Персона 4: Сердце всего. Часть вторая

             Наруками и Куджикава держались обратного маршрута, «к дому»: как говорится, возле реки хорошо, но девушка, горевшая жаждой действия, не оценила умиротворённую прогулку, поставив оной четыре с половиной балла из десяти. Юу почему-то чувствовал себя как на экзамене или тесте после оглашения вердикта. Впрочем, не то чтобы он был так против «завалить» его… Собирающийся дождь как бы намекал, что лучше бы оказаться в тепле и сухости в ближайшее время, пока он не хлынул.       Рисе настаивала на том, что, раз, мол, речной вояж не удался, стоит пройтись по самой Инабе, зайти в Джюнс, допустим. Собственно, возвращались они практически тем же путём, что и пришли, мимо пирса, к большой ступенчатой лестнице, на шоссе. И вот тут-то…       — Нару! Мне скучно!.. — требовательно канючила девушка, вжимаясь в парня телом.       Тот лениво скосил взгляд, встретившись с ней глазами. Рисе чуть поджала губы, сделав вид единовременно просящий, чуть несчастный и даже слегка капризный. Подростку стоило больших усилий воспротивиться флюидам милоты и беспомощности, которые она источала вокруг себя. Посему — он только вопросительно поднял бровь. Ризетта расшифровала посыл правильно, после чего сама нахмурилась, задумавшись. Внезапно, просияла.       — Я знаю! Давай слушать музыку в наушниках! Ну, одни на двоих, как парочка!.. — Юу внимательно-внимательно поглядел в глаза медновласой. Потом положил руку себе на макушку. Отмерил высоту, отвёл ладонь в сторону, удерживая уровень. Куджикава не сводила взгляда с этой пантомимы.       Подросток остановил десницу прямо над головой пигалицы, кивнул на это головой. Рисе оскалилась и сложила руки на груди.       — Я не маленькая! — тут же безапелляционно заявила она очень злым тоном. Наруками прикрыл веки и пожал плечами, после чего убрал конечность обратно, расслабив. — И вообще! У меня идеальный рост для идола, вот!..* — заметив, что её доводы не подействовали, девушка поспешила добавить, ткнув в парня указательным пальцем: — Это ты тут неправильный, а не я! Молока напился и вымахал до таких размеров!..*       — Я думаю, будет сложновато слушать музыку при такой разнице в росте, — проигнорировал её реплику Наруками. — Особенно в движении.       Куджикава топнула ногой, округлив глаза и слегка покраснев на лицо.       — Кто здесь кавалер — я или ты?! Это твоя обязанность — терпеть все капризы и заскоки дамы!..       — По-моему, у тебя извращённое понимание того, как должен вести себя парень.       Некоторое время они упорно пялились друг на друга: Рисе буравила взором Юу, скалилась, щурила глаза, старалась не моргать… юноша, напротив, был донельзя спокоен и расслаблен и стоически выдерживал испытание, даже не прилагая особых усилий. Как и следовало ожидать, первой сдалась девушка, у которой начали слезиться глаза.       — Бака… — и, поскольку не могла так просто признать поражение, ловким движением ткнула того в живот, заставив вздрогнуть и согнуться; сама же вытащила из сумочки платочек и аккуратно им протёрла глазки. — Тогда я хочу, чтобы мы послушали одну музыку на двоих! Сидя!..       — Я не думаю… что наши вкусы совпадут… — лицо серебряновласого чуть дёрнулось, точно бы от лёгкого укола. Он разогнулся полностью. — И потом, мы же собирались прогуляться по Ина…       — А я сказала, что хочу слушать музыку! Мои ножки утомились от бесконечного хождения и требуют передышки! — «А заодно посмотрим, насколько мы будем с тобой совместимы, Нару», — прошмыгнула в её медной головке мыслишка. «Ибо ничто не рассказывает столько о человеке, как его плейлист!» И поэтому, Наруками, который уже пошёл вперёд, повернувшись к девахе спиной, не мог видеть, насколько коварная и предвкушающая мордочка у нея стала.       — Подозрительные личности… подозрительные личности… — энергично оглядываясь по сторонам, молвила Сатонака, сделав козырёк над глазами ладонью.       — По-моему, самые подозрительные здесь — мы… семпай, — бугай снова сидел на асфальте и, позёвывая, лениво водил глазами из одного конца торгового района в другой, насколько позволяла позиция. — Может… поедим?.. — с долей надежды молвил здоровяк, косясь на девушку. Та бросила на того взгляд и фыркнула.       — Ты не меняешься. Только и еде и способен думать. Да, здоровяк?       — К-как будто ты не такая, семпай!.. — раскрасневшийся парень замахал руками, подскочив на ноги… впрочем, заметив насмешку на лице Сатонаки, покачал головой и плюхнулся обратно. — Да ну тебя…       Проигнорировав недовольство, Чие приподнялась на цыпочках, заметив вдали нечто привлекшее её внимание. Канджи проследовал за линией взгляда, но ничего не увидел. Дёрнулся телом влево. Вправо. Нехотя перенёс тяжесть тела на ноги, начал подниматься.       — Хм?.. Так-так-так… — между тем, пацанка донельзя пристально всматривалась, чуть прищурив глаза.       — М… — в не меньшую задумчивость впал и Тацуми: его взгляду предстал человек. Обычный самый парень, не сильно выделяющийся из толпы, средних лет, в рубашке и джинсах… который, воровато оглядываясь, двигался к магазинчику тофу, покуда на его груди болтался фотоаппарат в чехле. Подойдя вблизь, он начал внимательно изучать строение, фотографировать его, подошёл к переднему фасаду и придирчиво принялся изучать его.       — Как думаешь?.. — тихо молвила девушка, пружиня на мысках. — Наш клиент или просто сталкер?.. — посмотрела на напарника.       — Простой сталкер или нет… он подозрительный!.. — бугай развёл плечи в сторону, похрустел ими, после чего размял кулаки.       Ребята ухмыльнулись друг другу. Сатонака подняла в воздух руку с растопыренными пальцами. Стала загибать их, начиная с маленького. Когда отсчёт достиг нуля, эти двое молча (что было им не свойственно) начали наступление… парень, точно бы почувствовав их каким-то неведомым чутьём, обернулся… чтобы замереть, вместе с этой парочкой, которая, надо сказать, выглядела донельзя грозно, особенно девушка. «Подозрительный» нервно хихикнул и забегал глазами по сторонам.       — Я… ха-ха… я вот тут мимо проходил, решил запечатлеть…       — Пиздёж, — для колориту Канджи хрустнул шеей. — Ты целенаправленно шёл сюда.       — Ха-ха… — «сталкер» попятился назад. Вдруг, он издал вопль: «Полиция, спасите!», после чего припустил со всех ног. Волосы Чие встали дыбом от возмущения.       — Я тебя!.. Лови его, Канджи, не дадим ему уйти!       Вот так постовые фирмы «СатоТа» открыли сезон охоты на подозрительных чудиков.       ~I want to fly like an eagle… to the sea… fly like an eagle, let my spirit carry me…~*       Веко медновласой девушки дёрнулось, покуда на лице так и запечатлелась… печатлелось…       ~Tu-ru-ru… tu-ru-ru…~       Ротик ея раскрылся. Закрылся. Ноздри то вздымались, то опускались. Наконец, когда песня наверняка подошла к концу, её горло покинул донельзя возмущённый вопль:       — Нару! Что за херню ты включил только что?! — но её карие глаза, искавшие признаки раскаяния в серых, нашли там только лёгкую насмешку и веселье.       Наруками и Куджикава сидели в беседке. Небольшая белая беседка, расположенная возле шоссе, петлявшего вслед за изгибами Тацумегавы. Так вот: дерево, лакированное, с бетонным основанием и ступеньками, столом и двумя лавками, она позволяла в равной степени как укрыться от дождя, так и, если было настроение, полюбоваться природой. Местечко знаковое, но немного… возрастное. И вот, внутри, под навесом, они и расположились: миниатюрная и чересчур активная девчонка и меланхоличный парень.       Юу, кстати, и не думал оскорбляться. Только позволил уголкам губ разъехаться в лукавой усмешке.       — Я тебе сразу сказал, что наши вкусы не совпадут, — на его слова Куджикава надулась только больше.       — Мо-о, у тебя совесть вообще есть — ставишь каких-то непонятных американцев со странной музыкой и ещё умудряешься этим наслаждаться! Неужели у тебя нет ничего более… японского?!       —…а зачем?.. — серебряновласый склонил голову набок. Рисе поиграла желваками. — В мире есть много прекрасной музыки… и она не всегда японская… большей частью.       — Нару. Я. Хочу. Японского! Исполнителя! — был отправлен в лицо тому эмоциональный взрыв порыв. Юноша вздохнул, после чего вытащил телефон, раскрыл его и… и, внезапно, тот перекочевал в цепкие лапки девахи. — Не возражаешь, я выберу на этот раз!.. — «Судя по твоим действиям, моё мнение интересует тебя весьма относительно», — фыркнул в своих думах Наруками, но вслух говорить ничего не стал, заместо того — с долей интереса наблюдал за действиями бывшего идола.       Саки сохраняла молчание… прижавшись всем призрачным торсом к серебряновласому — так даже она имела возможность послушать музыкальные треки. И да — делала она это не впервые. Удивительно, но как раз их вкусы если не совпали, то уж неплохо сошлись, хотя Кониши жаловалась, что Юу стоило бы быть более патриотичным и мелодичным. Но в остальном — осталась довольной знакомством с плейлистом.       Между тем, по мере отщёлкивания позиций, личико ея менялось в эмоциях — вот, натолкнулась на англоязычную композицию — морщит нос, что-то бормочет, потом идёт дальше.       — Это же старьё! Притом несусветное! — высказала та, когда ей наконец попалось нечто с иероглифами и канами. Её палец уставился на слегка задолбавшегося на вид юношу.       — Послушай, я слушаю то, что мне нравится, а не то, что ты хотела бы там обнаружить, — полыхнул холодным раздражением он. То есть, оно сочилось только из голоса и взгляда; только того вполне хватило на Куджикаву, которая испуганно заморгала глазками, натянув на лицо кривую улыбку.       — Я не хотела обидеть тебя… просто… неужели… у тебя… — её громкость голоса под конец плавно снизилась до неясного бормотания, взгляд отвела в сторону, уставила в пол. —…моих композиций… — было последнее, что Нару смог различить в её речи. Заметив на себе пристальный взгляд, снова полыхнула возмущением: — Ты вообще что ли не интересуешься популярными композициями в мире шоубизнеса?!       — Честно?.. Не особо.       Девушка осеклась на полуслове. Закрыла рот, вынула наушник из уха. Протёрла глаза, ещё раз внимательно изучила парня. Потом спрыгнула на землю, ещё раз зажмурилась, размыкнула веки… видение, как вы понимаете, не поменялось.       — Но… я… в топе исполнителей… — её рот покидало неясное и растерянное блеяние.       — Знаешь, я как-то всю жизнь доверял своему музыкальному вкусу, а не странным веяниям моды, чартам и хитпарадам…       Гробовая тишина последовала после того. Куджикава плюхнулась обратно, на лавку. Ущипнула себя за лицо. Потянула за щёки.       — Принцесса, он не исчезнет после полуночи… хм… неплохой каламбур!.. — семпай держалась до последнего, но, до того уморительной выглядела Ризетта, что, хрюкнув, она отпустила свой комментарий в привычном стиле.       Внезапно, Рисе просияла.       — ВИ-И!       Нечеловеческой силы радостный вопль огласил округу, вспугнув стаю птиц, усевшихся кормиться возле дороги. Юу обнаружил себя стиснутым мёртвой хваткой.       — Ками-сама, неужели до сих пор остались на этом свете парни, которые ищут настоящую красоту, а не гонятся за обложкой! Нару, ты — мой идеал! — от возбуждения, Риз перешла на скороговорку, уже не проговаривая — выплёвывая слова, точно бы пулемёт снаряды с ленты. — Конечно, ты мрачный, себе на уме, вокруг тебя крутится куча левых девок, но зато ты очень красивый, умный и понимающий… о! Да ты как персонаж сёдзе-дорамы! Принц, который…       «Великий Будда — спаси меня…» — насколько было возможно, воззвал о спасении Наруками, чувствуя, как его мозг начинает медленно плавиться, в попытках угнаться за стрекотанием-щебетанием, которое издавала из себя одна не в меру активная личность.       — Ты больше не будешь сталкерить Ризетту.       — Я больше не буду сталкерить Ризетту.       — Громче!       — Я больше никогда не буду сталкерить!!!       — Кого?!       — Ризетту!!!       — Что делать?!       — Я больше никогда не буду сталкерить Ризетту, кого бы то ни было, только, пожалуйста, не бейте меня!..       — Семпай… по-моему…       — Да, я тоже думаю, что с него хватит. Урод.       Хрупкая, уязвимая и такая робкая девушка Чие спрыгнула с отаку неопределённого рода жизни. Её лицо раскраснелось от физической нагрузки, капли пота — крупные и солёные, так и текли по ней градинами, маленькими жемчужинками, блестевшими под редкими лучами солнца. Потянулась, выставив левую руку вверх, а правую — в районе локтя согнув к левой.       Тацуми, тыльной стороной руки протерев лоб, сплюнул.       — Ой-ой… — Здоровяк сделал гримасу из серии «Ну что тут поделаешь…». — Ты бы хотя бы изобразила сострадание и сочувствие к этим бедолагам…       — Знаешь, после пятого… Мне немного хочется их убивать… — слова ни капли не сочетались с интонацией и невероятным довольством, надёжно поселившимся на ея личике. Даже Канджи (не самый наблюдательный человек) мог сказать, что она очень неплохо проводила время.       Действительно, что может быть интересней — гонять чуваков с фотиками, совершающими паломничество к месту пребывания пресвятой Риз. Между тем, «жертва», наконец-то решилась поднять голову… и её испуганные глаза овечки встретились с добрыми-добрыми зенками здоровяка.       — Я… могу идти?..       — Да. И только попробуй…       Вообще-то, бугай пытался быть доброжелательным. Даже, можно сказать, дружелюбным, понимающим… эм… вот только сознание несчастного сталкера, разгоряченное и напуганное, мигом пририсовало ненужные детали: оскал зубастой пасти, эти маленькие глазки, горящие пламенем ада. Адский пейзаж, гротескный рост и рокот, наполненный мощью преисподней. И потому — тот позорно отключился, пустив слюну изо рта.       — Кто-то что-то говорил о сострадании, да?.. — хихикнула пацанка, которая, проверки ради, пару раз легонько пнула бедолагу, скосив насмешливый взгляд на Тацуми, замеревшего с челюстью нараспашку. Рывком — тот оказался возле бессознательного тела, слитным движением поднял к себе и…       — А НУ ПРИШЁЛ В СЕБЯ, УРОД, Я С ТОБОЙ НЕ ЗАКОНЧИЛ!       Как можете судить, процесс нанесения добра двигался невероятно успешно. Зло было морально уничтожено, растоптано и привлечено к ответу…       — Может, мы уже послушаем твой, а не мой телефон, а?.. — устало молвил Наруками, вглядываясь в хмурящееся небо. Вернее, оно уже нахмурилось: стало сумеречно и пасмурно, даже прохладно. Однако, тучам было тогда точно бы мало: собиралось нечто донельзя чёрное, кромешное. Ветер был… злым. Не тот приятный, дарующий спасение от духоты бриз, а недобрый насмешник, задувающий в щели и сносящий с ног, поднимающий пыль и мусор в воздух. «Как бы тумана не было после такого… да…»       — Нет, Нару! Я так решила… и поэтому так будет! Как говорится, демократия! — «Демократия?» — парубок поднял брови вверх.       — Мне кажется, демократия включает в себя элементы… элективности и коллегиальности, право свободного волеизъявления и…*       Юу получил направленный тычок в живот. В отличии от прошлых — сильный. Даже дыхание перехватило.       — Наруками Юу! — Куджикава, сохраняя нейтральный лик, очень серьёзно посмотрела на своего «избранника». — Не смей говорить так много сложных слов, которых я не понимаю, в одном предложении! Уясни: у нас одна демократия — демократия моего слова и желания!..       — Но тогда это не демократия, а тирания.       — Ты всегда придираешься к ненужным мелочам, — отмахнулась девушка, щёлкая кнопками телефона. — Чтобы ещё послушать… а?..       — Мне кажется, нам нужно выдвигаться обратно, если мы не хотим промокнуть до нитки. Да и потом… довольно прохладно…       — Ну ещё чуть-чуть, Нару!.. — скривив потешную мордочку, она чуть подалась вперёд, склонившись к небольшому экранчику чуть ли не вплотную. Ну-ка, ну-ка… Бу-ра-до… тайпу?.. Это ещё что такое?..       — Это!.. — резко, Юу засуетился. То есть, до этого он сохранял снисходительность и чуть ли не ангельское терпение, а вот тут — на этой композиции, он засуетился, заелозил на пятой точке. Поднял руки для жестикуляции: — Послушай, а может быть…       — Поздно, — Рисе расплылась в невинной улыбке, покуда палец вдавил кнопку; за этой лыбой, если немного пофатазировать, можно было бы представить оскал дьяволицы. Саки покачала головой, а после похлопала своего сострадальца по плечу.       — Мне кажется, вас только что поимели в особо жестокой форме, коллега.       Как никогда он был с ней согласен.       Между тем, заводилась мелодия, вступительный проигрыш. Ушко Ризетты внимательно ловило мелодию, бас-гитарный проигрыш. И да — на её взгляд всё звучало как-то… примитивно, что ли. Совсем немодно. «Ара, а это к нам из какого века пожаловало чудо?..» — Рисе, надобно сказать, обладала редкой силы музыкальной памятью: ей достаточно было услышать мелодию всего лишь один раз, чтобы потом опознать её из тысячи. Так вот: эту она точно не слышала. Наруками что-то пытался сказать, но, натолкнувшись на острый взгляд девушки, просто предпочёл смириться и, широко расставив колени, откинул голову назад.       Когда девушка уже начала думать, что пения она так и не услышит, вокалист всё же вступил в дело. Тёплый тембр, ненавязчивый, нехитрое пение — если брать каждый из компонентов по отдельности, то, в общем-то, ничего особенного. Но какая-то неуловимая комбинации мелодики и вокала обрамляла это произведение; Рисе могла бы сказать, что она влюбилась в эту незнакомую музыку… если бы не тот факт, что она категорически не узнавала язык!.. На её мордашке, напряжённо пытающейся понять, что ей подсунули, так и сквозила обида-недоумение. «Китайский?.. Корейский?.. Вьетнамской?.. Нет, похоже на что-то европейское… немецкий?..»       Юу испытал донельзя мстительное удовольствие.       — Мо!.. Сдаюсь, что это было?! — когда музыка, отыграв проигрыш в последний раз, всё же закруглилась, бывшая идол, подскочив на ноги, упёрла указательный палец в серебряновласого, на которого ближе к концу трека подошло умиротворение.       — «Группа крови»*, — хмыкнул парень, не сдержавшись и ухмыльнувшись уголками губ.       — Аргх… — притопнув ногой, она зарычала, опасно сузив глаза. — Кто!.. Это!.. Исполнял!.. И на каком языке?!       — А, ты про это… — физически наслаждаясь клубящейся в пространстве яростью, парень, выдержал небольшую паузу, для пущей убедительности поднеся палец к губам и возведя глаза к небу.       — Нару… — нежно-нежно прошипела маленькая аловолосая, поднимая кулак, должный объяснить всё степень неправоты и заблуждения этому…       — Это был русский.       — Русский, — от ярости не осталось и следа: теперь балом правило недоумение-растерянность. Ротик приоткрылся, глазки моргали… — Русский… погоди, русский?! То есть, тот самый русский?! Это была песня на русском языке?!       — А что тебя удивляет? — как само собой разумеющееся отвечал Наруками.       — Что японец слушает даже не американских захватчиков, а красных комми?.. — поторопилась сделать язвительную ремарку призрачная семпай. — А, извиняюсь, оккупанты были раньше.       — Нару… я копаю твой телефон уже полчаса… — тон голоса Ризетты стал успокаивающим, точно бы пытающийся утихомирить ребёнка; правда, видимо, таким образом она пыталась привести в чувство сама себя, покуда её широко раскрытые глазки смотрели на парня как на сумасшедшего. — У тебя нет моих песен, — начала загибать пальцы, — а самое свежее, что я смогла найти — от две тысяча седьмого года. При этом, у тебя плейлист забит в основной массе американцами, джазом, роком и даже… русскими! — уставилась в даль и забубнила себе под нос: — Ладно ещё американцы, но русские… русские…       — Послушай, Рисе, — взгляд парня стал серьёзным — его, всё же, она смогла зацепить. — Мои предпочтения в музыке — это мои предпочтения. И, поскольку это мои предпочтения, я имею на них право. Если что-то не нравится…       —…нравится, — надув губы, пробормотала девица, таким видом, вероятно, признавая правоту чужого мнения. Брови пошли вверх у Юу.       — Нравится?.. Ты же…       — Но я ничего не понимаю! Вот такая я! — как было замечено — Ризетта имела свойство резко менять направление беседы. Вот и сейчас: теперь выбит из колеи оказался серебряновласый, который не совсем улавливал смысл сказанного. Зато какая эмоция, какая обида: эти чуть не наворачивающиеся на глаза слёзы, вид оскорблённой невинности.       — А… я тоже… не понимаю… русский, — с приоткрытым ртом молвил Юу, забыв в порыве эмоций, вероятно, закрыть оный.       — А английский?.. — его удостоили косого взгляда. Но всё равно надутого!       — Ну… понимаю…       — А я — нет! И не смей смеяться!       …некоторое время царила тишина, нарушаемая только шумами ветра, покуда подросток переваривал вываленную на него информацию. Наконец, он не смог сдержаться. И звонко-презвонко расхохотался. Но не над тем фактом, что Ризетта не знает английского (хотя, это даже странно…), а над тем, какую она из этого умудрилась устроить сцену. Вот теперь обида у неё переросла из мнимой (но тоже настоящей!), во вполне осязаемую и… на лице Кониши появилась гримаса человека, замыслившего невероятную пакость.       — Парень, граната снята с чеки, время тикает, — её реплика оборвала смех, заставила его вздрогнуть, и, невольно, обратить внимание на закипающую Риз, у которой на глазах появились самые настоящие слёзы. Как говорится, импровизация — огонь!..       — Кашиваги тебя съест с тапками.       Подход «удиви и атакуй», является одной из самых древних стратегий охоты, известной с каменного века, как говорят историки. Посему — она сработала. Слёзы замерли на глазах, покуда во взгляде прочитался вопрос и недоумение…       — Ты больше не будешь сталкерить Риз. Понял?..       — А… я…       — Давай. Мне лень тебя гонять по всей Инабе, как и твоих приятелей, так что, давай сделаем хорошо и тебе, и мне. Оки?..       —…хорошо…       Сатонака, усевшись возле порожка лавки с тофу, пребывала в самом настоящем блаженстве: в её руках был мясной бифштекс на палочке, и не один, который жадно оприходовала. Челюсти щёлкали, мясо таяло, а молодой парень, лет около двадцати, навскидку, с фотоаппаратом в руках, в чёрной куртке и джинсах, в нерешительности мялся, то ли не решаясь уйти, то ли не в силах оторвать взгляд от такого странного до невероятности зрелища. И да — рядом с девушкой сидел невероятных размеров парень, блондин, в пепел, который наворачивал лапшу из миски, опять же пребывая в невероятном умиротворении. И это «дуо» едоков, смотрелось так гармонично… странно. И ведь на асфальте!..       — У нас… перерыв, как это называется, — фыркнул Канджи, удостоив новую «жертву» мимолётного взгляда. — Заходите в другой раз.       — Угу. Но ничего! Можем устроить спецобслуживание! — пацанка, с улыбкой до ушей, кивнула, после чего вцепилась зубками в кусок мяса, начала его стягивать со шпажки. — Фычас доеим тока!       Сталкер, ощутив гору мурашек, скользнувших по спине, поторопился удалиться, оставив трапезничающих парня и девушку в одиночестве.       — М… — вдумчиво протянул Тацуми, с шумом втягивая в себя лапшу. Прожевал, сглотнул. — Мне кажется, мы что-то забыли…       — Забыли?.. — Чие почесала макушку… сняла новый кусочек со шпажки. — Помимо того, что мы выловили с десяток сталкеров?..       — Их было тринадцать, — тут же посчитал нужным уточнить здоровяк.       — М… помимо того, что стоило одеться потеплее?.. Не думаю. Расслабься, здоровяк! Сатонака Чие никогда ничего не забывает!..       — Чие… Канджи-кун… а что вы тут делаете?.. Е… дите?.. — их трапеза оказалась нарушена тихим, но таким знакомым голосом. Пара повернула головы, чтобы заметить слегка усталую на вид Амаги Юкико. Которая, склонив голову набок, часто моргала, сохраняя вид невероятно недоумевающий.       — Юкико! Йоу! — не вставая, молвила Сатонака, краем челюсти вцепившись в еде, и, в параллель, приветственно помахав рукой.       Доджима всматривался в текст, забитый в компьютер. Он щурился, но, несмотря на кажущееся старание и усилия, он пялился на эту страницу уже минут пять. И каждый раз, когда он прогонял строки через сознание, в какой-то момент происходили замыкание, внимание соскакивало, и понимание не наступало. Помотав головой, он откинулся своим торсом на спинке крутящегося стула. Его рука, вольно-невольно, очутилась на кармашке рубашки, откуда торчала вожделенная пачка курева. «Не будь рабом привычки, Рё-кун», — постарался он подбодрить сам себя в мыслях, но от этого под ложечкой засосало только сильнее: закурить хотелось адски. Голова, тяжёлая с похмелья, никотиновая тяга, противная служебная документация, которая, как кажется, с годами всё только увеличивается…       Действие происходило в комнате офисного типа полицейского департамента Инабы. Несколько рядов длинных столов, с мониторами, документацией, папками, канцелярскими принадлежностями, крутящимися стульями, телефонными базами… словом, типичный японский офис — минимум пространства, максимум вместимости.       К чести его сказать, он был ещё не самым похмельным и дурным. Всего лишь… во втором десятке с самого низа «турнирной» таблицы. Адачи, например, гораздо больше задолжал зелёному змию: своим видом он напоминал сонное привидение, такое же бледное и покачивающееся, и даже с открытыми глазами можно догадаться, что его разум, от сонливости или отвратительности самочувствия, присутствовал в теле урывками, в остальном же — его взгляд оставался столь же стеклянным что и вчера.       Впрочем, весь Инабский отдел полиции сегодня был таким: с бодуна, невыспавшиеся, утомлённые заполночными приключениями… одним словом, праздник любования сакурой пришёлся на славу. Только любовались они не вишнями… В общем, работоспособность стремилась к нулю, да.       О, а вот и горе-подопечный: волочит ноги, держа в руках два банки с кофе из автомата. Не положено, как говорится, но без этой живительной влаги голова соображать не сможет…       — Что, Адачи, понял теперь, почему я так не хотел участвовать во вчерашнем?.. — Тору имел вид настолько несчастный, сонный и забитый… что казался уморительным, точно клоун. Старший детектив позволил себе выдавить улыбку.       — Да… водки… много… — на это приветствие тот ответил до крайности кислой улыбкой. Подошёл поближе, покачнулся, протянул тёплую банку с напитком: — Доджима-сан, ваш кофе…       Рывком Рётаро выхватил тару со спасительным напитком, выверенным движением вдавил ключ и тут же приложился к ней. Тору покачал головой, после чего уселся на другой вращающийся стул и, вольготно откинувшись, откупорил свою порцию кофе. У Доджимы, по мере того, как осушалась ёмкость, лицо становилось всё блаженней и расслабленей: казалось бы вот оно — счастье… Адачи, напротив: пил, морщился, но терпел.       — Ха… — серебряновласый сглотнул и перевёл дыхание. — Хорошо…       — Я бы предпочёл… хотя бы растворимый… — Тору, не в силах сдержать своё отвращение, высунул язык и помотал головой. — И кто решил, что автомат был хорошей идеей?..       — Начальство, кто ж ещё. Раньше делали сами. Привыкай. Прогресс!       Зазвонил телефон. Оба полицейских вздрогнули, перевели взгляды на трубку, воткнутую в базу, которая истошно, пронзительно пищала. И, что удивительно, у обоих в глазах отразилась высочайшая степень тоски и печали. Но взять решил всё же Доджима — ему это было сделать быстрее и проще… всего лишь два шага и протянуть руку.       — Детектив Доджима Рётаро слушает, — нехотя и устало отчеканил он казённые слова.       — А, Рё-кун?.. — в трубке раздались не менее усталые интонации Мацуды. — Тут такое дело… звонят по поводу хулиганства. Требуют разобраться.       Рётаро утопил свою пятую точку в кресле. Неосознанно снова погладил нагрудный карман рубашки.       — М?.. А постовые на что?.. Пусть отрабатывают жалование, Ма-кун. У меня другие заботы…       — Тут такая штука: Сатонака Чие, если ты понимаешь, о чём я. Знаешь эту проблемную девочку, — «И только я посмел подумать, что день начал становиться лучше…» — Адачи вопросительно посмотрел на босса. Тот показательно сморщил лицо, и добавил губами: «Проблемы». Его подопечный приложил ладони к лицу.       — Кого она избила на этот раз?..       — Каких-то парней, которые, как мне сказали, «посещали исторический центр города», — Хирогано мерзко захихикал. — Вот только все они вертелись возле с фотоаппаратами наперевес возле Тофу Маркью… улавливаешь?..       — Сталкеры. О господи… так. А Сатонака здесь каким боком…       При слове «Сатонака» младший детектив почему-то побледнел. Вернее, поскольку он итак был не особо розовый, немного посинел.       — Я даже больше скажу: они на пару с Тацуми там отжигают. Одного бедалогу, как мне сказали, они довели до заикания, — новый смешок.       — Юу… почему мне кажется, что и тут без него не обошлось… — Рётаро тяжело вздохнул, чувствуя, как временная эйфория от принятия кофе утихает, взамен сменяясь тупой и надоедливой головной болью: она вроде и не мешает, но так растягивает ощущение времени…       — В общем, вводную я тебе рассказал. Ты дальше уж подёргай их, а то как-то нехорошо получается: ребята приезжают, посмотреть наш город… а их ногами…       — Мацуда… — простонал Доджима, уже воочию представляя себе гору работы, какие-то звонки, возможно выезд… а ему так никуда не хотелось!.. Впрочем, он был профессионалом: взял себя в руки. — Я тебя понял. Разберусь с ними.       — Тогда до связи, Рё-кун.       Отключив связь, он ещё долгих пару минут тупым взглядом всматривался куда-то вдаль. Адачи боязливо поднялся на ноги и помахал у шефа перед лицом.       — Доджима-сан?.. — заискивающе молвил он.       — Ненавижу… — ни к кому конкретно не обращаясь, отвечал Рётаро.       Наруками и Куджикава возвращались в Инабу. Вернее, они её, в общем-то, и не покидали, хотя вдоль бережка Тацуме прошлись довольно хорошо. Впрочем, от беседки, в которой они до того пребывали и до «города» — всего-то полчаса неспешного хода.       Возможно, они бы посидели ещё на лавке, сходили бы куда-нибудь, но погода, погода вещала что-то недоброе: эти тучи, черные и злющие, холодный ветер… Ризетта подмёрзла и потребовала, как «настоящему кавалеру», проводить её до дома. Юу не был против. Тем более, ему пришла СМСка от Амаги, сообщающая о том, что принцесса шла к точке рандеву: как помните, подростки собирались в синий бархат и… и Риз, заметив подпись «Амаги Юкико», тут же начала навязчиво интересоваться личностью писавшей. Узнав, что Юкико — «А, это та деревенщина, которая с тобой приходила?.. Вот неугомонная…» — отобрала телефон у серебряновласого юноши в своё пользование. Она ещё не всё дослушала!.. Да и покопаться бы… Подросток отмахнулся на это рукой: его в тот момент занимала иная материя… посему, когда он «прочухался», было уже поздно — Рисе, вложив наушники-капельки в уши, внимала… чему-то, да.       А вообще-то, отвлёкся парень по уважительной причине: слежка. Каким-то нутром, интуицией, чувством чужого взгляда — что-то из этого так и свербило на самой грани восприятия. Стараясь не выдавать свой интерес, он водил глазами по сторонам… боковым зрением он смог выловить неясный силуэт, чёрный, который точно бы невзначай шёл за ними по пятам. Правда, когда Юу обернулся — никого уже и не было. Однако, и в этом Наруками был готов поклясться: ровным счётом перед этим он слышал тихий звон колокольчиков. Звонкий, металлический. Что-то донельзя жуткое обдало его нутро. Леденящее и пробирающее. Впрочем… ему же могло это показаться, верно?..       Кониши, летевшая за ними следом, тоже оборотилась, никого не увидела, померцала, после чего адресовала немой вопрос.       — Нару! — Ризетта, отняв наушники от ушек, подёргала парня за рукав. Тот скосил взгляд и поднял бровь. — А о чём эта песня? — и сунула тому под нос раскрытый мобильный. Парубок опустил глаза и некоторое время тупо всматривался в экран… прежде чем эти закорючки в его сознании превратились в название песни.       — Табако Пакку?* Кино? Ты… слушала русских?.. — сомнение и растерянность можно черпать ложкой с его голоса.       — Да. Ничего так ребята. Немного нудноватые, но мелодичные. И старомодные, — Риз приняла вид максимально гордый и независимый. Из разряда, «Конечно, мне это не может нравиться… ещё разок не поставите, чтобы я убедилась?». — Так о чём песня?.. Тоже про войну, как и «Blood Type»? — и застреляла глазками.       — Нет, не про войну. Я не помню дословный перевод… но там было что-то про дорогу и самолёт… — Юу сморщил лоб, шевеля губами и напряжённо вспоминая когда-то им давно посмотренный перевод текста. И, его внезапно озарило: — Что-то про то, что ты очутился под чужим небом и в чужое время, но если у тебя есть пачка сигарет и билет на самолёт — значит, надежда ещё не потеряна… — он возобновил движение, сделал с десяток шагов, обернулся на бывшую идол, замеревшую в своих мыслях. — Э… Рисе-сан?..       Та вздрогнула, огляделась по сторонам, после чего припустила со всех ног к парню. Подскочила и подхватила за локоток.       — Нару! Ты обязан со мной поделиться такими сокровищами!       — Поделиться?.. В смысле… ты хочешь, чтобы я их тебе…       — Именно! — активно закивала головой. — Можешь собой гордиться: не всякий удостаивается такой чести! — выпятила грудь вперёд и задрала носик кверху.       …вглядываясь в эти большие и карие глаза, Наруками, между тем, мыслями был не здесь: что-то, и в этом он был уверен, было не так. Нет, сама Ризетта… вынесем её за скобки, как говорят математики. Кто-то следил за ними. Здесь. Сейчас. Ненавязчиво, издали, но он — есть. «Вопрос лишь в том — ты пришёл сюда за Риз как сталкер или как преступник?..»       — Нару! Не висни! — похлопала по груди. — Так ты поделишься со мной?.. А я… что из своих драгоценностей тебе потом покажу. Идёт?..       И, хотя и лето, и недавно было солнцестояние, но небо, до невозможности серо-чёрное, укрытое тяжёлыми тучами — вестниками ливня, обращали этот тёплый, яркий, солнечный день в сумеречное царство тени. На границе восприятия Нару снова услышал тихие перезвоны колокольчиков…