Персона 4: Сердце всего. Часть вторая

             Последующие восемь дней, не считая одного, прошли в бесконечном нон-стопе, суровом и беспощадном, под стать своему сенсею. Арагаки драл семьсот шкур за одно занятие, заставляя валиться с ног всех, даже самых стойких и упорных. Виной тому — индивидуальные тренинги, испытания, которые назначил он каждому из них. И даже плутоватый Ханамура, несмотря на все отнекивания и прочие премудрости, включая неудачно попавшие смены, не смог отвертеться от назначенного обучения. Он появлялся на занятиях тогда, когда остальным уже наступала пора уходить, а когда сам покидал… что ж, синюшные круги под глазами намекали весьма однозначно. Хотя, в последние дни ему с трудом удалось немного это исправить, во многом благодаря наступившей череде дней отдыха.       В целом, график каждого урока был примерно следующий: вначале вся компания собиралась в торговом районе в ТВ-мире, после чего, где-то спустя пять минут, откуда-то из тумана возникал и сам Шинджиро, с неизменной усмешкой на устах и язвительным языком за зубами. После этого следовала часть, именуемая разминкой: они бегали, прыгали, выполняли упражнения из общего курса физкультуры, становились в немыслимые позы и асаны. Всё это делалось естественно в «спящем» состоянии персоны. Быстро выяснилось, что даже обычная пробежка в этом плане дело тяжкое, ибо силы покидали раза в три быстрее, чем в реальности. Занимало это, по разным оценкам, около полутора часов.       Мужчина в пальто и шапочке всё это время неустанно наблюдал за своей группой, давая им практические советы, подзадоривая, а иногда и раздавая подзатыльники — для лентяев. Доставалось одинаково — что парням, что девушкам.       После этого давалась возможность пятнадцать минут слегка «остыть» и перевести дух, прежде чем начиналось главное — собственно, занятие. Здесь фантазия сенсея порой поражала и удивляла… так, Сатонаке, раз за разом, предстояла нелёгкая мука: перед ней ставилась огромная миска с мясом, после чего приказывали сидеть смирно, дышать глубоко и ровно, созерцать в себе пустоту и сохранять душу в покое… приготовлено это блюдо было руками самого Шинджиро и, как успела опробовать компания, отличалась дьявольски превосходным вкусом. А потому — пацанке приходилось стискивать зубы до боли, чтобы ненароком не соблазниться. Иначе же ждал крепкий удар по башке. Суть данного процесса, и то, что он конкретно воспитывал и развивал, не считая воли — сущая загадка. Один раз, правда, он ей дал чуть более прозаичное задание — заморозить чан с водой… ничего путного не получилось из того, правда, к сожалению.       Для Амаги выпало испытание не менее хлёсткое — она должна была бегать, прыгать, вращать и кружить веерами, выполнять дыхательные упражнения, уклоняться и отбивать летящие в себя снаряды — всё это напоминало скорее курс молодого бойца спецназа, нежели подготовку к борьбе с Тенями. Иногда, правда, Арагаки устраивал ей спарринги с Наруками, или отправлял на «повторное» посещение замка Амаги или баньки Тацуми, которые некуда не делись, несмотря на то, что владельцы, уже, как бы, давно их покинули. Но это не мешало там собираться множеству различной гадости… с которой Юкико и Юу устраивали самое настоящее «сафари», только верхом на своих собственных ногах.       Стоит сказать, что за время нескольких таких «рейдов» в их действиях обнаружилась невероятная согласованность: они порой действовали как единое целое, дополняя и прикрывая слабые места друг друга. Где-то черновласая споткнётся — Наруками её подхватит и на руках вынесет. Где-то Изанаги окружат — дева-феникс всколыхнёт пространство морем огня и жара… Спина к спине, действие за действием, так и обнаружился этот дует. Чие на это ворчала, правда, и мрачно закусывала губу.       Самому же серебряновласому, как правило, задания давались на смекалку, выдержку и сообразительность: различные полосы препятствий и лабиринты, столь старательно подготовляемые Арагаки к каждому занятию. Очень часто вопрос вставал даже не о том, чтобы стараться ради результата, а банально выжить после всего этого. Ибо порой сложность превышала всякие допустимые пределы… за это время Юу успел познакомиться со всеми наиболее «опасными» и «мрачными» местами мира по ту сторону телеэкрана — возвращаться в них второй раз не хотелось, но приходилось.       Что именно выпадало Ханамуре, оставалось открытым, но, судя по его же комментариям, фигурально его «сворачивали в бараний рог». А может и не настолько фигурально, как успел приметить Юу…       Однако большое внимание доставалось всё-таки новичку — Тацуми Канджи не имел никакого опыта и представления, ему предстояло изучать с основ. Чем собственно и занимался Арагаки, лично муштруя блондина. Первые несколько дней всё было ещё тихо — Шинджиро добивался от него стабильного пробуждения персоны, перехода из спящего в пассивное, оттуда в активное и наоборот. Подобную тренировку он заставлял делать и всю остальную команду — но только ранее, на разминке. Первой, кто оказалась способна стабильно контролировать все эти переходы, на удивление, оказалась пацанка.       Но, возвращаясь к бугаю. Переход к следующей части осуществился лишь после того, как Тацуми смог почти что без напряжения призывать на поле боя свою персону — «Таке-микадзучи», исполинскую, чёрную металлическую штуковину, напоминающую стального человекоподобного гиганта, робота, с мощными кулаками. Впрочем, оно скорее напоминало панцирь: латный цельнометаллический доспех, с гладкими ровными гранями. «Чёрный робот» — так его окрестили школяры. Его сила была проста и разрушительна — элемент «земля». Оно в себя включало как создание миниатюрных землетресеньиц, так и образование целых груд, гор и скал из ниоткуда. Стоило упомянуть, что мускульная сила самого Канджи возрастала настолько, что он и сам мог ударом кулака создать неплохую механическую волну.       Собственно, каждое занятие Арагаки устраивал личный спарринг с новичком, что приводило к весьма разрушительным последствиям, поскольку ТВ-мир начинало «колбасить» в самом прямом смысле. Словно бы где-то неподалёку идёт хаотичная и беспорядочная бомбардировка метеоритами…       Сражение же разворачивалось истинно безжалостное — прежде всего — с самим собой и пределами своего тела. И, если Тацуми ничего не оставалось, кроме как рыть землю, действовать на грани жизни и смерти, в очередной раз получая обухом топора по черепу, то Арагаки, пусть и не стоял на месте и не давал себе отдыху, держал ритм предельно спокойно и просто, обходясь всего лишь возможностями своей «пассивной» формы. У Наруками невольно подступал ком к горлу, когда он с содроганием вспоминал о полной силе их «сенсея»…       И, хотя прошло чуть больше недели с их знакомства, им это время показалось настоящей вечностью… не меньше уж точно…       Правда, при всём при том, после урока, Арагаки соблюдал одну обязательную традицию: готовил всем ужин. И готовил не просто вкусно… и непонятно, в чём состоял секрет его кухни, пусть Наруками несколько раз помогал ему, но из-под руки мужчины всегда выходили самые настоящие шедевры. Продукты и посуда, естественно, покупались заранее и в Джюнсе: покидать рамки ТВ-мира Арагаки не мог, о причинах чего он умалчивал, или говорил нечто туманное, неясное. Один раз он даже умудрялся приготовлять пищу, в параллель молниеносно отбиваясь от ударов Канджи, надев поверх пальто, с которым никогда не расставался, белый фартучек.       Однако, тренировки тренировками, а дело делом. Расследование дела об убийстве возобновилось с новыми силами, хотя показания самого Тацуми не привнесли ничего принципиально нового: Канджи смог припомнить «леденящее, пробирающее до самых костей чувство», но чего-то более не смог добавить. Кроме того, с его слов, выходило, что его похитили прямо посреди ночи, на улицах Инабы! И это вызывало столько вопросов… в особенности, тот, каким образом убийца смог обезвредить, дотащить и безопасно закинуть в телевизор. Он действовал с сообщником? Или же он использовал что-то… ну, сверхъестественное? Персону?       Игорь ничего не сказал по этому поводу, за исключением того, что эту силу практически невозможно использовать вне ТВ-мира. Иногда, в случае «особых» обстоятельств, правда, он обмолвился, она могла себя проявить… только что за условия — а пёс его знает.       Правда, Амаги не задумываясь выдала решение и этой проблемы: а что, если похититель перемещается на машине? Тогда будет достаточно несложно и «спрятать» жертву, и «доставить» её к экрану кинескопа. Тацуми, напрягая голову, говорил что припоминает нечто похожее на «лязг тормозов».       К примеру, в окрестностях имелась нелегальная свалка, где, среди всего прочего, имелась и оставленная кем-то огромная панель. Ёске даже провёл «полевое испытание», проверив её на работоспособность на функциональность «портала». Выяснилось, что даже в отключённом состоянии она вполне справлялась со своей задачей… покуда глади было достаточно, чтобы вместить в себя человека. Стоило отметить, что опыт зашёл далеко, и парень оказался в настолько далёком, непонятном, туманном и неизвестном месте, что если бы не вмешательство Арагаки, то всё закончилось бы печально…       Сам же Шинджиро чувствовал себя в другом мире как рыба в воде: Тени его не трогали, туман, видимо, вообще не задевал… что наводило определённые подозрения. Ведь как-то, при разговоре, Маргарет упоминала, что это план прежде всего мёртвых…       Но, суммируя всё известную информацию, получалась следующая картина — неизвестный, имея в распоряжении машину, похищает жертву, оглушая и накачивая её каким-то средством, затем кидает в телевизор и вуаля — убийство совершено. Ну, почти. Ещё требовалось, чтобы наступил туманный денёк — он окончательно расставлял всё по своим местам.       А так же, что достаточно странно, но убийце было необходимым появление жертвы на полуночном канале — особой программы, которая включается в телевизоре в двенадцать часов ночи, при условии, что на улице идёт дождь.       Но менее было понятно то, по какому именно принципу он «решал» «что» и кого показывать? Или здесь имели место силы, которые они себе и не могли представить?       Всё это давало массу странностей, несостыковок, включая загадочное похищение Юкико: ну разве не заметили бы, если подле дома остановился автомобиль? Или же здесь имело место тихое согласие работников, которые все как один участвовали в заговоре?       А Маюми? Кониши-семпай? Вопросов становилось с каждым днём всё больше, а ответов на них ну никак не находилось. Однако, в ходе очередной попытки сбора слухов, до уха следственной бригады дошла одна сплетня… о том, что убийцей может быть никто иной, как Наматаме Таро, с которым, если опять-таки доверять сомнительным источникам, как раз за день до смерти у первой жертвы случилась «размолвка». Или даже скандал… хотя, таким образом, можно было бы поставить под подозрение и сам род Амаги, ибо Ямано закатила в роковой день исчезновения настоящую истерику…       А может быть… Первые два убийства не связаны с последующими похищениями? Идея Сатонаки не была воспринята с энтузиазмом: это давало бы целых «два» преступника заместо одного. С абсолютно непонятными мотивами. Как будто в каком-нибудь дешёвом детективе.       Действия и слова приходилось подбирать очень аккуратно, поскольку Юу наяву на себе чувствовал настороженные взгляды Широгане, словно бы следившему за каждым его шагом и движением. Ненавязчиво, но ощутимо. И причина подозрения была чуть менее чем ясна.       Но на данный момент… что ж, у ребят имелось одно желание: попытаться вывести на чистую воду Наматаме, который сверкал своим затылком по телевизору каждый второй день. Задача казалась невозможной, невыполнимой… но кто сказал, что всё будет легко?       Так и пронеслись самые первые денёчки лета, полные открытий, начинаний, подозрений, учёбы… общений с родными и близкими…       Юу, правда, последнее время всё чаще замечал, будто бы Ёске что-то гложет. Он ходил печальный, задумчивый и понурый, даже не отпуская своих обычных «шуточек-прибауточек»… и, как выяснилось, далеко неспроста…       Всё началось с весьма невинного вопроса, который в четверг, после окончания всех занятий, он задал Арагаки:       — А что происходит с человеком, который не смог принять свою Тень? — Шинджиро на тот момент уже закончил подчевать всех своей готовкой и собирался уйти по одному ему известному направлению. Уже в третий раз за всю неделю, Ханамура приплёлся в ТВ-мир одновременно со всеми, что и объясняло его столь раннее присутствие.       По случайности их местом сегодняшнего временного лагеря стало северное окончание торгового района — как раз в аккурат подле винной лавки Кониши. Юу, заметив, что белобрысый о чём-то переговаривается с сенсеем решил подойти поближе, дабы попрощаться.       — Да много чего может. Уточни, что тебя интересует, Ёске-кун, — мужчина прислонился к двери в магазин, убрал руки в карманы и смерил собеседника спокойным взглядом.       Парень с наушниками некоторое время молчал, глядя в пол, затем всё же продолжил:       — Если человека… убивает собственная Тень? — серебряновласый замер на некотором отдалении, невольно став слушателем разговора. Хотя настолько ли невольно?       — Тут всё просто, парень. Тень занимает место человека и бродит по этому миру, пока окончательно не потеряет остатки личности. Тебе это зачем? — эту часть Наруками уже один раз слышал от самого же Ёске. Только вот… «Что он задумал на этот раз?»       — Я… — юноша окончательно стих, не в силах проронить ни слова. «Он о Кониши-семпай?»       — И да, рекомендую выйти из укрытия, пока я в тебя не запульнул чем-нибудь, Юу-кун! — резкая фраза со стороны сенсея заставила обоих парубков вздрогнуть… после чего Наруками виновато показал своё лицо, выйдя из-за прилавка, за которым схоронился. Девчонки и Тацуми сейчас занимались тем, что прибирались после трапезы, поэтому они ещё не предали особого внимания тому факту, что кто-то отсутствовал.       — Нару… ты всё слышал?! — лицо Ёске исказило недовольство, раздражение, которое быстро сменилось печалью и скорбью. Серебряновласый вопросительно посмотрел на своего друга, затем поклонился Арагаки и произнёс:       — Я прошу извинить меня за подслушивание… но есть ли какой-то вариант помочь тому, кто оказался сожран своей же Тенью? — на этот раз изумился не только белобрысик, но сам Шинджиро, не ожидавший столь прямого вопроса. Правда, оно вскорости сменилось на загадочную улыбку, отдававшую пониманием, смешанным с насмешкой и добротой. Удивительное сочетание, однако элемент «насмешки» присутствовал за ним константно.       — Не про неё ли говорите? — мужчина кивнул головой в сторону лавки. Что заставило обоих подростков чисто инстинктивно посмотреть в ту же сторону: ничего не обычного там не имелось. Просто разгромленный винный магазин. — Вообще-то человека, попавшего в такую ситуацию уже не вернуть. Потому что он… считай что умер. А мёртвые к жизни так просто не возвращаются, знаете ли…       — Неужели совсем никак?.. — комментарий от Ёске был полон чистейшего отчаяния и уныния. Хотя он сдерживался, но было видно, что на глаза невольно просились слёзы. Шинджиро вздохнул, затем покачал головой.       — Что с тобой поделать… вообще-то кое-что ещё можно предпринять. Только это больше похоже на попытку выжить в русской рулетке с пятью заряженными патронами из шести…       — Русская что? — белобрысый, ещё секунду назад погружённый в глубины своей депрессии, резко навострил уши. Наруками дал ладонью по лицу. «Как он предсказуем…»       — Не важно. Слушайте сюда: в этом месте есть многие места, куда живым и в помине лучше не соваться. И, если та девочка действительно окончила свои дни здесь — она почти наверняка там.       — Но даже если мы её и разыщем, что мы сможем предпринять?.. — серебряновласый, будучи по своей природе прагматиком с одной стороны, а с другой уловив суть фразы про «русскую рулетку», решил уточнить. Хотя у него в душе закралось подозрение…       — Тут всё просто. Обездвижить и притащить в синий бархат. Игорь знает уже, что делать. Как-то так… — по глазам Шинджиро виднелось, что он не горел желанием рассказывать об этом… по всей вероятности, предвидя возможные риски и трудности. Только Ханамуре видимо было всё равно, в его глазах зажегся огонь, равным которому Юу ещё не видел. Он выпрямился, сжал кулаки, покуда глаза излучали серьёзность. Таким его ещё не видел никто… пожалуй. — Парень, ты хоть понимаешь, что этот вояж может стоить тебе жизни, а остаться в конечном счёте можешь ни с чем? — Арагаки, наблюдая за сложившейся ситуацией, предпринял новую попытку поумерить пыл. Наруками положил руку на плечо к Ёске, но тот её отдёрнул, после чего вновь посмотрел в сторону разгромленного магазина.       — Партнёр… Арагаки-сан… я уже для себя решил, что если есть хотя бы ничтожнейший шанс на то, чтобы помочь ей, я не отступлюсь. Тем более… она наверняка могла знать убийцу! — он старался говорить спокойно, но эмоции, бурлившие внутри давали о себе знать.       — А ты думаешь, она горит желанием быть спасённой тобой? — юноша скорчил от боли гримасу и стиснул зубы чуть не до крови. — Ладно… Нару-кун, поможешь ему? В одиночку он не справится, а вдвоём у вас имеется хотя бы маленькая возможность, чёрт побери… — Юу вопросительно посмотрел на Шинджиро, будто пытаясь уловить суть суждения. «А разве…»       — Только я и партнёр? — Ёске тоже не остался в стороне.       — А вы как думали. Этим должен заниматься только кто-то близкий, а ещё лучше — небезразличный ей человек. Который сможет достучаться до её сердца… — видя, что слова понимания не добавили, он смолк. — В общем так: когда будете готовы, подойдите ко мне. Я вас отведу к ней. Всё остальное будет только в ваших руках…       — Тогда прямо сейчас! — Ханамура практически в прямом смысле «подскочил на месте», перегородив путь в туман собой и расставив руки.       — Ёске, не стоит, нужно подготовиться к подобному рейду получше… — Наруками заглянул прямо в глаза Ханамуре. В них вновь начало читаться неуверенность и отчаяние.       — К чему такая спешка, малец? Не стоит торопиться отправляться на смерть, знаешь ли… — Шинджиро тоже вонзил очи в этого упрямца, словно бы проверяя его выдержку. — С дороги, мешаешь. Твоя Кониши спокойно потерпит до другого раза…       — ОНА ПРОСИЛА МЕНЯ ПОМОЧЬ ЕЙ! — наконец, он решился обронить ту фразу, которая его терзала столь долго и мучительно. Мужчина смягчился и отвёл взгляд в сторону.       — Слышал, Юу-кун? Ты-то сам готов отправиться в львиное логово? В одиночку я не отправлю его… — теперь Ёске начал беззвучно умолять Юу согласиться с этим предложением. Наруками в задумчивости сомкнул веки:       «Если я не соглашусь, это будет вполне разумно и осмотрительно. Арагаки-сан, при всём моём отношении к нему, не станет так просто задавать подобный вопрос, не будучи уверенным в том, что мы справимся. Значит, путешествие обещает быть до крайности опасным. И я думаю, здесь уместно согласиться с его стороной…» — но, прежде чем раскрыть глаза, серебряновласый взвесил и противоположный аргумент: «Только вот Ханамура и правда плох последнее время… как будто бы он увядает. Вполне вероятно, что что-то бередит эту рану… Маргарет, в одном из посещений Бархатной комнаты отговорила нас отправляться на поиски Маюми и Кониши — тогда он нехотя, но согласился с этим. Что его заставило переменить точку зрения?.. Может быть, если соглашусь сейчас, я смогу отговорить его от этой идеи потом… что ж, скажем да».       — Я согласен, — вымолвил серебряновласый, стараясь не смотреть в сторону Шинджиро, чей косой взгляд он воочию на себе ощутил, сразу как открыл глаза.       — Блин, где эти двое пропадают? Заставили нас, двух беззащитных девушек, всё убирать… — проворчала Сатонака, завязывая клетчатый тканевый свёрток с посудой на узел. Амаги, уже державшая в руках свой, хихикнула.       — Ты звучишь очень женственно, Чие.       — Не фига ни женственно! — девушка стала алой до самых корней волос и чуть не испортила результат своей работы.       — Разве это был не комплимент? — склонил голову набок Канджи, не понимавший контекст происходящего.       — А тебя вообще не спрашивали, придурок! Блин, мне из-за вас теперь новый узелок делать! — собственно говоря, «контекст» примерно таков: теперь, каждое посещение ТВ-мира, они были вынуждены, впрочем, отчасти по своей доброй воле, притаскивать набор продуктов и посуды — преимущественно кастрюли, сковородки и поварёшки. Всё это любезно одалживала мама Чие, которой приходилось уклончиво отвечать, что она практикуется готовке в «секретном месте». Конечно, это создавало слишком много вопросов, но её мать привыкла мириться с разными странностями чада. Навроде боксёрской груши посреди женской комнаты. Всё это хозяйство, естественно, заботливо заворачивалось в тряпицы, с завязкой которых, после мытья посуды, она и возилась. Парням доставалась покупка продуктов, так что они выглядели немного странно, когда со всеми этими баулами заваливались в отдел телевизоров…       Арагаки был не против того, только с одним условием, что всё необходимое они будут доставлять сами. Собственно, так и повелось с тех пор. Хотя, кошелёк школьников был далеко не безграничен…       Но, это небольшое отступление. Покуда девчушка пререкалась с бугаём, а Юкико тихо хихикала в кулак в сторонке, показался Юу собственной персоной. Склока тут же стихла.       — Блин, Наруками! Ну сколько ты уже там будешь шляться, иди, вон, помоги мне! — тут же наехала на него с претензией пацанка.       — Извини, Сатонака, не могу. Вы сегодня возвращаетесь домой без нас, — Юу виновато улыбнулся и склонил голову в поклоне вместе со сложенными лодочкой ладонями, будто бы прося об одолжении.       — Что это ещё значит, семпай?! Какого хрена вы без нас собрались делать?! — пусть грубо, но он озвучил некий коллективный вопрос назревший у них всех.       — Не могу сказать пока, но нам надо с ним подзадержаться здесь…       Когда, несмотря на все протесты и восклицания серебряновласый всё же покинул их, Сатонака надулась, разозлилась, но не стала ничего говорить вслед, а просто начала яростно вязать узлы, которые теперь совсем не хотели слушаться её пальцев.       — Что им могло здесь понадобиться?.. — задумчиво произнесла Амаги, приложив ладошку ко рту.       — Да кинули они нас, вот и всё. Наверняка чем-нибудь тупым будут заниматься… — недовольство девчушки было вполне объяснимо, пусть и не поощряемо.       — А ты что думаешь, Канджи-кун?       — Не знаю… только они куда-то сунуться собрались, мне кажется… — Тацуми, сложив руки на груди, глядел в ту сторону, куда удалился Наруками. «Вы уж там не подведите… что б вас!»       Мужчина в коричневом пальто молча вёл двух подростков в чёрных пиджаках в самую глубь тумана, где он сгущался столь сильно, что уже было невозможно различить какой-либо стороны света — только густое жёлтое месиво, бесконечный переход в нём, безмолвный гид.       — Ханамура… нет, Ёске… можно кое-что спросить тебя? — тот, кому это предназначалось, кивнул, а затем немного язвительно ответил:       — Можно. Только я уже переменю своего мнения, партнёр, как бы ты не старался… — Наруками немного растерялся от подобного прямого… «наезда».       — С чего ты взял, что я буду тебя в чём-либо убеждать? — хотя его лица не увидеть, но готов поклясться, что тот улыбался.       — Я просто тебя знаю, чувак. Ты не из тех, кто просто так с чем-либо согласится… — серебряновласому стало стыдно. Неужели он настолько предсказуем?..       — Кхам… Так почему? — на некоторое время беседа прервалась. Потому что Ёске не отвечал, а только вздыхал и всё пытался из себя что-то выдавить.       — Я недавно во сне видел Кониши-сан. Она просила о помощи, умаляла найти её, помочь ей…       — И ты так просто в это поверил? — неожиданно, Шинджиро молчавший всё это время, подал голос. Вероятно, белобрысый серьёзно разозлился, как мог судить Юу со своей позиции.       — Это не Ваше дело!       — Да, извини. Это не моё дело, ты прав. Молчу.       Во всём происходящем чувствовалось нечто неправильное, но что именно, объяснить было невозможно. Будто бы Арагаки знал заранее возможные последствия, даже подоплёку происходившего, но предпочитал держать язык за зубами, в виду того, вероятно, что никто и не хотел его слушать.       Затянувшаяся пауза очень неуютна в подобном месте.       — Арагаки-сан, прошу извинить за грубость, но где мы сейчас идём? — тот скептически хмыкнул.       — Если я скажу, что мы идём посреди нигде, тебя это устроит? Хотя, не буду скрывать, что это так и есть. Мы точно посреди нигде, в дороге из ниоткуда, ведущей в никуда…       — В этом нет смысла! — возмущённо крикнул Ёске, будучи недовольным подобной формулировкой.       — Для тебя — да. Собственно говоря, живым сюда путь заказан… но только после того, как они помрут…       — Значит, Вы не совсем живой, Арагаки-сан, верно?.. — Шинджиро резко замер, что заставило замереть на месте обоих парубков. Его начало трясти… но как выяснилось…       — До Вас это КРАЙНЕ долго доходило… — но уже от смеха, причём было непонятно, чем именно вызванного. Ханамура стал белее снега, хотя, этого видеть Наруками не мог, который тоже оказался в изумлении, пусть у него это подозрение теплилось уже давно. — Всё верно. Я не живой. Но именно поэтому могу сопровождать вас в царстве мёртвых…       — Но разве… душа… потом… после смерти… не девается… куда-то?.. — судя по всему, Ёске теперь принимал Арагаки за какой-то из видов ёкая* — его била сильная дрожь.       — Девается. Но вот это знать рановато. Меня, в общем-то, «призвали» в Бархатную чтобы помочь вам, молодёжи. Я это и не скрывал особо, по-моему?.. — мужчина унял смех и восстановил шаг… правда даже со спины чувствовалась довольная улыбка его.       — Я не совсем понял… но Вас типа… с того света… вернули?       — Оно самое. Только я не буду распространяться на тему своего прошлого и прочих вещей — не ваше дело. Усекли?       — Да, Арагаки-сан…       Становилось холоднее, холоднее… неприятней и неприятней. Неожиданно, они уткнулись во что-то. Напоминало пирс с причаленной к нему деревянной лодкой.       — Ну, дальше вплавь…       Атмосфера была до бескрайности неуютной, неприятной. Но им пришлось, не ведая сомнений и страха, сесть в эту деревянную лодочку, чем-то напоминавшую каноэ. Арагаки взялся за весло и оттолкнулся от причала.       Теперь они плыли по воде, продолжая оставаться в дымке, разве что багряное, почти что чёрное небо, стало видно лучше. Наруками и Ханамура оба стучали зубами и пытались как-то согреться, но ничего не помогало.       А лодка неспешно плыла, раскачиваясь под напором невидимых глазу волн.       — Почти прибыли…       Голос заставил прийти в себя, погружавшихся в небытье школьников. Туман, им ранее мешавший наблюдать что-либо медленно спадал, по мере того как они приближались к чему-то…       Чему-то напоминавшему череп, белёсый, каменистый череп, который торчал посреди этого моря из воды. Подобно всему в этом плане он перемежался помехами: только теперь они стали столь сильными и мощными, что уже скорее напоминали изображение на расстроенном телевизоре. Юу взглянул на свою руку и обомлел — да он и сам ничем не лучше…       Чем ближе они подплывали к нему, тем яснее становились его необъятные, почти что гигантские размеры. Небо окончательно почернело, но на нём выглянула ярко-красная луна и звёзды. Только знакомых среди них не оказалось ни одной…       — Нам… туда? — Ёске чувствовал всё больший страх, по мере того, как их судёнышко приближалось к берегу. Изнутри этой конструкции веяло… нечеловеческой, враждебной и агрессивной аурой.       Арагаки ничего не ответил, а лишь молча причалил их к «берегу» — пасти этого черепа. Обернувшись назад, Юу смог получше разглядеть их водный транспорт: это была на удивление старая лодка, чем-то собой напоминавшие рыболовецкие судёнышки, которые были столь распространены в древней Японии. Та же деревянная конструкция, тот же отсек в носу…       — Тысячи истин умрут, покуда миллиард новых родится… — Шинджиро, проводив их на берег, сам же остался на плавательном средстве. И его фраза смутила обоих подростков.       — Тысячи… это к чему вообще сейчас было?! — Ёске в очередной раз вспылил, но абсолютно не поколебал Шинджиро… возможно именно потому, что его существование иное. Юу не понимал внутренних порывов и мотивов, да не пытался: это существо чересчур было отличным от них, обременённых жизнью… но эта фраза… «Надо запомнить».       — Идите. Я буду ждать вас здесь, а в крайнем случае вытащу из могилы и верну обратно. А теперь идите. И не оглядывайтесь назад.       Им оставалось сделать всего шаг, и они окажутся там… откуда ещё никто не возвращался. Один шаг в темноту… один шаг до мрака и вечности… так вот и начался их путь туда, где должна была находиться Кониши Саки.