.       — Так. Копы роют убийства, а похищения не трогают. Хорошо. И?..       Майя скосила взгляд.       — Некие «Амаги Юкико» и «Тацуми Канджи». Юкико — дочь местной хозяйки. Канджи — сынишка владелицы красильни, где ты заказала ткань. Доджима… ну, тот детектив, — добавила она, усмотрев в глазах товарки отсутствие узнавания на имя. — Я его очень аккуратно пощупала на эту тему. Ну, знаешь, «А не опасно ли у вас жить из-за этого маньяка?..». Так вот, он проговорился, между делом, что они даже не знают — хомицид* это был или суицид, или…       — Майя… для японцев…       —…в общем, причина смерти — мрак. Не установлена.       — Не установлена… что?! — сон снова покинул Урару — теперь та уселась прямо, широко-широко распахнув веки.       — А вот так. Подробностей на знаю, — развела ладони в стороны журналистка. — Далее. Итак, у нас есть два разных дела — подростки, которые сбежали из дома, и две бедные девушки, которые окончили свой путь преждевременно. И что всё это объединяет? Жертвы все как одна пропали ночью, где-то около полуночи или позже. Но две — погибли, двое — вернулись. В чём подвох?..       — Майя, не томи и выкладывай!..       Девушка с сиреневыми глазами огляделась по сторонам. Затем сдвинулась ближе к подруге.       — А то, что выжившая парочка — пробудила Персон и смогла спастись. А погибшие — нет. Я… я ставлю на то, что здесь орудуют демоны*, — последнее слово та произнесла практически без голоса, даже не шёпотом — почти губами. Серизава стремительно побледнела. Её губы чуть приоткрылись, покуда на лицо наполз страх.       — Майя, нет, — помотала она головой, неверяще вглядываясь в сирень очей подруги. Но находила там только новое подтверждение. Её дыхание участилось. — Нет, только не это, нет… — голос ея стал глубоко несчастным, на грани истерики.       — Это теория, — подняла палец журналистка и снова огляделась по сторонам. — Но это мой единственный рабочий способ объяснить, как такое возможно.       — П-подожди! Демоны оставляют раны, ещё какие! — на это важное замечание Майя кивнула.       — Но это в том лишь случае, если они убивают жертву. А если же они просто выпивают душу?.. — Урара съёжилась, став визуально меньше, покуда её кожа стала оттенком в пергамент. — Плюс, некоторая магия не оставляет визуальных следов…       — Майя, пли-из…       Амано прервала вербальный поток и покосилась на подругу, которая смотрелась так, словно бы хорошенько извалялась в меле. Покачала головой.       — Ты меня услышала. Я не уверена, что происходит в этом городе, но я точно уверена, что ответ нам с тобой не понравится… — Майя поуютней укрылась одеялом. — Так что, я немного вздремну, часик-другой, а там и примемся за работу…       Серизава нервно мотнула головой, потом, дрожа всем телом, деревянно улеглась на кровать и попыталась провалиться в спасительный сон.       — Интересные гости, Рисе-чан. Это твои новые друзья?.. — первое, что услышал Наруками, когда вошёл внутрь Маркью, были слова бабуси — прямой держательницы магазинчика.       Сухая и низенькая старушка внимательно водила своими блекло-карими глазами по вошедшим; парубок нашёл бы взгляд их цепким, оценивающим. Между тем, сама внучка плюхнула на прилавок сумку, после чего бросила, не оборачиваясь:       — Я в душ. Ты же не дашь им заскучать, бабушка, пока я буду переодеваться и приводить себя в порядок?       — Если только не долго, Рисе-чан. Завтракать будешь?       — Ещё спрашиваешь. У меня живот аж сводит… — послав напоследок донельзя очаровательную улыбку, предназначавшуюся Нару, она плавно скрылась в глубине здания. Чие фыркнула и ткнула парня в бок локтем. Старушка снова вдумчиво пробежалась очами по гостям. Мягко улыбнулась.       — Что ж, располагайтесь тогда… — показала пространство вокруг себя. — Магазин всё равно закрыт на сегодня… Меня зовут бабушка Ринко, приятно с вами познакомиться, — поклонилась.       — Наруками Юу, — серебряновласый среагировал первым, сделав ответный жест с непроницаемым лицом. Вслед за ним повторила и Сатонака:       — Здрасьте. Сатонака Чие.       — И кто вы такие будете? С чем пришли? Как познакомились с Рисе-чан?.. — «А бабуська-то по-настоящему беспокоится за внучку», — как бы между делом стрельнуло в голове у юноши. Вопросы были заданы спокойным тоном, но с некой скрытой нотой угрозы: мол, обидите её, и…       — А, мы… — на Чие, как всегда, напало косноязычие.       — Я познакомился с ней в Окине чисто случайно. Теперь вот начали общаться, привёл знакомую подругу, — не моргнув и глазом, серебряновласый начал глаголить правду и только правду, не забывая, конечно, помалкивать о ненужных подробностях. Пацанка слегка приоткрыла рот и скосила глаза в его сторону. Перемнулась с ноги на ногу.       — Неплохо идёшь! — послала своё вербальное одобрение семпай, кувыркнувшись под потолком.       — Хо!.. — внезапно, бабушка Ринко просветлела и расслабилась. Хихикнула, а затем кинула тому взгляд несколько вороватый и озорной. — Так ты тот «придурок со станции», о котором мне Рисе все мозги прожужжала?.. А ты, я смотрю, времени даром не теряешь! Эх, молодость!..       Мордашка пацанки приняла донельзя несчастное выражение: эдакое разочарование, разбавленное растерянностью и каким-то смирением. Её губки тихо покинуло всё тоже самое «Кобель…», на которое последовал взрыв смеха от бабки — такой заразный и звонкий!.. Подростки, поначалу смутившись, позволили себе немного расслабиться и улыбнуться.       Когда Куджикава-сан соизволила, всё же, окончить утренний туалет, и спустилась вниз со второго этажа во внутреннюю часть — малую гостиную и кухоньку — там уже рассиживались ея гости: Нару и эта… второстепенный персонаж. Первый, сохраняя поразительное безразличие, хрустел яблоком: обыкновенное яблоко, зелень с красным, которые Рисе, в общем-то, взяла для себя; хотя, если это был он… ох, как её девичье сердечко забилось в тот момент! А эта, которая фоном, лопала онигири, скатанные её бабушкой для неё — неслыханная наглость!.. На её лике скользнула буквально тень недовольства — но она не позволила эмоции испортить прелесть мордахи. Натянув на уста лыбу, девушка вплыла в помещение и сразу оказалась в центре внимания.       Для выхода в свет бывшая идол решила не заморачиваться с образом, а снова нацепила на себя всё тоже самое, что было на ней в их первую встречу: тот же оранжево-жёлтый топик с цветами, белые брюки и сандалии. А! Ну ещё и лёгкий макияж, повседневный, но, даже в таком простом варианте, он делал (как Рисе считала) из неё просто неотразимую красавицу.       — Нару-кун, вот и я!.. — задорно прощебетала она, помахав рукой и обернувшись вокруг своей оси в демонстрации своего «безукоризненного» внешнего вида. И чтобы показать свою красоту и прелесть «на фоне» этой замарашки — свет сияет ярче во тьме, как известно! Юу хрумкнул яблоком и мотнул головой.       — Прекрасно смотришься, Куджикава-сан, — молвил юноша, не меняя выражения лица, как только проглотил кусок мякоти. Рисе слегка надулась: она, значит, старалась, а этот… «Прекрасно смотришься!», тьфу! Впрочем, завистливый взгляд от недоразумения слегка согрел теплом ей душу.       — Присаживайся, Рисе-чан, я тебе всё уже приготовила… — бабуся засуетилась и выставила на стол омурайс — желтоватое блюдо из яиц, представляющее собой союз нечестивой японской любви к рису и обычного омлета — плотно свёрнутый комок, яичный блин, обёрнутый слоем вокруг начинки и сдобренный соусом. В случае девушки, правда, он был ещё и с нотками шафрана и алого — сказывались приправы и перец, которые старуха добавила, зная предпочтения внучки.       Так же, туда же отправился чайник на литр, полный свежезаваренного зелёного чая, и конусообразные кружки без ручек. Несколько склянок с соусами, имбирь, небольшой графинчик соевого солёного удовольствия. И, не успела Куджикава даже присесть толком, как перед ней уже очутилась ёмкость, дышавшая жаром чая.       Надо сказать, что стол был японский — то есть низкий, то есть, чтобы посидеть-поесть за ним, приходилось приземляться на пол. Крепкий, довольно широкий и деревянный, с чарующим рисунком дерева, колец и волн, покрытый лаком, оттенка тёмного ореха. Не сдержавшись, звезда телеэкрана совсем несолидно облизнула губы. «Бабушка, и зачем ты меня так вкусно только кормишь!.. Я же располнею…» — скользнула в голове мимолётная мысль, которая вскорости оказалась вытеснена голодом.       — Приятного аппетита! — был дан сигнал к атаке.       Сама старушка, отсуетившись, слитным молодецким движением очутилась на полу, не забыв подложить подушечку под пятую точку. Завтрак, с внезапным пополнением (гостями) начался.       Наруками вдумчиво занимался яблоком. Учитывая, что он уже был вполне сыт блинами от Амано, это было не так чтобы удивительно: парень скорее относился к той категории людей, которые ели лишь по необходимости, но не ради наслаждения и удовольствия, как, например, Чие, которая, видимо, решила снова пойти на рекорд: сначала налопалась дома, потом доела блины, теперь же её потчевала Ринко. Да, гостеприимство, оно такое. Серебряновласого, кстати, тоже пытались как-то уговорить на эту операцию, но он проявил благоразумие и отказался.       Теперь же, когда присоединилась Ризетта, ради которой весь завтрак и был сготовлен, объедаловка вышла на новый уровень: Куджикава, оказывается, тоже вполне себе… обжорка. Или тут сказывался чисто психологический эффект?.. Из разряда, «Сначала всё было нельзя, а теперь всё можно?..», ибо о диетах идолов ходили разные интересные слухи.       Во всяком случае, подросток молча слушал разговоры за столом, кивал в положенных местах и продолжал цедить чай — уж этот напиток, как он мог судить, был заварен вне всяких похвал: зеленовато-жёлтый, чуть янтарный, с терпкой горечью (впрочем, довольно мягкой) и слегка колючим послевкусием. Ну и конечно аромат, скользящий в ноздри и дразнящий аппетит.       Между тем, трапеза незаметно подошла к концу.       — Благодарим за приём пищи!..       Рисе, на протяжении всего завтрака, посылала самые различные взгляды Юу; часть из них он вполне «разгадал», о другой — только догадывался… но большей частью смысл их остался скрыт. Это… словно бы она то ли хотела что-то сказать, то ли что-то сделать. Вот только что именно?..       Чие, надо сказать, если уж не примирилась с тем фактом, что Куджикава имеет какие-то виды на лидера их команды, то… еда была достаточной причиной, чтобы закопать топор вражды, да. Хотя бы на время трапезы. Впрочем… какой-то аромат зависти, всё же, промеж девчат летал.       Рисе уже хотела подняться и помочь бабушке с уборкой; старушка помотала головой, сама подобрала тарелочки, плошечки и прочее, а затем молвила:       — Я сама приберусь, не переживай, Рисе-чан. Не будем заставлять твоих новых друзей ждать, верно?.. — и подмигнула. Так… кокетливо и шаловливо. Куджикава приоткрыла рот и замигала, недоумевая. Медленно до неё что-то начало доходить. Уши заалели.       — Это!.. Это не то, о чём ты подумала!.. — бабуся хохотнула.       — Значит, эти двое вежливых молодых людей не пришли тебя проведать?.. Мне страшно представить, чем ещё могут заниматься две девушки и один парень…       — БАБУШКА!..       Вогнав всех присутствующих в краску, немолодая Ринко удалилась прочь. Рисе, пунцовея ушами, резко обернулась на своих знакомых и замахала руками.       — Она… я…       — Собравшиеся вместе две девушки и парня могут заниматься… уроками, я думаю, — с каменным выражением лица молвил Наруками. Сатонака и Куджикава, сначала уставившиеся на того с подозрением, резко замерли, услышав концовку.       Смешки, доносившиеся откуда из потолка, лавинообразно переросли в заразный и звенящий хохот, которым заходилась Кониши, ради такого скользнувшая вниз и показавшая палец одобрения своему партнёру. Следующей смешинка влетела в пацанку, которая… которая, с одной стороны, испытала невероятное облегчение, с другой — радость, а с третьей… Саки, зараза!..       И последней жертвой вирусного смеха стала бывшая идол… у которой тоже камень упал, образно выражаясь, с сердца.       Искренний и громкий смех ещё долгое время звучал в помещении на два (три голоса). Парень позволил себе незаметную усмешку. Первый «лёд» в отношениях был успешно сломан.       — М… так. В общем, вы хотите приглядеть за мной и моим домом?..       Спустя минут двадцать атмосфера в помещении царила не то чтобы дружеская, но относительно тёплая. Некоторые полюсы напряжения ещё оставались, но, во всяком случае, диалог вошёл в продуктивное русло. Наруками и Сатонака (больше, конечно, первый) вкратце объяснили цель своего визита и общий план. Рассевшись подле стола, они допивали чай, периодически подливая себе добавки из пузатого чайника. Где-то пятнадцать минут назад с кухни выскользнула Ринко, и, не говоря ни слова, подложила сладостей. Конфеты, небольшие шоколадки, мочи*. Чие, насытившаяся трижды, поглядела на них с какой-то поэтической тоской и грустью… покуда Рисе тут же стащила себе парочку. Юу предпочёл обойтись чаем самим по себе, без слащения.       Медновласая вдумчиво покрутила прядку на пальце и зевнула.       — Если говорить в общем… то да, именно так, — кивнул парень. — Как я уже говорил, мы не можем быть уверенны…       — Хорошо! — резким движением хлопнула в ладоши «подзащитная». — Тогда я хочу… я хочу… — её глаза уставились на серебряновласого, покуда глазёнки чуть прищурились, а губы чуть коварно разошлись в стороны. — …чтобы Наруками был моим и только на сегодня!.. — и тут же, но себе под нос: — А там уже, возможно…       — Стоп! — Сатонака хлопнула ладонью по стулу и, сама не успела осознать, как очутилась на ногах. — Что значит «был моим и только»?!       — М… знаешь, образованные называют это свиданием… но таким как ты, думаю… — Куджикава отмахнулась от Чие как от какого-то назойливого насекомого. Юу тяжело вздохнул и возвёл очи к потолку. Семпай, с которой он встретился взглядом, развела руки в стороны, после чего полушутливо поднесла указательный палец к виску и изобразила жест самострела. Веки юноши сами собой прикрылись.       — С-с-свидание?! — волна возмущения-смущения захлестнула белобрысую пацанку с головой, приведя к заиканию. — А, а, а… да как ты вообще!..       — А вот так! Я не какая-то трусишка, чтобы признаться, что мне кто-то нравится, да!..       — Куджикава-сан, я рад что вы смелая девушка, но давайте вернёмся к делу, — теперь парню достались два прожигающих насквозь взгляда, которые до этого боролись друг с другом. Ни один мускул на его лице не дрогнул. Впрочем, тактика «а я такой слепой и ничего не понимающий» была придумана не вчера и не сегодня. — Итак, как я понял, вы хотите, чтобы я сходил с вами на свидание. Я прав?.. — знаете, ничто другое не смогло бы вогнать в краску обоих девиц больше, чем так невинно и покерфейсно молвленные Нару слова.       — НАРУ! — чуть не синхронно молвили они, после чего, бешено бегая глазами, перевели взоры друг на дружку.       — Не говори глупостей!.. — замахала Чие руками, обращаясь то ли к их лидеру, то ли к сопернице.       — Нару, ты… Называй меня Рисе, чтоб тебя!.. — алея, притопнула ногой Куджикава. Наруками приподнял брови.       — Рисе-сан? — лицо девушки медленно начало скисать. — Куджи-сан? Ри-сан? Айдору-сан?       — Можно что-нибудь без этих… суффиксов! — чуть ли не взмолилась та, покуда в глазах Сатонаки мелькнуло нечто мстительное, аля «так её, так!»       — Миссис Куджикава?.. — Юу склонил набок, сохраняя всё тоже непроницаемое выражение. Рисе готова была поклясться, что он издевался!.. Вздохнула.       — Только на свидание идут двое. Хорошо?..       — Хм… — Юу вдумчиво взял в руки кружку и сделал глоток. Скосил глаза на Чие. Та, заметив, тут же решительно замотала головой и перекрестила запястья. — О! У меня мысль… — и, игнорируя недоумение своих знакомых, он достал телефон, а затем набрал номер. — Тацуми?.. Ты как там, ещё свободен?.. Да, небольшое изменение в планах…       — Бака, бака, бака, бака, бака…       Через дорогу от магазинчика тофу находились двое: громадный, плечистый парень в чёрных джинсах и майке-безрукавке схожего цвета с принтом горящей ящерицы, с неизменной гильзой на шнурке, в котором посторонний наблюдатель с лёгкостью мог бы узнать Тацуми Канджи. Тот уселся по-турецки прямо на асфальт, выбрав тень поудобней и погуще, откуда он зорко наблюдал за происходящим на улице — благо, она вся была перед ним как на ладони. В целом, он напоминал сейчас собой невероятно ленивого школяра.       Второй личностью была крохотная, но такая боевитая девушка Сатонака Чие. И вот она-то… стояла, донельзя мрачная, уставив глазки в пол, источая из себя пресловутую «жажду крови». И о да — она имела конкретные причины, чтобы чувствовать себя так. Ей отчаянно хотелось кого-то убить. И такая кровожадность была связана с тем, что этот… козёл, мудак, кобель, скотина… правда, сама она вслух такие страшные слова произносить не решалась, остановившись на нейтральном «дурак».       Забавно, но в одном месте и времени сейчас собрались целые две легенды школьного фольклора: злобный дракон по имени Чие и чудовище-людоед по прозванию Канджи, как их величала молва.       Тацуми скосил глаза и зевнул, чувствуя непреодолимую тягу ко сну.       — Семпай, будешь такой мрачной — ничего не заметишь, — по-доброму обратился он к своей соратнице. Та прервала поток «дураков» и подняла на него взгляд, недовольно нахмурившись. — И потом, чего ты так дуешься?.. Семпай будет охранять Ризетту, мы последим за домом — идеальный же вариант!..       — И всё равно он дурак, — безапелляционно ответила пацанка и отвернулась, демонстративно уставившись куда-то вдаль. Тацуми подложил руку под голову и фыркнул.       — А ты всё не меняешься, Чи-чан. Ревнуешь?.. — девушка мигом развернулась обратно и оскалилась.       — А ты всё так же лезешь не в своё дело, да, Ка-чан?! — некоторое время они играли в гляделки: яростная и злющая «Чи» и лениво-спокойный «Ка». Тот первым отвёл взгляд, но произнёс:       — А я думал, ты всё забыла… — злоба немного схлынула, уступив место усталости на ея лике.       — Знаешь, я могла забыть многое, но я же не полная дура, — отвела зенки в сторону, — тебя совсем не узнать, Ка-чан. Теперь ты выше и больше меня вымахал… Хотя в остальном, как я вижу, ты остался всё тот же, — от нечего делать, она расставила ноги в стороны и начала делать растяжку.       — Зато ты стала очень женственной с тех пор, — вернул подначку Тацуми и расплылся в улыбке. — Никогда бы не подумал…       — Ничего я не женственная! — не думая дважды, выпалила Сатонака. Сообразив, что она брякнула что-то не то, замахала руками, покосившись на улыбчивого парня. — В смысле… хватит нести чушь!.. — прикусила губу, напрягла лоб, в попытке найти какой-то вектор для перевода темы. — Не уподобляйся Нару, который говорит такие глупости с «невыразительным лицом»!       — Нару?.. У вас… настолько близкие?..       Ибо таки если она его называет так, даже будучи порознь… уши у той снова вспыхнули.       — Как… как вы меня все достали!.. — перешла та на истерические вопли. — Ты, Нару, эта… Юки…       — Семпай, может ты прекратишь заниматься самообманом?..       Эти слова подействовали как ведро холодной воды. Или, скорее, как разряд шокера. Та замерла с полуоткрытым ртом.       — Но…       Тацуми нехотя поднялся на ноги. Похрустел суставами. Сделал несколько пробных джепов кулаками, со свистом рассекая воздух.       — Я не уверен, что ты на самом деле думаешь, но мне кажется… ты пытаешься убежать от самой себя и своих чувств.       — Да что ты… — но осеклась, поскольку её слабый и полный сомнений взор парировал твёрдый и уверенный от здоровяка. Тот недовольно покряхтел.       — Потому что я такой же. И пусть твоё дерьмо не такое, как у меня… Но я уверен в одном: чтобы ты не пыталась скрыть, тебе нужно дать в рожу своему страху и признать его.       —…если бы это было так просто… — спустя пару мгновений, пробурчала та сама себе под нос.       — Эй! Ты же Сатонатка Чие! Та, которая поставила всю Инабу на колени в рыцарском состязании! «Эй, я подотру вами пол, недоски!» — парень сделал лицо погрознее, а голос — тоньше, фальцет, изображая, таким образом маленькую и боевитую Чие.       — Не говори таких… смущающих вещей!.. — впрочем, натолкнувшись на веселье в глазах Канджи… Сатонака ощутила некоторое тепло в груди. Какую-то… незримую поддержку, мол, «Я здесь, я с тобой, я за тебя!». — Ты просто невыносим, Ка-чан, — сглотнула и взяла особенно глубокий вздох. —…я люблю Нару. Невыносимо сильно люблю. Понимаешь?.. — она подняла свои медово-янтарные глаза, грустные-грустные. Видимо, ей хотелось плакать, но только сила собственной воли удерживала супротив того. Тацуми стал серьёзным, потом подошёл ближе.       — Семпай…       —…а он… точно не замечает меня. Я… словно бы стою подле глухой стены и бьюсь в неё, надеясь ответа… хотя нет. Не бьюсь. Я просто трушу и стою в стороне, покуда другие сбивают руки…       Канджи нервно мялся на месте: по всем канонам романтического жанра он должен был обнять и утешить девушку. И он бы так и сделал… попытался… но… это было сложно. По идее, всем этим должен заниматься их лидер — бугай очень даже уважал принцип «чужое не трогай». С другой — Сатонака вгоняла (особенно в таком состоянии) того в дрожь — детские страхи, засевшие в подсознании, давали о себе знать. А в третьих… а вдруг он что-то сделает не так?..       — Я ужасная трусиха, не находишь?.. — её слова звучали практически без голоса; в эмоциональном же плане они так и сверкали мёртвой безнадёжностью. — Я уродливая, несдержанная на характер, обжорливая и совершенно неприспособленная для ведения домашнего хозяйства. Я… — вот тут в груди у бугая родилось натуральное негодование и возмущение:       — Эй, Чие. Ты что, полная ДУРА?! — эм… его слова звучали довольно громко. Девушка, во всяком случае, вздрогнула, покуда по её телу пробежала дрожь.       — А… Кан…       — Чи. Ты не должна позволять словам той суки довлеть над тобой всю жизнь! — в очах девушки мелькнуло понимание и узнавание. — Подумаешь, готовка, фи! У тебя доброе сердце, есть голова на плечах, и ты готова пожертвовать собой ради других. Этого ли мало?! — в жесте экспрессии, Тацуми развёл сжатые кулаки в стороны. — А главарь…       — Но ему на меня плевать! — Сатонака перешла в наступление — она очутилась подле Канджи и, выпрямив спину и расправив плечи, принялась с ним пререкаться. — Юки, Рисе, Саки, Маруга — все они интересней ему чем я!..       — А ты пробовала ему понравиться, чтоб тебя?! Ты боролось за него и его сердце?!       Запал у девушки мигом как языком слизнуло. Тацуми, видя гаснущий огонь борьбы, решил сказать что-нибудь одобряющее. И брякнул:       — Да если бы ты видела, какие он иногда на тебя взгляды бросает!       — Взгляды?.. На… меня?.. — последнее слово пацанка вымолвила самым несчастным и пищащим тоном, широко распахнув рот, моргая зенками и… о, покачнувшись, слегка бледная она рухнула в обморок от переизбытка чувств. Бугай вовремя успел подхватить. «Эм… чего это она?..» — растерянно подумал тот. «А… солнечный удар?.. Да, удар!»       Иногда Канджи бывал очаровательно близорук и избирательно неграмотен.       — М… если у нас свидание, Нару, то куда мы пойдём с тобой?.. — раздовольная Ризетта, ведя под руку своего парня чуть ли не светилась от счастья и не заходилась в мурчаньи. Юу, ища подсказки, незаметно скосился на призрака. Та приложила указательный и средний пальцы к правому виску. Кивнула своим мыслям.       — Своди её на реку, герой, — совет, что называется, не заставил себя долго ждать.       — Пройдёмся по берегу Тацуме?.. — Рисе показательно нахмурила бровки.       — Нару, это скучно. Что, здесь другим заняться нельзя?       — Ну… если у нас первое свидание, разве это не будет лучшим вариантом начать с чего-то нейтрального? — Куджикава задумалась, прижавшись к парню всем телом. Затем вздохнула.       —…ладно, река так река. Только потом не жалуйся, если я заскучаю и начну портить тебе настроение!..       О, и она была очень серьёзна.       Настоящее       Девушка присела на траву, уставив свой взгляд на бесконечно бегущую и журчащую водную гладь.       — Бака… — бросила она, ни к кому конкретно не обращаясь. Наруками, постояв некоторое время рядом, тоже присоединился к ней, но сел он не вплотную, а, скажем так, сохранив некоторую дистанцию. Девушка заметила это и фыркнула, вздёрнув носик. — С ним пошла на свидание сама Ризетта, а он ведёт себя так, будто ему ничего не интересно…       — Мне казалось, ты хотела пожить жизнью самой обычной школьницы. Разве нет?.. — Куджикава прикусила язык и гордо отвела взгляд в сторону.       Наруками же, всем телом ощущая бриз, медленно клонился в сон. Нет, глаза не слипались: общее умиротворение, мягкость травы и земли, мерное журчание — оно действовало на него как ненавязчивая колыбельная. От ветра было чуть зябко: тому добавляло неторопливо хмарящееся небо… но лучи света и солнца, всё же, ещё дарило тепло, ещё грели, своим ласковым золотым светом. Травинки качались вслед за бризом, волосы Рисе, опять же…       — Я думала, что став идолом, смогу изменить свою судьбу, — внезапно молвила девушка. Наруками помотал головой и пригляделся: та сидела, слегка обняв свои колени, с покуда на её лице так и отражалась сложная работа души и чувства.       — Судьбу?..       — Я… не хочу быть одна, Наруками. Не люблю чувство одиночества, — её слова были тихими, грустными и… живыми. Искренними. Но, мимолётная слабость вскорости ушла, вслед за всплеском в воде — рыбка, подплыв близко к поверхности, скользнула обратно. — Мо-о, смотри, до чего ты меня довёл: я начинаю говорить о скучных и странных вещах! — впрочем, это возмущение, это негодование тоже были искренними. — Или в этом и был твой коварный план — дождаться, пока я расклеюсь, а потом захватить сердечко бедненькой меня в плен сладкими речами?! Какой ты коварный!..       — Нару, а она умнее чем кажется. Даже раскусила твой метод!.. — хихикнула семпай, приземлившись со спины парубка. А тот, слегка растерянно вглядываясь в бесконечно меняющуюся Рисе, только и смог ответить:       — Нет, что вы, я… мне просто нравится здесь. Так хорошо и спокойно… и если кто-то попробует подойти незамеченным, его будет видно издалека!.. — добавил он спешно, видя разлитый во взгляде скепсис.       — Хай-хай, Мистер Нелепые Оправдания, я всё поняла. Но честно — если ты всерьёз задумаешь сводить девушку на свидание, тебе стоит побольше тренироваться — твои фразы отстой. Честно.       — Во-во, слушай умных девчат, Нару!       — Куджи… — оборвал себя на полуслове юноша, чуть ли не физически ощутив обиду, гложущую девушку. — Рисе. А… почему ты говоришь о том, что одинока?.. Мне кажется, у тебя столько фанатов, менеджер, людей, которые тебе помогают и поддерживают…       — Нару, не надо, ладно?.. — девушка говорила спокойно, но что-то в её голосе так и отозвалось болью. — Я… понимаешь!.. — поднялась на ноги. — Я устала. От славы, фанатов, популярности… и… вот я тут, с тобой, скучаю. Нару, ты — бессовестный болван!..       — Хорошая попытка, сердцеед, но чтобы достучаться до сердца этой девчонки, тебе потребуется сменить тактику, — «Я не знаю, что Амано-сан сделала такого, чтобы заткнуть это ходячее безобразие, но я хочу узнать этот метод», — полушутливо ответил на реплику Юу в своих мыслях. Впрочем, в чём-то Саки была права… чёрт, она была во всём права!.. «Разве что я не собираюсь завоёвывать Ризетту — я просто хочу немного её понять».       — Какой есть, Рисе, — Наруками улыбнулся, поднимаясь на ноги и выпрямляясь. Во всяком случае, он попытался; и как во всех случаях, когда человек пытается улыбнуться, но не умеет делать это сознательно, у него получилось что-то несуразное.       — Отстой, — тут же показала указательный палец вниз девчушку, хихикнув. — Если хочешь поразить моё сердечко очаровательной голливудской улыбкой, я вынуждена тебя расстроить: ты улыбаешься на троечку. Из десяти баллов.       Юу замер в нерешительности. Потом до него медленно начала доходить абсурдность ситуации, и он… рассмеялся. Легко и открыто. И смех его подхватила бывшая идол.       «Что ж, этот раунд за тобой, Куджикава-сан…»       А река продолжала течь, медленно и верно двигаясь к той точке, где она перестанет быть собой и впадёт в великий и могучий океан…